Влюбиться по расчету

      Трепеща тонкими крыльями, по саду между деревьями, прорезая прелый осенний воздух, летел жук-олень. Летел по своим жучиным делам. Как услышал прекрасный переливчатый звук, напоминающий журчание чистого ручейка и, разумеется, сменил курс в его сторону. Но только прекрасный звук стал приближаться, жук уткнулся в переплетение тонких нитей. Жука охватил страх, нет ужас: за какие-то мгновения он уже успел распрощаться с жизнью. Он угодил в сеть, метнулся от нее, также наткнулся на переплетение нитей, которые не смог порвать.       — Привет, я назову тебя Рональд. — Сказала поймавшая его в сочок личность вида Человек, после чего взяла его, заставив сложить трепетавшие в ужасе крылышки под закрылки, в руки. И куда-то понесла. Прекрасный звук, привлекший жука, стал приближаться, человечка двигалась нужным курсом.       — Эшлин, смотри! — Радостно крикнула Джанесса, а это была именно она, подбегая к старшей сестре и открывая ладони, чтобы показать свой трофей.       Флейтистка, а по совместительству старшая сестра непоседливой любительницы насекомых не испытывала горячей любви к этим ползучим-летучим гадам, и даже хотела сначала вскрикнуть, но сдержалась, разглядев в руках у сестрички не паука и не змею, а всего лишь достаточно крупного коричневого жука. Который, получив шанс на спасение, незамедлительно им воспользовался, вспорхнув из рук девочки.       — Ой! — Вскрикнув, маленькая принцесса вновь подхватила свой сачок и побежала догонять «питомца». — Рональд, подожди!       Эшлин облегченно выдохнула и рассмеялась. Старшая из двенадцати принцесс уже хотела вновь приступить к музыкальным упражнениям, но ее позвала Фэлон, сказав, что девушку хочет видеть отец.       — Ты звал меня, папа?       — Да, дорогая. Проходи, присаживайся.       Кабинет короля Рэндольфа был выполнен в уютных ореховых тонах с вкраплениями красного дерева. Принцесса прошла в помещение и села напротив отца на изящное кресло, обитое желтой тканью с вышивкой цветочного орнамента.       — Эшлин, я хотел с тобой поговорить. Время идет, и я не молодею. Ты старшая из моих дорогих принцесс и я хотел бы именно тебе оставить королевство, доверить заботу о народе. Но дорогая, несмотря на то, что ты самая серьезная среди своих сестер, я боюсь взваливать эту ношу на тебя одну. Эшлин, тебе нужно выйти замуж. Власть должна быть передана по мужской линии.       — Замуж? — Не поверила своим ушам девушка. Она об этом даже никогда и не думала. В отличие от той же не в меру романтичной Фэлон, ей всегда хватало музыки и сестер с отцом. — Но, если по мужской линии, тогда почему не Дженеви с Дереком?       — Не в обиду Дереку, он замечательный человек, но разве башмачник, даже очень хороший башмачник, сможет управлять королевством? И ты знаешь, я очень люблю Дженеви, но при всей любви допустить ее к рулю власти, я просто не могу.       Рациональная Эшлин была вынуждена признать, что в словах отца есть резон. И не малый.       — Дорогая, ты согласна?       — Да, папа.       — Хорошо. Я взял на себя смелость подобрать подходящую кандидатуру…       — Я полностью доверяю твоему выбору, папа. — С улыбкой остановила его дочь. Что она могла там выбрать? Их с сестрами уже очень давно не приглашали на балы в соседние королевства, точно также как никто не приезжал к ним — она просто не могла быть знакома с каким бы то ни было «кандидатом», а значит не могла и «выбрать», так что пусть лучше все от начала и до конца решает папа, принцесса знала — он не может даже пожелать ей плохого.       — Хорошо, дитя мое. — Король Рэндольф поднялся и поцеловал Эшлин в лоб. — Если ты согласна, не буду утомлять тебя подробностями. Можешь идти отдыхать, все детали я улажу сам.       — Конечно, папа. — Принцесса поднялась, сделала стандартный реверанс и вышла.       И тут же попала в цепкие ручки любопытной Фэлон:       — Ну, о чем вы разговаривали? Папа такой взволнованный с самого утра, все хорошо? — Темно-карие глаза сестрички выражали неподдельное беспокойство, и старшая просто не могла не ответить.       — Да. Наверное. Похоже, я выхожу замуж.       — Что?! — Восклицание это прозвучало уже на три голоса: пробегавшие мимо Дэлия и Эделина просто не смогли не отреагировать на эту фразу.       — Кто? Как? Ты почему ничего не говорила? А он красивый? Как романтично! Ну сестрам могла бы и рассказать! А как его зовут? Будет бал! Обязательно будет бал! Эшлин, ты обязана нам все-все рассказать! — Посыпались на девушку вопросы сестер. А экспрессивно размахивающая бадминтонной ракеткой Эделина — зрелище не для слабонервных, посему флейтистка поспешила отвести сестер в одну из малых гостиных, пока спортивная принцесса не зашибла стоящего у кабинета отца стражника.       Стоило за сестрами закрыться дверям гостиной, как шквал вопросов даже усилился. Эшлин уже не могла разобрать в восторженных словах ничего кроме проскакивающих вопросительных интонаций, а младшие принцессы уже похоже сами придумали жутко романтичную историю о которой им почему-то не рассказали, когда старшую спасла третья принцесса. Оказывается в этой самой гостиной совершенно случайно оказалась Кортни, и читать при таком шуме не смогла даже она — подошла поинтересоваться что же произошло — и Делия, Фэлон и Эделина радостно перенесли словесный фонтан на свежие уши. Спустя пять минут на сумевшую прокрасться к диванчику Эшлин смотрели уже четыре пары любопытных глаз. Хорошо хоть их обладательницы поняли, что старшая сестра не собирается их перекрикивать, и замолчали, дабы услышать ответы. Однако история к их сожалению оказалась на редкость короткая: никакой тебе тайной любви, простой политический брак по расчету. Впрочем, Фэлон отдельно возмутило, что старшая сестра даже именем и внешностью будущего мужа не поинтересовалась.       Сама Эшлин только пожала плечами: в свои двадцать два года девушка не нажила ни тайных поклонников, ни собственного сердечного томления, ни излишней романтичности, так свойственной обладательнице льняного цвета волос.       Новость разлетелась в рекордные сроки. Слуг во дворце держали не так много: королева Изабелла всегда придерживалась мнения, что даже принцесса, нет, особенно принцесса, должна быть способна сделать все необходимое самостоятельно, без посторонней помощи, — но челяди было все еще достаточно, чтобы разносить по коридорам неофициальные новости (зачастую даже быстрее официальных). Уже к обеду вся прислуга во дворце вполголоса перешептывалась о предстоящей свадьбе, и господа отличались от них только тем, что шептались в полный голос, не таясь. Да и перед кем скрываться? Разве что какой-нибудь совсем бездарный интервент иностранной разведки забредет, настолько бездарный, чтобы не знать совсем не секретных сведений.       Хотя самой Эшлин было почти все равно. Во всяком случае на сплетни, разлетающиеся по замку обрастая все новыми небылицами в силу отсутствия фактов. Не то чтобы она ничего не чувствовала, но приписываемого ей Дженеви возмущения не было, как не было и злости о которой твердила Блэр, да и не грустила она, как уверяла сестер Хэдли. Близка к правде оказалась разве что Кортни: Эшлин была задумчива и единственное, что ее грызло — любопытство. Нет, личность жениха — вопрос десятый, принцесса больше думала о том как построить свою дальнейшую жизнь, какую выбрать линию поведения и к чему же это приведет.       Старшая принцесса не возмущалась, что ее жизнью фактически распорядились без ее ведома, это за нее успешно делали сестры, особенно старалась единственная замужняя из них: как же, причиной брака непременно должна быть любовь! Эшлин оставалось только улыбаться, слушая выступление сестры: в отличие от Дженеви она понимала, что интересы жителей королевства, пусть и такого небольшого как их, важнее ее личных привязанностей, которых по сути и нет. Вот если бы она была влюблена — не стала бы просто наблюдать со стороны за своей собственной свадьбой, но раз уж так сложилось… В конце концов папа непременно подберет ей самого лучшего жениха из всех возможных.       Однако седьмую принцессу от похода к отцу пришлось удерживать чуть ли не силой: она отказалась понимать, как старшей сестре может быть все равно кто ее жених, но согласилась уважать ее мнение и не пороть горячку.       Свою лепту в общий хаос внесли и тройняшки, попеременно то радуясь новому «старшему братику», то обещая его «проверить». В последнем Катлин нашла поддержку со стороны как близняшек, так и других старших сестер. Одна только Кортни опять, робко вынырнув из книжки, предложила не мешать молодоженам налаживать отношения, но ее тихий голос не был услышан более энергичными сестрами.       За ужином король официально объявил своим дорогим принцессам, что старшую можно поздравить со скорой свадьбой. Дженеви, конечно, снова попробовала возмутиться, но Эшлин подумала об этом заранее, и сидящая рядом с блондинкой Хэдли весьма не светски закрыла той рот ладонью, уверив папу, что они все очень рады за сестру.       А когда ужин подошел к концу, Блэр потащила старшую сестренку на конную прогулку. Вторая принцесса мотивировала вечерний выезд тем, что общение с лошадью расслабляет, позволяет проветриться, очистить голову… Эшлин только улыбнулась, сменила платье и позволила увлечь себя прочь из дворца. Девушка конечно не испытывала такой любви к конному спорту как младшая сестра, но вечерняя заря и свежий ветер в лицо еще никому не вредили, кроме разве что прически.       Но если Блэр надеялась вытянуть из сестры истерику, то просчиталась: Эшлин только отшучивалась да переводила стрелки на саму любительницу лошадей. Не то чтобы она не доверяла младшим сестрам, просто нечего там было «доверять» или «не доверять». Даже несмотря на то, что все вокруг были уверены в обратном. Сами себе придумали, что Эшлин должна чувствовать себя жертвой обстоятельств и непременно страдать, и теперь дружно пытались убедить в этом ее. Принцессе право было смешно.       А может она еще просто не до конца осознала «свое положение»… Но страдать все равно не собиралась. Не видела она в браке по расчету трагедии.       Бал по случаю помолвки был назначен через две недели. Подготовить к приему нужно было тысячу мелочей и еще пару сотен вещей крупных, но все это совершенно не мешало сестрам продолжать пытаться «успокоить» будущую невесту, даже Дерека убедили поговорить со свояченицей со своей, мужской, стороны. Эшлин продолжала хихикать про себя, стараясь не обидеть этим родных; улыбалась и шутила, убеждая не себя, но их, что все хорошо. Хотя кое-чего девушки все же добились: нервничать в преддверии бала стала и Эшлин.       — Бал, бал, бал-бал-бал! — Радостно напевала Фэлон, крутясь в новом платье и новых танцевальных туфельках перед ростовым зеркалом.       Давно в их королевстве не было бала, тем более настоящего, с гостями! Приглашения были разосланы, и на них пришли положительные ответы. По такому случаю даже Дерек вспомнил профессию, которая многие годы его кормила — туфельки принцесс бывший башмачник сделал лично. И все девушки пребывали в радостном возбуждении, предвкушая танцы, знакомства… партнеров, друзей и даже любовь. О последнем Фэлон и Кортни прожужжали сестрам все уши, особенно усердствуя над органами слуха самой старшей.       В итоге девушке это так надоело, что как только стали съезжаться первые гости, и принцессы прильнули к окнам, Эшлин малодушно сбежала в сад в танцевальный павильон матери, подальше от начинающегося шума, к которому совершенно не привыкла. Она еще успеет окунуться в этот блеск и суету, а пока пусть сплетничают без нее. Девушка и так знает, что как минимум половина разговоров на сегодняшнем балу будет о ней и ее женихе, а многое из этого принцесса уже слышала от сестер.       Кстати о женихе: отец все же сообщил девушке, кто станет ее мужем. Звали его Эйван и он являлся старшим принцем Линзории, королевства обширного и богатого, хоть и не имеющего общей сухопутной границы с родным королевством Эшлин. Что принцессу удивило, объединения королевств не предполагалось, как не предполагалось, что ее будущий муж унаследует корону отца на правах старшего сына, наоборот, принцу предлагалось жениться и получить королевство ее отца. Откуда вдруг такая рокировка, почему старший принц угодил в немилость и богатое королевство достанется младшему брату, а его отправляют сюда, папа Эшлин так и не объяснил, только как-то замялся и сказал, что принц слывет страшно невезучим.       Приближался вечер и во дворце уже зажигали свечи, а тут, в саду, прохладный ветер холодил щеки принцессы, покрывая их легким румянцем, девушка откровенно наслаждалась тишиной, от которой, признаться, за последние две недели успела несколько отвыкнуть. Она, наверное, могла бы еще долго так стоять, откинувшись на каменную колонну и глядя в загораживаемое листвой небо, но вдруг обнаружила, что она здесь не одна.       — Фух, кажется оторвался. — Выдохнул мужской голос, чей обладатель прижимался к соседней колонне.       Сначала Эшлин думала промолчать и дождаться, когда мужчина снова уйдет по своим делам, а потом и самой вернутся во дворец: пожалуй ей пора уже появится на балу, фактически в ее честь организованном. Вот только следующая фраза скрытого в тенях субъекта не смогла оставить девушку равнодушной.       — И кто только этих принцесс придумал? Проклятие рода человеческого — прилипли как…       — А вам не кажется, что гостям не вежливо оскорблять хозяев? — Сделала шаг вперед и скрестила руки на груди Эшлин. Младших сестричек она никогда не давала в обиду.       — Что? Кто здесь? — Встрепенулся мужчина, и даже кажется опустил руку туда, где полагалось быть перевязи с мечем. Прошла секунда и незнакомец расслабился. Перед ним была всего лишь девушка, одна, опасности она не представляла. — Правда не может быть оскорблением. — Выдохнул он устало. — Не моя вина, что местные принцессы переходят все границы приличий. Кто их вообще в приличное общество пустил?       Эшлин просто задохнулась от возмущения. Да, им с сестрами не хватает светского общества, балы редки, да и приемов для местных дворян проходит не так уж много, но зато их двор не похож на гнездо гадюк; может они не похожи на настоящих принцесс по мнению этого общества, но тем не менее они являются настоящими принцессами, и этого никому не изменить. И уж во всяком случае не этому чужестранцу!       — Вы так уверены, что это общество приличное? — Принцесса злилась, но принцесса была вежлива и сдержана. Что бы ее непоседливые сестры не натворили, она честь королевской семьи не уронит. Разве что ехидца в голосе проскользнула.       — Нет. — Легко согласился мужчина. — И в этом прискорбном факте есть и доля ваших принцесс. Впрочем, не только ваших, все принцессы одинаковые.       Одинаковые?! Может в других странах все принцессы и одинаковые, но только не у нас: Блэр без всяких скидок выиграла прошлогодние конные соревнования окрестных королевств; Кортни прочитала все книги в библиотеке и переписывается с несколькими современными авторами; а Дэлия и Эделина готовятся к турниру по крокету; Фэлон пишет прекрасные стихи; Дженеви лучше всех танцует; Хэдли и Айла покровительствуют театральным и цирковым артистам; Джанесса может стать энтомологом; а Катлин художником; добрее же и самоотверженнее Лейси не найти во всем королевстве! Та же Дженеви наверняка сказала бы все это вслух, в лицо, но Эшлин не склонна объяснять очевидные вещи или метать бисер перед свиньями.       — Вы ничего не знаете о принцессах. — Холодно отрезала шатенка, развернулась и пошла назад во дворец. И всю дорогу она буквально чувствовала на себе внимательный изучающий взгляд нежданного собеседника.       Мужчина действительно сначала сверлил взглядом ее идеально-ровную спину, однако, достаточно быстро зрительный фокус сполз несколько ниже лопаток и даже ниже талии девушки (что впрочем не удивительно, фигура у Эшлин была действительно хороша). Проводив таким образом случайную собеседницу пока та не скрылась за поворотом живой изгороди, мужчина неопределенно хмыкнул и снова прислонился к колонне, поднимая взгляд к небу.       Как же ему надоели эти принцессы — опять налетели как сороки и давай чирикать! О чем только отец думает: их же тут целых двенадцать! Совсем не старый мужчина боялся, что может не выдержать женского внимания в таком количестве. С другой стороны если в этом королевстве есть такие как эта сдержанная, но острая на язык красавица в сиреневом платье… то все может быть не так безнадежно и скучно как казалось.       Стоило Эшлин зайти во дворец, как она тут же оказалась окружена светом и блеском. По случаю столь знаменательного (и редкого) события как бал слуги расстарались на славу: фактически весь дворец был украшен, и точно весь был отмыт до блеска, свечей тоже не пожалели, так что все золотое великолепие отделки переливалось многочисленными гранями драгоценных камней, разве что не слепя собравшихся. Королевство-то у отца двенадцати принцесс может и маленькое, но зато на его территории располагается несколько достаточно крупных месторождений драгоценных камней и два золотых прииска. Только обилие свежих цветов (оранжереи тоже являлись гордостью маленького королевства) и спасало гостей от черной зависти и попыток сковырнуть позолоту.       Оказавшись в зале и сделав всего несколько реверансов приветствуя знакомых, Эшлин попала в цепкие ручки сестер. Оказалось, что девушки уже видели ее, пока неофициального, жениха и теперь спешили поделиться впечатлениями с будущей невестой. Так, Фэлон утверждала (громче всех, к слову), что на миниатюру, изученную принцессами вдоль и поперек до последнего штриха, принц Эйван совершенно не похож и в жизни он гораздо симпатичнее, Эделина намекала, что в такого можно и влюбиться, а Кортни рассказывала о науке физиогномике и форме носа и губ «объекта», которые свидетельствовали, по ее словам, о благородстве и твердости характера. Эшлин с удовольствием их выслушала: испорченное было встречей в саду настроение упрямо и неуклонно поползло вверх. А когда заиграла музыка — стало совсем хорошо.       Принцессы мигом разлетелись по залу: сегодня недостатка в партнерах не было. Сначала, конечно, девушек приглашали хорошо известные им местные дворяне, танцевать с которыми было привычно и… скучно, но спустя уже пару туров прекрасных партнерш заприметили и приезжие.       Танцевала и Эшлин. Веселилась и радовалась, блистала, наслаждаясь мгновением.       Спустя только почти час танцев, старшую принцессу перехватил у очередного партера отец, провел ее в танце, а когда музыка закончилась, проводил к возвышению, на котором установили трон. Там их уже ждали. Трое богато одетых мужчин в лицах которых можно было проследить фамильное сходство: по всей видимости отец, который уже мог похвастаться благородной сединой на висках, как и в целом шевелюрой цвета «перец с солью», и его сыновья, статные молодые брюнеты лет двадцати-двадцати пяти.       Подойдя, Эшлин сделала полагающийся реверанс, мужчины в ответ поклонились, и отец девушки представил их: перед принцессой стояли король Эдвард Линзорский и его сыновья, принцы Эйван и Ирвин. Старший поцеловал девушке руку и, под одобрительные взгляды отцов, пригласил шатенку на танец.       А принцесса с удивлением обнаружила, что с ведущим ее сейчас под руку мужчиной уже была условно знакома. В саду было темно, но узнать человека со столь нелестным мнением о принцессах все равно было можно и при свете: по силуэту, по костюму, по голосу, озвучившему приглашение на танец, по ехидной усмешке, что дорисовывает сознание. Но вот сопоставить этого человека с полученной от папы миниатюрой… в отличие от сестер Эшлин почти не интересовалась внешностью жениха, однако кое в чем Фэлон оказалась бесспорно права: миниатюра действительно была на редкость неудачной.       — Вы? — В полголоса ахнула Эшлин, не сдержав удивления.       — Я. — Растянул губы в улыбке мужчина.       Он тоже смог узнать в принцессе свою недавнюю собеседницу, хотя и присланный ему портрет тоже безбожно врал, не позволяя опознать оригинал в сумерках сада, но все же давая возможность сопоставить эти два образа при свете множества свечей. Эйван даже посмеялся над собой: получить в жены девушку, что наметил в фаворитки, — его «везение» как всегда с ним.       Оказавшись среди танцующих, принц развернул Эшлин к себе лицом и положил руку на талию партнерши, легко входя в ритм вальса. Танцевал он, кстати, весьма и весьма неплохо. Хоть и казалось принцессе, что как-то… без души.       — Оказывается, не все слухи врут. Вы хорошо танцуете. — Спустя некоторое время сделал ей комплимент мужчина. Именно комплимент, двенадцать принцесс были известны своим талантом к танцам.       — Вы тоже. Но кажется не находите в танце удовольствия. — Поддержала разговор Эшлин.       — Не вижу в этом занятии смысла.       — Может у вас просто не было достаточно хорошей партнерши, чтобы наслаждаться танцем?       — Вроде Вас? — По губам принца пробежала быстрая, но горькая усмешка: противно даже смотреть, когда девушки набиваются на комплименты.       — Нет. Если вы не влюблены в само искусство танца, то получить удовольствие сможете, только если влюблены в свою партнершу. А это точно не я.       Мужчина в ответ только неопределенно хмыкнул, со вновь вспыхнувшим любопытством рассматривая свою невесту. Привлекательная шатенка двадцати двух, если верить собранному досье, лет, серые глаза, прямой носик, тонкие сухие губы, немного загорелая вопреки моде кожа, аккуратный некричащий макияж… снова стало жаль, что-то, что можно позволить себе с любовницей, Эйван не мог разрешить себе с женой… с договорной женой — с супругой принц собирался сохранить чисто деловые отношения, основанные, желательно, на уважении. К тому же, судя по тону, его неосторожно-эмоциональные слова в парке не прошли бесследно — принцесса к нему симпатии не испытывала.       Когда танец закончился, принц Эйван вновь отвел Эшлин ближе к тронному возвышению, но, не дойдя до обсуждающих что-то королей, снова развернул девушку лицом к себе.       — Это все равно должно произойти. — Сказал мужчина, глядя поверх головы принцессы и снимая с мизинца фамильный перстень. — Ждете красивых слов или можем не тянуть?       — Незачем. — Согласилась Эшлин, позволяя надеть кольцо себе на палец.       После чего оставалось только вложить свою ладонь в его, подойти к родителям, получить отеческое благословение, два поцелуя в лоб и продолжать улыбаться, слушая официальное объявление о помолвке. Со всех сторон раздались аплодисменты и поздравления. Только сестры хлопали как-то вяло, а во взгляде Дженеви вообще была… обида, похоже седьмая принцесса до последнего не верила, что Эшлин действительно согласится на этот брак.       Свадьбу не стали откладывать в долгий ящик: три дня на все необходимые приготовления — и церемония венчания состоялась.       Над платьем невесты портниха расстаралась даже больше чем над нарядом для бала. Белый-белый, почти хрустящий, хоть это и не свойственно данной ткани, атлас, вышивка цветочным орнаментом по юбке и лифу, узорчатый жаккард рукавов и корсажа, воздушный фатин верхней юбки — в подвенечном наряде Эшлин смотрелась почти ангелом, разве что не златокудрым, но крупные завитки темных локонов только добавляли ансамблю неповторимого шарма, венчала великолепие изящная золотая диадема с инкрустацией халцедоном.       — Ты так похожа на свою мать, — Шепнул девушке отец, перед тем, как сопроводить ее к алтарю семейной часовни, снова целуя в лоб и едва не роняя скупую мужскую слезу.       Сама церемония прошла нормально и посему девушке почти не запомнилась. Речь священника о любви, благочестии и важности семьи и брака в современном обществе, стандартные вопросы и не менее стандартные ответы. Согласен? Согласен. Согласна? Согласна. Соединенные руки. И поцелуй. Обычно ему предают очень много смыслов и значений, почти сакраментальных в своей банальности, но это было просто обычное касание губ и ничего больше: ни он ни она не пытались сделать из первого поцелуя мужа и жены что-то большее.       И последовавший за этим бал тоже не стал для Эшлин чем-то особенным. Гости пили, веселились, сплетничали, танцевали… Сестры искренне, но довольно скупо (не при стоящем же рядом принце!) поздравили старшую и упорхнули танцевать, все, кроме одной. Дженеви откровенно злилась на глупость, как она считала, апатичность к собственной судьбе, у старшей сестры, а посему даже из требований этикета не пожелала молодой семье счастья: откуда бы взяться счастью там, где нет любви? Эшлин решила потом все же поговорить с ней еще раз: пожалуй седьмой принцессе надо напомнить, что они в ответе за королевство, а не только за собственную семью.       Когда закончилась вереница желающих поздравить новобрачных, принц и принцесса станцевали еще один танец, такой же как и тот, что открывал этот бал, и такой же как три дня назад: красивый, правильный, почти техничный, но без души, после чего с чистой совестью покинули праздник и устроенный-то, если разобраться, не для них.       Эйван провел молодую жену по анфиладе залов и, самостоятельно распахнув дверь, пропустил принцессу в выделенные им покои. Несколько комнат: небольшой предбанник, гостиная, маленький кабинет, большая спальня, гардеробная, отдельная ванная комната, — все как положено, все красиво и достаточно богато отделано. К примеру гостиная, в которой задержался молодой муж, в основном была выполнена в ореховых тонах с инкрустацией аметистами, это касалось как мелких бытовых мелочей, так и настенных панно, мебель повторяла те же цвета, только уже, разумеется, без драгоценного камня.       Принц удобно устроился в одном из кресел, расстегнул камзол и ослабил ворот рубашки, взял с оставленного предупредительными слугами подноса яблоко и смачно им хрустнул. Эшлин же нерешительно замерла на пороге спальни. Посмотрела на дверь перед собой, на мужа, снова на дверь и развернулась к Эйвану. Спустя еще два кусочка сочного фрукта тот заметил внимание к своей персоне и поднял на жену взгляд глубоко карих глаз.       — Не волнуйтесь, принцесса, я вас не трону. — Сказал он, снова сосредотачивая внимание на яблоке. — Династический брак по расчету — значит брак по расчету. Возьмите книжку, почитайте, пара часов, и слуги, а значит и все во дворце, решат, что все произошло.       — Премного рада это слышать, принц.       Эшлин развернулась, распахнула двери в спальню, вошла и так же резко закрыла за собою вход. Чувствовала она себя в этот момент оскорбленной до глубины души. Следующим действием двери были закрыты на ключ, а принцесса упала спиной на большую двуспальную кровать и закрыла глаза.       Резон в словах принца, безусловно, был. Но услышать вслух, что ею, привлекательной в общем-то девушкой, равнодушно пренебрегают — неприятно, слабо сказано. По началу принцессе даже импонировало, что Эйван не рассыпается в лживых комплиментах, но абсолютное равнодушие в глазах неожиданно больно уязвило женское самолюбие, гордость Эшлин.       Принцесса сама не заметила как уснула, прямо так, не раздеваясь. Не заметила она и что из уголка глаза стекла одна-единственная слезинка, затерявшаяся в рассыпавшихся по покрывалу волосах, когда принцесса уже в полудреме невольно подумала, что Дженеви могла быть права. Так что неудивительно, что на утро девушка очнулась совсем не выспавшись: спина не гнулась, в горле першило, а уже не совсем белое платье неприятно сдавливало грудь.       Эшлин с трудом поднялась с кровати, радуясь, что дверь по-прежнему закрыта, и никто (а особенно муж) ее в таком состоянии не видит, добралась до ванной комнаты и, освежившись, прямо там стянула с себя платье, с трудом расшнуровав корсет непонятно от чего уставшими руками. Подумала, посмотрела на часы и скинула и нижнюю юбку, и сорочку, и чулки, дернула за располагавшийся тут же шнурок, подавая сигнал нагреть воду для ванной: минут двадцать и можно будет расслабиться.       Думать не хотелось ни о чем. Хотелось немного побыть эгоисткой и подумать о себе, горячая ванна к этому особенно располагала. Когда вода начала остывать, Эшлин все же вылезла из бадьи, насухо вытерлась и, завернувшись во влажное полотенце, пошлепала босыми ступнями в гардеробную. Туда заранее перенесли почти все ее наряды, добавив к ним и несколько новых, там же висела и мужская одежда, но на нее принцесса предпочитала не смотреть. Выбор свой девушка остановила на привычном сиреневом платье, а волосы снова убрала в строгую прическу, вернулась в ванную комнату и подобрала раскиданную ранее по полу одежду, сложив все в корзину — слуги потом заберут, постирают и вернут в гардероб.       И только подойдя к закрытым дверям, девушка снова ощутила давление. Моральное. Нужно быть сильной, нужно спокойно посмотреть ему в глаза, ни в коем случае принц Эйван не должен узнать, как ей с утра было плохо. Это ее королевство и муж ей нужен… только как деловой партнер, так что даже и к лучшему, что он не захотел к ней прикасаться: работать с посторонним человеком легче, чем с любовником. Эшлин медленно выдохнула, повернула ключ и решительно вышла в гостиную.       Вот только все ее старания пропали втуне: ее новый муж принц Эйван мирно спал, вытянувшись на диванчике. Под голову линзорец подложил одну из декоративных подушечек, а укрылся собственным камзолом и так и не проснулся, даже когда принцесса подошла к нему почти вплотную. Однако в таком состоянии он вызывал у Эшлин улыбку: растрепанные темные волосы, чуть приоткрытые, вместо обычно плотно сжатых, губы, умиротворенное выражение лица, даже упрямая складочка на подбородке исчезла. Принцессе даже стало немного стыдно, что ему пришлось ночевать в таких условиях, впрочем не на столько стыдно, чтобы извиняться: это было его решение изначально, да и при желании он вполне мог найти себе нормальную кровать где-нибудь в другой комнате. И все же Эшлин вернулась в спальню, взяла с расположенной там кушетки плед и аккуратно укрыла им мужа, повесив камзол на стул под которым уже стояли сапоги Эйвана.       А выйдя из апартаментов в надежде разжиться завтраком, девушка не успела и за угол завернуть, как была перехвачена Фэлон. Глаза шестой принцессы буквально искрились любопытством:       — Ну, рассказывай, как это было?!       Эшлин тяжело вздохнула, но не смогла сдержать улыбку: похоже сестричка специально ее тут караулила, а судя по возне за соседней дверью, и не одна. Эту дверь замужняя нынче принцесса и открыла, конечно обнаруживая там Блэр, Эделину, Хэдли и Айлу, и конечно сестренки тут же взяли старшую в оборот. Эшлин на силу их успокоила.       — Ничего не было. — От сестер у старшей секретов не было, а те прекрасно понимали, что может дойти до ушей слуг, а что нет.       — Что?!       — Ничего не было. — Четко повторила новобрачная, при этом не очень одобрительно глядя на Фэлон, которая притащила сюда и близняшек, малы они еще для таких тем, но та лишь отмахнулась.       — Как так? — Ахнули девушки на пять голосов.       — А вот так. У нас договорной брак из политических соображений, и он оказался достаточно благородным человеком, чтобы не требовать от меня делить с ним постель.       О том, что этот факт ее обидел, Эшлин все же умолчала. Уж слишком глупой и непоследовательной такая реакция по зрелому размышлению казалась: легче забыть и сделать вид, что ничего подобного просто не было.       Девочки же застыли буквально с открытыми ртами, по крайней мере челюсть Айлы Хэдли вернула на место собственноручно.       — И, что дальше? — Очнулась первой Блэр.       — Взаимовыгодное сотрудничество. — Безапелляционно постановила старшая из двенадцати принцесс.