Луч

      В тот вечер весь мир заиграл новыми красками. Они шли по освещённым улицам Конохи. Был какой-то праздник, поэтому они с трудом проталкивались через огромное столпотворение. Наконец, они вышли из центра и приближались к её дому. Тен-тен понемногу жалела, что не держала его за руку всё это время и корила себя за это, но она не хотела привлекать к себе лишнего внимания. Она не хотела, чтобы на них смотрели и о них говорили. Она желала, чтобы их никто не трогал и они были наедине, вдали от всех. Они приблизились к дому, но оба хотели продлить времяпровождение ещё на пару часов. – Уже поздно, – не без сожаления произнёс Неджи, когда они очутились на вытянутом крыльце. – Я знаю, – грустно ответила девушка. Его девушка. – Эй, – шёпотом сказал он и положил горячие ладони на её раскрасневшиеся щёки, – будет завтра, и послезавтра. – Слишком долго, – она прижалась к нему, не желая отпускать от себя. – Тогда я приду за тобой как можно раньше.       Они оба стояли молча, крепче обнимая друг друга. Послышались шаги у двери, и момент был испорчен. Не желая попасть в неловкое положение, Неджи робко поцеловал Тен-тен, повторил, что придёт как можно раньше, и выпустил её из объятий. Она смотрела ему вслед, поглаживая место, где только что находились его губы. Быть может, они бы захотели провалиться под землю, если бы знали, что за этой сценой следила Митсуко.       Тен-тен наконец вошла в дом, не разбирая дороги. Она была ещё там, с ним. Она обернулась и хотела поздороваться с мамой. Та сидела за столом, опёршись рукой о щеку, насмешливо, но радостно глядя на влюблённую дочь. Тен-тен смущённо улыбнулась и ушла к себе. «Рин говорила, что больше всего на свете мечтает посмотреть на меня влюблённую. Как жестоко – кошмарное зрелище, я бы не выдержала», – сыронизировала Митсуко, которая на дух не переносила романтические отношения. Но ей было приятно осознавать, что дочь её к этому относится иначе. И выглядела она действительно прелестно. Она встала из-за стола и направилась к книжной полке. «Хьюга, Хьюга… где же альбом, далеко же я его спрятала… ах, вот он».       Митсуко достала толстый фотоальбом времён её обучения в академии. Это было этаким сборником лучших выпускников за десять лет. Каждому шиноби была посвящена отдельная страница, где описывались их техники, особенности и достижения. Митсуко тоже была там. Найдя страницы близнецов Хьюга, которые выпустились из академии на несколько лет раньше её, она всматривалась в Хизаши. Эти пустые грустные стеклянные глаза уставились на Митсуко. Она почти не знала его. Их семья всегда сторонилась других, за что у неё сформировалось некое презрение к их высокомерию. Лишь раз она пересеклась с ним на войне, даже не представившись. А о его смерти она узнала лишь тогда, когда Тен-тен заявила, что хочет быть как Цунаде. Она перевернула на первые страницы. Вот и она, сильная, непоколебимая Сенджу с нескрываемыми амбициями во взгляде. Это фото было сделано ещё до начала войны. Она взяла ручку и напротив «Цунаде Сенджу» и раннее вписанных «Саннин, Принцесса Слизней» добавила «Пятая Хокаге Конохагакуре». Она гордилась ею. Следом, она начала просматривать середину. Слева была Рин, а справа была она. Слева была милая улыбающаяся девочка с радостными глазами, справа же была замкнутая и угрюмая девушка, с боевой готовностью смотрящая своими огромными близко посаженными карими глазами. Под её именем аккуратным чужим почерком было написано: «Великая куноичи и будущая Хокаге». На бумагу упала слеза.       Она немедленно захлопнула альбом и положила на прежнее место. Вспомнив о причине, почему она взяла его, Митсуко мысленно успокаивала себя: «У неё всё будет иначе. Гораздо лучше, чем у меня».

***

      Первые лучи Солнца проникли в комнату Тен-тен. Они были подобны спасению от мучения ожидания. Она немедленно вскочила и начала собираться. Именно сегодня ей хотелось выглядеть очаровательно. Было около пяти утра, когда она проснулась, но окончились сборы гораздо позже. Её волосы значительно отросли, и они уже небрежно смотрелись в пучках, поэтому она решила добавить к причёске косу. Одежда не устраивала её, и она переоделась в белое кимоно с розовыми узорами. Надев сетку и новые чёрные сапоги, она осмотрела себя с ног до головы. Такой она себе нравилась гораздо больше. Обратив внимание, что стрелка часов близится к восьми, она выбежала на улицу, боясь опоздать. В нескольких метрах от входной двери стоял он, облокотившись на стену и сложив руки на груди. С лица не спадала хитрая улыбка. Он посмотрел на неё ясными глазами. Этот взгляд обескуражил её. Она глупо, как ей показалось, улыбнулась и виновато посмотрела него. – И долго ты здесь стоишь? – Достаточно, – на самом деле, он ждал её второй час.       Не говоря больше, он взял её за руку, и вмиг забылось всё смущение. Настал новый день, и с новым лучом света действительно пришла новая жизнь.       Они гуляли по окрестностям Конохи, стараясь обходить людные места. Они вышли в лес и не уходили оттуда вплоть до сумерек. Они почти не говорили, а наслаждались друг другом. Они лежали на мягкой поляне, где когда-то его окружила банда восьмилетних шиноби. Но это было давно, в другой жизни. Он поглаживал её тело и с наслаждением вдыхал аромат её кожи. Она приподнялась и задорно посмотрела на него, закручивая пальцем локон его густых волос.       Ей было двенадцать, когда они оказались в одной команде. В самом начале их пути её преследовал безразличный холодный взгляд. Но позже холод ушёл, когда они подружились. Безразличие постепенно угасло в момент осознания обоих, что они понимают друг друга с полуслова. Теперь же, пройдя через столько тяжёлых событий вместе, на неё смотрят с любовью и теплотой. Она отвечала тем же.       Прижавшись к его щеке, она не могла поверить в своё положение. Её главная мечта, та самая, была исполнена и находилась рядом.

***

– Чем хочешь заняться завтра? – он обхватил её за талию. – Не знаю, найдём чем, – игриво произнесла та и приблизилась к его губам.       В этот момент в дверном проёме оказалась Митсуко. Она это сделала специально, но обыграла ситуацию так, что счёт пошёл в её пользу. Она изобразила удивление, хотя удивляться было нечему, скорее, умиляться. Тен-тен с выпученными глазами вырвалась из объятий Неджи и раскраснелась, словно рак. – Мама! Что ты… мы тут… – пыталась спасти ситуацию девушка.       Но веселее всех пришлось Неджи. С раскрытым ртом он переводил взгляд то на Тен-тен, то на Митсуко. – Митсуко-сан? Что вы тут делаете? – в замешательстве произнёс он, позабыл о реплике девушки на мгновение. – Я здесь живу. Корректнее было бы задать этот вопрос у тебя, – Митсуко сложила руки на груди, но произнесла эти слова с улыбкой и некой издёвкой в тоне.       Вспомнив фразу «мама», он теперь неловко посмотрел на Тен-тен. – Она твоя мама? – Я думала, ты догадливее, раз тебя гением называют, – Митсуко подошла к дочери и положила руку ей на плечо, – разве нет фамильного сходства?       Оно было. Митсуко выглядела столь молодо, а Тен-тен настолько повзрослела, что их можно было принять за сестёр. Те же густые каштановые подобранные волосы, большие шоколадные глаза, даже шрам был на одинаковых щёках. Единственное, что отличало мать от дочери – небольшие пухлые губы «бантиком», которые имели природный красноватый оттенок. – Но как вы… – он поразился собственной глупости и отсутствием знаний даже о семье его любимой. – Это у вас, мужчин, неотъемлемое, – переменив отношение, Митсуко положила вторую руку ему на плечо. Она поочерёдно посмотрела на него и дочь, – марш в дом, сегодня я наготовила большую порцию карамельных шариков.       Тен-тен и Неджи переглянулись и улыбнулись друг другу. Очередная трудность была преодолена. Вместе.