Гермиона стояла на берегу озера в компании друзей. Гарри и Рон сидели на небольшом пне, а она бросала в проталины снежки. Было влажно, и сырой пронизывающий ветер забирался под одежду. Гарри пытался сбить на лету снежки Гермионы, и несмотря на то, что ему ни разу не удалось это сделать, он не оставлял попыток.
— Как думаешь, Гермиона, Малфой поверил в твою сказочку о том, что тогда произошло в лесу?
Гермиона пожала плечами:
— Разве можно быть в чем-то уверенным, если дело касается Малфоя? — она задумчиво повернулась к Гарри и поежилась. — Но я надеюсь, что этот вчерашний ад с пауками должен был подтвердить мои слова. И в любом случае, чтобы после такого кто-то добровольно захотел повторить подобный поход, он должен быть абсолютно ненормальным.
— Я точно не хочу, — пробормотал Рон, покосившись в сторону близкого леса, — надеюсь больше никогда в жизни не увидеть ни одного паука, даже самого крошечного. Но это же Малфой. Он точно ненормальный!
Гермиона хмыкнула — Рон был прав. Но стоило ли сейчас думать о Малфое, когда ее друзья вновь были рядом с ней. Приняли ли они ее решение относительно медальона или нет, она не знала, важно было лишь то, что они больше не злились — разве это не повод для счастья?
Когда Малфой сообщил ей, что она должна отвести его в лес, Гермиона решительно подошла в гостиной к своим друзьям:
— Гарри, мне нужно с вами поговорить, — она даже не попыталась обратиться к Рону — он все равно никогда не простит её, пока это не сделает Гарри. Осознав эту мысль, она печально вздохнула: действительно ли у неё есть шанс быть с Роном?
Гарри покосился на неё:
— А нам есть о чем?
— Гарри, Малфой вспомнил о Гроххе, — тихо произнесла Гермиона, садясь на диван рядом с другом. — И он потребовал отвести меня туда, чтобы удостовериться, что я не соврала, иначе он обещал пригласить сюда отца для расследования.
И Гермиона рассказала друзьям свою задумку на счет ловушки, сделанной Хагридом для поимки Арагога, в которую якобы попал Малфой в тот вечер, о котором он так некстати вспомнил.
— Ты уверен, что Хагрид увел Грохха подальше от замка?
— Надеюсь на это, — Гарри внимательно посмотрел на Гермиону. В ее взгляде сквозила напряженность — ей совершенно не хотелось идти в Запретный лес. А идти туда без друзей было еще и страшно.
— Ты действительно готова отвести Малфоя в лес? Это же очень опасно?
— Ты можешь придумать другие варианты? — вздохнув, спросила Гермиона. — Я считаю этот поход полным идиотизмом, но у меня нет ни малейшей идеи как можно было бы отговорить Малфоя от этой затеи. А допускать в лес малфоевских ищеек еще более глупо — наверняка они раскопают следы пребывания великана в лесу. Что тогда будет с Хагридом?
И Гарри решительно произнес:
— Мы пойдем следом, в случае опасности нас, по крайней мере, будет больше. Хотя надеюсь, что до этого не дойдет. Рон, ты согласен?
Рон скривился, но все-таки кивнул:
— Если мы не сможем придумать ничего другого, то, конечно, согласен. Не можем же мы отправить Гермиону в лес даже не одну, а с Малфоем. Он сам может быть опасностью не меньшей, чем лесные чудовища.
— Мне не кажется, что он задумал что-то против меня, — покачала головой Гермиона, поглаживая забравшегося к ней на колени Живоглота.
— Ну, ты как всегда добра ко всем, включая негодяев, — отозвался Гарри. — Тебе надо научиться меньше доверять людям.
— Жизнь не так плоха, чтобы искать в ней исключительно врагов и подонков, Гарри. Гораздо лучше видеть в людях хорошее, — миролюбиво возразила Гермиона, глядя в его зеленые глаза.
— И ошибаться, — фыркнул Рон.
— Даже если и так, то это все равно лучше, чем жить в постоянном негативе. Тем более, Рон, я не предлагаю быть доверчивыми простачками, а всего лишь считаю, что не стоит искать в людях плохое, лучше замечать хорошее.
— Ну и что же хорошего в Малфое? — хмуро поинтересовался Рон, сердито глядя на подругу.
— Что-нибудь точно есть, — Гермиона сознательно не стала рассказывать друзьям, что сама она видела хорошие стороны в Малфое — ей не хотелось создавать напряжение — Как минимум, он должен быть неплохим человеком для друзей, почему-то же они с ним общаются?
— Деньги, — сердито подсказал Уизли, — я уверен, что многие из них общаются с Малфоем только из-за денег.
— Рон, нам нет смысла сейчас искать хорошие черты в Малфое. Ты же не собираешься стать его другом?
— Конечно, нет! — резко отозвался он, и Гермиона поспешила сменить тему разговора.
Сейчас они просто прогуливались по территории замка, обсуждая произошедшее, когда Рон вдруг спросил:
— Как ты вообще можешь общаться столько времени с Малфоем? Неужели этот твой проект настолько важен?
— Рон, возможно, это — мое будущее, то, чем я буду заниматься, то, что поможет мне зарабатывать на жизнь, получая при этом удовольствие, — задумчиво ответила Гермиона, поглядывая на друга.
— С Малфоем?
— Что с Малфоем? — не поняла Гермиона и уставилась на Рона.
— Получать удовольствие с ним, — непонятным тоном произнес Уизли, сердито сверкая глазами и глядя на нее исподлобья.
— Что ты несешь? — Гермиона разозлилась на эту откровенную глупость, высказанную Роном, и покрутила пальцем у виска.
— Не уверен я, что это глупости. Ты его защищаешь, проводишь с ним кучу времени, спасла в лесу, — он продолжал напирать.
— Вы его тоже спасли в лесу!
— Мы спасали тебя, — отрезал Рон совсем уже агрессивно. — В общем, я бы на твоем месте подумал над тем, что ты делаешь.
— Я прекрасно знаю, что я делаю, и не собираюсь ни перед кем отчитываться, — Гермиона тоже разозлилась, она совершенно не понимала, что такое нашло на Рона. Он прошел вместе с друзьями еще пару шагов, а потом, сердито сверкнув ярко-голубыми глазами, сообщил:
— Мне надо на тренировку по квиддичу, пока, — и развернувшись, направился к главному входу. Гермиона задумчиво и печально проводила его взглядом, а потом спросила Гарри:
— Ему и правда нужно на тренировку или он просто сбежал?
Гарри лишь пожал плечами, и Гермионе вдруг показалось, что он тоже разделяет точку зрения друга. Но Гарри улыбнулся ей и мягко сказал:
— Похоже, Рону не нравится твое общение с Малфоем. Про Чжоу в такой ситуации ты сказала, что она ревнует.
— Не думаю, что дело в этом, — грустно отозвалась Гермиона, задумчиво накручивая локон на палец. — Кстати, как твои дела с Чжоу? Вы больше не общались?
— Нет, я не хочу продолжать эти отношения, — Гарри покачал головой и, приблизившись к Гермионе, обнял ее за плечи. — Не грусти, вы еще помиритесь.
— Это уже просто ненормально, ведь мы только что начали общаться, — Гермиона задумалась. — Самое обидное, что так у нас всегда и происходит: не успеем помириться, как тут же ссоримся снова. Может, я как-то неправильно себя веду.
— Может быть, это не твои отношения, Гермиона? — Гарри поймал ее удивленный взгляд и рассмеялся. — Я не сам придумал эту фразу. Если честно, я слышал эти слова от тебя же в адрес Джинни после второго курса, когда проходил мимо вашей комнаты в Норе.
Гермиона улыбнулась в ответ — с Гарри ей всегда было легко и приятно. Из-за угла показались весело переговаривающиеся девушки. Гермиона пригляделась к знакомым лицам — Чжоу и Мариэтта. Они, заметив Гарри, который продолжал обнимать Гермиону, замолчали и прошли мимо, сердито сверкая глазами. И Гарри прокомментировал:
— Думаю, теперь она абсолютно уверенна, что поступила правильно, отшив меня тогда в Хогсмиде.
Они дошли до драчливой ивы и остановились там, собираясь повернуть обратно к школе, когда Гермиона вдруг вспомнила:
— Гарри, а как у тебя дела со структурной магией?
— Хорошо, — отозвался он, увернувшись от хлестнувшей ветки ивы и сделав шаг назад — подальше от воинственного дерева.
— А покажи, что ты умеешь? Мне очень интересно, — Гермиона коснулась его руки, глядя в зеленые глаза.
Гарри пожал плечами и взмахнул палочкой, направив ее на Драчливую иву. Дерево вспыхнуло переливами, словно окутанное мельчайшей сеткой. На нем было множество заклинаний, которые мерцали и вспыхивали, словно ночные звезды. Гермиона охнула и отошла подальше, чтобы лучше рассмотреть то, что получилось.
— А я способна поднять структуру лишь совсем небольшого предмета. И то лишь в случае, если на него наложено не более двух заклинаний, — прошептала она, завороженно глядя на Драчливую иву. Все-таки Гарри был уникальным волшебником, и если бы он стремился развивать свои способности так, как это делала Гермиона, то цены бы ему не было. — Гарри, ты уникум, ты знаешь это?
Но он лишь поморщился. Одним из его главных качеств, которое так нравилось Гермионе, было то, что он был абсолютно не тщеславен.
— Брось, Гермиона, если бы я мог с этим что-то сделать — это одно. А так, я всего лишь поднимаю картинку, не более. Я могу даже посмотреть твою структуру.
Гермиона удивленно посмотрела на друга — она и не подозревала, что в человеке существует структура, которую можно увидеть. Это было что-то невероятное.
— А что в ней? Что отображает структура человека?
Гарри легким взмахом палочки поднял магическую картину подруги. Гермиона завертелась: она не видела себя со стороны и не могла понять, что именно видит Гарри. Лишь отдельные части — руки, ноги, опутанные золотистым сиянием. А Гарри начал рассказывать:
— Основная и самая интересная картина мага находится в его голове. Во-первых, это аура — про нее мне рассказал Дамблдор. Она отображает помыслы, эмоции, чувства. Но я тебе честно скажу, что разобраться в этих тонкостях сложно. Я не запомнил и доли того, что мне показывал директор. Я воспринимаю лишь общий вид — темная аура или светлая. Чем больше человек испытывает негатива, чем больше в нем злых эмоций, тем темнее его аура. Твоя — светлая и переливчатая. Ты очень светлый человечек, Гермиона. Но я это знал и без структурной магии, — Гарри улыбнулся и продолжил. — Дальше сила магии, текущая в каждом волшебнике — там тоже много своих тонкостей, я могу оценивать только основную характеристику — толщину канала, по которому проходит основная магическая волна. Она находится в районе позвоночника, ты вряд ли ее сейчас увидишь. Твоя магическая сила довольно крепкая и стабильная. Ты можешь даже заметить это по общей магической сети структуры.
Гермиона подняла руку, разглядывая опутавшую ее сеть. Диаметр нитей был примерно в полсантиметра.
— Сильный маг имеет довольно мощную общую магическую структуру, но это не обязательно. Чтобы полностью овладеть данной природой магией, волшебнику необходимо развивать свои способности и довольно много работать, раскачивая их. Бывают маги с очень хорошими природными данными, которые не стали их использовать и развивать. Они так и пользуются лишь небольшим процентом своего истинного потенциала. У такого мага, несмотря на общий мощный ствол, достаточно тонкие ветви. Вообще, структура человека весьма похожа своим видом на дерево. Ну, так скажем, слегка необычное дерево, — И Гарри улыбнулся. — И так же, как и у настоящего дерева, она как бы уходит корнями в землю — это связь с природой. Чем сильнее эта связь, тем сильнее подпитка мага от самой природы. Это влияет на состояние здоровья человека, на его возможности восстановления после сильных затрат своего магического ресурса, на его психическое состояние.
— Гарри, а исправлять эту структуру можно? Вообще увидеть проблемы со здоровьем или с тем, как волшебник использует свою магию? — Гермиона очень заинтересовалась новыми для нее знаниями.
— Конечно, можно. Но это высший пилотаж, как сказал мне Дамблдор. Для этого мало уметь поднимать структуру человека, а способны на это лишь единицы. Надо очень хорошо разбираться во всех этих связях, знать, как должна выглядеть правильная картина человека, понимать, что в структуре относится к здоровью, что к магии, что к эмоциям и разные подобные тонкости. Важно главное — не навредить своим вмешательством. В мире есть всего два структурных мага, которые способны сделать точную «настройку» магической структуры волшебника. Они занимаются самыми трудноизлечимыми болезнями. Знаешь, я хочу написать одному из них на счет родителей Невилла, я был бы счастлив, если бы он вновь обрел их.
Гарри снял очки, протер их и двинулся в сторону Хогвартса, Гермиона пошла рядом. А Гарри продолжил:
— Самое интересное в этом то, что в мире маглов есть люди, которые способны видеть эту картину. В меньшей степени, чем структурные маги, и несколько иначе, чем мы. Но в этом есть что-то общее. А главное, они могут управлять этой картиной и улучшать здоровье, изменять психологические установки и прочие подобные вещи.
Гермиона задумалась — это означало, что и маги, при желании, могли освоить эту науку? А если ты еще и структурный маг — это должно быть еще проще? Надо было подумать над этим. И попросить посмотреть книгу Малфоя — вдруг там были записи, которые могли помочь?
— Да, еще я поднимал структуру Луны Лавгуд, мне было интересно, связана ли ее отстраненность от мира с какими-то изменениями в структуре. И вот что я заметил: в магической сетке ее головы есть некие вроде как щупальца, которые находятся в постоянном поиске чего-то. Они могут присосаться к природному каналу и начать подпитывать Луну дополнительной энергией. Один из щупальцев, длинный и тонкий, почти всегда уходит вертикально вверх так, что его конца даже не видно, словно тянется куда-то в космос, еще один находится в постоянном обследовании структур всех окружающих ее людей, а есть несколько совсем небольших — они словно сканируют пространство. Я такого больше ни у кого не видел.
Гермиона, внимательно слушавшая Гарри, взволнованно спросила:
— Ты же ничего с ними не сделал?
— Зачем? — улыбнулся Гарри. — Они не причиняют ей вреда, избегают темных форм, по-моему, они ей только на пользу. Но, подозреваю, что именно из-за того, что у нее есть множество дополнительных элементов для сканирования окружающего ее пространства и людей, она всегда такая несколько странноватая.
— Интересно, — Гермиона улыбнулась. — Теперь я хотя бы буду проще к ней относиться. Меня всегда напрягало то, что она словно не от мира сего и то, что отказывается воспринимать научные обоснования того, что она не права.
— Как знать, может, она в действительности права, мало ли вокруг нас неизведанного, того, что мы никогда не сможем увидеть, но то, что доступно таким вот избранным, типа Луны.
Гарри и Гермиона рассмеялись, они уже дошли до Хогвартса и теперь остановились, продолжая разговор.
— А ты можешь поднять свою структуру, Гарри?
Но Гарри покачал головой:
— Это самое сложное, работать с самим собой. Пока мне это недоступно, но именно над этим мы с Дамблдором сейчас и работаем.
Они начали подниматься по ступенькам ко входу в замок, прекратив свой разговор о структурной магии.
Вернувшись с прогулки и войдя в спальню, Гермиона обнаружила в своем рюкзаке красивую красную коробочку, перевязанную лентой. Когда и кто успел ее туда подложить? Она открыла ее и увидела внутри две конфеты в форме сердечка, под которыми лежала записка: «Буду ждать тебя в трофейной комнате сегодня в шесть вечера, приходи обязательно — это важно! Мы должны поговорить о наших отношениях. Рон». Разговор об отношениях? Конфеты от Рона? В коробочке с ленточкой? Это было очень необычно и совершенно нетипично для него. Он никогда не упаковывал свои подарки считая это лишней тратой бумаги и времени. И конфеты… Рон, конечно, был сладкоежкой и считал конфеты одним из лучших подарков по любому поводу, но он только что вновь поссорился с Гермионой и вряд ли бы прислал ей что-то подобное. Хотя, может быть, он понял, что был не прав, и это была попытка помириться? Если бы он знал о чувствах Гермионы, если бы как-то на них реагировал, тогда, возможно, она могла бы в это поверить. Но сейчас… Эти буквы в записке — крупные, печатные, аккуратные… И все остальные тонкости и несостыковки ее весьма беспокоили, поэтому Гермиона провела быстрое исследование на наличие посторонних чар и заклятий. Обнаружив амортенцию, Гермиона от удивления чуть не села прямо на Живоглота, который, возмущенно мявкнув, едва успел убраться в сторону. Амортенция? От Рона? Здесь явно было что-то не так. И что именно не так, можно было узнать, лишь посетив трофейную комнату в назначенное время. Гермиона напрочь забыла о том, что в это же время она должна была встретиться с Малфоем для очередного обсуждения их проекта.
***
Гермиона добралась до трофейной комнаты за несколько минут до назначенного времени. Зайти внутрь или подождать снаружи? Она подошла к двери, за которой слышался какой-то шум, и решилась осторожно приоткрыть дверь. Аккуратно заглянув в комнату, она почти сразу ее закрыла и осела на пол: Рон целовался с Лавандой. И не просто целовался, казалось, он готов был сожрать ее со всей неистовой страстью. Всего остального Гермиона не увидела, не желая наблюдать за этой картиной. Ее сердце отчаянно заколотилось где-то у горла, не давая дышать и вызывая тошноту, а по щекам катились горячие слезы. Он. Целовался. С Лавандой! Не с ней. О чем она вообще думала? С чего решила, что Рон может ей увлечься? Было до боли обидно. Лаванда. Почему же Рон никогда не видел в ней, в Гермионе, девушку? Только друга. Всегда только друга. Неужели она не достойна большего? Лишь сейчас, сопоставляя мгновения воспоминания с только что увиденным, она поняла, что замечала их общение и раньше. Не один раз, и даже не два. Вот почему он задерживался после квиддичных тренировок, вот куда пропадал по вечерам. Мелькнувший образ Лаванды, когда Гермиона заходила в магазин за подарком, сейчас подсказал, куда именно пропал Рон на день святого Валентина. Лаванда. Мерлин, ну почему же так больно. Может, поэтому в глазах Гарри мелькнула печаль, когда она рассказала ему о том, что Рон ей нравится. Наверняка Гарри уже знал об увлечении друга. Но почему же он не сказал ей? Почему не предупредил? Гермиона вскочила и бросилась в находившуюся неподалеку ванну старост, где пыталась смыть с глаз струящиеся слезы обиды и разочарования. Вода не помогала — слезы не желали останавливаться. В зеркале отразились опухшие и покрасневшие глаза. А в душе поселилась тянущая тоскливая боль рухнувшей надежды. Мог ли быть Малфой причиной того, что Рон увлекся другой? Может быть, можно все объяснить… Но объяснять было нечего и некому, сквозь наивную призрачную надежду на то, что можно что-то изменить, Гермиона прекрасно понимала, что ее общение с Малфоем было совершенно не при чем. Рон заинтересовался другой девушкой вовсе не из-за него, а просто потому, что ему не нужна была Гермиона. И эти отношения возникли задолго до того, как у Гермионы начались совместные занятия с Малфоем. Черт! Она совершенно забыла о назначенной встрече! Слезы иссякли, но ее раненная душа продолжала плакать, сжавшись в комочек. Собравшись с силами, Гермиона запретила себе думать о произошедшем, в очередной раз умылась и решительно направилась к слизеринским подземельям, чтобы встретиться там с Драко Малфоем. Дела всегда помогали ей отвлечься от проблем. «Смотря каких проблем», — возникло в ее голове. С такими проблемами она еще никогда не сталкивалась. «Не поможет», — откликнулось ее сердце.
***
Гермиона вошла в класс и заметила Драко, выписывающего что-то на пергамент из книги заклинаний. Такой родной и любимый, но не ее. Ей отчаянно хотелось заключить его в свои объятия и поцеловать. Или наоборот вцепиться в волосы, залепить пощечину и гордо уйти. Она приблизилась к нему и села рядом, Драко удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал, наблюдая за происходящим.
Гермиона потянула свою руку к его, но, не решившись коснуться, опустила ее рядом:
— Скажи, как ты ко мне относишься? — спросила, и сердце затрепетало в ожидании ответа, а руки похолодели. С головы до ног промчались холодные мурашки, заставляя вздрогнуть.
В глазах Малфоя мелькнуло изумление:
— Грейнджер, ты заболела? Что за вопросы?
Неужели он не любит? Может…
— Я тебе нравлюсь? — и чуть сама не задохнулась от своих слов. Страх ожидания ответа переворачивал ее внутренности.
Он лишь скривил в усмешке рот:
— Я понял, ты решила поиздеваться надо мной. Браво, удивить меня тебе удалось.
— Да брось упираться, Блейз мне все рассказал, когда мы делали наш доклад по колдомедицине.
Отголоски ярости, мелькнувшие на его лице — она слишком хорошо знала все эти его эмоции, чтобы не понять их или пропустить. Блейзу не поздоровится. Но это не важно. Сейчас важно другое:
— Ты думаешь, ты мне нужен? Зачем? Мне плевать на твои эмоции, плевать на тебя. Мне от тебя нужен был лишь этот проект и ничего больше. Я хотела лишь твоих знаний, но сейчас ты мне больше не нужен. Я смогу справиться и без тебя. Знаешь, я намного умнее тебя и не считаю, что нуждаюсь в ком-то, тем более в тебе. Ты ничего не стоишь, — последние слова она почти прокричала, вскочив из-за стола. Драко медленно поднялся и, вцепившись в края столешницы, внешне достаточно спокойно произнес:
— Значит, я тебе не нужен?
— С чего ты вообще решил, что я буду работать вместе с тобой после того, как ты начал испытывать какие-то
эмоции по отношению ко мне, — она яростно тряхнула волосами, выкрикивая злые слова, глядя прямо в его светлые глаза, отливавшие сталью: холодные, зимние, чужие. — Я презираю тебя, твою семью, твой род! Вы злобные вырожденцы, топчущие все прекрасное, что бывает в мире. Все твои эмоции гнилые, все твои слова лживые. Мне не нужно все это!
В ее глазах сверкнули яростные слезы, но она сдержалась и не заплакала — не время для слез.
Он был взбешен, но понять это можно было лишь по слишком светлым радужкам глаз, словно покрывшимся ледяной коркой, по его плотно сжатым губам и резко вычерченным скулам.
— Мне нужно добавить что-то еще, чтобы ты понял? В твоей белобрысой голове не все уложилось? Или сказанные тебе слова не доходят до твоего мозга? — и она закричала яростно. — Что еще я должна сказать, чтобы до тебя дошло?
Драко сжал в кулаке маленькое зеркальце и с размаху швырнул его об стену и прошептал:
— Пошла к черту, Грейнджер, ты слышишь? Катись ко всем дьяволам, чтобы я больше никогда тебя не видел!
Но он ушел сам. Ушел, чтобы больше никогда не возвращаться.
Она тяжело осела на стул, разговор набатом гремел в ее голове, звенел в ушах, оседая тяжелыми клубами на плечах, придавливая и не позволяя подняться. Осколки разлетевшегося зеркальца сверкали ледяными искорками. Дело было сделано, он больше не подойдет к ней. Не захочет. Все так, как она и задумывала, только на душе тяжелый ком — он не любил ее и, видимо, никогда не полюбит. И она разрыдалась, опустив голову на руки, сотрясаясь и задыхаясь от своих слез.
