Оставь мне рассвет

Выбегаешь из кафе, чуть ли не сшибая с ног идущих навстречу новых посетителей. Слезы все еще душат и ты, словно маленький обиженный ребенок, утираешь их ладонями, кулачками, кистями рук. Так глупо, в который раз ловишь себя на мысли. Глупо. А еще болит где-то в той области, где должна быть разбитая на тысячи стеклянных частиц душа. Твоя душа. Останавливаешься лишь в метрах шестидесяти от кафе, но сама не понимаешь зачем. Вроде, отпускает. Зимний, немного колючий ветер с набережной отрезвляет и заставляет пресечь наступающее отчаяние. Почему этот человек вызывает у тебя такие эмоции? Какое право имеет мучить? Нет, конечно, ты сама себя накручиваешь. Напридумывала невесть что, а теперь сама же и мучаешься. Успокоившись и обозвав себя дурой, чувствуешь, как становится легче. Только вот идти домой совершенно не хочется и ты, бросив последний непродолжительный взгляд на мерцающие огни уже не любимого кафе, направляешься в сторону моря. Хочется прогуляться и освежить запутавшиеся мысли. Хочется на Родину. Странно, ты никогда бы не подумала, что стоя на набережной столь красивого места, в столь красивой стране, тебе внезапно захочется в город, где была разбита, растоптана вся твоя сущность, истерзана душа, разрушены мечты. Но, факт остается фактом, и с этим ничего не поделаешь. Кажется, на набережной ты проводишь всего несколько минут, но бросив мимолетный взгляд на наручные часы, удивляешься времени – полпервого ночи – прошло больше часа. Понимаешь, что до конца мысли все равно не удалось привести в порядок, но все-таки медленно плетешься домой. Там хотя бы тепло, а ты ужасно замерзла. Путь занимает еще минут двадцать и пусть улица освещается, тем не менее сильнее кутаешься в пальто и время от времени оглядываешься по сторонам – в следующий раз надо будет обязательно взять такси. Но вот ты уже видишь небольшой аккуратный заборчик своего временного дома, следом замечаешь внушительных размеров автомобиль, марку которого, возможно, ты бы и разобрала, если бы интересовалась всякими передачами или новостями автопарка. А так, это изделие из металла, краски и кожи так и остается для тебя – «внушительных размеров автомобилем». Правда, не дешевым. Скорей всего вернулся домой сосед. Скоро ведь Рождество. От коллеги, которая предоставила тебе домик, ты знала, что по соседству с тобой, в красивом особняке за двухметровым забором живет какой-то одинокий мужчина, который за работой и постоянными разъездами так и не смог обзавестись семьей. И этот особняк, расположенный в самом обычном, среднестатистическом районе города, просто перестроенный небольшой домик, в котором этот мужчина родился и вырос. Почему-то, тебя глубоко впечатлила эта история, и тебе очень хотелось бы познакомиться с этим человеком. Когда-нибудь. И только подойдя совсем близко, ты понимаешь, что автомобиль стоит как раз около подъездной дорожки к твоему дому. Странно, роешься в мыслях, стараясь что-то вспомнить, Кати вроде не говорила, что так поздно заедет. Да и Франческо не должен был. Лишь отворив калитку, ты узнаешь своего ночного гостя. Он сидит на подвесных качелях – твоем облюбовавшемся месте в доме. Его глаза закрыты, а голова запрокинута к верху. Со стороны кажется, что он уснул или углубился в мысли. Ты медленно поднимаешься по трем скрипящим ступенькам, но даже жуткие звуки, которые они создают, не заставляют ночного гостя посмотреть в твою сторону. Может быть, он действительно спит. Ты все так же осторожно приближаешься к нему, благо недавно поменянные половицы молчат. Ветер, легким шорохом пронесшийся по улице, невзначай путается в его смольных волосах, и ты ловишь себя на мысли, что хочешь, как и стихия нырнуть пальцами в его густую шевелюру. Наверное, ты пьяна. Пьяна от кофе, от своих мыслей, от переживаний, эмоциональных потрясений, открытий. Пьяна от этого мужчины. Но, живем ведь только раз и некоторые свои желания надо исполнять, как только они появляются, к тому же, если к этому есть все предпосылки. Может быть, морской воздух так тебя раскрепостил, но все же, ты вплотную приближаешься к мужчине и зарываешься пальцами в волосы. Они оказываются мягкими, невероятно приятными на ощупи и пахнущими каким-то дорогим мужским шампунем. Тебе так нравится твое занятие. Ты массируешь его кожу, иногда пробираясь холодной ладонью под шарф к затылку, затем опять возвращаешься к макушке. Ты точно сошла с ума. Полностью и бесповоротно. Он тоже сошел с ума, сразу же, не оттолкнув тебя, ведь услышал, как только ты отворила калитку. Слышал, как ты поднималась по ступенькам, как на мгновение застыла в нескольких сантиметрах, как зарылась пальцами в волосы. Он лишь улыбнулся, а ты улыбнулась в ответ. На миг, ты заметила на его лице столь красноречивое блаженство, словно, этот мужчина безумно в тебя влюблен, вы женаты несколько лет, а в доме спят ваши маленькие дети. Как же ты так можешь думать, глупая, разбитая душа? - Что ты здесь делаешь…Пьеро? – спрашиваешь, перемещая ладонь на его приподнятую от улыбки скулу. Он накрывает твою руку своей и подносит к горящим губам, прокладывая несколько невесомых поцелуев, последний из которых остается пылать на запястье. Теперь твоя очередь в блаженстве закрывать глаза и прикусывать нижнюю губу. Так нельзя…нельзя…, протестует здравый смысл, но сердце быстро затыкает его одним простым - «Можно». Наконец, открываешь глаза и пересекаешься взглядом с его черными омутами, в которых блестит такой спектр эмоций, что тебе становится душно. Здесь все – начиная от желания и заканчивая непонятной болью. Он дергает тебя за руку и незаметно даже для себя самой, ты оказываешься на своих любимых качелях, правда, не на твердых досках и постеленных на нем пледе, а на его ногах, упираясь коленями по обе стороны от мужских бедер. Мужчина так близко, что ваши носы соприкасаются, а теплое дыхание выбивает любые мысли. - Что ты здесь делаешь? – неизвестно как, но тебе немножко удается взять себя в руки, повторив вопрос прямо ему в губы, такие манящие губы. - Ты убежала с кафе в слезах. Почему? – костяшки его пальцев коснулись твоей щеки, оставляя невидимый след к подбородку, который он тут же обхватил, заставляя тебя перевести взгляд с губ опять на его глаза. - Я не рассчитывала, что ты настолько красиво и чувственно поешь, - отвечаешь честно, разрывая зрительный контакт и глядя куда-то поверх его головы. - Никогда раньше не слышала? Отрицательно качаешь головой. - Зачем ты приехал, Пьеро? – в третье прозвучавший вопрос вызывает у него смешок, отнюдь не веселый, скорее какой-то печальный или горестный. - А ты…? - Я? – непонимающе несколько раз моргаешь, пытаясь понять, не ослышалась ли…Я…Я думала, что… - …я уже давно и думать о тебе забыл, - с долей апатии, заканчивает он твое предложение, перемещая ладонь на твой затылок, и слегка надавливает на него так, что ты лбом упираешься в его плечо и шею, вбирая ноздрями умопомрачительный аромат. – Да я с ума по тебе схожу. Такое его признание сбивает с толку. Ты слышишь, как тяжелее он стал дышать около твоего уха, а в какой-то момент обхватил губами мочку, так неожиданно и резко, что ты даже вздрогнула. - Пьеро…ты выпил? – словно такое умозаключение спасет, выдаешь ты, хотя и понимаешь, что не учуяла и толики запаха алкоголя, только его естественный аромат, аромат кофе и еще чего-то…Ты чувствуешь аромат Анны. – Анна, Пьеро, несколько дней назад ты чуть ли не угрожал мне…, чтобы я… - Анна не смогла заменить тебя…с того самого дня, как я тебя увидел, а потом вернулся к ней, пыталась, но все равно не смогла. Ты чувствуешь, как его прикосновения становятся все более раскрепощенными. Ловкие пальцы расстегивают пуговицы на пальто и немного ссовывают с плеч, но тебе совсем не холодно, кожа горит даже в зимнюю ночь. - Так не бывает, - произносишь ты, отчаянно уклоняясь от его, словно магнит, притягательных губ, которые уже рвутся получить поцелуй, такой же страстный и пьянящий, как и полгода назад. - Если бы ты не приехала, однажды, в один прекрасный день я бы смог убедить себя в этом, - подтверждает Бароне, ловя тебя за подбородок и фиксируя твое лицо на уровне со своим. – Возможно, ты слишком рано приехала. - Я уеду, - быстро отвечаешь ты, - мой отпуск скоро заканчивается, Рождество я все равно провожу на работе. Я уеду, и мы снова сможем спокойно жить. Мне удалось тебя забыть, ты приходил в воспоминания только первые несколько недель. Нельзя так быстро влюбиться и… - Ты приходишь ко мне во сне практически каждую ночь, - от его признания твои глаза становятся размером с древнеримский пятак, а руки цепляются в крепкие плечи. – Я не говорил, что люблю тебя, Лидия. Такого я не говорил. Мне хорошо с Анной. Мне нравится целовать ее, нравится касаться, нравится заниматься любовью, - ты сглатываешь жгучий ком и облизываешь пересохшие уста. Опять эта чертова обида. Почему же тебя опять одолевает это чувство? – Но касаться тебя мне нравится больше. И целовать. И… - Я не готова заниматься любовью с практически незнакомым человеком, - отрезываешь ты. Разговоры о другой женщине, как будто отрезвляют, и тебе удается смотреть на Бароне не столь затуманенным взглядом. Его ухмылку ощущаешь кожей и злишься еще больше. Злишься так сильно, что поднимаешься с его колен и практически твердо стоишь на своих ногах. - Знаешь, это уже не смешно. Ты заявляешься ко мне домой, в три часа ночи, рассказываешь о непонятной симпатии, - делаешь секундную паузу, а потом, на повышенных тонах, активно жестикулируя и меряя шагами крыльцо, вновь продолжаешь, - симпатии, которая, отнюдь, не является любовью, так как любить, и целовать, и касаться, и проводить время тебе нравится с другой женщиной. Знаешь, это уже не симпатия…это… - Одержимость…я знаю, - Пьеро так же поднимается на ноги и снова вы слишком близко друг к другу. – Я знаю, моя милая, Лидия, и если бы я сейчас обратился к какому-нибудь доктору известного тебе профиля, он бы даже поставил мне диагноз. Только вот кому от этого станет легче, - он грустно хмыкает, - разве что тебе. - Откуда…откуда она взялась, Пьеро…Оно…это чувство, - ты все равно не можешь поверить, что увидев человека всего несколько раз в жизни, пусть и прикасаясь к нему, целуя, но все же…нельзя так потерять голову. Это просто глупо. Он задумывается, глядя куда-то вдаль, туда, где слышен прибой зимних волн, туда, где уже наверняка смыты твои следы, но он бы все равно их нашел. Туда, где скоро будет пробуждаться рассвет. Наверное, вот так встречаться на рассвете за столь короткое время стало вашей изюминкой, что ли. Ведь и тогда, чуть больше, чем полгода назад, этот мужчина еще больше показался тебе симпатичным именно на рассвете, когда ты сонная, наблюдала, как о чем-то говорят Кати и Франц, иногда бросая косые взгляды в его сторону. - На рассвете, - слышишь, будто издалека, его глубокий голос. - Прости? - ты не понимаешь, что он имеет в виду, поэтому переспрашиваешь. - Я понял, что пропал на рассвете, когда ждал, пока мой брат попрощается с Катериной. Ты была так прекрасна, - вытаскивая из памяти отдельные картинки, признается он, пряча руки в карманы. – На рассвете. Он быстро приближается к тебе, касается холодными губами твоих уст и, словно убегая от собственных чувств, убегает от тебя. Именно убегает, запрыгивает в автомобиль, и даже не пристегнув ремни безопасности, несется по пустым предутренним улицам, оставляя тебя при смешанных эмоциях. Оставляя тебя в полной растерянности и с одним только вопросом – «Что это было?». Конечно, ты еще не понимаешь, как страшны для тебя его чувства и чем будет чревато то, что он даже сам еще не разобрался в них…