Договор

      Кошка сидела на столе и умывалась.       Где она пряталась, когда вошла Петунья, и откуда вообще взялась — в комнате и на столе?       Кто-то ведь запустил её сюда. Родители? Сестра?       Вряд ли.       Вздумай родители завести питомца, Петунья узнала бы об этом заранее: подобные решения всегда обсуждались за столом во время ужина, и, чаще всего, не один день. Как в тот раз, когда после таинственной пропажи со двора старой лейки, двух лопат и садового шланга папа загорелся идеей купить собаку, а мама была настроена категорически против.       Лили вполне могла бы подобрать котёнка на улице, но, конечно, пронесла бы «контрабанду» к себе, в свою спальню.       А вот этот её Северус…       Он такой. Подобные сомнительные шуточки вполне в его стиле.       Определившись с главным подозреваемым, Петунья внимательно посмотрела на кошку. Как бы выпроводить её из комнаты?       — Хм… Брысь? — голосу определённо не хватало уверенности.       Кошка скептически взглянула на Петунью и демонстративно потянулась, зевая. Всем своим видом она показывала, что столешница отныне и навеки перешла в её частную собственность — вне зависимости от того, что думает об этом какая-то там девчонка.       — Кыш! — на этот раз прозвучало лучше, но всё равно недостаточно убедительно. Кошка лишь отвернулась, принявшись нарочито сосредоточенно вылизывать переднюю лапку.       Как и следовало ожидать, ни первая, ни вторая, ни все последующие попытки словесного изгнания незваной гостьи не увенчались успехом. Неудивительно: Петунью игнорировали, не признавая серьёзной угрозой, даже голуби, воробьи, кузнечики и мыши, а уж соседский пятнистый кот-бандит с рваным ухом, имевший скверное обыкновение пробираться в сад Эвансов, чтобы пометить мамины розы и протоптать дорожки в густых зарослях тигриных лилий, и вовсе не пугался, даже если девочка грозилась кинуть в него камень, только смотрел на неё снисходительно.       Наверное, всё дело в том, что она ещё маленькая и совсем не грозная. И с меткостью у неё проблемы. Вот когда вырастет и станет ужасно могущественной ведьмой…       Но всё равно обидно.       Печально вздохнув, старшая мисс Эванс подумала, что проще всего было бы открыть дверь и выманить наглую захватчицу из комнаты чем-нибудь притягательным и неотразимым. Например, кружочком колбасы.       Конечно, можно было просто призвать на помощь папу, которого кошки уважали и побаивались, но к крайним мерам Петунья решила прибегнуть лишь в том случае, если провалится её собственный коварный план с приманкой. Во-первых, папа, выпроваживая, отвесит кошке пинок, и её будет жалко. Во-вторых, кто знает, вдруг кошка спрячется куда-нибудь, пока девочка будет бегать за подмогой?       Может получиться неловко.       Поймав ногами тапки, попытавшиеся было спрятаться под свисающим с кровати покрывалом, Петунья пошлёпала к двери.       При ближайшем рассмотрении незваная гостья оказалась довольно упитанной, чистой и ухоженной, её короткая чёрная шерстка красиво блестела под светом люстры. В ошейнике. Явно не из бездомных.       И если бы не горящие холодным серебром глаза, лишённые зрачков, её можно было бы принять за чью-то приличную домашнюю любимицу.       — Какой сегодня день тяжёлый выдался… — устало повторила девочка мамину фразу, весьма соответствующую ситуации.       Кошка сочувственно покивала головой и свесила хвост со стола. Что-то в этом движении казалось неправильным. Ещё более неестественным, чем серебряные глаза.       Петунья задумалась.       Тень. Тень не лежала на столешнице, куда должна была падать ото всякого нормального живого существа, учитывая расположение люстры, а едва заметной полупрозрачной дымкой клубилась вокруг чёрной фигурки.       Северус в списке подозреваемых переместился на почётное второе место, уступив первое её новому знакомому, мистеру о’Диму: кошка, не отбрасывающая тени, была слишком ненормальной даже для Снейпа. Зато для Господина Зеркало — в самый раз.       Кем она может быть? Вампиром? Оборотнем? Зомби или демоном? Бывают ли вообще животные-нежить?       Закончив умываться, кошка посмотрела на испуганно замершую девочку, склонила набок голову и отметила менторским тоном:       — Между прочим, философы до сих пор спорят о понятии жизни.       Петунья не удивилась.       Ну, почти.       Говорящее животное — подумаешь. Чуть больше ненормальности, чуть меньше… Экая малость, в самом деле. Если кто-то может одним хлопком в ладоши останавливать время, а её собственная родная сестра — раскачивать качели силой воли или каприза, то почему бы таким вот странным зверям не разговаривать?       — Кто ты? — спросила она, когда молчание уж слишком невежливо затянулось.       — Определённо, мы не звери. Считай нас… друзьями семьи, — ответила кошка и оскалилась совсем не дружеской ухмылкой, обнажив множество длинных острых клыков, совершенно не похожих на кошачьи, в слишком большой, напоминающей крокодилью, пасти. Выглядело это жутковатой пародией на Чеширского кота.       Интересно, она умеет исчезать постепенно, оставляя напоследок такую вот «обаятельную» улыбку?       — Нас? — отведя взгляд от клыкастого оскала, несколько запоздало удивилась Петунья — и вздрогнула, когда из-под стола вышел пёс.       Он сел возле стула, склонив голову набок и внимательно уставившись на девочку серебряными глазами, такими же неживыми, как и у кошки. Крупная, иссиня-чёрная короткошёрстная дворняга, чья тень тоже не желала спокойно лежать на полу, вместо того обволакивая своего хозяина, совсем не вызывала желания погладить её или почесать за ушком.       «Чудесно!» — подумала Петунья без всякого восторга. Она была уверена, что ещё мгновение назад под столом никого не было.       — Вы… очень загадочны. Откуда вы, и что привело вас в наш дом? — вежливо поинтересовалась, удивляясь собственному спокойствию. Нормальные люди не беседуют с кошками. Хотя, возможно, для волшебников это в порядке вещей? Она ведь теперь тоже ведьма. Надо бы при случае спросить у сестры. А лучше — у Снейпа. Или она всё-таки сошла с ума, и всё это ей просто чудится.       — Очень издалека, — уклончиво ответила кошка. Пёс молчал. Не умеет разговаривать, или просто не любит, оставляя разговоры подруге? Почему-то второй вариант казался более вероятным. — И нет, ты не сошла с ума.       Она ещё и мысли читает? Уже второй раз ответила на незаданный вопрос… Или всё же совпадение?       — Читаю, — тотчас же подтвердила кошка. — Среди местных магов подобное, но более примитивное умение, называемое легилименцией, считается слишком сложным, а потому изучается немногими, но у таких, как мы, существ является естественной способностью.       Час от часу не легче.       — Понятно… А «очень издалека» — это откуда? — проявила настойчивость Петунья.       — Название этого места тебе ничего не скажет, — тоном, не допускающим возражений, заявил пёс.       Заговорил-таки, значит.       — Чуть поконкретней, если можно, — попросила девочка.       — Чуть позже, — отрезал пёс. Своей категоричностью и короткими, рубленными фразами он напоминал Петунье её деда, отставного офицера королевских военно-воздушных сил, участника Битвы за Британию.       — Нам поручили охранять дом и госпожу Петунью, заниматься незваными гостями…       — Кто поручил? — задала «госпожа Петунья» явно риторический вопрос. Она догадывалась, кто подослал этих животных, которые явно не животные. Может, они — заколдованные люди? Как в сказках… — И вовсе не надо охранять наш дом, у нас тихий город и хорошие соседи! К тому же, я не знаю, чем вас кормить, и как объяснить родителям…       — Люди зовут его Гюнтер о’Дим, — вновь подтвердила подозрения Петуньи кошка. — Пока ещё — да, спокойный сонный городок. Но… можешь ли ты быть уверена, что это спокойствие и безмятежность сохранятся и впредь? Кормить нас нет нужды, а твои родители вряд ли смогут нас увидеть. Разве что младшая сестра, но мы постараемся не попадаться ей на глаза.       — Ладно, — смирилась Петунья с неизбежным, понимая, что её возражения вряд ли что-то изменят. — Как следует к вам обращаться?       — Так же, как и сейчас, — фыркнула кошка с отчётливой насмешкой. — Мы держим свои имена при себе.       — Тогда я буду звать тебя Альвиной. А тебя — Шариком.       Поджарый Шарик неодобрительно нахмурился и дёрнул острым ухом, но промолчал. Альвина вновь зубасто улыбнулась:       — А ещё мы будем тебя учить. Ты ведь должна стать великой чародейкой… по условиям Контракта.       — Но как же Хогвартс? Там учатся все британские маги!       — Сова с приглашением прилетит точно в назначенный час. О да, они научат тебя превращать стол в свинью, варить противозачаточное, летать на метле, и многим другим столь же полезным для современной ведьмы навыкам. А мы — тому, что тебе действительно понадобится… для выполнения Договора.       Петунья вернулась к кровати. Села, забравшись с ногами. Вздрогнула: и кошка, и собака уже сидели рядом, на полу возле кровати. Смотрели на неё.       — А когда мы начнём?       — Хочешь проверить, выполнил ли Стеклянный Человек свою часть соглашения? Резонно. Раз таково твоё желание, мы вернёмся завтра, — кивнула Альвина. — Теперь же мы тебя покинем. Ложись спать.       — А эти тени тоже уйдут с вами? Они тоже, как вы? Движутся, будто живые…       — Тени не причинят тебе вреда, — успокоил её пёс. — Не теперь, когда заключён Контракт.       И они исчезли, растворились в полумраке — мгновенно, словно и не было.       Петунья зажгла весь свет в комнате и принялась стелиться.       — Просыпайся. Пойдём! — смутно знакомый женский голос принадлежал явно не маме. Девочка открыла глаза и несколько мгновений смотрела в ночную тьму перед собой.       «Я же оставила ночник включённым! Странно… Мама погасила?»       Вокруг постепенно проступали тёмно-серые силуэты мебели, светлый квадрат окна… И четыре горящих серебром глаза.       Петунья вздрогнула.       Затем в памяти старшей сестры Эванс чередой промелькнули события прошлой ночи.       Прошлой ли?       Обуреваемая дурными предчувствиями, девочка взяла с тумбочки увесистый будильник, повернув его циферблатом ко свету. Стрелки блеснули металлом. Полночь.       — Как? Сейчас?! Куда?! Ночь же, темно уже! И вы говорили — «завтра»!       — «Завтра» наступило минуту назад. Есть тут в окрестностях одно подходящее местечко… — вкрадчиво протянула Альвина. Долговязый Шарик согласно кивнул. — Да, пожалуй, оно подойдёт. А ночь… Летняя ночь — самое время для вводного урока магии. Тепло, спокойно, все спят и видят сны. Не беспокойся, ты ещё успеешь выспаться, когда вернёшься.       Хищные тени от ветвей яблони, падающие из окна на стену, напоминали чьи-то костлявые руки с острыми когтистыми пальцами, и отнюдь не добавляли Петунье решительности.       — А если родители заметят, что меня нет? Или сестра? — вцепилась она в единственное возражение, пришедшее ей в голову, как в спасательный круг.       — Не заметят, — уверенно возразил ей пёс. — Выходи во двор, мы будем ждать тебя там.       И они снова исчезли, развеялись во мраке невесомой чёрной дымкой.       — И зачем я только спросила про начало занятий? — вздохнула девочка, одеваясь.       Любопытство пересилило страх.       Одетая в старенькую зелёную пижаму с весёлыми цветочными феями, доставшуюся от выросшей из неё Петуньи, Лили, которой почему-то совершенно не хотелось спать в эту ночь, стояла у окна и задумчиво смотрела во двор, когда громкий писк и дробный топот подравшихся за комодом мышей отвлёк её от созерцания.       «Надо будет попросить папу поставить мышеловку. Мышек, конечно, жалко, но слишком уж они шумные!» — решила младшая Эванс, вновь поворачиваясь к окну.       Фигурка её старшей сестры к тому времени уже удалилась из виду, так и оставшись незамеченной.       Вдалеке протяжно просвистел паровоз, проезжая освещённый тусклым фонарём переезд.       Высокая трава, окрашенная лунным светом в холодное серебро, встревоженно ходила волнами под резкими порывами ветра. Старый раскидистый дуб, мрачной скалой огромной кроны довлеющий над пустырём, пронзительно и недовольно скрипел, словно жаловался тощей колючей акации на безобразные гроздья трутовиков, на вороньи гнёзда и неопрятные шары омелы, поселившиеся в его усталых ветвях.       Петунья Эванс сидела на рассохшейся лавочке, внимательно слушая чернильно-чёрный силуэт с горящими мертвенным светом глазами.