С тобой или без тебя

Темный вечер, плавно переходящий в ночь, окутал Лондон. С улиц то и дело слышались эхо частых шагов, веселые голоса, распевавшие песни и детский смех. С четвертого на пятое ноября англичане праздновали ночь Гая Фокса. Каждый год жители туманного Альбиона праздновали спасение королевской семьи и Британской империи от заговора католиков в тысяча шестьсот пятом году. На заднем дворе красивого кирпичного дома праздник также был в разгаре. За широким столом, укрытым клетчатой скатертью, сидела семья Хиддлстон и их гости: подруга единственного сына и жених младшей дочери. - Спасибо, Сюзан, - Том отвесил девушке благодарность, когда та предложила пюре. Сюзанна широко улыбнулась и села рядом: «Миссис Хиддлстон, картофель просто великолепен!» Весь вечер Филдинг лучезарно улыбалась и сыпала благодарностями и комплиментами хозяйке дома. Каждая ее фраза звучало нарочито вежливо и преувеличенно мило – каждое слово было фальшиво. - Благодарю, - сухо ответила хозяйка. - Эй, смотрите, - указательный палец Эммы взмыл в небо, - салют начинается! Пойдем в парк? Радостный возглас молодой девушки так вовремя нарушил атмосферу вымученного молчания. - Отличная идея! – Сюзан немедленно поддержала девушку. – Идем в парк! – карие глаза с мольбой смотрели на мужчину. - Иди с Эм и Дэном, а я помогу маме, идет? - Хорошо, - разочарованно ответила Сюзан, поправив челку. Когда троица покинула дом под веселое улюлюканье толпы на улицах, Том поднял несколько глубоких блюд и прошел за хозяйкой в дом. Он несколько раз в полном безмолвии повторил свое короткое путешествие, послушно следуя за матерью как тень. Совсем как в детстве, когда ему было необходимо с ней поговорить. Миссис Хиддлстон по старинке мыла посуду вручную, бережно ополаскивая ее прохладной водой и передавая сыну. Тот не менее аккуратно вытирал бытовую утварь и расставлял по шкафчикам. - Ты хочешь о чем-то поговорить, милый? – она мягко улыбнулась. - Нет, мам, - излишне быстро ответил Том, - то есть да, - он вздохнул. - О чем? – миссис Хиддлстон наскоро вытерла руки о свежее накрахмаленное полотенце. Она выглядела встревоженной, хоть и пыталась скрыть это. - Садись, - мать увлекла его к столу. Сын послушно сел, поставив длинные ноги на проножку табурета, он опустил глаза, разглядывая отполированную поверхность стола. - Рассказывай, Том, - женщина села напротив, как только поставила чайник на варочную панель, - зачем ты снова привел в наш дом Сюзан? Сын еще не сказал и слова, а она уже знала то, о чем пойдет разговор, - Сюзанна. - Я встречаюсь с ней, - и зачем-то добавил, - она изменилась. - Изменилась! – саркастически подметила женщина, всплеснув руками, подошла к шкафчику с кружками. – Сюзан стала еще боле несносной, чем была раньше! - Она пытается понравиться тебе, - спокойно подметил Хиддлстон, хотя и сам понимал, что родительница абсолютно права. - Если бы она вела себя, как подобает честной девушке, то, возможно, понравилась бы мне. Возможно! – она подняла в воздух указательный палец с массивным перстнем. - Сюзан старается, мам. - Зачем ты вернулся к ней, сынок, я не понимаю, - миссис Диана, покачивая головой, разлила чай по фарфоровым кружкам. Том вздрогнул: этого вопроса он так боялся. Несколько недель были посвящены тягостным раздумьям, в которых Хиддлстон пытался найти хотя бы одну причину, которая могла бы объяснить его согласие. И однажды, совершенно случайно, он эту причину нашел. - С этой рваной стрижкой, аккуратной челкой, с бледной кожей, - пламенная речь ненадолго оборвалась, - она так похожа на нее. И если описания звучали громко и ярко, то последние слова звучали так тихо, что, казалось, утонули в лязге соприкосновения чашки и блюдца. - На кого? – хозяйка дома, хоть и предчувствовала, каков будет ответ, не могла не спросить сына. - На Викки, - Хиддлстон говорил так тихо словно слова его были постыдны. – Клянусь тебе, - он сжал руку матери, - когда я увидел Сюзан со спины, ни на секунду не сомневался в том, что всего лишь в нескольких метрах от меня стоит Викки. А потом она повернулась – я никогда не был так разочарован. Он тяжело вздохнул. Его порывы не были так чисты и благородны, как ему бы хотелось. Том знал, с первой встречи в августе знал, что его мотивы сплошь корыстны. И если Сюзанна хотела успеха, то она ни капли не стеснялась произнести свои намерения вслух, а вот Тому не хватало смелости признаться, что он далеко не возвышенный благочестивый рыцарь, которым его представляют. Нет, это не так. У него тоже есть свои тайны, в которых так трудно признаться. - Тебе нужно найти Викторию, Томми, - женщина ласково погладила его по щеке, - а не искать ее в Сюзан. - Она никогда не простит меня, - мужчина покачал головой. - Глупости! У нее доброе сердце. - Доброе, - подтвердил сын, - но доброты мало, чтобы простить меня. - Ты любишь ее? - Люблю, - прошептал он. Если бы ему десять лет назад сказали, что его первое серьезное чувство будет обречено на безответность, то он никогда бы не поверил. Но теперь… Теперь Том абсолютно четко понимал, что его любовь к Викки не принесет ему ничего, кроме боли и страдания, на которые, он, увы, сам себя обрек. Но главным открытием было то, что он любил ее сегодня, вчера, в прошлом году и восемь лет назад. Любил смех, слезы, любил необузданный характер, любил нарочитую покорность – Том любил ее всю без остатка. - Не отчаивайся, сынок, ты найдешь Викки, - женщина потрепала его по плечу, - и она простит тебя: она мудрая девушка. Слова матери привнесли в душу Тома покой и надежду. Сейчас он был уверен в том, что найдет Викки, чего бы ему это не стоило.