Объяснение

Пятница 20 апреля 2007 года Копенгаген, Вэльбю, Полицейское управление. Штаб Первого подразделения       Габриела Левин-Ольсен, бессменный секретарь недавно возобновившего свою деятельность специального отдела датской полиции, называемого Первым Подразделением, забрала из принтера готовый отчет о первом завершенном деле. Держа в руках только что распечатанные страницы, она чувствовала едва уловимое волнение и гордость за команду. Они начали работу после четырехлетнего перерыва всего три недели назад, в измененном составе: на смену И Пи с Ла Куром пришла молодежь. Эти ребята – инспекторы Нильсен, Эгнер, и еще водитель мобильного офиса Мунк, очевидно не находя уместным вслед за начальниками называть ее привычным «Гэби», обращались к ней «Габриела». Огорчаться из-за этого ей и в голову не приходило: каждому из новичков не было тридцати – странно было бы слышать от них другое в свой адрес. Они моложе, чем она в 1997-м, когда началась ее работа в Подразделении. Ребята нравились Гэби своим энтузиазмом, желанием перенимать опыт, а главное, в них был тот командный дух, которым славилось их Подразделение. Прошло совсем немного времени - и вот уже раскрыто преступление! Значит, предстоит мини-вечеринка – так на стартовом рабочем совещании договорились отпраздновать завершение первого расследования. Кое-кто готов был устроить, по его выражению, «крошечный корпоратив в честь встречи новобранцев и ветеранов», сразу после совещания. Но Ингрид Даль полушутливо («Воспользуюсь своей властью начальника и перенесу это мероприятие на день окончания первого расследования») предложила другой вариант – и все без исключения согласились, что в этом случае праздник будет настоящим.       Настенные часы показывали 16.45, скоро за документом придет тот самый кое-кто – Аллан Фишер. Он просил дождаться его, передать отчет лично в руки, и Гэби знала почему. Она внесла в документ признательные показания задержанного вчера главного подозреваемого по не похожему на одно из их прежних случаев делу. «А когда у Первого Подразделения была легкая, да еще стандартная работа?» – подумалось ей. – И не будет никогда».       Первым для них стало дело о мертвой Русалочке. Такое название дал ему Петер Нильсен, новый криминалист, двадцатишестилетний парень. Он прослужил уже несколько лет, считался очень перспективным, одним из лучших специалистов в своей профессии – именно поэтому его пригласили в Подразделение, и все же побледнел как полотно, когда увидел, с чем предстоит работать. (Гэби не ездила с мобильным офисом, о таких подробностях она узнала от Ингрид. На осмотре места преступления шеф и криминалист были вдвоем). Несчастную жертву обнаружила ночью на берегу Оденсе фьорда подгулявшая компания. Сразу протрезвевшие мужики ничего не стали трогать, позвонили в полицию. Убитая была обнаженной, со следами ножевых ударов. Но содрогнуться от ужаса Нильсена заставило совсем другое: извращенный замысел преступника. Своей позой, особенностями фигуры и прической погибшая женщина напоминала всемирно известную копенгагенскую скульптуру. А чтобы тело держалось в позе Русалочки, изверг укрепил его: обмотал веревку вокруг ног – очевидно, для имитации хвоста - и за них, за руки и корпус привязал к вкопанному сзади столбу. Работая несколько лет в Ай-ти отделе, Гэби отвыкла от чудовищных подробностей убийств. Столкнувшись ними вновь после длительного перерыва, не выдержала – расплакалась. Сегодня, когда вписывала в отчет показания преступника, по ее мнению, садиста (он себя называл «эстетом, ценителем прекрасного»), она уже не испытывала ужаса – только сострадание к убитой, ее родителям и близким.       Конечно, Фишер переживает: он теперь официально правая рука Ингрид, отвечает за сохранность документа. А по его поведению иногда можно подумать, что он отвечает вообще за все. Должность ли новая стимулирует его, или по какой-то другой причине, только, по общему впечатлению Ингрид и Гэби, новоиспеченный замначальника просто кипит энергией. Ранее он специализировался на беседах со свидетелями и допросах – теперь рвется участвовать во всех видах работы. Нильсена и Эгнера муштрует и в то же время опекает: постоянно инструктирует, ходит с ними везде. Даже предлагал взять на себя составление некоторых документов – поразительно! Фишер прежде не отличался любовью к писанию бумаг. Если говорить откровенно, он это занятие ненавидел. Гэби не забыла, как в первый год ее работы в Подразделении она несколько раз его выручала, составляя для него болванки рапортов. Тогда она была очень им увлечена… и понимала, что напрасно. Гэби знала, что у Фишера есть девушка. Разрушать отношения других людей было для нее неприемлемо, поэтому она как могла старалась не давать свободы мыслям о Фишере и вести себя с этим парнем так, чтобы никто из коллег и тем более сам объект ее нежных чувств не заметил ее симпатии. Удавалось ей маскировать свое неравнодушие или нет, она так и не узнала: ведь в первые два года существования отдела она была в нем единственной женщиной. (По собственному признанию их первого руководителя, Торбена, он не хотел брать на работу в спецподразделение, которое создавалось для расследования самых запутанных преступлений, девчонку, пусть даже специалиста по программированию - на него «надавило» руководство, «из соображений политкорректности, будь она неладна». Гэби, чувствуя на первых порах прохладное отношение к ней начальника, работала добросовестно, держалась скромно; отдаваемые ей распоряжения выполняла без комментариев, в отличие от Аллана Фишера. В коллективе он оказался самым молодым и, вероятно, поэтому стремился показать всем и каждому, что он суперпрофессионал и личность, имеющая свое мнение по любому вопросу.) А мужчины – мудрый И Пи, проницательный Томас Ла Кур и шеф, обязанный знать все о подчиненных … Даже если они разглядели особое отношение Гэби к Фишеру, то никаких безапелляционных реплик вроде «Ну давай, рассказывай, что там у тебя с красавчиком Фишером», шутливых подкалываний (чего можно было бы ожидать от всезамечающих подружек) и даже намеков себе не позволили – ни словом они не задели ее чувств. И Гэби была им признательна за тактичность.       Она улыбнулась воспоминаниям: «Наш крутой детектив долго использовал мои формулировки как шаблоны». Пока память рисовала ей картинки событий, происходивших почти 10 лет назад, секретарь Первого Подразделения не торопясь отключила принтер и свой компьютер, сложила вещи в сумку. Осталось только вручить Фишеру отчет - и ей можно уходить, чтобы не опоздать в садик за дочкой. Гэби стояла перед зеркалом и надевала куртку, когда Аллан Фишер вошел в комнату. - Привет, Гэби, - произнес он вовсе не приветственным тоном. – Эгнера здесь нет? – осведомился, оглядывая «штаб», - всем членам команды нравилось это неофициальное название их рабочего кабинета. Ей было достаточно только взглянуть на вошедшего мужчину, так давно она знала его, чтобы сразу стало понятно: заместитель начальника Подразделения сейчас пребывает не в лучшем расположении духа. - Привет, Фишер. Эгнер поехал к новому свидетелю, - спокойно объяснила Гэби и мысленно предположила, что недовольство Фишера вызвано очередным спором с Ингрид. «Сложновато им пока, но они сработаются, - была уверена Гэби. – Оба не могут без Подразделения, поэтому со временем научатся принимать общие решения без промежуточных стычек». - Отчет готов, – она подошла к своему столу, взяла бумаги и протянула их шефу. Тот приблизился, взял отчет, а затем, не глядя в него, положил бумаги обратно на стол и вяло поинтересовался: – Как ты завтра? - Дома, на связи. Если что-то понадобится, я в вашем распоряжении, Анни – на подхвате, – пошутила Гэби и улыбнулась: - А вы с Ингрид не сошлись во мнениях о чем-то? - Нет, - буркнул Фишер, направляясь в сторону своего рабочего места. - Я пойду? Закрой потом кабинет, пожалуйста, - попросила она и потянулась было за стоявшей на стуле сумкой. - Подожди, Гэби, - вдруг окликнул ее Фишер. Женщина вновь повернулась к нему. – Что? - Ты, конечно, торопишься? – спросил он, подходя к Гэби. - Да, но если появилась какая-то новая информация, я внесу ее дома и перешлю… Она не договорила, потому что Фишер неожиданно дотронулся до ее руки. - Да, новая информация, - проговорил он. - Тебе будет интересно. Я думаю, да. Гэби показалось, что Фишер хочет поделиться с ней (раз уж Эгнера нет), тем, что так его взвинтило. В его глазах читалось ожидание и готовность высказаться, и ей стало любопытно. «Если чуть задержаться, чтобы узнать, в чем дело, то я не опоздаю, ведь автобусы ходят каждые десять минут», - решила она и ответила: - Конечно, слушаю. Он отошел к стоявшему напротив овальному столу, за которым обычно проводились совещания, и уселся на него: - Ты сейчас подумала о работе. Я не буду говорить о работе. Не в этот раз. Я попытаюсь достучаться до тебя, - заговорил шеф. Гэби с удивлением и молча посмотрела на него. - Ты стала недосягаема. На пробежки уже не выходишь, предложения выпить где-нибудь кофе – отклоняешь, - Аллана Фишера будто прорвало. Его речь стала быстрее, он словно опасался, что сейчас собеседница развернется и уйдет, не дослушав. - А на вечеринке нашей ты появишься?– спросил он и при этом взглянул так, что ей показалось, будто она находится под прицелом этих глаз орехового цвета. Гэби почувствовала себя неуютно, инстинктивно сделала несколько шагов в сторону двери. Фишер, очевидно, заметил это, потому что раздраженных ноток в его голосе стало меньше, зато волнения прибавилось. - У тебя бывает свободное время? Или мне нужно записаться к тебе на прием в рабочие часы? - Аллан, что-то случилось? – Гэби была сбита с толку этим шквалом вопросов и эмоций. - Случилось… Неважно, – осекся тот, махнул рукой и слез со стола. - Извини, Гэби, я что-то перегибаю палку. Налетел на тебя как коршун. После небольшой паузы он добавил: - Это у меня денек с утра не пошел, а ты ни при чем. Я сорвался, признаюсь. Сказав это, Фишер прошел до окна, зачем-то открыл форточку. «Чтобы успокоиться? Разрядить обстановку?» – подумала Гэби, а Фишер уже возвращался и снова начал говорить. - Вот выпало Ингрид счастье, повезло ей с замом, – его голос стал спокойнее, но напряжение в нем по-прежнему чувствовалось. Гэби обрадовалась, что Фишер перестал задавать ей эти странные вопросы, и в тон ему предложила: - Тебе следовало сходить к И Пи, уговорить его поработать. Однако Фишер не стал развивать тему кандидатуры заместителя начальника Подразделения – он вернулся к прежней. - Скажи, Гэби, а я тебя не напугал? – при этих словах на его лице вдруг появилась необычная, хищно - хитроватая улыбка. - Нет. Хотя вот сейчас ты улыбаешься, как Серый Волк, - подобрала аналогию Гэби. Они стояли друг напротив друга. Одни в комнате. - Ты замечаешь, что происходит вокруг тебя? – Фишер вновь привел ее в замешательство очередным вопросом. Не дожидаясь ответа, он обогнул разделявший их письменный стол и приблизился к Гэби. - В твоей жизни все четко: работа – садик – дом? Ты можешь выйти из этого замкнутого круга? - О чем ты … - Гэби стало не по себе: так близко к ней он оказался. Лицом к лицу, нарушив границу ее личного пространства. Она ощутила смешавшийся с его дыханием запах сигаретного дыма. Спрятаться от фишеровского пронзающего взгляда теперь было уже невозможно. - Объяснять долго, у тебя нет времени, ведь так? Не давая ей ответить, мужчина привлек ее к себе и коснулся губами уголка ее губ. И сразу же отклонился, будто хотел запоздало попросить разрешения на поцелуй. Потрясенная Гэби замерла. - Может быть, так будет понятнее, – пробормотал Фишер, убеждая вовсе не Гэби, а самого себя, и поцеловал ее снова. А потом улыбнулся победно и на мгновение отвел взгляд от лица Гэби. Через несколько секунд он уже вновь смотрел на нее и говорил - ненатурально бодро и наигранно-шутливо: – Вот теперь можешь дать мне пощечину и бежать на автобус. Если, конечно, не побоишься поездки на «Ниссане» с маньяком за рулем.       Гэби чувствовала, что ее лицо горит и даже уши покраснели, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Она опустила голову. Аллан Фишер ее поцеловал? Это действительно было или наваждение какое-то? «Нет, невозможно, неправда». Она все еще в его объятьях и стоят они возле двери? «А если кто-нибудь войдет?!» Гэби сделала попытку освободиться – он не стал препятствовать этому. Разомкнул руки и опустил их, но отойти от нее и не подумал. Гэби все-таки отважилась посмотреть на него. Она взглянула в его заблестевшие, загоревшиеся глаза («Действительно как серый волк!») и тихо произнесла: "Я воздержусь". - От пощечины или поездки? – глухо спросил Фишер, и не получил ответа. Его довольная улыбка таяла, но Гэби этого не видела. Смущенная, она старалась больше не встречаться с ним взглядом. Лишь когда выходила из комнаты все-таки обернулась и почти прошептала «пока», скорее машинально, по привычке, чем из желания попрощаться. В смятении, она не обратила внимания на то, что в руках у нее нет сумки.