Любовники

Катя пришла в себя к закату. Паша не помнил точного времени. Никакой сидел с ней в палате, выслушивая, что никто его не звал, незачем было их с ребёнком вытаскивать с того света, а потом извинялся, говорил, что погорячился, обещал её не бросать. Держал за руку, целовал ладошку и как-то вышел из палаты. Рома донимал в отделе, не заболел ли друг опять часом, а то выглядит как-то странно, бледно, отрешенно. Паша отмахнулся. За прошедшую ночь не сомкнул глаз, а за день ничего и не съел. Обессилев, опустился на диван в кабинете и, отвернувшись к спинке, ушёл от всего мира в тёмный мрачный сон. Кто-то потряс за плечо. − Ткачёв, блин! Алё, гараж! – снова потряс. − Ткачёв, ну ты же на дежурстве, ё-мое! Тебя ждут. − А? Чё? Паша, разомкнув веки, повернулся, отметил темноту за окном. Вероятно, стояла ночь. − На вызов пора, разбой, что! – проговорил дежурный. – Ноги в руки и… Ух ты, а ты какой предусмотрительный, а. Паша, зевая, приподнялся и протёр глаза, посмотрел в сторону, пытаясь понять, что там привлекло внимание Олега. В стороне, на столе, находился продолговатый прозрачный контейнер. В нём лежал бутерброд. Такой, как Паша любил: широкий, с колбасой, с сыром, с помидорами и зеленью. Желудок, проигнорировав погруженный в тяжёлые мысли разум, завёл горькую песню. Олег завистливо облизнулся и быстро опомнился: − Ткачёв, ну тебя люди ждут вообще-то! − Да иду-иду! – пробурчал Паша. Задержал на мгновение на контейнере кислый взгляд и после вышел из кабинета. * * * Ядовитый голосок несколько раз просыпался внутри, твердя: «Не рушь семью, у них будет ребёнок». Второй, властный, возражал: «Нечего там рушить, в этой семье он сопьётся или застрелится, эта дура доведёт». Первый не унимался: «Стерпится. Ты, признайся, для своей выгоды стараешься». Второй, наступив на мораль, грозно сказал, как отрезал: «Да, я его люблю, а он меня, и мы не в сказке, чтобы быть ″хорошенькими″». На том споры утихли. Новость Ира услышала, но к Кате в первый день не пошла, дала девушке время «очухаться», а себе – поразмыслить. Грустно смотрела вечером в кабинете на Пашу, спящего на диване, но не стала тревожить, оставила контейнер и ушла. Думала, что если он будет тонуть, то опять пойдёт ко дну в одиночку. Такой сильный, надёжный в каких-то жизненных вопросах и такой слабый, беззащитный в сердечных, в других. В ней проснулась то ли опытная следачка, то ли любопытная барышня, но Ира уже поговорила с парой коллег, незаметно выведав интересующие сведения, потрясла между делом сборщицу слухов подругу Лену, встретилась даже с матерью Кати. Некрасиво, но хотела много знать о сопернице. Глупо, но хотела себя оправдать. Тщеславно, но хотела начать разговор, чтобы выйти из него победителем, а не просто той, кто жестоко поставит ультиматум. А может и просто хотела смотреть в глаза близкого человека и не чувствовать себя виновато. В итоге узнала несколько больше, чем предполагала. − …да что вы говорите. Какая трогательная печальная история. Ирина стояла возле подъезда дома и набирала знакомый номер. Просила Рому, чтобы пробил адрес и прислал сообщением. Затем заскочила в ближайшее заведение и решила отпить кофе. Снова прокручивала в голове недавнюю беседу, так и зацепилось, резало слух противное слово «романтичный». Да, думала она, Паша у неё совершенно не романтичный парень. Не бегает за ней хвостиком, не хлопает при удобном случае по попе, не произносит ласковых слов «ты моя глупенькая», «моя маленькая», «золотая моя», не склоняет имя до милых Ирочка, Иришка, Ирусик, не дарит цветочков на бумажке или живых, конфеток, не садится нагло на стол, чтобы удивить какой-нибудь историей. За Пашу говорят его поступки и глаза, в которых всё предельно ясно написано. Сообщение оторвало от мыслей, от остывающего кофе. Ира прочитала, набрала другой знакомый номер. − Карпов, слушай, пришли-ка мне своего Воронова на один адрес… − О как, а что, сладкой парочки Савицкого и Ткачёва стало мало? − Стас, кончай паясничать, мне Воронов нужен, вернее его страшно настроенная рожа. − Ириш, ты меня пугаешь… Дима, он конечно тоже из пернатых, но птица другого полёта, если ты понимаешь. − Карпов, ещё одна такая шуточка и..! − Ладно-ладно, Воронова так Воронова, вышлю куда скажешь. Могу и бантик повязать, хочешь? − Вышли и хватит. Закончив разговор, Ира набрала сообщение с адресом и отправила. Расплатилась и направилась к своей машине. Неторопливо ехала, недолго постояла у подъезда, увидела Диму. Вышла и ограничилась словами: − Значит, я с ним говорю, а ты с этим… своим видом помалкиваешь. Ну, крайнем случае врежешь, − Дима изумленно вскинул брови. – В крайнем случае, повторяю! Поднялись на этаж. Заспанный светловолосый Артур в одних трусах туго понимал, что им понадобилось, Дима затащил его на кухню, усадил на табурет и что-то на ухо шепнул, отчего парень, округлив глаза, разом очнулся. − Так вы бы так сразу и сказали! – заволновался. – Конечно помню, мы же восемь лет в гражданском браке прожили! − Молодец, − сухо похвалила Ира. – И что, после этого хочешь сказать не встречались, не общались? Мне её мама говорила, ты недавно приходил, спрашивал, где она работает, её новый номер… − Конечно встречались! Но она это… сказала, чтобы не приставал, у неё парень есть. Свой, на работе… − Чёрт… − Ира с чувством стукнула по столу и встала. – Я уж почти поверила… Дима, не спрашивая, внезапно отвесил Артуру звучный подзатыльник. − Ушлёпок, ты кому тут горбатого лепишь?! – отодрал за волоса от стула. – Здесь те чё, лохи какие?! А ну сказал, как оно было, пока я тебе..! Ира не успела даже прикрикнуть. − Встречались-встречались! Она позвонила сама! Сказала, что парень негодяй, его скоро выпрут! Но это было-то пару раз и всё! Потом сама же и отшила, вроде как с парнем у неё наладилось! Он не ты, надёжный, сказала! Дима отпустил жертву и вопросительно посмотрел. Ира молча развернулась и вышла из квартиры. Пыталась осмыслить, стоя у лифта. «Так чей это ребёнок, Пашин или как?! – раздумывала. − Она себе в мужья отца выбрала или того, кто обеспечить сможет?!» − Я думал, эта Катя, она ваша подруга, и вы парня, кинувшего её, хотите проучить… − присоединившись, недоуменно проговорил оперативник. − А это чё, получается, подруга вас надула? Начальница оторвалась от разных мыслей и вперила сердитый взгляд: − Не лезь не в своё дело! Сама бы я хотела знать, кто, кого и в чём надувает… И надувает ли вообще… − добавила хмуро. * * * Смысла искать оправданий или утешения не было, сам натворил дел, сам виноват, самому и отвечать, он считал. Потому понемногу начал топить себя, то ли чтобы чувства притупились, то ли из презрения к самому себе, как к кому-то ничтожному, посмевшему о чем-то несбыточном мечтать. За первой рюмкой следовала вторая, третья… Бармен услужливо наливал, милая барышня, вызывающе одетая, подсела к барной стойке и беззастенчиво, с лукавой улыбкой посмотрела на Пашу, поедая хитрыми глазками. Он заглотил рюмку и молчаливо подвинул ту к бармену, чтобы наполнил. − Проблемы, котик? – заботливо спросила девушка. – Может, я могу тебе помочь? Ладошка опустилась на его колено и скользнула выше. − Вряд ли, зай, − кинул Паша, оценив умелое действие. – Это всё… скучно, не склонен. − О-о, да я смотрю, сладкий, всё совсем плохо, а может так? Так будет веселее, уж я-то знаю, хочешь? Она аккуратно достала из сумочки пакетик с наверняка интересными таблетками. Паша оценил, и на его лице заиграла широкая улыбка. − О-очень хочу, зай. Это ты… прямо по адресу! Одним умелым движением выхватил из кармана наручники и приковал девицу к барной стойке. − Дай-ка сюда… − забрал пакетик. − Да ты очумел?! – дернулась та. − Да ты знаешь, на кого я работаю?! Да тебя тут в минуту..! − Да мне до фонаря! Сюда смотри! – ткнул ей в нос ксивой. – А теперь заткнулась, пока не прибил! Паша достал мобильный, набрал дежурную часть и попросил выслать к нему машину, затем хлопнул рюмку и посмотрел на бармена: − Шеф, ещё организуй.