Лишенный небес

Прошло два дня упорных тренировок. Нет смысла описывать эти мучения, поэтому перейдем к делу. Началась подготовка команд. Наша команда была в паре с командой с Олуха. Сэм угрожал и издевался надо мной. Хотелось прожечь его залпом, но нельзя. Мы тренировались работать в команде. В парах и так далее. Я попадал в пары с Астрид и Забиякой почти всегда, но вскоре близняшку престеголова вернули к брату, и те стали вновь неразлучны, как банный лист на пятой точке, приклеелись друг к другу. Плевака, местный кузнец, часто спрашивал, откуда у меня такое мастерство в кузнечном деле, да и предлагал к нему в подмастерье записаться, но я не дал точного ответа. Может стоит? Гонки маладшего поколения еще не скоро. Как-то так получилось, что на второй тренировке у Плеваки остальные из команды Астрид кроме Рыбьенога стали надо мной подшучивать и издеваться. Из-за них я сломал свой протез! Пришлось идти к Кузнецу. — О, Эгиль. С чем пожаловал? Ах, это? Н-да, плохо выглядит. Бери, что хочешь. Склад: вторая дверь прямо и направо, — но я будто знал это и сразу вошел туда. Там был бардак, а протез скривленный и неестественно согнутый, обожженый и поломанный, выглядел ужасно. Покареженное железо и порваная черная кожа заставляли меня впасть в тоску. Сколько мы с Ксандри потратили на него времени! Я вышел из складского помещения, положил на рабочий стол голубую ткань, железо Громмеля и старые эскизы протеза. Новый будет лучше. Я потратил два часа, чтобы создать идеальный протез. Потом стал разжигать костер и незаметно потратил залп. Пришлось снять куртку и полностью оголить торс из-за невыносимой жары в помещении. Раньше это было не так, более спокойно, а печь сейчас превратилась просто в жерло вулкана. Я работал в маске на случай гостей. Прошел час, я все еще плавил железо и вышивал золотой нитью на голубой ткани. В кузницу вошла Астрид. — Боже, Эгиль, что здесь за ад? — спросила она и, посмотрев на меня смутилась. Я уныло замычал проклятия на имена ее друзей и принялся создавать из каленого железа прутья для хвоста и маленькие механизмы. Астрид села за верстак и, поглядев на старый протез, вздохнула. Она решила мне помочь, а я ,объяснив с помощью белого мелка на ткани, что нужно вышить, продолжил работу. Вышивала она умело и красиво, Смутьян получился великолепным, это был светло-болубой левиафан с темными лапами, белыми бивнями и золотистыми отростками. По краям каждой перепонки была золотая полоса. Остудив белоснежное железо, я стал собирать все воедино. Блондинка вышла на воздух. Починив хвост и собрав все части в одну конструкцию, я присоединил его к своему хвосту и, одевшись, закончил работу и вышел на улицу. — Ас...трид, где ты научилась так шить? — девушка рассказала, как ее научила та гонщица. Интерес к этой даме рос в геометрической прогрессии, кто же она? Мы пошли по домам, переоделись и направились в Большой Зал, сегодня там намечался пир. Прийдя, мы увидели вождя. — Жители Олуха и гости острова, прошу вас пройти в сторону Арены, так как сегодня мы начинаем первый этап гонок! — голос его был громогласен, что казалось даже громобой оглохнет. Я поправил маску и внезапно почувствовал чей-то взгляд на себе. Оглядевшись, я невольно поежился. Хрониксис прижалась к Беззубу во всей этой толкотне. Люди прям как стадо баранов. Я ощутил тягу на левой руке и заметил Ксандри. Она сегодня целый день была не в добром здравии, притянув подругу, я повел ее в сторону домов, где народу было в разы меньше. Девушка присела на траву и ослабленно вздохнула. Лавр отвел ее и Герду в домик, а я, принцесса-престеголов и Беззубик пошли на арену. Мы заняли место на скале, там были стальные балки с цепями и, сев на них, мы стали следить за ареной. Это было очень большое место. Со времен великой войны остров увеличился. Брат разлегся на цепях в облике фурии, а Хрониксис легла на него, как на диван. На Арене стоял гул из разных голосов, кто-то говорил с интонацией громобоя или шепота смерти, но очень и очень громко. На троне сидел рыжебородый вождь, а трон рядом был пуст. Через час, когда все стихло и все собрались, он объявил начало турнира и на поле вылетели команды. Там были разные драконы, кто-то ярче солнца, а кто-то темнее морской пучины. На тонелеподобной "трассе" между стен были стальные пруты которые казалось могли удержать тридцать громмелей! На них сидели разные драконы, несшие цвета гербов своих команд. Небо стало темнеть, а прожектора зажглись и осветили арену. Со стороны команды Олуха были громобой, тайфумеранг, два змеевика окраски попугая и шторморез. Это был персиковый дракон со слегка треснутым рогом. Да, люди научились варить зелья и превращаться в драконов, но только на время. Вот все собрались воедино, но Иккинг следил за шторморезом. Ведущий в лице Плеваки что-то рассказывал, но ночная фурия только и делал, что следил за этим четырехкрылым драконом. Прозвучал первый вой сигнального рога, все подняли крылья в готовности. Второй... сердце замерло у всех, а третий в миг заставил драконов сорваться со своих насестов. Сейчас были просто круговые гонки с элементами лабиринта. Змеевики летели парой и помогали друг другу. Внезапно из-за одного из препятствий выскочил разнокрыл в окраске "Молний Тора" старшего поколения и выпустил плевок кислоты. Змеевиха этого не увидела из-за слепой зоны и рухнула наземь, когда кислота обожгла ее крылья. Супруг ринулся за ней, но удар был сильным, от чего она была еле жива. Врачи быстро унесли ее с трассы, а шторморез только позже пролетел над ними. Она не знала, что случилось, а трибуны ужасающе вопили. Коментатор говорил что-то об этом, но не упомянул разнокрыла, списав все на неаккуратность. Внутри фурии заклокотала ярость. Шел восьмой круг, и у некоторых уже кончилось зелье. Шторморез и Снежный Призрак шли на равных, оба устали, но стремились к финишу. Обойдя все препятствия, они готовились пересечь финишную черту, но...