Оторва

— Занзас, хватит спать, — Патриция раздвинула шторы, впуская в комнату жениха солнечные лучи. — Пришла почта на твое имя и еще я принесла тебе завтрак. Мужчина проворчал чтобы его оставили в покое и отвернулся от окна, продолжая спать. Он терпеть не мог просыпаться поутру, но появление невесты в доме сделало его расписание совершенно другим. Каждое утро, вот уже второй день, она приносила завтрак в постель и почту. С одной стороны Занзас был доволен тем, что о нем так заботятся. Но с другой — эта идиллия была фальшивой. Патриция выглядела, как нежный котенок, все коллеги Занзаса умилялись с нее. Она не могла не нравиться другим, но все это было лицемерием. Занзас, увидев настоящее лицо невесты, знал, что если ей что-то не понравилось обязательно последствия будут. И все больше босс Варии замечал, что у них много общего. Например, властность. Он уже начал снова засыпать, когда на него прыгнула эта зараза. — Вставай! — потребовала она, щипая его за руку. — Отвали, мусор, — сонно проворчал Занзас, крепко перехватив ее руки, и подмяв под себя. — И не пищи, а то получишь. — Занзас, мне скучно! — Кто тебе лекарь? — Своди меня куда-то, — Патриция куснула его за плечо, не имея возможности сделать что-то еще. — Я торчу тут уже второй день, и ничего не делаю. — Возьми у меня из пиджака кошелек, там синяя карточка. Пароль 3452. Можешь потратить хоть все, только отстань, — Занзас резко столкнул ее с кровати, укрывшись одеялом с головой. Патриция, тем не менее, отставать не хотела. Девушка упала на кровать и, заползя под одеяло, обняла его. Занзас от такого резко проснулся. — Ну, своди меня куда-то, — проныла девушка. — Не хочу сидеть дома целыми днями. — Мусор, — Занзас повернулся к ней, смерив скучающее личико невесты внимательным взглядом, — чего ты хочешь от меня? — Давай займемся чем-то вместе, — Патриция устроилась поудобнее. — Точно! Пробежка! Занзас, вставай, мы идем на пробежку! Мужчина отвернулся, закрывая глаза. Пробежка, как же. Занзас усмехнулся, такой смешной казалась эта ее реплика. Патрисия уселась на него сверху, отбросив в сторону одеяло. Ей действительно было скучно: она все время сидела дома и ничем не занималась, кроме пробежки по територии дома. Глянув на мускулистый торс жениха, девушка застыла. Страшные шрамы, прямо как тот, что на его щеке, покрывали грудь и живот. И это были не единственные. Шрамов была целая куча. От резаных ран, от пуль… — Занзас, откуда у тебя столько шрамов? — спросила она, выглядя очень удивленно. — Не твое дело, — мужчина закрыл глаза, но, поняв, что невеста не отстанет, снова открыл их, спросив: — Что ты там хочешь делать? — Давай на пробежку вместе пойдем, — повторила просьбу Патриция. — Хорошо, — Занзас ссадил ее с себя и поднялся. — Собирайся. Бег всегда успокаивал. Патриция так снимала стресс: когда что-то грызло, просто уходила бегать и выжимала из себя все до последней капли. Возвращалась, принимала душ и восстанавливала душевное спокойствие в полной мере. Только так она могла оставаться совершенно хладнокровной. Патриция Мелони, единственная наследница миллиардов своего отца, красавица, умница, спортсменка и всегда невозмутимая правдорубка. Такой ее все вокруг видели. Занзас выбрал ее потому что она — самая завидная невеста из всех и из-за того, что после смерти родителей ему достанется все. Но никто не знал настоящую Патрицию Мелони. Плачущую девочку, скрутившуюся под одеялом после изнасилования. Мстительную девушку, которая за своей хладнокровной и циничной прямолинейностью скрывала страх и обиду на весь мир. Несчастную дочь, которая окончила экстерном школу, только чтобы не видеть лиц, на которые смотреть не особо хотелось. Невесту поневоле, которая мечтала тайком, чтобы ее по-настоящему полюбили. Она многого ожидала от Занзаса и этого брака. Она ждала, что раз уж у нее будет такой сильный муж, ей уже нечего будет бояться. Но это не так. Она боялась самого Занзаса. Стараясь не показывать ему этого страха, Патриция травила пошлые шутки, была заразой и мстила ему так, как будто в последний раз. Она жалела, что не имела достаточной смелости, чтобы вскрыться. «Ты можешь не любить мужа, но ты не сможешь не любить ваших детей», — произнесла ей напоследок мама. Но Патриция в это не верила. Она не любила Занзаса, не полюбила бы и его детей, которые у них родятся в будущем. Девушка готова была рвать и метать от мысли, что ее продали как лошадь, чтобы он ездил на ней, когда пожелает. Готова была задушить его подушкой, но дружелюбно приносила ему завтрак в постель и пыталась сделать видимость, что хочет с ним сблизиться. Она хотела создать видимость благополучия, поэтому приказала искалечить ту шлюху. Что подумают другие? «Она, наверное, ужасна, раз жених ходит налево», — подумают они. После пробежки все стало еще хуже. Патриция сидела в душе под холодными струями воды и ненавидела каждую свою клеточку. Вещь. Просто вещь. Дверь в ванную открылась. — Подвинься, мусор, у меня душ сломался, — Занзас открыл стеклянную перегородку и абсолютно голый зашел в душ. — Черт, ты совсем больная в ледяной воде мыться?! Он переключил воду на горячую, забрал из ее ледяной руки мыло и принялся намыливаться. Девушка, почувствовав на своих плечах горячие капли, вздрогнула. Как же она устала притворяться, что ее ничего не волнует. Она устала быть вещью в чьих-то руках. Устала! Патриция резко поднялась и почувствовала, как на ее длинные мокрые волосы легли чьи-то руки. Занзас взял первую попавшуюся баночку, похожую на шампунь, выдавил себе на руку немного и принялся мылить волосы невесты, которая, как ему казалось, была настолько усталой, что не могла даже намылиться самостоятельно. — Черт… что за дерьмовый шампунь?! — гаркнул он, когда приятно пахнущая жидкость не пожелала мылиться. — Это бальзам для волос, — пробормотала девушка, стоя к нему спиной. — Шампунь в тюбике побольше. — Точно, — Занзас взял тюбик с шампунем и мигом исправил ситуацию. — Замерзла, мусор? — С чего ты взял? — Дрожишь, — он принялся смывать пену с красивых волос, которые были единственным, что пока ему нравилось в невесте. «Потому что мне противно», — мысленно произнесла Патриция, уняв дрожь, пока Занзас закончил смывать мыло с ее шевелюры. — Наверное, ты прав, — соврала она и открыла перегородку, а затем, завернувшись в полотенце, вышла в свою комнату, упав на кровать. Сил больше не осталось.