***
Грейнджер вошла в класс без опоздания, словно ждала, когда секундная стрелка дойдет до нужного значения. Драко опирался на стол Снейпа, стоявший напротив входа, лениво улыбаясь. — Привет, давно не виделись. — Здравствуй. Делаешь вид, что рад меня видеть? — ее брови иронично взлетели вверх, и она не опустила свой взгляд как это было утром. — Почему же делаю вид? Что может быть интереснее научных споров в этот прекрасный воскресный вечер? — подмигнул Драко и взмахом руки предложил ей сесть за стол, галантно отодвинув стул. Грейнджер подозрительно наблюдала за этим жестом вежливости, но подходить не спешила. — Позволь, я сама, — наконец попросила она, — я совершенно не уверена в твоих благородных помыслах. Драко отпустил стул и сделал шаг в сторону, ухмыляясь: — Как скажешь, Грейнджер, думаю, тебе просто непривычно, когда к тебе относятся, как к светской даме, я угадал? — Это не твое дело, — огрызнулась она и села за стол. Драко пододвинул стул и уселся напротив, коснувшись своей коленкой ее. Грейнджер дернулась и отодвинулась подальше. — Начнем наше обсуждение? — Драко посмотрел на ее покрасневшие щеки. В его обычно стальных серых глазах сверкали серебристые искры веселья — определенно точно, ему нравился этот новый способ игры в «достань Грейнджер», тем более, что оскорбления, благодаря Снейпу, использовать было нельзя. Но вот что интересно: те прошлые оскорбления работали гораздо менее эффективно. Спасибо Блейзу, который обратил свое внимание на то, что импровизация Драко в библиотеке действовала намного лучше. Грейнджер вскинула на него глаза и заметила его пристальный взгляд. — Малфой, что происходит? — Ты о чем? — невинно поинтересовался Драко. — Может, начнем уже разбор заклинаний, наложенных на зеркало? Гермиона вздохнула, поняв, что ответа она не добьется, и достала свои записи и несколько учебников. И они принялись обсуждать свои наработки по поиску нужных заклинаний. Драко достал из сумки большую старинную книгу, взятую им с собой из дома, заметив, как Грейнджер охнула от удивления и восхищения. На новом листе Гермиона записывала моменты, в которых они оба были согласны. Сейчас, обсуждая совместный проект, Драко был серьезен, оставив на время ехидство и подначки. Но при этом он замечал, что Грейнджер немного оттаяла и перестала огрызаться на все его слова. И это тоже играло ему на руку. За окнами наливалась чернота, Драко и не заметил, как наступил вечер, пока в классе не вспыхнули факелы, освещая пространство. Они уже разобрали все заклинания, и теперь нужно было попробовать воспроизвести их на принесенных Грейнджер парных зеркалах. Гермиона потерла уставшие глаза и сказала: — Для начала я бы навела протеевы чары, тогда между зеркалами возникнет связь, чтобы можно было посылать между ними сообщения. Драко был весьма удивлен: — Ты умеешь наводить протеевы чары? Признаюсь, ты меня поразила. — Ты опять за свое? — устало спросила Гермиона, покосившись на Малфоя. — Грейнджер, научись уже принимать комплименты, это сделает тебя более женственной, — отозвался Малфой, по обыкновению ехидничая. — С каких пор тебя стала интересовать моя женственность? — С того момента, как волею случая мне приходится проводить с тобой так много времени. — Тогда спасибо тебе большое, Малфой, ты так мил, — и Гермиона натянула на лицо слащавую улыбку. — Принимаешь правила игры? — и Драко прищурился, а в его глазах вновь мелькнул интерес. — У меня есть выбор? — Грейнджер вскинула голову и уставилась на Малфоя, больше не отводя взгляда. — Выбор есть всегда, и я думаю, что тебе об этом известно. — С тобой, Малфой, даже наличие выбора кажется лишь его видимостью, — хмыкнула Гермиона, продолжая смотреть ему прямо в глаза. — О, сочту это за ответный комплимент, — и Драко слегка поклонился. Гермиона вздохнула и потерла лоб: она была растеряна, не зная, чем вызвано изменение в поведении Малфоя. Драко нарушил тишину, поинтересовавшись: — Ты собираешься поднимать структуру, или в твоих планах есть медитация? Так ты скажи, я прогуляюсь и вернусь, когда ты закончишь. Грейнджер медленно поднялась и подошла к нему. Она встала на расстоянии вытянутой руки, подняв руку с зажатой в ней палочкой в направлении Малфоя. — Ты собралась меня проклясть? — поинтересовался Драко, не делая попыток коснуться ее руки и палочки. — Подойди ближе. И Гермиона сделала неуверенный шаг вперед. Драко встал за ее спиной, обхватил ее прохладную ладошку и поднял их руки. Он почувствовал запах свежести от ее волос, и что-то внутри него дрогнуло, словно он с кем-то уже поднимал структуры именно так, как это было сейчас. Но Драко прогнал воспоминание — для того, чтобы заклинание сработало, нужно было сосредоточиться: «Ратио эт веритас». Структура вспыхнула перед глазами яркими переливами, и уже можно было разжать руки, но Драко этого не сделал. Что-то внутри него подсказало: «Спроси сейчас». — Что ты думаешь на счет поступка Панси Паркинсон? Рука Грейнджер, все еще сжатая его ладонью, вздрогнула, и структура, зависящая от концентрации внимания Гермионы, пропала. — Почему ты спрашиваешь? — в голосе Грейнджер послышалось подозрение, и она попыталась выдернуть свою руку из его ладони, но Драко не дал этого сделать. — Простое любопытство. — Я не знаю, — Гермиона уже совершенно не понимала поступков Малфоя, ее аналитический подход к поведению других людей дал сбой. Драко же выжидающе смотрел на нее, внимательно глядя ей прямо в глаза. И Гермиона непонятно зачем честно ответила: — Я не думаю, что она пыталась убить меня, хотя ее поступок почти привел именно к этому варианту. Мне кажется, что она была чем-то раздражена, что и привело к всплеску эмоций на ее типичный раздражитель, то есть меня. Вот оно! Драко неожиданно понял, на что можно надавить, чтобы получить желаемое: гипертрофированная гриффиндорская честность и гиперответственность перед другими людьми. То, чего никогда не наблюдалось у слизеринцев, ищущих в первую очередь свою выгоду. — А как ты думаешь, что будет с ней сейчас? — Почему ты спрашиваешь именно меня? — Гермиона вновь безуспешно попыталась выдернуть свою ладошку. — Отпусти! — Погоди, — и он второй рукой обхватил ее за запястье. — Кого я должен спрашивать? Ты такая же жертва ее поступка, как и я. А я хочу решить для себя, что произошло. Но для объективности мне стало интересно и твое мнение тоже. — Да с чего вдруг тебя так стало интересовать мое мнение, моя внешность, мои поступки, вообще я? — Не горячись. Я сейчас серьезен, Грейнджер. Да и откуда ты знаешь, что твое мнение мне стало интересно «вдруг», — заметив резко мелькнувшее недоверие в ее глазах, он понял, что перегибает. — Ладно, не в этом дело. Просто ответь, что ты думаешь на счет Паркинсон, это же не сложно, мне правда важно. — Она совершила покушение на учеников школы без видимых объективных на то причин, ее никто не принуждал, на заклятье «Империус» ее проверили — ничего не было выявлено. Подозреваю, что ее ждет Азкабан. — А она его заслужила? Гермиона уже перестала дергаться, ощущая его ладони на своей руке, и что-то в ее душе дрогнуло при виде того, как отчаянно Малфой пытался выяснить ее мнение о Паркинсон. Что-то было в этом беззащитное, какое-то слишком личное, и потому задевало ее чувства. Похоже, он пытался защитить своего друга? Третьего друга, которому светил Азкабан. Что же происходило на слизеринском факультете, что трое его учеников находились под следствием. И все три — друзья Малфоя. И помня то, как он общался с Забини: действительно по-дружески, без злобы и агрессии, Гермиона сдалась и честно ответила: — Малфой, я не понимаю твоих мотивов, но все-таки скажу: нет, я не считаю, что Паркинсон заслужила Азкабан, не думаю, что она хотела убить меня и тем более тебя, мне кажется, что она просто погорячилась, возможно, и пытаясь как-то навредить, но последствия ее поступка явная случайность. Вряд ли она изначально знала об опасности возникновения некоторых сочетаний медицинских зелий под воздействием катализатора. Эти соединения не проходят в школьном курсе — это тема специализированного учебного заведения. — А медальон… — А медальон усилил эффект раздражения, и под его воздействием она совершила этот… Стой! — опомнилась Гермиона. — О каком медальоне речь? — Грейнджер, — Драко наконец отпустил ее руку, — ты проговорилась. Давай теперь поговорим о медальоне и его роли в поступке Панси. Гермиона испуганно отступила, понимая, что натворила что-то не то. Хотя, почему не то? Она ведь искренне считала, что друзья были неправы, удерживая этот медальон при себе. А Малфой продолжил: — Паркинсон купила этот медальон в Лютном переулке с рук у одного торговца, который там ходил, приторговывая скорее всего краденным товаром. Она не знала о его свойствах. А ты теперь знаешь. Как ты считаешь, поможет ли факт наличия темного артефакта, который Панси не могла с себя снять, повлиять на то, как ее осудят? И вправе ли вы, гриффиндорцы, прятать его у себя, зная, что такая же девчонка, как и ты, будет заключена в Азкабан? Разве суд, по вашим гриффиндорским понятиям, не должен быть объективным и справедливым? Гермиона долго молчала, размышляя. Да, она считала, что Малфой прав, но все же пыталась найти подвох в его словах и поступках, но не находила. Наконец она кивнула: — Да, думаю, что наличие медальона ей поможет. Но я не собираюсь отдавать его тебе, мне кажется, медальон должен попасть в руки учителей, например профессора Макгонагалл, а лучше директора. — Директора нет в школе, — осторожно ответил Драко, стараясь не испортить момент, — А Макгонагалл все-таки декан Гриффиндора. Отдай медальон Снейпу. — Ты не доверяешь профессору Макгонагалл? — Ты считаешь, профессор Снейп решит навредить ученице своего факультета? Гермиона посмотрела на него и, устав от спора, согласилась: — Хорошо, пусть будет профессор Снейп. Но не говори пока ему ничего, я попытаюсь убедить друзей, что медальон необходимо отдать. И Малфой заулыбался так искренне, что Гермиона дрогнула. Теперь она твердо была уверена в том, что поступит правильно, если убедит своих мальчишек отдать медальон в руки учителей. Драко выдохнул с облегчением. Несмотря на то, что медальона все еще не было в его руках, появился шанс его вернуть. И даже если Грейнджер передаст его в руки директора или своего декана, то отец наверняка сможет забрать артефакт из Министерства после рассмотрения дела Паркинсон. — Теперь мы можем заняться структурой зеркал? — нетерпеливо поинтересовалась Грейнджер, все еще стоя рядом. Драко кивнул, он был доволен и готов сделать все, что угодно. Он вновь подошел к Грейнджер и взял ее за руку, ее выбившийся волос защекотал его нос, и Драко неожиданно спросил: — Ты наконец начала ухаживать за своими волосами, Грейнджер? В последнее время ты перестала ходить лохматой. — Святой Мерлин, Малфой, я и не ожидала, что моя персона вызывает в тебе столько интереса. Ты действительно наблюдаешь за мной? — она повернулась к нему, ожидая ответа. — Ты сомневалась? Разве ты не знаешь, что врагов нужно всегда держать в поле своего зрения, — усмехнулся Драко, встречая ее колючий взгляд. — И прекрати уже видеть во мне вселенское зло. — Миленькое дело, ты сам только что назвал меня своим врагом, — возмутилась Гермиона, но, заметив, что он смеется, растерялась — в который раз за сегодняшний вечер. — Ты издеваешься? — Грейнджер, я всегда это делаю, ты только сейчас это заметила? — Чтоб тебя, — в сердцах бросила Гермиона. — Давай уже займемся структурами. Иначе опять провозимся до отбоя. Не устал еще ходить до гриффиндорской гостиной? — Ходьба полезна для здоровья, по крайней мере, для моего. Ты в данной ситуации испытываешь стресс, а это для здоровья вредно. Видишь, мне двойная польза. Гермиона мысленно придушила Малфоя один раз, потом второй и произнесла: — Я рада, что хоть кому-то в данной ситуации хорошо. Но все-таки давай займемся делом. — Ты имеешь в виду структурную магию, или что-то еще, — съехидничал Малфой, с удовольствием замечая, что Грейнджер вновь начинает злиться. Гермиона попыталась вырвать свою руку из его ладони: — Давай на сегодня закончим, похоже, ты устал. Но Драко не отпустил ее, с усмешкой произнеся: — Ладно, ладно, Грейнджер, я понял. Давай займемся магией. Структуры новых зеркал выглядели пустой объемной сеткой без признаков заклинания. Гермиона попросила: — Покажи, как можно вписать заклинание в структуру предмета? Драко произнес «нексу репаро» и внес светящееся на его палочке заклинание в тонкую сеть структуры зеркала. — Теперь это зеркальце не должно разбиваться при падении. И Гермиона тут же смахнула его на пол, заставив Малфоя вздрогнуть. Зеркальце, упав, покрылось тончайшей сетью трещин, которые тут же затянулись. Заклинание починки, внесенное в свойства зеркальца, работало. Тогда она попробовала сотворить нечто подобное со вторым зеркальцем. Но у нее ничего не получилось. Спустя полчаса, Драко, объяснивший теорию, сидел за столом и наблюдал за тем, как Грейнджер тренируется. Наконец она сдалась: — Мне кажется, мне стоит потренироваться отдельно и не тратить сейчас твое время. Драко пожал плечами: — Как ты планируешь поднять структуру одна? — Я могу потренироваться на чем-нибудь более легком. — Как скажешь. Тогда встречаемся после того, как ты освоишь это заклятье, — Драко устало зевнул. — Хотя, если бы ты навела протеевы чары на эти два зеркальца, было бы проще назначать время следующей встречи. — Я могу навести чары и без структуры, правда, работать это будет только в одном направлении, — вздохнула Гермиона. — Тогда давай пробовать вместе, — и Драко решительно поднялся. Было уже поздно, и ему отчаянно хотелось спать — несколько почти бессонных ночей давали о себе знать. — Я произнесу первую часть заклинания удержания свойства для внесения его в структуру предмета, а ты уже давай свои протеевы чары. Он привычно обхватил ее ладошку с зажатой в ней палочкой, положив вторую руку на ее плечо, и начал рисовать в воздухе фигуру заклинания. Закончив, он полностью расслабился, дав Грейнджер произнести свою часть заклятия, следуя за ее рукой и не мешая. В воздухе засиял огонь протеевых чар. Гермиона радостно улыбалась, а Драко стоял позади нее, держа ее руку в своей ладони, ощущая ее легкий весенний запах, и понимал, что это уже было. И это ощущение дежавю не давало ему покоя. — Надо проверить! Драко услышал голос Грейнджер и отпустил ее, почувствовав невероятное для него ощущение сожаления. Что это было? Грейнджер навела на зеркальце палочку, написав послание на одном из зеркал. На втором появилось сообщение, а само зеркальце нагрелось. Взмахнув рукой, Гермиона удалила слова с поверхности и проверила действие заклинания в обратном направлении — ничего не произошло. И она повернулась к Драко: — Ты сможешь протянуть вот здесь обратную связь между этими заклинаниями? — и она показала, что именно имела в виду. И Драко с нескольких попыток сумел связать два заклинания между зеркалами. Гермиона, проверив второе зеркальце, пришла в восторг. Она, конечно, не прыгала на месте, но создавалось ощущение, что она едва сдерживается, чтобы не начать. И Драко чуть улыбнулся, наблюдая за этой искренней радостью. Каждый из них взял одно из зачарованных зеркал. До отбоя оставалось совсем мало времени, и Гермиона подхватила свой рюкзачок, собираясь уходить, но, дойдя до двери, остановилась и развернулась. — Решила попрощаться? — усмехнулся Драко. — Почти, — она поправила волосы в нерешительности. — Да говори уже. — Ответная просьба, Малфой, можно ли мне взять почитать твою книгу о заклинаниях? — и она покраснела. Драко замер. Не то чтобы ему было жалко книги, нет, скорее было просто неожиданно услышать подобное от Грейнджер. А главное: он не был уверен в том, что готов исполнить эту просьбу. — Ну ладно, я так и знала, — и Гермиона схватилась за ручку двери, чтобы открыть ее. — Бери, — ответ прозвучал неожиданно даже для самого Драко. С чего бы? Он почти пожалел, что согласился, но не отступать же теперь. Грейнджер попыталась положить книгу в свою сумку, но она не желала туда влезать. Гермиона подняла рюкзак и обхватила книгу руками, но когда она встала, рюкзак свалился с ее плеча, и Драко, вновь поймав ощущение «действуй», подхватил ее сумку: — Я провожу тебя, уже поздно, — и он закинул ее рюкзачок за спину. Что-то подсказывало ему, что для получения медальона стоило закрепить свои позиции, продолжая творить неожиданные для Грейнджер вещи. — Малфой, не стоит, я успею вернуться в гостиную до отбоя сама. — Я уже привык, иди, — и он открыл перед ней дверь, заметив в ее глазах что-то еще, кроме недоверия, и почувствовал, что двигается в нужном направлении. По дороге он заговорил на нейтральную общую тему — дальнейшие планы по их общему проекту — и не заметил, как из-за угла за ними наблюдает Астория. В ее душе рождалась злость: ее такой чудесный Драко, внимания которого она ждала уже почти два года, уходил с этой грязнокровной девицей с Гриффиндора? Она знала, что Драко делает общий проект с Грейнджер и пишет доклад с Лонгботтомом и относилась к этому равнодушно, даже успокаивая сегодня плевавшегося по этому поводу ядом Драко. Но сейчас он нес сумку этой мерзкой Грейнджер и шел явно не в сторону слизеринских подземелий. В ее душе кипела ярость, заставляя обдумывать планы, как бы их что, рассорить? Но они не должны дружить — это просто дико! Но все домыслы сейчас были вторичны, надо было действовать.Глава 12
9 февраля 2016 г. в 00:18
Малфой сидел на своей кровати в самом мрачном расположении духа. Окно в комнате было открыто, и из него тянуло свежестью и холодом, но Драко словно не ощущал этого. В поместье Малфоев прибывали гости — множество чистокровных волшебников, которые должны были вступить в ряды Темного Лорда. На кресле уже ждала парадная одежда: черное пятно на светлой обшивке. Единственный допустимый цвет помимо черного — серебро застежек. До собрания оставался всего час, и внутренности Драко скручивало, вызывая тошноту, и лишь холод помогал оставаться собранным. Почти собранным. Почти спокойным. Несмотря на открытое окно, воздуха не хватало, и Драко задыхался, мучительно стараясь отвлечься, вспоминая слова Снейпа, которые крестный раз за разом повторял в классе зельеварения перед их отъездом, напоминая об уроках окклюменции и умении держать себя в руках. Драко пытался вызвать образ Кали, чтобы воспоминания о ней помогали держать мысли закрытыми. Но картинки о горячем совместном лете расползались и превращались в ее свадебную фотографию, вызывая напряжение и мешая успокоиться. Что еще могло помочь? Его новое увлечение?
Он вспомнил, как Астория подошла к нему, когда он собирался пойти в кабинет зельеварения, чтобы встретиться там со Снейпом. Она встала напротив него и, кокетливо поглядывая из-под ресниц, спросила:
— Драко, завтра все идут в Хогсмид, мы могли бы пойти с тобой вместе. Или присоединиться к Дафне и Блейзу. Это было бы здорово: твой друг, моя сестра и мы. Как ты считаешь?
— Я не иду в Хогсмид, — чуть грубовато ответил Драко — ему сейчас было совсем не до Астории с ее заигрываниями.
Она нахмурилась и тряхнула своими длинными светлыми волосами:
— У тебя завтра отработка?
— Да, весь день у Снейпа.
— Что же ты такого натворил, плохой мальчишка? — снова перешла в наступление Астория и заулыбалась. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь из Хогсмида?
Драко едва сдержался, чтобы не послать ее ко всем дьяволам, он уже опаздывал к назначенному часу и потому, взяв ее за плечи, отодвинул с дороги.
— Астория, дорогая, — произнес он сквозь зубы, — я сейчас очень занят. Мы поговорим с тобой в воскресенье, прогуляемся и займемся чем-нибудь приятным. А сейчас давай прощаться.
И Драко пошел прочь, проигнорировав потянувшуюся за поцелуем подругу.
Мысли об Астории явно не вызывали нужных эмоций, способных перекрыть страх и ненависть. Драко вдохнул побольше воздуха, расстегнул душащий его ворот рубашки и подошел к окну. Зябко передернув плечами, он вдруг понял, что пытается вспомнить что-то еще, что-то, связанное с приоткрытым окном и холодом. Но воспоминание танцевало на краю сознания, не желая приближаться и становиться видимым. Лишь возникло желание выпить чашечку чая с мятой. Неожиданно. Драко всегда был равнодушен к этому напитку. Но он все же вызвал личного домовика, повинуясь внезапному порыву:
— Тарак, чай с мятой, — и добавил непонятно почему, — в белой чашке.
Была ли в поместье белая чашка, Драко не знал. Откуда она вообще взялась в голове?
Тарак принес чай в белой тонкой фарфоровой чашечке и тихо исчез. Драко сидел, вдыхая аромат мяты и неожиданно успокаиваясь. В голове возникли обрывки недавнего сна: полет на магобордах с хохочущей девчонкой, которая ускользала между деревьев, не позволяя приблизиться. Драко мысленно помчался за ней, пытаясь угадать, кто это, догнать, узнать, увидеть. Тугой узел в животе, который до этого, казалось, сжимался все сильнее, расслабился, дышать стало легче. И Драко постарался впитать этот сон, напоминание чего-то необычного, чтобы суметь защитить свой разум на собрании Пожирателей смерти.
Быстро сменив свою белую рубашку на черную шелковую с высоким воротом и набросив парадную мантию с серебряной застежкой-гербом дома Малфоев, он быстрым шагом направился в кабинет отца, куда тот пригласил его зайти перед собранием Пожирателей.
В кабинете было тихо, лишь иногда был слышен легкий шелест бумаг, которые просматривал Люциус. Заметив вошедшего сына, он кивнул ему головой и показал на кресло, стоящее напротив стола. Драко сел, ожидая, когда отец освободится для разговора с ним. Его любимое кресло. Будучи еще совсем ребенком, он часто прибегал сюда, когда хотел пообщаться с отцом, залезал в это кресло с ногами и играл во что-нибудь, сочиняя сказочные сюжеты, выдумывая персонажей и не произнося при этом ни звука, чтобы не мешать работе отца. Всегда терпеливо ожидая момента, когда Люциус сможет уделить ему внимание. А заметив, что отец начинает улыбаться, наблюдая за взлетающими над головой мальчика руками, изображающими сражающихся драконов, Драко вскакивал на кресле, глядя на него: «Можно?». И, получив разрешение, он начинал говорить обо всем, что его волновало и интересовало. Став постарше, он мог часами просто сидеть рядом с отцом, читая очередную книгу из семейной библиотеки, которая собиралась веками. Сейчас Драко просто оглядывал кабинет, в котором стояли полки с книгами, необходимыми отцу в работе, его стол и огромный глобус в углу — все из железного дуба, волшебного дерева, изделия из которого стояли веками, не разрушаясь. На столе несколько перьев в подставке, выполненной из малахита в форме дракона, чернильницы, стопки бумаг — все в идеальном порядке. Малфои всегда отличались любовью к идеальному порядку и неукоснительному исполнению семейных правил, которые прививались еще в раннем детстве. Наконец, отец убрал перо и отложил в сторону пергамент, на котором были видны таблицы и графики, начерченные его рукой. Он протер уставшие глаза и взглянул на сына:
— Здравствуй, Драко. Как твои дела в школе?
— Хорошо, — традиционный ответ на традиционный вопрос.
— Что ж, я рад, что ты не позоришь род Малфоев, сын. И профессор Снейп подтвердил, что твоя учеба в школе, несмотря на пропуск занятий в связи с твоей болезнью, идет почти так же идеально, как и до случившегося. А теперь мне бы хотелось знать, в связи с чем мною было получено письмо с просьбой о помощи? Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы директор вашей школы был освобожден на время от разбирательств по возникшим проблемам.
— Это долгая история, отец.
— У меня есть время, я внимательно слушаю.
И Драко начал рассказывать: о том, что узнал от Паркинсон; о том, что хотел бы ей помочь выбраться; о том, что помощь отца дала ей шанс и о том, что, похоже, он нашел медальон и сделает все, чтобы вернуть его Панси.
Люциус внимательно выслушал сына и задумался, скрестив пальцы рук и глядя поверх головы Драко.
— Ты переживаешь за судьбу своей подруги?
— Я хочу ей помочь.
— Надеюсь, ты не влюблен, Драко? — Люциус слегка усмехнулся, он видел, что это не так — его сын был его единственным наследником, его лучшим творением, и вряд ли бы он упустил влюбленность своего ребенка, в которого он вкладывал душу.
Драко лишь вздохнул:
— Отец, ты же знаешь ответ, к чему лишние вопросы? Панси мой друг, если есть возможность ей чем-то помочь, я бы хотел это сделать.
— Драко, ты же знаешь, я не люблю идиотов, а Паркинсон своим поступком попала в эту категорию. Она чуть не убила тебя своими неосторожными действиями. Если бы не удачное стечение обстоятельств, то высокую концентрацию всех зелий, а значит и отравлений, получил бы ты!
— Отец, но мы же не говорим о том, что могло бы быть — история не терпит сослагательного наклонения, не ты ли мне всегда это повторял?
Люциус улыбнулся, ему нравилось, что сын запоминает его слова. И он не особо злился на Панси Паркинсон: еще будучи малышней Драко, увлеченный метанием ножей, звезд и дротиков, попал в свою маленькую подружку, к счастью, магическое вмешательство приглядывающего за детьми домовика спасло девочку.
— Хорошо, сын, я приветствую, что ты принимаешь участие в судьбе своих друзей и не бросаешь их в беде. Только будь предельно осторожен, помогая другим, следи за тем, чтобы не навредить себе. Не действуй безоглядно. И главное, ты должен понимать, что медальон связан с Темным Лордом, поэтому я настаиваю на том, чтобы ты обратился за помощью к Северусу, если сможешь добыть его. Теперь о сегодняшнем собрании.
Люциус встал и прошелся по кабинету.
— Сегодня будет прием новых сторонников Лорда. Я надеюсь, что твои навыки владения окклюменцией улучшились. Ты занимался, сын?
— Да, отец, — Драко сжал зубы, но смог не выдать своего волнения, нацепив на лицо равнодушную маску. Отец, внимательно следивший за ним, кивнул:
— Надеюсь, что сегодня ты сможешь продемонстрировать свои новые умения. Но, к твоему счастью, прием детей последователя Лорда отложен до следующего раза. У тебя еще будет возможность потренироваться. Сегодня же, я надеюсь, Темному Лорду будет не до тебя. Будь готов прийти в большой зал для приемов через четверть часа.
И Люциус вышел из кабинета, оставив сына одного. Драко просидел в своем любимом кресле еще некоторое время, с облегчением думая о том, что сегодня ему еще не придется принимать метку.
Драко вернулся с прогулки по саду в обществе матери, до отъезда в школу оставался еще час, и Драко решил навестить Панси.
Она стояла у окна, поникшая, сломленная, с огромными синяками под глазами и потухшим взглядом, без надежды на то, что ее жизнь изменится в лучшую сторону. Увидев, кто именно вошел в ее комнату, она отвернулась к окну. Драко осмотрелся — вещи разбросаны, кровать смята. Было ощущение, что с момента его прошлого прихода здесь ни разу не убирались. Подойдя к Панси чуть ближе, Драко спросил:
— Зачем ты постриглась, Пэнс?
— Тебе не нравится? – она, наконец, оторвалась от окна и повернулась к Драко.
— Нравится, тебе идёт. Но ты же всегда гордилась своими шикарными длинными волосами? — он подошёл еще ближе, почти касаясь её.
— Хотела хоть какой-нибудь перемены. Драко, у меня все плохо, да? Ты был на собрании? Он говорил обо мне?
— Панси, — он обнял её, заключив в кольцо своих рук и крепко прижав к себе поникшую подругу, — я сделаю все, что в моих силах. Слышишь? Я нашёл медальон, осталось только достать его. Блейз мне помогает, мы справимся. А на собрании сегодня не было ничего, что касалось бы тебя. У Темного Лорда сейчас слишком много забот, чтобы помнить о чем-то еще.
Драко не договорил того, о чем он реально думал в данный момент: Лорд никогда не забывал ни о своих заданиях, ни тем более о вещах, принадлежавших ему. Вскоре ей придется встретиться с Ним.
Драко успокаивающе обнимал Паркинсон и рассказывал ей о том, как они с Блейзом наткнулись на Грейнджер, изучающую книги из запретной секции, как выяснили, что именно она ищет. И как он, случайно заметив цепочку на шее Лонгботтома, нашёл способ разглядеть медальон, а Блейз помог ему разыграть случайность с падением. Паркинсон, слушая его, начала робко улыбаться, в её глазах сверкнула надежда, а плечи расправились.
— Но как ты сможешь вернуть медальон, если он у гриффиндорцев?
— Я что-нибудь придумаю, просто верь мне, — и он легко коснулся губами ее лба, перебирая пряди её волос, гладя по спине и плечам, даря надежду.
Драко и Блейз сидели в общей гостиной у камина и тихо переговаривались.
— Нужно что-то придумать, чтобы выманить медальон у гриффиндорцев, — задумчиво сказал Малфой, подбрасывая в огонь мелкие щепочки и следя за тем, как они, вспыхивая, сгорали.
— Я думаю, что у тебя есть два варианта: выкрасть или действовать через Грейнджер, остальные с тобой даже общаться не станут, — Блейз закрыл книгу, которую до этого читал. Драко покачал головой:
— Выкрасть не вариант, мы с тобой слишком засветились, так что нас будут подозревать в первую очередь. Но и вариант с Грейнджер не слишком прост, она тоже не очень счастлива от общения со мной.
Блейз покосился на Драко.
— Ты ослеп или притворяешься? Ты ей интересен, и она тебе тоже.
— Забини, у тебя крыша потекла? — Драко постучал пальцем по лбу. — О каком интересе ты говоришь?
Блейз лишь усмехнулся:
— Вы себя со стороны видели? Можешь смотреть на ваши отношения с любой точки зрения, но это не безразличие. Да, вероятно любовью это не назовешь, но ненависть — это такая же сильная эмоция, если ты не в курсе, и если к ней подмешать немного симпатии…
— Какая симпатия! — возмутился Драко, резко обернувшись к Блейзу.
— Малфой, не обманывай себя, она тебе интересна, потому что не глупа и не банальна, и внешне она из того типа девушек, на которых ты заглядываешься.
Драко не стал развивать эту тему, прервав Забини:
— Короче. Давай по делу: как заставить Грейнджер принести медальон?
Блейз задумался и ответил далеко не сразу:
— Попробуй ее шокировать: не будь с ней сволочью, используй ту же тактику, когда мы отвлекали ее от бумаг в библиотеке и позже, когда мы с ней делали доклад по колдомедицине. Она теряется, перестает адекватно воспринимать действия, потому что ты ведешь себя иначе, чем она привыкла. Возможно, это наш шанс понять, как действовать дальше, на что надавить, чтобы Грейнджер решила помочь нам.
— Блейз, это даже звучит нереально: Грейнджер помогает слизеринцу. Даже не так: Грейнджер помогает Малфою, — Драко недоверчиво хмурился.
— Малфой, прекрати играть передо мной сцену «Драко не знает, что делать», ты прекрасно видишь, как твое обаяние влияет на девчонок. И, между прочим, я не единожды наблюдал, как ты этим пользуешься.
И Блейз вновь открыл книгу, дав понять, что разговор окончен. Но потом, вдруг вспомнив, что они так до сих пор и не обсудили тот факт, что медальон, украденный у Амбридж, оказался не тем, что им был нужен, он поинтересовался:
— Слушай, Малфой, а что ты будешь делать с тем медальоном, что мы стащили?
— Ничего. Амбридж не ведет видимых поисков, а «Акцио» на темномагических артефактах, как правило, не работает. На этом точно — я проверял. Ну и пусть лежит себе там, где я его оставил. Зачем нам подставляться, подкладывая его обратно? — равнодушно пожал плечами Драко. Его отец всегда говорил: «Не трогай то, что хорошо лежит», и Малфой в данном вопросе был с ним солидарен.
Утром за завтраком Драко наблюдал за тем, как сова доставила его письмо для Грейнджер: «Встречаемся сегодня в обычное время, в том же классе. М.». Он не стал ничего расписывать и уточнять: она должна прийти — ее любопытство и самоуверенность сыграют ему на руку, он был в этом уверен. Грейнджер прочла письмо и посмотрела в сторону слизеринского стола, ища глазами Малфоя. И Драко не стал отводить взгляда, с любопытством наблюдая за ее реакцией на свои действия. Ему показалось, или она покраснела? По крайней мере, взгляд она отвела почти сразу и принялась что-то говорить Уизли. Этот недоумок отвечал ей, кивая головой. И у этой сцены был еще один наблюдатель — блондиночка Браун. Грейнджер же этого, похоже, не замечала. Где-то в отдаленном уголке мозга мелькнула мысль, что Уизли нравится им обеим. Неужели это было так заметно, что даже Малфой смог это понять? Драко отложил свои наблюдения в памяти и принялся за завтрак, перестав сверлить любопытным взглядом гриффиндорский стол.
— Можно? — за спиной раздался вопросительный голос Астории. Драко обернулся и улыбнулся ей, скинув с соседнего стула свою сумку. Она опустилась рядом, и Драко налил в стакан яблочный сок и поставил рядом с ней. Астория удивленно посмотрела на него:
— Ты знаешь, что я пью за завтраком?
— Я очень наблюдательный, — и он подмигнул ей. — Что будешь есть сегодня: тосты с сыром или омлет?
— Даже так? — Астория заулыбалась. — Сегодня тосты.
И Драко положил на ее блюдо два тоста, аккуратно поставив их перед ней.
— Спасибо, это так приятно, не ожидала.
— Я вырос в светском обществе, где за дамами принято ухаживать, особенно, если они привлекли внимание, — Драко предложил ей несколько салфеток и, наконец, принялся за еду.
Астория была весьма милой и привлекательной девчонкой. Драко замечал ее и раньше, но, увлеченный Кали, не делал попыток сблизиться с кем-то еще. Замечал он и ее мимолетные взгляды, ощущая, что привлекает ее внимание.
— Любопытно, чьи еще предпочтения ты знаешь так же хорошо? — Астория улыбалась ему краем губ, с любопытством наблюдая за ним.
— Я думаю, что тебе лучше не знать, — хмыкнул Драко, — особенно учитывая, что в этот список входит даже небезызвестный Поттер.
— Что? — глаза Астории стали круглыми, и она уставилась на Драко, а он, наблюдая за ее выражением лица, расхохотался. — Но почему он?
— Я должен знать о человеке все, чтобы не пропустить его уязвимые места.
— Вот как, — она выдохнула с облегчением. Драко вел себя непринужденно и приятно. И Астория улыбалась — можно было забыть о том несколько грубом общении в гостиной, что состоялось днем раньше. И незачем было себя так накручивать весь субботний день. Астория осторожно поинтересовалась: — Может, мы могли бы прогуляться после завтрака?
— Я с удовольствием проведу с тобой пару часиков на свежем воздухе, — и он вновь подмигнул Астории, положив свою руку на ее ладонь.