Стрекоза

      Бурная истерика непутёвого крёстного Гарри перед портретом Полной Дамы с катастрофически проваленной попыткой пафосно превозмочь любые препятствия аукнулась всей школе. Дементоры начали лютовать. Они и раньше-то не были скромными милашками, но осознав, что цель нагло вертится перед носом и при этом не доступна, впали в перманентную ярость. По словам Септимы, назначенные стражи бодро рвались в замок, чтоб прочесать его через мелкое сито по камешку, но Дамблдор внезапно проявил редкостное благоразумие и отказался от бескорыстной помощи. Чем разозлил нежить ещё больше. Уж не рвением ли озверевших азкабанских надсмотрщиков было продиктовано настолько странное решение — согнать всех учеников в Большой зал под охрану преподавателей?       Участвовать в столь значимом мероприятии пришлось всем. Надолго наше с Авророй застолье не затянулось. Через час в нашу тесную компанию ворвалась яростно матерящаяся профессор Вектор, через слово поминающая Мерлина и ленивых алкоголичек, и пинками погнала нас на патрулирование замка. Не забыв, правда, прихватить початую бутылку. Что именно мы ищем, нам так и не озвучили, поскольку Блэка так и не обнаружили, а моё твёрдое уверение, что школу он давно покинул, пропустили мимо ушей. Вот и сложилось у меня мнение, что профессора всю ночь бодрствовали, карауля дементоров, завывающих за стенами в шуме разбушевавшейся непогоды, и старшекурсниц, что в курсе негласного рейтинга женихов МагБритании. Но мне такие не встретились. Зато дементоры вовсю пытались заглядывать в окна, нервируя меня и приводя в бешенство Мою Прелесть, которой я строго запретила реагировать на такие подначки. Хотя спалить этих чертей марсианских напрочь с каждой минутой хотелось всё больше и больше. Никак не могу понять, почему мы должны мириться с таким произволом?       К утру страсти слегка улеглись, Блэк так и не был обнаружен, Полная Дама успокоена и временно снята с должности, до приведения её местообитания в порядок, приличествующий достойной во всех смыслах леди. Вход в гостиную Гриффиндора по-джентельменски взялся охранять склочный рыцарь. Все были вполне довольны, ну, кроме дементоров. Их известие об отсутствии беглеца почему-то не обрадовало. Студентов разогнали по гостиным, а Большой зал привели в надлежащий вид, жаль только посплетничать не дали, Дамблдор, когда хотел, организатором был отменным и мигом нашёл срочное дело всем любителям почесать языком. Правда, это мало чем помогло, обсуждаться сегодняшнее происшествие будет очень долго. Собственно говоря, так и случилось. А занятия потянулись своим чередом, словно и не было ничего такого, взбудоражившего до крайности наш скрытый в горах пансионат, хотя для Хогвартса это всё же норма.       Как и ожидалось, мои поползновения в плане организации тараканьих бегов, стимулируемых щедро раздаваемыми баллами, слабо замаскированных под досуг студентов, быстро спалили. В один прекрасный момент Аврора и Септима, изрядно приняв на грудь после очередного выматывающего дня, припёрли меня к стенке с сакраментальным вопросом — мне что, заняться больше нечем? Заняться мне было чем, но поскольку я ощущала себя в этом дурдоме адекватным взрослым человеком с соответствующим мировоззрением, то мне ничего другого не оставалось, как взвалить на себя бремя ответственности и попытаться хоть как-нибудь минимизировать потери. Штатной должности психолога в школе не значится, видимо, экономия средств, а детки-то в пубертатном периоде, а некоторые вообще, как в другой мир попали. Попаданцы, блин. С соответствующим мировоззрением, как я уже упоминала, но с буйным огоньком прогрессорства, подзуживаемым юношеским максимализмом и категоричностью суждений. И где они такого набрались?       Это я взрослая тётка, которой всякие глупости за пять лет обучения в универе тщательно и кропотливо выбили. Да и самостоятельная жизнь накладывает отпечаток, добавляя житейской мудрости. Поэтому я и не рвусь с шашкой наголо возглавлять революцию и рушить старые порядки, дабы на обломках построить новый светлый мир по моему разумению. Или разумению Великого вождя, мудрым словом завещавшего двигаться в указанном им направлении, что гораздо ближе к реальности. Но прибывших в магический мир маглорождённых никто не стремится убеждать в некой ошибочности радикальных суждений с учётом узости информационного потока о текущем геополитическом плане. И я не только МагМир имею в виду. Все же Хогвартсу сильно не хватает многих общеобразовательных предметов. Но я уже об этом говорила.       Я, как оказалось, также была сильно навеселе, поскольку без всякой задней мысли скопом вывалила на подруг всё наболевшее, щедро сопроводив сочными эпитетами и прогнозируемыми вариантами в будущем, совершенно не пожалев психику собутыльниц. По враз остекленевшим глазам собеседниц сообразила, что явно сболтнула лишнего, благо про возможность путешествия между мирами умолчала и про иллюзорность текущего, само собой. Пришлось экстренно выкладывать мою идею по отвлечению внимания от проникающего в душу холода, щедро источаемого ребятами в стильных плащах, а то устроили аттракцион, черти марсианские, релиз трейлера «Узники Азкабана» на вариацию возможного будущего, если пойдёте по кривой дорожке. С эффектом присутствия, ага. Ну, эту часть мои подруги поняли, поскольку ощутили на собственной шкуре. Не знаю как, но мои сумбурные попытки объяснить суть задумки нашли отклик в душах более опытных профессоров. А под следующую бутылку у нас родилась идея. Всё ещё находясь под гнётом алкогольных паров, мы, ни на миг не сомневаясь в своей правоте, всей честной компанией ломанулись к Батшеде Бабблинг, не забыв прихватить очередную бутылочку. Мой бар, к моему священному ужасу, показал пустое зеркальное дно.       Если преподаватель древних рун и была удивлена нашим явлением, то виду не показала. Даже нашла бокалы и поделилась своей заначкой, а у меня закралась подлая мысль, что моё поведение и любовь к высокоградусным напиткам заразны и воздушно-капельным путем постепенно начинают распространяться на всех профессоров школы. В этом году просто повальная эпидемия! В мысли своей я утвердилась, когда Батшеда быстро нас догнала, а затем, вникнув в суть представленной на обозрение идеи, подбила нас на следующий поход. К Флитвику.       Очередной забег по вечернему Хогвартсу, благо отбой уже был, и наши вдохновенные и раскрасневшиеся лица никто, кроме призраков и портретов, не увидел. Филиус своё удивление скрывать не стал, но разумно предположил, что просто так настолько разношёрстная компания его беспокоить в столь поздний час не будет, и дал нам возможность высказаться. Под чай с конфетами, чем сильно нас расстроил. Но особо возмущаться мы не стали, нездоровый энтузиазм бил с неимоверной силой, и мы вылили все свои измышления на профессора чар. И вот тут я поняла, что маги реально страшные! Флитвик мысль оценил, и мы плавно перешли к конструктивному обсуждению с детальной проработкой аргументов, расчётами и чертежами. Неизвестно откуда появилась очередная бутылка, и под звон бокалов меня назначили секретарём экстренно организованного совещания. Хорошо, что наш уважаемый мастер магических дуэлей превосходно умеет зачаровывать перья, причем нормальные перья, а не те, которые по своему разумению превращают надиктованный текст в низкосортную сатиру или казённую официальность. Не представляю, как бы справилась без этого, мой навык скорописи пером оставляет желать лучшего. Попутно экспериментальным путём ещё раз был доказан постулат, что женщина может делать несколько дел одновременно, иначе как объяснить тот факт, что я играючи управилась с парой перьев, успевая записывать все выкладки и схематически чертить сигилы с вписанными рунами. Правда, на трезвую голову фокус уже не удался.       Утро было сумбурным. На какой-то миг я понадеялась, что очередное похмелье вернёт меня к родным пенатам привычного и до ужаса логичного мира, но нет, чуда не случилось, и утро я встречала вновь в объективной реальности галлюциногенного бреда, данной мне в ощущениях. Хотя в этом безумном и страшном мире есть свои плюсы, и с действительностью меня примирил предусмотрительный Тикки с очередным шедевром творения сумеречного гения, снимающим похмельный синдром.       Следующей нашей жертвой был назначен директор. Дамблдор встретил нас своей фирменной улыбкой, которая слегка подувяла, когда мы хором начали излагать свою задумку, подсовывая выкладки и чертежи с расчётами. По обоюдному молчаливому согласию с Флитвиком, мы подсунули мои вчерашние черновики расчётов, где сам чёрт марсианский ногу сломит без соответствующего допинга, а что, идея авторская, с чего бы нам ею делиться с посторонними. Утро не задалось не только у нас. Что не может не радовать. В принципе, у Альбуса не было оснований, чтобы нам отказать, да и радетельница традиций и обламыватель моих идей, это я о Маккошке, если никто не понял, отсутствовала, мы её благоразумно не позвали.       Так что следующей ночью в Большом зале был ажиотаж. От Авроры Синистры при поддержке профессоров нумерологии, древних рун, чар и меня до кучи был выдан очередной квест уже для старшекурсников. Ребята, вооружившись инструментами, рулонами пергамента и справочниками, высчитывали погрешность иллюзии знаменитого потолка по отношению к звёздному небу. Аврора не отказалась от идеи перенести занятия на этот год с продуваемой всеми ветрами и лишними наблюдателями башни в безопасный уют. Жаль, что задумка не удалась. Мы сами от неё отказались через пару ночей. Погрешность вышла не слишком большая, но существенная. Увидев результаты, мы с Батшедой и Помоной только вздохнули, а декан Слизерина презрительно вскинул бровь, да, для студентов в учебных целях, может, и сойдёт, а вот серьёзные расчёты для ритуалистики, варки специфических зелий и посева семян с учётом изначальной погрешности могут загубить всю работу. Да и Флитвик в конечном итоге наложил вето, накладывать чары над Большим залом, чтоб можно было увидеть небо над низкими тучами, оказалось чрезмерно затратно в плане магической энергии. А что вы хотели, Туманный Альбион не зря носит своё гордое название. Да и погода не подстраивается под расписание занятий магической школы, просто в Астрономическую башню при создании были вплетены соответствующие чары, запитанные от источника школы и обеспечивающие окно в звёздное небо в случае непогоды. А великолепная иллюзия лишь отображает небесный свод без возможности по желанию окинуть взором космическое пространство.       Дамблдор величаво передвигался по школе, сверкая яркими глазами поверх очков, и снисходительно улыбался, как неразумным детям, оглаживая бороду. Мы его потуги немого укора дружно игнорировали. Отрицательный результат — тоже результат, а теперь у нас и старшекурсников, участвующих в проекте, достаточно информации для серьёзной научной статьи по возможности использования иллюзий в качестве замены исходного объекта. Так что баллы свои они получили законно, несмотря на лёгкое недовольство заместителя директора. Кстати, а Дамблдор понял, что своим волевым решением он санкционировал и все остальные квесты, вываленные на детские головы мной и пошедшими по моим стопам профессорами? Прецедент, однако.       Мелкий появился у меня через несколько дней после официального визита в школу своего крёстного. Насупленный, взъерошенный, лохматый и с покосившимися очками, неуклюже поддерживая тяжёлую сумку с наполовину оторванной лямкой. Едва прикрыв за собой люк, он там и уселся на пол, тяжело переводя дыхание и смотря на меня огромными зелёными глазами, в которых плескалась настороженность с какой-то мрачной решимостью и подростковым упрямством.       — Здравствуй, болезный, — с не менее хмурым видом произнесла я, откладывая перо. — Каким ветром тебя занесло?       — Попутным, в поисках политического убежища, — практически прошипел он, а я только хмыкнула, отдав должное его гонору. Но слова-то какие знает! Прогресс.       — Не самое удачное место, я политическим весом не обладаю в принципе, — с интересом смотрю на мальчишку, тот вздыхает и, поднявшись с пола, бредёт ко мне.       — Зато искать никто не будет, — резонно возразил он и, покосившись на чайник в камине, состроил умильную моську. Хм, я его этому не учила.       — И что же такого случилось, что тебе понадобилось прятаться, да ещё и в таком месте? Не боишься разделить со мной мою сомнительную репутацию?       Гарри отрицательно мотнул головой, подтянув к себе чашку. Печеньки я заботливо пододвинула сама, с лёгкой улыбкой наблюдая за ребёнком. Если у Дамблдора лимонные дольки и он у нас оплот Света, а у меня печеньки и директора я боюсь, то… Нет, ребёнку свою аллегорию я озвучивать не буду, не поймёт он всей тонкости юмора.       — А подробности узнать можно?       — Достали, — коротко отрезал он, но увидев мою слегка приподнятую бровь, продолжил. — Рон с Гермионой после нападения Блэка на портрет Полной Дамы почему-то решили, что мне нужна защита, и я даже в туалет спокойно и без сопровождения сходить не могу. И это в самом надёжном месте, — не без сарказма выплюнул он. — Малфой потешается!       — И что тебя больше беспокоит: чрезмерная опека друзей или острый язык недруга? — я с иронией посмотрела на гриффиндорца.       — Всё сразу. А знаете, что самое обидное? — ребёнок вдруг поднял на меня взгляд. — Они все что-то знают. И директор, и МакГоннагал, и Люпин, и даже Малфой. А я — нет. И мне никто не собирается говорить правду, только бросают сочувствующие взгляды и желают побыстрее избавиться от моего общества. Всё ещё считаете, что политическое убежище мне не нужно?       Я молча откинулась на подушки, внимательно изучая собеседника, что с ярым пылом выплёскивал наболевшее. А ведь действительно наболевшее. У местного персонала чувство такта и логика отсутствует напрочь, и они не замечают, что всеми своими ужимками и показным сочувствием только нагнетают обстановку и практически довели ребёнка до нервного срыва. Или наоборот, замечают. Но это уже какая-то теория мирового заговора вырисовывается. Ох, черти мои марсианские, у меня с этими подковерными интригами мозги скоро расплавятся.       — А Вы расскажете? — робко спросил он.       — А ты книги, что я тебе дала, читал? — вопросом на вопрос ответила я.       — Читал, — настороженно потянул он, резонно ожидая подвоха.       — Ну, если читал, то знаешь, что в магическом мире бесплатно ничего не делается. Если кто-то оказывает тебе услугу и не просит с тебя соразмерной в ответ, будь уверен, этот кто-то хочет поиметь с тебя гораздо больше. Все великие идеи о бескорыстных поступках во имя света, блага и даже бога существуют только на бумаге, воплощение их в реальную жизнь окончилось плачевно. Это всё, кстати, характерно и для маглов. Люди везде одинаковы. Запомни, мелкий. А возвращаясь к магическому миру — традиционно принято на услугу отвечать услугой. И только так. Иное возможно лишь между родственниками и близкими друзьями. Ну, а я уже на этом обожглась, поэтому впредь буду следовать традициям. Чего и тебе желаю.       — Гермиона говорит, что магический мир закостенел и отстал в развитии, — насупился он.       — Ах, Гермиона, — насмешливо потянула я. — А ей есть, с чем сравнивать?       — Конечно, она очень умная и знает…       — Вот только оперирует она лишь теми знаниями, что получила в школе, как и ты, — перебила его. — Так есть ли смысл брать на веру её слова и не делать выводов самостоятельно, используя мозг по назначению? Я так полагаю, книги ты не читал, — грустно вздохнула я.       — Читал, — раздражённо сверкнул глазами подросток. — Но не всё понял. А идеи чистокровности меня раздражают. Малфой уже достал!       — Я тебе книги дала, чтоб ты как раз в этом и разобрался. Ладно, давай на примерах. Ты знаешь, сколько законов существует в Великобритании?       — Ну, много, я полагаю, — немного опасаясь, пробормотал он, уже уверенный в наличии немалых размеров подвоха.       — Очень. И захватывают они все сферы жизни: гражданскую, правовую, уголовную, экономическую. Перечислять можно до бесконечности, и не стоит забывать о международных соглашениях. У волшебников всё проще и сложнее одновременно. У нас вводится ещё один фактор — магия. Скажи мне, ребёнок, что определяет творимые нами чары?       — Э-э… профессор Флитвик говорил, что правильные жесты и слова, — неуверенно промямлил он. Ну вот, и весь гонор как корова языком слизала. И почему он у него вылазит, лишь когда не надо. Ох, бедовый парень Поттер.       — Жест, намерение и слово, — согласно кивнула я. — Основа традиционной школы магии. Высший пилотаж — творить чары на одном желании без артефактов и слов. Наша магия всегда с нами, она в нашей крови, в каждой клетке нашего тела, она в наших словах и мыслях. Она остаётся в нашей пролитой крови и потерянных волосах, будь это иначе, применение оборотного зелья было бы невозможно, — Гарри сильно покраснел, потупив взгляд, ага, я даже знаю, что он вспомнил, — одной подписи достаточно для заключения контракта, поэтому всегда смотри, где и под чем ты расписываешься. Силу имеет также наше слово, что возвращает нас к клятвам и обетам. Это пока понятно?       Ребёнок кивает, но при этом морщится.       — Всё равно не понимаю, почему чистокровные задирают нос.       — Что определяет нашу магию? — улыбнулась я.       — Слово, жест, намерение, — по заученному повторил Поттер, но, заметив мой ироничный взгляд, слегка задумался и неуверенно выдал: — Намерение.       — Именно, — согласно кивнула я. — Всё, на самом деле, зависит от нас, от нашего мировоззрения, воспитания, уровня развития. И возвращаясь к так не полюбившимся тебе традициям, хочу заметить, что многие вопросы между магами решаются устно, что резко упрощает законодательство. Как думаешь, почему?       — Э-э… — глубокомысленно выдал гриффиндорец. — Магия?       — Слово, — ехидно усмехаюсь удивлённому лицу подростка. — Маги всегда держат данное слово. Мы подтверждаем его своей магией. Она выступает гарантом наших обязательств. То же самое касается более суровых вариантов — обетов и клятв.       — То есть нарушивший слово теряет магию? — скептически ухмыльнулся он.       — А вот теперь мы подошли к самому интересному, — я откинулась на подушки, внимательно изучая собеседника. Это ответственный момент, то, что я скажу, не говорится вслух в стенах школы, но прямым текстом написано в книгах по магическому этикету и традициям. Для тех, кто умеет делать логические выводы. — Тот же Малфой никогда не заключит устный договор с маглорождённым, он предпочтёт стандартный магический с наложенными на пергамент чарами, предусматривающими откат за нарушение.       — Это называется дискриминация, — скривился он.       — Нет, это называется разумная предосторожность. Помнишь? Намеренье и мировоззрение. Традиции — это то, что определяет один из столпов надёжности магического сообщества. Чистокровные маги, получая традиционное воспитание, с младенчества усваивают простую истину, что все наши действия подтверждаются магией, и нарушение слова или обета негативно скажется на ней. Магия является гарантом нашего слова, пока мы сами в это верим и добровольно опутываем себя такими обязательствами. Частный вариант самовнушения. А наша магия — это наша суть, наша кровь, то, что мы хотим передать нашим детям. У маглов, кажется, тоже есть высказывания на эту тему.       — А маглорождённые?       — Тут, по-моему, и так понятно. А вот по поводу другого определения… Хогвартс принимает на обучение с одиннадцати лет, детей с уже сложившимся мировоззрением, воспитанных в иных традициях. Вот скажи мне, Гарри, какие сейчас фильмы популярны? Какие книги?       — Приключения, боевики, сериалы. А какое это имеет значение?       — Дай угадаю, главные герои там зачастую авантюристы всех мастей? — гриффиндорец заторможенно кивнул. — Истинные хозяева своего слова: захотел — дал, захотел — забрал, — в глазах ребёнка зажёгся огонёк понимания. — А ещё в расцвет инквизиции пришедшие дети поголовно и безоговорочно верили в Бога. Они были так воспитаны. И знаешь, с их точки зрения рассказать абсолютно всё на исповеди духовному наставнику не являлось нарушением клятвы. И никаких откатов. А про любовь магов к крови ты знаешь, да и память длинная, прижилось.       — А предатели крови? — тихо спросил он, пряча глаза.       — Думаю, сам разберёшься. Не маленький, — соскользнула я с неловкой темы. Тут пусть сам соображает, это его друзья.       — А про Блэка Вы расскажете? — не позволил себя заболтать Поттер.       — А что ты для себя уяснил? — ласково улыбнулась ученику, что того слегка передёрнуло от моей акульей улыбки.       — Что бесплатно Вы ничего делать не будете, — обречённо вздохнул он.       — Исключительно выходящее за рамки учебного процесса, — педантично уточнила я. — Ходовой товар в магическом мире — это деньги, артефакты и репутация. Деньги меня не интересуют, никакой репутации у тебя по малолетству нет, — Поттер внезапно испуганно вскинул голову, но я его опередила. — Фамильная мантия-невидимка меня также не интересует.       — Откуда вы знаете? — я скептически вздёрнула бровь. — А что же тогда? — обескуражено спросил он.       — Карта Мародёров.       — У меня её нет, — отрицательно замотал головой он, на секунду мне показалось, что очки, пострадавшие во время забега и многократно склеенные магией, попросту слетят.       — Будет, — уверенно сказала я и, протянув руку, сняла с ребёнка очки. — К Рождеству. — В ответ на удивлённый взгляд я демонстративно постучала себе пальцем по лбу. — Сразу неси ко мне, поскольку в твоих руках она пробудет недолго. После, конечно, вернётся, вот только надобности в ней не будет.       Поттер серьёзно кивнул. И, взяв восстановленные очки, подозрительно взглянул на меня, подслеповато щурясь. Я даже умилилась, чисто лохматый совёнок.       — Всё же я хотел узнать о родителях и их друзьях. Фраза — они были хорошими людьми — поражает своей информативностью. Тут разве что Снейп… профессор Снейп, — быстро поправился ребенок, заметив мой предупреждающий взгляд, — выбивается из общего ряда.       — И что же тебе мешает? — искренне удивилась я.       — От родителей у меня осталась только мантия и воспоминания, вызванные дементорами. И альбом, — показательно вздохнул он в попытке меня разжалобить, бросив мимолётный хитрый взгляд из-под ресниц, думая, что я не замечу.       — Что за альбом?       — Хагрид подарил. Сказал, что написал знакомым родителей, и они прислали колдографии.       — Ты, конечно же, поблагодарил всех? — глаза Гарри расширились в изумлении. — Люди старались, ради тебя добровольно расстались с напоминанием о своих друзьях. Наверняка они были рады получить от тебя письмо и поделились другими воспоминаниями. Что, нет? Ребёнок, ты меня разочаровываешь. Вот не зря мы с тобой говорили о воспитании. Этикет, мой друг, этикет.       — Лучше поздно, чем никогда! — подросток подскочил, сверкая глазами от накатившего энтузиазма и подхватив сумку, ломанулся к люку. — Спасибо! — услышала я удаляющийся голос.       Мда, комок противоречий. Неудивительно, что Снейп и родственники его терпеть не могут. Погладишь против шерсти, и всё — искры летят, а как разбор полётов устраивать, так само смущение и глаза от стыда в пол прячет. Хотя, по канону он и на справедливую критику от зельевара вспыхивал, как сухая трава от пламени. Может, просто я, называя его ребёнком, разговариваю как с равным и не бросаю отговорок, что ему рано знать, а ставлю чёткие условия. Это он понимает и принимает. Ладно, это лирика. Ребёнка заняли делом и надолго, это хорошо, а вот то, что он дёрганый такой и нервный… Куда эта тупая курица, что занимает должность декана Гриффиндора, смотрит? Знает ведь, как дементоры на Поттера действуют, знает, Люпин не мог не доложиться. А то, что они никуда не делись и эффект может накапливаться, — побоку, само рассосётся? Чтоб её черти марсианские к рукам прибрали! И Грейнджер тоже, мне на её бледную ауру смотреть страшно! И юный спасатель мирных магов от школьных злодеев мужественно не сдаёт подружку. Всё, я к Помфри делиться соображениями, она вроде бы в последнее время ко мне стала относиться более лояльно.       Коридоры к Больничному крылу встретили меня тишиной и подозрительной пустотой, хотя мне казалось, что тут очереди должны выстраиваться за зельем сна без сновидений и прочими успокоительными. Со школьным колдомедиком я столкнулась у дверей больничного покоя.       — Ты что-то хотела, Сибилла? — обеспокоенно уточнила она.       — Да, а почему здесь так тихо? — я демонстративно оглянулась и с вопросом посмотрела на Поппи.       — Так занятия, — усмехнулась она. — Всеобщее паломничество будет к вечеру. Что у тебя, а то мне к Северусу надо. Запасы закончились.       — Я помогу, — кивнула я, и мы медленно двинулись по направлению к подземельям. — Меня, собственно, беспокоит состояние некоторых учеников.       — Только некоторых? — фыркнула Помфри. — Меня, знаешь ли, все беспокоят!       — Я о тех, что умудрились выделиться из общего угнетённого состояния.       — Так, так, так, — напряглась колдомедик. — А поподробнее?       — Половина младшекурсников с Гриффиндора и Равенкло, всё же башни ближе к парящим под облаками дементорам. Все маглорождённые с первого и второго курсов, они к подобному давлению явно не готовились, начиная с третьего ребята худо-бедно держатся. Ещё меня беспокоит Лавгуд, она совсем бледная и странно себя ведёт, Лонгботтом замкнулся в себе, Поттера, такое чувство, что каждую ночь мучают кошмары, а у Грейнджер настолько слабая энергетика, что я взглянуть на неё боюсь…       — И какие видения на этот раз Вас посетили, Сибилла, что Вы пришли к таким выводам? — внезапно раздался сухой голос из-за наших спин. Вот принесло же на мою голову, есть подозрение, что она за мной следит.       — Доброго дня, Минерва. А в нашей ситуации дар не нужен, хватает обычной наблюдательности. Мы в ответе за учеников.       — Да? Как вовремя ты об этом вспомнила, а то, что ты своим поведением подаёшь неподобающий пример, как рассматривать? — разошлась она. — Знаешь, Сибилла, если тебе захотелось внимания, то не стоит искать его за счёт студентов. Деканы факультетов не просто так назначены, мы в курсе чаяний наших подопечных, поэтому оставь свои предсказания для тех, кто желает их выслушать, и не отвлекай Поппи разными глупостями!       Я дара речи лишилась, честно, не ожидала от МакГоннагал подобной реакции и столь эмоциональной отповеди. Судя по всему, я так и не осознала до конца всей глубины неприязни, что испытывает ко мне декан храбрых и благородных, и что категорическое непринятие мнения тех, кого она за людей не считает, для неё присуще в полной мере. Помфри стояла рядом и, недовольно хмурясь, переводила взгляд с одной на другую, а я так и не нашлась, что ей ответить — цензурного. Закатывать скандал посреди коридора я не решилась, наверное, Маккошка на это и рассчитывала.       — Пойдём, Поппи, — она подхватила колдомедика под локоток и увлекла вперед по коридору.       Я рассеянно смотрела им вслед и пыталась осознать, что это вообще было и какая вожжа попала нашей профессору-анимагу под хвост, или это её кошачья склочная натура себя так проявляет. В любом случае, с Помфри нужно поговорить наедине.       Что меня понесло на ужин в Большой зал, при таком-то испорченном вредной тёткой настроении, до отметки «ненавижу всё живое», я затрудняюсь ответить. Но понесло, и даже при полном параде, увешенной бусами и цепочками, в которых так удобно прятать накопители, и в привычных широких и пёстрых одеяниях. С Поппи пересечься не удалось, она увлечённо шепталась о чём-то со Спраут, с таким воодушевлением, что я постеснялась влезать в чужой разговор. За столом царила натянутая атмосфера, профессора перекидывались ничего не значащимися репликами, со стороны ученических столов раздавался ровный гул голосов наподобие белого шума, я лениво ковырялась в салате, чувствуя, как пропадает аппетит. От нечего делать начала прикидывать план будущей статьи, записывая свои мысли на салфетке огрызком карандаша, найденным в кармане.       — Сибилла, Вам не кажется, что постоянные чаепития со студентами — несколько не то, что требуется от учебного процесса? — внезапно бесцеремонно вклинилась в мои размышления МакГоннагал.       И чего ей надо? Не понравилось, что я задела её Золотую троицу, так тоньше работать нужно, тоньше. И контролировать своих подопечных. Ну да, слабую, беззащитную и бесхарактерную предсказательницу осадить авторитетом проще, чем детишек с шилом в одном месте и неуёмной жаждой приключений.       — Насколько я помню, как заместитель директора, вы ежегодно утверждаете учебную программу, — невозмутимо заметила я, намазывая джем на тосты, чтобы занять руки, нервно сжимающиеся в кулаки.       — И, тем не менее, гадание на кофейной и чайной гуще — это слишком мелко и недостойно уровня, что предлагает Хогвартс, — я прямо явственно увидела, как женщина недовольно поджимает губы, даже не имело смысла перегибаться через коллег, чтоб увидеть элитные места в центре стола.       — Хорошо, — покладисто согласилась я. — Если Вы так настаиваете, то мы можем включить цикл лекций по древнегреческой некромантии*, основы антинопомантии**, тут, правда, не знаю, как быть с практикой, и обязательно уникальные методики жрецов ранних цивилизаций южноамериканских индейцев, а также африканских шаманов***. Или вспомним родную классику — наработанную веками методическую базу приемов кельтских друидов****?       Несколько мгновений за столом стояла мёртвая тишина, нарушаемая лишь стуком приборов Хагрида, оттого казавшаяся ещё более зловещей, и я имела удовольствие полюбоваться на ошарашенные вытянутые физиономии своих коллег. Продолжающий ужинать лесник лишь недоуменно посмотрел на профессоров, что поделаешь, три класса образования не дают должного уровня эрудиции, чтоб понять всю соль моего шокирующего предложения. Надеюсь, Минерву удар хватит, директор, к сожалению, покрепче будет, а остальные, как только отойдут от шока, оценят по достоинству мою маленькую, но остро отточенную шпильку.       — Это… это тёмная магия! — отмерла, наконец, МакГоннагал. — Это запрещено! — голос у неё оказался подозрительно высоковат.       — Зато чаепития — нет, — мило улыбнулась я. — И одобрены не только тобой, но и Министерством.       — Так, спокойно, — подал голос наш великий светоч, обведя всех внимательным взглядом. — Никто не будет учить детей тёмной магии. Сибилла, откуда такие глубокие познания?       — С уроков истории, — пожала в ответ плечами.       — Каких ещё уроков истории! — не выдержала Маккошка, гневно прошипев. — Сибилла, ты пьяна?       — Которые ведёт отсутствующий здесь профессор Бинс, — я, в отличие от заместителя директора, была сама невозмутимость.       — Хотелось бы конкретики, профессор, — мягкие нотки в голосе директора меня нисколько не обманули, но в ответ все получили очередную милую и невинную улыбку.       — Профессор Бинс рассказывает удивительные вещи и подробности, которых нет ни в одном учебнике. К сожалению, его истории касаются исключительно периода гоблинских восстаний. Последнее, как вы помните, было ещё до принятия Статута Секретности, а наши предки в условиях военного времени на такие вещи, как разделение магии на тёмную и светлую ветви искусства… не слишком обращали внимания. Гоблины, впрочем, тоже. Как там было, — я слегка увела взгляд в потолок, припоминая. — «И призвал тогда доблестный Гбарук шамана, дабы раскинул тот внутренности жертвенных магов и пророчил неумолимую победу над врагом подлым, пока недостойные топтать земли детей магии ещё дышали». Правда, за точность цитаты не ручаюсь, но смысл тот же, — закончила я, с удовольствием разглядывая вытянутые и слегка позеленевшие лица своих коллег.       — Что-то не припомню такого на лекциях профессора, — голос оборотня был полон скепсиса.       — И это отличник и староста, — тонкие губы зельевара презрительно скривились. — Ты только что признался, Люпин, что систематически игнорировал историю магии.       — А ты, стало быть, нет, — моментально клюнул на детскую подначку профессор ЗОТИ. — Твои глубокие познания в тёмной магии оттуда?       — Был бы более внимателен, не пришлось бы гадать, — голос Снейпа был возмутительно ровен, и от него отдавало колючим холодом льдов Антарктики.       — Не нужно глупых ссор, — сокрушённо покачал головой Дамблдор. — Не думаю, что всё так критично, но, Минерва, будь добра, проконтролируй, пожалуйста.       Я мстительно улыбнулась, лекции уважаемого профессора Бинса — то ещё испытание для психики и силы воли. Я совершенно не жалела, что случайно забрела на огонёк.       — Обязательно, — согласилась МакГоннагал. — Но я всё равно считаю, что организация учебного процесса на занятиях прорицания не выдерживает никакой критики.       — И что Вы предлагаете? — с интересом осведомилась я, отложив приборы.       — Дать ученикам то, ради чего они пришли на Ваши занятия, — отрезала ведьма.       — Коллега, Вы же понимаете, что развить отсутствующий дар под силу разве что Мерлину. Нет, я, конечно, польщена, что Вы приписываете мне его возможности, но вынуждена Вас разочаровать, я не всесильна, — я извиняюще развела руками и вернулась к завтраку, конструктивными предложениями педагог со стажем делиться со мной не имела желания. Жаль.       — И поэтому ты запугиваешь детей предсказаниями скорой смерти, — заместителя директора было сложно сбить с мысли, практика у неё в этом вопросе была не чета моей.       — От моих предсказаний ещё никто не умер, — легкомысленно отмахнулась я.       Минерва задохнулась от возмущения, а кубок в руках Люпина треснул с отчётливым характерным звуком.       — Ты не права, Минерва, — в наш спор вмешался Флитвик. — В вопросах прорицаний мы некомпетентны, и профессору Трелони виднее, кого и чему учить. Желающих, как я знаю, из года в год набирается достаточно. Мои воронята считают обязательные сентенции Сибиллы тренировкой для определения ложности или правдивости предсказания.       — Твои подопечные, Филиус, по любому поводу имеют свою точку зрения и даже позволяют себе спорить с преподавателем. Это возмутительно. Ты совсем их распустил, — огрызнулась она на вполне резонное замечание.       — Они маги, Минерва, — не согласился с ней полугоблин. — И из этого омута, в который мы их забросили, они должны выплыть самостоятельно. Это жизнь.       — А что с теми, кто не выплывет? — тихо поинтересовалась я.       — Как я уже сказал, это жизнь. Каждый должен учиться решать свои проблемы сам.       Против воли мой взгляд сам выловил среди завтракающих учеников под сине-бронзовым стягом Равенкло белокурую головку, сидящую отдельно от остальных. Вроде бы и правильно Вы говорите, профессор Флитвик, вот только дети — это не взрослые, и их социум куда сложнее, а психика ранимее. И за каждого «не выплывшего» ребёнка отвечаем именно мы, поскольку взяли на себя ответственность. Луна, словно почувствовав моё внимание, подняла голову, кинув на меня рассеянный и слегка расфокусированный взгляд, на её бледных губах блуждала лёгкая загадочная улыбка. Игнорирование проблем — это тоже своего рода способ решения.       — Может, Минерва, тебе стоит больше времени уделять своим ученикам, тем же близнецам Уизли явно не хватает направляющей руки, — заметила Спраут, невозмутимо подливая молоко в кофе.       — Во всяком случае, на Гриффиндоре не опускаются до расистских идей чистокровных, — с гордостью за своих подопечных ответила Минерва. — И в Хогвартсе мы стремимся собственным примером привить правильное восприятие детям, — самодовольно закончила она.       Что-то согласное прогудел Хагрид, намекая на многочисленные примеры, под одобрительное хмыканье Люпина. Правильное восприятие, да? Я медленно повернула голову и взглянула на сгорбленную фигурку, замершую у дверей в Большой зал. Миссис Норрис, как достопочтенная и уважающая себя кошка, сидела у ног своего хозяина, обернувшись хвостом, и с царственным видом презрительно взирала на ужинающих магов. Я никогда не видела, чтобы мистера Филча пригласили за общий стол, даже в праздники, хотя обязанностей на нём не меньше, чем на любом из деканов. И эти люди пытаются в чём-то убедить меня? Я вновь вернулась к беседе за преподавательским столом, МакГоннагал продолжала что-то говорить, сухим, не терпящим возражения голосом, словно отчитывала нерадивого ученика, вот только смысл слов ускользал от моего внимания. Я многое могла ей ответить, ткнуть мордой, как нечистоплотную кошку, в её ханжество и двойные стандарты, но сейчас не самое удачное время для подобной критики. Да и человек, свято уверенный в собственных суждениях, никогда не воспримет от постороннего ошибки и логические неувязки в изрекаемых откровениях.       Я молча бросила на стол салфетку и вежливо попрощалась с коллегами, спеша покинуть общую трапезу, ещё немного — и я выскажу всё, что накипело у меня на душе за тот короткий промежуток времени, что я имею честь быть профессором Хогвартса. И пусть моё поспешное бегство со стороны смотрится, как жалкая попытка удержать лицо при разгромном поражении, мне всё равно. Взгляд, полный самодовольного превосходства, с мрачным торжеством сверлил мне в спину, быстрым чеканным шагом я пересекла дверной проём, успев заметить, как осуждающе покачал головой Филч, встретившись со мной взглядом, полным понимания и скрытой застарелой обиды.