Очнулся я уже в полной темноте. Видимо капитолиец ушел и из камеры Джоанны не слышно ни звука. Я пытаюсь встать, но этого у меня не получается. Ноги и руки не слушаются и в голове полный сумбур. И тут, у меня на глазах, появляется крохотный шарик света. Приглядываюсь и вижу что это язык пламени быстро разрастающийся и обретающий форму женской фигуры. И вот, передо мной стоит она. В тоненькой маечке и военных штанах, с растрепанными волосами и грустными глазами. Мне хочется сказать чтобы она не беспокоилась и бежала отсюда, как можно скорее, пока ее не поймали, но из горла вырывается только булькающий звук, поскольку я устал и одновременно заворожен ее красотой.
Китнисс кладет палец на мои губы, (такие горячие руки), веля мне молчать и тянется к ним для поцелуя. И я уже полностью забыл обо всех своих невзгодах когда она прильнула ко мне, и почувствовал как мягка ее кожа и как пахнет - смесью лечебных трав и меда. Внутри рождается непреодолимая тяга пробежаться пальцами по изгибам ее тела, изучив досконально каждую клеточку, но не могу - руки не слушаются. Пит Мелларк - безжизненая кукла... и только слезы льются из моих широко распахнутых глаз.
- Помни, кто твой враг, Пит, - шепчет Китнисс и завладевает моими губами, так неистово вторгаясь, так жадно упиваясь ими, что мне удается ответить на этот поцелуй.
Это вызывает адреналин и я по-немногу оживаю, чувствуя как покалывает кончики пальцев. Когда она так делает, то я ощущаю себя самым живым и счастливым человеком на свете, что придает мне сил. Желание разгорается как огромный костер и мне хочется слиться в безумном танце огня, соединиться и никогда уже с ней не расстаться. Быть одним целым. Сам не заметил как запутался пальцами в этих прекрасных волосах. Я отрываюсь от ценного приза и, проводя большим пальцем по ее бархатной щеке, заглядываю в глубокие, как весеннее небо, глаза. Захотел бы, не забыл. И мне хочется думать что этого у меня никто не отнимет.
- Китнисс, - я хриплю как никогда, под вырывающийся из легких свист, но все равно стараюсь это произнести, - Китнисс, я...
Резкая боль и взрыв света в моем мозгу и я поднимаю веки. Мое тело все там же, на полу. Рук и ног не чувствую. Зато хорошо ощущается как в правом боку сломано несколько ребер. Огня - нет. Китнисс - нет. Наверно, в лихорадке, мне все привиделось. Надо мной высятся двое "миротворцев".
- Вставай, - рычит один из них и снова "тычет" в меня своим тяжелым сапогом, но я не хочу и не могу. - Встать, отродье!
- Ладно, - второй устало разводит руками, - видимо придется тащить. Президент Сноу велел чтобы парень через час был приведен в состояние "БАЗИС-0" и доставлен к Фликермену. Ты же не хочешь чтобы промедление стоило нам жизни?
Они берут меня за руки и ноги и выволакивают из камеры, попутно стукнув головой об порог. От этого я снова отключаюсь. Прихожу в себя, сидя в кресле перед Цезарем, одетый как и подобает моей персоне. Грудную клетку сильно саднит, наверно вкололи лошадиную дозу адреналина чтобы я мог двигаться и говорить, и бешено бьется сердце. Передо мной вьются стилисты из моей команды, выглядящие не лучше меня, и наносят последние штрихи на мою внешность, пока Цезарь Фликермен, осклабясь, разглядывает меня.
- Плохо выглядишь, Пит, - констатирует он. - Да пошел ты, - вяло ворочая языком, выдаю ему любимую фразу Мейсон. Он тут же меняется в лице. И откуда столько ненависти? Я-то в чем перед ним виноват? До эфира остается несколько минут и мне суют речь, которую я должен "держать" перед камерами. Снова она о Китнисс. Я конечно знаю где она, но мне кажется что и повстанцам доверять тоже нельзя.