Selection

Лифт ехал слишком медленно. Убийственно медленно. Появилось желание бить стены кабинки до посинения рук, но вряд ли это могло увеличить скорость лифта. — Как ты узнал, что с ней что-то не так? — спрашиваю я, чтобы не ехать в тишине. До этого мы пулей вылетели со Стивом из моей комнаты, не обронив и слова. — В её комнате сработали датчики показателей. Сообщение об этом Джарвис автоматически посылает на ближайшее устройство в радиусе определённой дистанции. — А почему тогда не на мой сразу? — нахмурено переспросила я. — Я спал справа на кровати. Мой телефон был на тумбе, что на пару сантиметров ближе к входным дверям, чем та, где был твой телефон. Джарвис даже в этом плане педант, если такое вообще возможно. Да уж. Наконец, раздался щелчок и двери лифта открылись. Я рванула вперёд до знакомой двери, рядом держался Стив. В моём воспалённом сознании уже возникла жуткая картина, где Крис в припадке лежит на полу в страшных судорогах. Но нет, ничего такого не было. Я влетела в комнату и увидела сестру, просто лежащую на кровати. Она, разве что, ворочалась, словно в плохом сне. — Мэри? — младшая сразу повернулась на звук открытых дверей. Я сразу же оказалась рядом, присев на край кровати. Лисёнок несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на мне. Она хмурилась и время от времени делала слишком тяжелые выдохи. Судорожно глажу её по волосам, по щекам — горячка. Чёрт. — Данные говорят, что поднялась температура и подскочило давление одновременно, — заговорил сзади Стив, считывая сообщение с телефона. — Нужна доза адениза внутривенно и орально разбавленный реналган. На миг паника за мелкую уступила месту подозрительному непониманию к осведомлённости Роджерса. — Давно ты разбираешься в медицине? — скептически спрашиваю я. Он, разумеется, герой на все случаи жизни, но не в этом случае. — Это прописано Беннером при разных развитиях событий, — тут же объяснил он, на ходу убирая телефон и опускаясь у кровати рядом с Крис. — Не волнуйся, внизу всё есть. Перехватываю его за руку прежде, чем он решает вытащить сестру из-под одеяла. — Внизу? Стив, надо вызвать скорую, — настойчиво смотрю на него, и понимаю, что не могу в полной мере сформировать свои мысли. Мой голос даже мне показался более резким и грубым, чем мне того хотелось. Крис ни слова не сказала, пока мы с парнем переговаривались. Она тихонько слушала, и время от времени сильнее сжимала мою ладонь, которую я не намеревалась отпускать. Роджерс даже глазом не моргнул, оставаясь в полной боевой готовности, если можно так это назвать. Он спокойно посмотрел на меня сверху вниз и осторожно убрал мою руку. — Брюс оставил необходимые указания в программе Джарвиса. Если бы показатели Крис были критическими, уже давно бы выслали бригаду из неотложки, — он с нажимом надавал на моё предплечье. — В клинике потратят больше времени на выяснение, так как у них нет полной картины. Здесь будет проще выиграть больше времени, даже если придётся вызвать 911. Секунда, ещё одна. Чёткий и ровный голос, которым только и приказы отдавать. Учитывая кризис ситуации, наличие кого-то с более холодной головой обнадёживало и вселяло толику спокойствия. Я коротко киваю и отстраняюсь от кровати младшей, вынуждено отпуская её ладонь. Насторожено наблюдаю за тем, как Стив поворачивается к Крис и что-то бормочет ей максимально спокойным тоном, на фоне которого любое моё слово казалось припадочным. Он аккуратно отбрасывает одеяло, чтобы взять мелкую на руки, и её тут же начинает бить лихорадочная дрожь. — Возьми одеяло, — обратился ко мне Стив, после того, как осторожно подхватил Крис. Убедившись, что младшая крепко держится, обхватив парня рукой за шею, я на ходу накидываю на неё одеяло, чтобы облегчить дорогу до медицинского блока. Её кожа вся покрылась мурашками, а сама она тряслась, как осиновый лист. Вот оно. Я так и знала, что не может быть всё настолько успешным и удачным. Сразу же всплывают слова Беннера о том, что малейшее изменение такого рода приведёт организм сестры в уязвлённое состояние, когда любая простуда может заиметь летальный исход. — Набери Наташу, скажи, чтобы спустилась в блок, — снова обратился ко мне Роджерс, когда мы вышли из комнаты. Пальцы не слушаются, и не с первого раза удаётся открыть книгу контактов, судорожно ищу номер шпионки. На удачу она довольно быстро ответила. — Нат, ты… — Я уже тут, спускайтесь, — не дав мне договорить ответила та. И сразу же отключилась. Мне так даже проще, ведь вряд ли я сейчас способна формулировать чётко свои мысли и то, что необходимо сделать. Даже не возникло интереса или желания спросить, как она так быстро уже была в курсе. Всю дорогу до блока Крис тяжело дышала. Она то закрывала глаза, пытаясь вздремнуть, то снова открывала, оглядываясь по сторонам. Всякий раз, когда её затуманенный взгляд натыкался на меня, она с облегчением выдыхала. Мы вышли на нужном этаже и пересекли короткий коридор, оказавшись сразу в медицинском блоке. Последний раз я тут была довольно давно, ещё когда получила по шее от людей, что пытались похитить меня и Крис. Между стеклянных ящиков и пустых коек суетилась Романова. Я заметила, как у одной кровати возле окна она уже настроила капельницу и притащила какие-то электронные приборы, что теперь были подключены на тумбе слева. Я сразу поняла, что толку от меня нет, учитывая, что я понятия не имею, что и где лежит. Поэтому я только подвинула стул к кровати сестры и села рядом с ней. Стив осторожно уложил её, отойдя что-то помочь шпионке. Они что-то поочерёдно сверяли и переливали в другие ёмкости, действуя вполне слажено, после чего Роджерс вышел из помещения, набирая кого-то по телефону. Прежде, чем скрыться за дверьми, он жестом дал понять, что сейчас вернётся. Лисёнок пустым взглядом повела вокруг, слабо соображая, что происходит. — Не похоже на один из тех приступов, мм? — вяло прохрипела она, слегка жмурясь. Крис слабо обхватывала мою ладонь, от чего у меня внутри буквально всё сжималось. — Тем лучше, Лисёнок, тем лучше, — пробормотала я, крепче сжимая её пальцы. — Думаю, пронесло на этот раз. Я не стала уже говорить малой, что это ненормально, когда у нас «пронесло» называется исход без её судорог и болевых приступов, а всего лишь с горячкой и нестабильным давлением. К кровати подошла Наташа. Она ловко сделала укол, подключила капельницу и сверилась с данными на крошечных электронных мониторах. — Могла выбрать и менее заморочный способ оказаться в центре внимания, — деланно недовольным произнесла шпионка и тепло усмехнулась Крис, которая ответила ей тем же. — Ну, не зря же Мэри говорит, что по мне плачет драматургия, — прошептала младшая. Казалось, что ей приходится прилагать усилия, чтобы говорить громче еле слышного шепота. — Она не плачет, а молиться, чтобы ты не подалась в этом направлении, — хмыкнула Романова, «щелкнув» по носу девочку. — Так что всё, можешь прекращать играть драму, уже все обеспокоились достаточно. Лично мне, ты уже надоела. Я восхищалась умением Романовой держаться непринуждённо, так как мне это давалось не так просто. Что ж, для Крис такое отношение было лучше всего — всеобщая траурная обстановка могла только ухудшить её настрой. — Врешь, — мелкая сдавленно хохотнула, закатив глаза. — Конечно, вру, конфетка, — хмыкнула Романова, — ты всех до чёртиков довела. Мелкая хотела что-то добавить, но передумала. Вдруг её болезненная улыбка сникла, а на лбу проступили морщины от нахмуренного выражения. Что-то не так. Сестра странно смотрела на шпионку, будто вовсе и не на саму Нат, а куда-то сквозь пространство. Я хотела было слегка погладить её по плечу, спросит, мол, всё ли хорошо. Тут же одёргиваю поспешно руку, когда замечаю, что глаза Крис начинают приобретать другой цвет. Её естественный голубой оттенок, словно начинает подсвечиваться, становясь всё более и более ярким градиентом. — Ого. Тебе так тревожно… — заговорила внезапно младшая, распахнув широко глаза. Её тон казался неестественно отстранённым. — Я слышу твоё напряжение, которое сматывается в огромный клубок страха и беспокойство. Это так … странно. Я слышу шуршание ползущей в тебе тревоги. Непроизвольно делаю крошечный шаг назад, не в силах оторвать взгляд от её ярких глаз, которые с каждой секундой стают всё более и более насыщенного синего цвета, будто мелкую кто-то подключил к диодной лампе. — Мармеладка, и давно ты стала таким философом? — слышу осторожный тон Наташи. Её слова напомнили, что я тут не одна. Бегло смотрю на Романову, которая с таким же самым озадаченным выражение лица наблюдала за Крис. — Не знаю, — хмыкнула младшая, что больше напоминало жалобный всхлип. — Просто я как-то слышу всё это в тебе. В вас, — она медленно поворачивает голову в мою сторону, и я вздрагиваю, когда светящиеся глаза, казалось, прожигают во мне дыру. — А ты фонишь чем-то непонятным. Это похоже на перебои в радио… помнишь, как тогда на родительской даче? Точно-точно, радио — это ведь всё страх в тебе… Я боялась даже вдохнуть. Крис не сводила с меня своего светящегося потустороннего взгляда. Все мои инстинкты, рефлексы взывали ко мне, чтобы сбежать отсюда к чёртовой матери. Мне казалось, взгляд сестры пронзает меня насквозь, обнажая самое сокровенно в моих мыслях. И словно синхронно с моими мыслями хмуриться Лисёнок. Она судорожно вздыхает и несколько раз растерянно моргает — постепенно свечение гаснет, и её глаза приобретают прежнего нормального света. Несколько ещё протяжных вдохов, и младшая умолкает, смыкая веки. Настороженность сразу отступила, едва я поняла, что младшая просто отключилась. — Крис? — наклоняюсь к ней и осторожно сжимаю её ладонь, чтобы услышать ответную реакцию, но нет — она не реагирует. — Кристин! Что за чёрт? Нет, нет, нет. Я не хочу, чтобы тот жуткий светящийся взгляд был последним, что я увижу сегодня. Думаю, я бы и дальше её тормошила, пока меня не окликнула Романова. — Оставь её, она просто уснула, — резко оборачиваюсь к ней и вижу, как шпионка кивнула на пустые ампулы на тумбе. — Я ей вколола успокоительное, которое вызывает сонливость. Она отдохнёт. Я всё ещё перебывала в шоке. Рассматриваю свою маленькую проныру: она крепко заснула, будто и не говорила только что странные вещи со светящимся взглядом пару минут назад. Это та метаморфоза, о которой говорил мне Стив? Теперь его слова становятся более уместными, и я понимаю, что не хотела бы превратить лечение сестры в развлекательное свето-шоу. — Ты тоже это видела? — понизив голос, спрашиваю Наташу. Вообще, судя по её виду, вопрос был неуместен, но мне пришлось это озвучить с призрачной надеждой, что это всего лишь мой глюк. — Это не похоже на последствие обычного дав... Но мне не дали договорить. Нат резко вскинула руку, прерывая меня на полуслове. — Лучше поговорить об этом не тут, — она кивнула в сторону смежной комнаты, где хранились все лекарства и медицинские устройства. — Я ей успокоительное дала, а не снотворное. Идём, не буди ребёнка. Мне не хотелось уходить. Шок и испуг постепенно испарялись, уступая беспокойству. Судя по датчикам на плоских экранах у кровати девочки, температура держалась около 38,9, но показатели давления приходили в норму. Вяло киваю. Она права, Лисёнку надо отдохнуть, быть может, это поможет ей справится со всем и… ладно, в глубине души я надеялась, что крепкий сон прогонит то непонятное, что творилось с мелкой пару секунд назад. С неохотой отпускаю ладонь расслабленной Крис и плетусь следом за Романовой. Мы зашли в соседнее помещение, я закрыла за собой плотно двери. Шпионка быстро добралась до настолько лампы и включила её, чтобы не сидеть в кромешной темноте. Я села на один из стульев возле рабочего стола, который был завален кипой бумаг. Наташа повернулась с таким видом, что хочет что-то спросить, но передумала: она нахмурено смерила меня взглядом. — Чёрт, Скотт, ты что три часа ела солёные огурцы с селёдкой? — вдруг воскликнула та. — При чём тут огурцы с селёдкой? — недоумённо переспросила я, напрягаясь под бдительным взглядом шпионки, которая изучала моё лицо, наклонившись ко мне. — Обычно после этих продуктов на утро ты опухший, как пьяный эскимос, — проворчала та. Она снова смерила меня взглядом, а после с подозрительным видом отошла к металлическим антресолям, рыская что-то наверху. До меня не сразу доходит, что странный диалог имеет отношение к моему внешнему виду. Ох, ну да, неужели я думала, что несколько часов подряд в слезах и соплях пройдут для меня бесследно? — Эскимосы так плохо выглядят? — снова озадачено спрашиваю я, стараясь скорее соскочить с тему моего опухшего лица. Но Романова ничего не ответила на это. Возможно, поняла, что я не хочу об этом говорить. Вообще, она отвернулась от меня и полезла куда-то на верхние полки узкого шкафа, который втиснули между столом и стеклянным стеллажом с папками. Через пару минут Нат издала какой-то радостный возглас, видимо, найдя желаемое. Я с безразличным видом наблюдала за тем, как девушка стаскивает с верхних полок небольшой ящик, который обычно использовали под архивную макулатуру. Но, к моему удивлению, в том ящике хранились далеко не бумаги — внутри слегка постукивали бутылка виски о пару старых стопок из разных наборов. — Здесь что, везде где-то есть припрятанный алкоголь? — закатив глаза, сокрушенно качаю головой. Я уже даже перестала удивляться таким находкам. — Это же Башня Старка, которого ждут с распростёртыми все возможные анонимные общества алкоголиков — разумеется, тут везде есть спрятанный алкоголь, — хмыкнула Наташа, ловко разливая виски. Она подсунула мне одну стопку. — Пей. Голова ужасно болела — и от недавней истерики со слезами, и от стресса после переживаний с сестрой. Прибавлять к этому списку ещё и боль от алкоголя не хотелось. Настойчиво качаю головой. — Эм, нет, спасибо. Мне не до этого. Лучше… — Я сказала, пей, — жестко сказала Романова и посмотрела на меня одним из своих фирменных убийственных взглядов. — Ты же не хочешь, чтобы я в тебя это вливала? Твои нервы сейчас бегают с горящими задницами по мозгу, что только провоцирует нервный срыв. А это нам не надо. Снова хмурю лоб, представляя последнее у себя в голове. — Почему нервы должны бегать именно с… — Скотт. Это было последним убеждением. Я послушно заткнулась и опрокинула в себя стопку с виски, которое мгновенно обожгло мне горло. Нат смотрела на меня так, будто в любой момент могла потребовать открыть рот, чтобы удостовериться, что я всё проглотила. Откидываюсь на спинку стула и обессиленно закрываю глаза. Боже какие нервы и эскимосы, Мэрилин, ты сейчас вообще не о том думаешь… Перед глазами снова возникает та картинка с младшей, которая горящими глазами смотрит то на Наташу, то на меня и говорит что-то странное. Более того, она не просто говорила несуразицу, по ощущениям было то же самое — словно она снимает скальп из чувств, обнажая всю мою подноготную. А судя по вытянутому лицу Романовой в тот момент — она ощущала тоже самое. — Это оно, верно? То, что она сделала и тогда в лаборатории Джонатана? — тихо спрашиваю я, спустя какое-то время пустого вытаращивания на разбросанные по столу бумажки. Нат сидела напротив меня с задумчивым видом, подперев голову одной рукой. — Не знаю, меня не было на той операции, — ответила она, поведя плечами. — Но что-то об этом говорил мне Стив. Правда, тогда упомянул и о силовом поле, что отделилось от неё, — она критическим взглядом осмотрела пустые уже стопки и долила ещё немного алкоголя. — Так что, предлагаю порадоваться за то, что твоя мелкая не вышибла все окна на этаже. Изумлённо поднимаю брови, наблюдая за тем, как шпионка нервно выпивает залпом свою порцию. Что-то мне не вселяет уверенности её концепция искать во всём лучшее. Прежде, чем я успела что-то сказать, двери в эту часть помещения открылись и на пороге показался Стив. — Я разговаривал с Брюсом, он будет часа через два, так что… — он не договорил фразы, а только нахмурил брови, увидев наше с Романовой общее настроение, и виски на столе. — Что я пропустил? — Мелочь решила пошалить с нашими нервными клетками, — сдавленно ответила за меня Романова. Она изящно выгнула бровь и сделала странное движение пальцами, имитируя загадочную силу. — На пару секунд стала Йодой в юбке с рыжим хвостом, только при этом ещё и глаза светились. Теперь отдыхает под снотворным. Я косо смотрю на него. Парень прислонился к шкафу, скрестив на груди руки. Тень от лампы падала на его лица, подчёркивая заострённые линии подбородка или скул. Мне стало существенно легче, когда он замаячил рядом, словно его присутствие помогало чаще вздыхать с облегчением. — Было опять силовое поле? — спрашивает капитан, слегка выглядывая из-за двери на спящую Кристин. — Нет, на этот раз что-то новенькое, судя по всему, — тихо ответила Романова и как-то неуверенно посмотрела на меня. Не знаю, что именно выражал её взгляд, но она выглядела растерянной. Я никогда не видела ранее Романову в таком состоянии, что могло свидетельствовать только об одном — она напугалась не меньше моего. — Её глаза засверкали голубым светом, а потом она как-то странно заговорила, — заговорила я, хмурясь, когда силилась подобрать слова. — И это было так... Дико. Это слово показалось мне каким-то грубоватым и неестественным, что даже не смогла его озвучить. Устало качаю головой и допиваю стопку с виски, которую так и не осилила с первого разу до дна. Внезапно напряженное молчание решила нарушить Наташа. — Так что там Брюс? Он уже получил данные по всему? Роджерс устало потёр переносицу и прошел дальше по комнате, остановившись у меня за спиной. Внутри затрепетало что-то тёплое, когда он опустил руки мне на плечи. — Да. Через пару часов будет тут, — тихо ответил он, — сказал, если в течении получаса температура не спадёт, вколоть литическую смесь. Рыжеволосая нахмурилась, и её морщины в этом свете показались более глубокими. — Что за литическая смесь? — Сочетание анальгина, папаверина и димедрола в пропорции два и два, и к одному, — пробормотала я, устало потирая лоб. Эту консистенцию я выучила очень давно и едва ли не с закрытыми глазами могла её смешать и применить. — Три всадника пиздеца, как говорила Крис. В отношении младшей это наиболее вероятно сбивало температуру. Почему-то другие препараты на неё действовали не так сразу и эффективно. — Ну ты не перегибай с пиздецом, — тут же заговорила Романова, опередив любые мои пессимистические комментарии, — Брюс сказал, что гипотетический критический момент, согласно показателям, наступит через несколько часов, а он к тому моменту точно будет тут. Я резко вскинула голову и взглянула на неё. — Критический? — Гипотетический критический момент, Скотт. Не вырывай из контекста. Устало вздыхаю, пряча лицо в своих ладонях. Голова продолжала раскалываться, а выпитый на уже голодный желудок виски только усугубил овощное состояние. Шпионка раздраженно цокнула языком. — Так ладно, полагаю вы отдыхать не собираетесь, так что возьму на себя эту ношу поспать пару часов, — она встала из-за стола, попутно налив себе неполную стопку и выпив её. — А то ещё разведёте тут свои telyach'i nezhnosti, от которых станет плохо даже мне… С этими словами Наташа пожелала нам добрых остатков ночи и удалилась к себе. Несколько секунд я так и не шевелилась, прислушиваясь к утихающим шагам русской. Становится слишком тихо, что все мои мысли кажутся непомерно громкими: Крис, её странные глаза и слова, что с этим всем делать, как вообще это может сказаться на ней и на всех нас… Стив обходит мой стул, и опускается на корточки, чтобы видеть моё лицо. — Как ты? Не знаю. Наверное, осознание ещё не дошло — внутри будто всё спало мёртвым сном. У меня уже не было сил ни на истерики, ни на слёзы, ни на ругательства. За последние сутки я тупо устала от переизбытка любых эмоций, и чувствовала себя выжатым лимоном без косточек. — Никак. Правда никак, — вяло усмехаюсь уголками губ, когда Роджерс осторожно берёт мои руки в свои. Чувствую уже знакомую шероховатость мозолей на его ладонях. — Единственное, чему я рада — что это не очередное коматозное состояние. Второй раз я бы этого не перенесла. — Не говори ерунды. Тебе под силу справится со всем, — он осторожно поправил за ухо мой светлый локон волос. Я не стала говорить вслух, что он ошибается. Нет, не со всем, да и не справляюсь я. Меня не покидает мерзкое ощущение, что я делаю всё из оставшихся сил, на последнем выдохе. Видимо Стиву надоело быстро сидеть в неудобной позе. Он выпрямляется в полный рост, попутно сгоняя меня с удобного стула. Америка одной рукой притягивает меня к себе за талию, а другой зарывается в волосы. Я послушно «утонула» в его объятии, позволяя просто опереться и помолчать. Внезапно в голову приходит глупая мысль. Немного отстраняюсь, чтобы взглянуть на Роджерса: — Как думаешь, если у неё теперь эти супер странные силы, воспитательные подзатыльники лучше перепоручить тебе? Ну, знаешь, там, суперсолдат восприимчив к тяжелым ударам, и всё такое... На лице парня появляется расслабленная улыбка. Он тихо засмеялся, упираясь подбородком мне в макушку. — Думаю, я смогу договориться без рукоприкладства. — Так неинтересно, нужны подзатыльники, — бормочу я, утыкаясь носом в широкое плечо. От парня приятно пахло лосьоном после бритья, и я тут же вспомнила о безмятежном сне, который был прерван. В теле ощущалась убийственная усталость. — Пойдёшь отдохнуть немного? — спросил Роджерс, будто прочитав мои мысли. — Разве что только тут, — пробормотала я, не став сопротивляться. Даже с моим гиппер беспокойством я понимала, что нет смысла в постоянном напряжении без сна. — Можешь подняться мне за одеялом? — Конечно. Он мягко поцеловал меня в лоб, и тепло, что окутывало меня сразу пропало. Я взглядом проследила за Роджерсом до самих дверей, пока не осталась одна в медицинском блоке. Тихо выскользнула из кабинетного помещения в то, где спала Крис. Я легла на одну из коек напротив неё. Прислушиваюсь к её размеренному дыханию и монотонному пиликанью приборов — на удивление звуки спокойствия. Снова всё повторяется: опять эти нервы из-за больничных дел, суета и невозможность заснуть сразу. Назойливо зудят в голове слова врачей о том, что Кристин вряд ли удастся отметить своё хотя бы совершеннолетие. В попытках отмахнуться от этих страшных воспоминаний я и уснула, не дождавшись Стива с одеялом. *** Алкоголь и эмоциональный качели дали свой результат — я вырубилась сразу и крепко. Из такого сна я вышла резко и с неприятными пульсирующими ощущениями в висках. Пытаюсь сморгнуть обрывки сюрреалистического сна: Крис, какие-то попытки сбежать, и ванная полная крови и молока… Нет, уж лучше нервничать наяву, нежели смотреть такие сны. Потянувшись за телефоном, сверяюсь с часами — половина девятого. Блин, ещё бы вспомнить, во сколько я вырубилась вчера. Бросаю взгляд на Крис. Она по-прежнему крепко спит, перевернувшись на бок. Иногда я искренне забываю, что ей пятнадцать — совсем не выглядит на этот возраст. Разве что немного детская округлость щёк выдаёт в ней ребёнка. Я легко соскакиваю с кровати и подхожу к ней, касаясь её лба — горячка, вроде бы, спала. Во всяком случае, на ощупь Лисёна уже не казалась ходячим обогревателем. Где-то раздался шорох — за дверьми в другом помещении уже кто-то работал, и там был явно не один человек, судя по мелькающим силуэтам. В дверном проходе я почти налетела на Романову, которая покидала помещение. Вместо приветствия она сунула мне в руки широкую кружку. Рассеяно смотрю ей вслед, а затем снова на чашку в моих руках. Горячее, и пахнет ирландским кофе. Что ж, чем крепче, тем только лучше. Осторожно отпив напиток, я шагнула за матовые двери, где нашла Беннера, который рассматривал какие-то папки с бумагами. — А, Мэрилин, доброе утро, — оживлённо произнёс док, глянув на меня поверх своих очков. — Доброе, — кивнула я, сонно протирая глаза. На Беннере были обычные брюки и футболка, поверх которой он набросил белый халат. Обычно я его видела в свободных рубашках, застёгнутых до последней пуговицы под шеей. Он смотрит почти с беспокойством и каким-то сокрушением. — Выглядишь помятой. — Ну, учитывая, что я спала на больничной койке с неудобной подушкой, — хмыкнула я, отпивая ещё кофе. Небрежно пожимаю плечами. — Спасибо, что приехали. Да и вообще, что держите всё тут на пульсе. Мужчина отмахнулся, поправляя свои очки на переносицу. Он обошел стол, опираясь на него, и держал в руках какие-то бумаги, как перед выступлением. Вот только жаль, что это будет точно не выступление, я бы послушала от него стенд-ап. — Ерунда, я же говорил, что мы присмотрим за ней, — док с чем-то сверился и отложил ненужные предметы в сторону. — Так ладно, давай сразу к делу: всё не так плохо. Это то, о чём я тебе говорил — мутирующие клетки вышли из спящего состояния. На организм это оказало стрессовое впечатление, что в результате дало скачок давления. Судорожно вздыхаю и от внутреннего волнения начинаю мять край своей футболки, которая и без этого была ужасно мятой. — А что на счёт других показателей? Раньше такая лихорадка, как вчера, была перед внутренним воспалением лёгочных клапанов, — шепотом говорю я, и мне вдруг стаёт дурно от этого словосочетания. Решаю сразу озвучит это, чтобы знать наверняка — есть куда хуже этого или можно хоть немного расслабиться. — Нет, в этом плане все показатели в норме, — покачал головой док, взяв какие-то бумажки с другими результатами. — Вообще, у меня есть вопросы к этой лихорадке. Чтобы тебя не загружать терминами, приведу аналогию: повышенная температура стала сигнализацией на реакцию искусственных клеток. Растерянно моргаю, прокручивая снова его слова в голову. В итоге стало ясно, что всё совершенно не ясно. — И, и, насколько это плохо? То есть, что вообще происходит — э-это рецидив её прошлого заболевания или как? — Пока не могу сказать. Скажем так, признаков регрессии пока нет, а то, что происходит — не вычислить с посредственных показателей — он снял очки, и посмотрел на меня из-подо лба как-то не очень хорошо. — Ты должна понимать, что ещё никто не продвигался в этом направлении. Крис входит в фазу раскрытия, когда её потенциал выходит из спящего режима. Несмотря на по-умному закрученные фразы мне стало не по себе. Буквально мороз по коже. — И что за потенциал сидит в ней? — пробормотала я, припоминая её неестественные глаза прошлым вечером. — Тут уже надо будет говорить только с ней самой, — только и ответил док, пряча взгляд. Какое-то время мы молча сидели, глядя друг на друга с чудовищным напряжением. В голове хаотично проносились мысли. Он прав, надо дожидаться, когда проснётся Крис. А там хоть что-то видно будет. Наверное. Я вернулась к сестре. Она продолжала мирно сопеть, и, если бы не все эти приборы, само помещение, по ней и не скажешь, что вчера вечером что-то было не в порядке. Чашку с кофе поставила на тумбу, а сама села на край кровати, поджав под себя одну ногу. Видимо, я слишком громко шорхала тапками по полу, так как вскоре младшая спросонья заёрзала. Она как-то странно нахмурилась, её веки затрепетали. — Крис? Я подсела к ней на край кровати и осторожно погладила её по растрёпанным волосам. Она несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на мне. — Выглядишь помято, — произнесла она совсем-совсем тихо. С моих плеч гора свалилась, когда младшая вяло улыбнулась одними уголками губ. — Какие вы солидарные все, — проворчала я по-доброму. Продолжаю перебирать её волосы, попутно пытаясь заглянуть в глаза. — Как ты себя чувствуешь? С ней было всё в норме опять. Глаза прежнего лазурного цвета сосредоточились на мне. Обычный цвет, который идеально сочетался с оттенком её волос — ещё пару лет и это будет убийственное сочетание для любого парня, которого я, разумеется, буду отбивать лопатами. — Не очень, если честно, — она смешно сморщила нос и устало прикрыла глаза. — Голова трещит ужасно. Даже хуже, чем от похмелья, которое я словила на школьном Хэллоуине в прошлом году. Я не удержалась от смеха. Она свалилась на маты в спортзале от одного стакана пива и по дороге пыталась напевать ранние хиты Битлз. Как совестная сестра я записала пару видео на долгую память. — Брюс приехал. Сказал, что пока можно не поднимать панику. Во всяком случае, это не похоже на воспаление лёгочных клапанов. Мелкая с измученным видом улыбнулась и сделала неопределённый жест рукой. — Воу, да я гуляю! Если ещё и только гипертензией отделаюсь, вообще улёт будет. Я легонько ущипнула её за плечо, чтобы не болтала глупостей лишний раз. Снова невольно вспомнился прошлый вечер. Крис выглядела уставшей, хотя проспала она достаточно времени, но стоило поднять ту тему, которая была ключевой в её состоянии. Надо хоть немного внести ясности в творящийся вокруг хаос. Я встала и села на край кровати, чтобы поддерживать с сестрой зрительный контакт. — Лисёнок, что вчера произошло? То есть, мне важно услышать всё с твоей стороны, чтобы… ну знаешь, хотя бы понимать, что происходит. Я ожидала, что мелкая начнётся непонимающе переспрашивать или уставиться на меня странно, что усложнит дальнейшие расспросы о светящихся глазах… Но, кажется, Кристин всё прекрасно и знала, и понимала. Она как-то стыдливо, что ли, опустила глаза и стала нервно обкусывать кожицу на губах. — Я сама не знаю точно, Мэри, — побормотала она так тихо, что я едва разобрала слова. — У меня с прошлого вечера голова болит, хоть на стены лезь. Ну, а когда вы меня сюда притащили, в какой-то момент стало вообще всё хреново… — она косо зыркнула на меня, словно боялась моей реакции. Легонько перехватываю её ручку, сплетая наши пальцы. Я не знала, как объяснить ей, но я понимала её. Мне знаком был этот взгляд, когда не можешь решиться о чём-то сказать, боясь оценочного мнения. — Слушай, мне важно знать, что с тобой происходило. Но это никак не повлияет на то, как я к тебе отношусь. Ты всё ещё моя младшая заноза в заднице, помнишь? И не важно, светятся у тебя теперь глаза всегда или нет. Она резко мотнула головой, и её брови в удивлении приподнялись. Ну или даже в ужасе… — Что? У меня светятся глаза?! — Не сейчас, но вчера светились. — Вот дерьмо, — выдохнула она с отчаяньем и даже не обратила внимание на мой упрекающий взгляд за лексикон. Помедлив, она заговорила: — Сама не знаю, что было. Голова не проходила, а потом вы с Нат в поле зрения… и всё. Я как будто стала видеть вас иначе. Ну, то есть, вот вы, а вот и что-то большее. Представь двойной дубляж, очень громкий плохой двойной дубляж — именно так оно мне и ощущается. — А сейчас? — Не так сильно, — она снова поморщилась, как от боли, — то есть, голова всё ещё раскалывается, но не так, как ночью. Я прокручивала в голове её слова. Она говорила, немного запинаясь, и мне не захотелось дополнять её рассказ своей реакцией. Не стоило ей в красках описывать то, что её взгляд пронизывал до костей. Мы больше не возвращались к этой теме. Я спросила, что принести ей, пока мелкая будет тусоваться тут. Мысль о том, что временно она побудет в медблоке вместо полноценной клиники, Крис весьма порадовала — она ненавидела больницы по объективным причинам. Вот только в больницах было хотя бы всё ясно. — Эй, а наш умирающий лебедь уже довольно бодренький на вид! На пороге медблока появилась Романова. Она в одной руке держала широкую посудину с яблоками и бананами, а другой прижимала к телу упаковку сока. — Ты тоже видела вчера мои жуткие глаза? — со страдальческим произнесла Крис, приподнимаясь на кровати. Я помогла ей поднять подушку повыше, чтобы к ней было удобнее прислониться спиной. — О да, конфетка, они у тебя были в лучших традициях мутирующей трансформации, — с озорной ухмылкой произнесла девушка, поставив свою ношу на подоконник. — Ты подожди, я позвонила Бартону. Он специально приедет со своего выходного, чтобы услышать эту красочную историю. Мелкая принялась что-то с обречённым видом бормотать, пока шпионка со скрипом подставила к кровати стул с высокой спинкой. Я странно покосилась на Наташу, которая слишком оживлённо говорила про вчерашнюю ситуацию. — Эй, тут вам не камеди шоу, ладно? — произнесла я, бросая подозрительные взгляды на сестру. Меня не покидало чувство жуткого дежавю. Я опасалась, что подобные шуточки опять перемкнут что-то в мозгу младшей. Но мои собеседницы явно не ощущали того опасения, что и я, а русская так особенно совершенно не разделяла моей настороженности. Она повернулась ко мне и многозначительно посмотрела на меня. — Скотт, в этой Башне тусуется гений, который может сделать робота-убийцу из миксера, размороженный супер-солдат из прошлого, вроде как даже бог, — она слишком изящно пожала плечами с максимально невозмутимым видом. — Как, по-твоему мы поддерживаем командный дух? Нас до сих пор не забрали в дурдом только благодаря жестким шуткам и черному юмору. — Ты забыла про то, что встречаешься с учёным, который превращается в уничтожающее зелёное нечто, — захихикала Крис, за что получила легонький щелбан в лоб от шпионки. Она определённо идёт на поправку. — Кстати, тебя никак не могут найти, иди спустись в гостинку, — обратилась ко мне Наташа, устраиваясь рядом с младшей. Я озадачено оглядываюсь на неё, попутно доставая свой телефон. Новых сообщений не было, кто обыскался меня? — Кто не может найти? — бормочу я, наново обновляя страницу мессенджеров. — Нормальный завтрак и пока ещё не заваренный чай на полке. Обыскались тебя с самого утра. О, ясно. Прячу телефон обратно в карман, скорчив саркастическую гримасу в сторону Романовой. Она же ответила на это почти милой улыбкой. Хотя я была уверена, что именно с таким выражением лица она обычно и убивает. — Ну, же, иди уже, не маячь перед глазами, — протяжно произнесла Нат, рукой махая в мою сторону, будто так пыталась ускорить процесс моего ухода. — Давай, все мы знаем о твоей гипперопеке, которая доведёт тебя до дистрофии. Вали уже. Крис согласно кивнула и повторила тот же жест, выставляя из медблока. Меня одолевало страшное возмущение вместе с облегчением от шутливого настроения у обеих. — Действительно, и кому я тут нужна? — фыркнула я и развернулась к выходу. — Голодной — никому! Для видимости я поворчала и сокрушенно покачала головой, но на деле — тихо радовалась. Ещё с возвращения от Джонатана я убедилась, что теперь забота о младшей проказнице делиться, как минимум, на четыре. И от этого даже дышать вроде как легче. Тот период, когда я ночевала в больнице и уходила только на работу, теперь казался мне далёким и диким. Как я вообще вывозила всё это сама? Пожалуй, во второй раз меня бы не хватило на всё это. Вышла из медблока, прикрыв за собой двери. Шагая по коридору, я никак не ожидала увидеть так скоро идущего мне навстречу Бартона. Удивительно, но с ним мы виделись последний раз аж на слушании, что было довольно давно. У него через плечо висела сумка для ноутбука, а в руках мужчина прижимал к телу портативную колонку. — Боже, Скотт, выглядишь, как овощ, — хохотнул лучник, шутливо подмигнув мне. Я только страдальчески закатила глаза, поравнявшись с ним. Полагаю, сегодня можно даже не пытаться краситься или мыть голову, это всё равно не исправит моего положения. — Кажется, это лучшее, что услышала за сегодня. — Что мелочь? — спросил лучник, и в его словах проскользнуло беспокойство. — Пока не ясно, — я пожала плечами, решив, что не стоит всю историю вываливать посреди коридора. — Там Наташа с ней, думаю, они в красках тебе всё расскажут не хуже меня. Я двинулась дальше к лифту, минуя Клинта, когда он окликнул меня: — Эй, Мэрилин. — Да? — Отдохни хорошенько. Мы за ней присмотрим пока. Я только и могла, что рассеянно кивнуть. Бартон отсалютовал и скрылся за дверьми, из которых я недавно вышла. Он всегда казался отстранённым и прочее, но что-то в его словах меня зацепило. Во взгляде мужчины искрилось что-то искреннее и попечительское. На самом деле я рада, что меня выгнали поесть. Сама я вряд ли бы ушла добровольно, а сейчас, когда еду в лифте и мой живот неприлично громко урчит, понимаю, что какая-то еда не помешает. И кофе, много кофе, пожалуйста. *** К вечеру всё стало только хуже. На этот раз головная боль сестры усиливалась, и от этого уже нельзя было отвлечься просмотром фильмов и сладостями. Но было бы куда проще, будь всё более ясно. Полученные анализы и полное сканирование организма ничего не показали. Я случайно задремала на мягком пуфе, когда меня нашла Романова — до меня не дозвониться, так как телефон остался по глупости внизу. Она рассказала о том, что Крис стало хуже. — Но мы же её не можем вечно держать на снотворном, — пробормотала я с обречённым видом упираясь локтями в колени. — Это угробит её здоровье ещё больше! Вчера сработал трюк с успокоительным и после недолгих размышлений Беннер вколол ей снотворное, которое по составу было более приемлемым. — Сомневаюсь, — док поправил очки на переносице и сверился с часами. Он кивнул мне и произнёс так, словно извинялся: — Мне надо отойти, ты будешь тут? — А где же ещё. — Ну да, ну да, само собой. Хотел просто познакомить тебя с кое-кем, одна из тех специалисток, о которых я говорил. — Специалистка? — Она генетик. Мы давно сотрудничаем и… в общем, мы сейчас. Я безразлично проводила взглядом дока, потягиваюсь на высоком стуле. В помещении было темно, но лёгкий свет отбивался от соседних зданий сквозь панорамные окна. Меня убивало то, что происходило. Последние пару часов состояние Крис стало настолько невыносимым, что она буквально стонала от боли и закрывала уши руками. Беспокойство смешалось со страхом, когда она невнятно бормотала «остановите этот гул». Это начинало казаться какой-то жуткой формой мигрени. Внезапно пиликнул телефон — сообщение от Стива. Я с облегчением выдыхаю. Срочная встреча выдернула его из Башни, вынудив оставить меня с двумя наёмниками и доком. Впрочем, я не жаловалась, они давно уже казались мне сносной компанией. Steve Освободился. В течении часа приеду. Всё без изменений?

Ме Да. Она на снотворном, а дальше — посмотрим.

Steve Хорошо. Я уже выехал. Скоро буду. Неосознанно я выдыхаю с облегчением. Не знаю, наделяла ли сыворотка этого человека супер утешением, но его всепоглощающа уверенность в том, что всё будет хорошо, не позволяла мне сойти с ума. Я отложила телефон и повернулась к Крис. Она снова ворочится на подушке и хмурит лоб. Сажусь рядом с ней и осторожно беру её за руку. Крис что-то бормочет. Слова невнятные и звук больше похожий на писк котёнка. Младшая даже сквозь действие препаратов подавала признаки осознанности. Позади скрипнули двери, и раздались шаги. Оборачиваюсь назад: в помещение вошел Брюс в компании молодой девушки в строгом костюме. Я перевела озадаченный взгляд на мужчину. Он кивнул на свою спутницу, когда мы поравнялись. — Мэрилин, это доктор Чо, — кивнул Беннер, представив ту самую специалистку, — она согласилась консультировать в ситуации с Крис. Лишний мозг в этом не помешает. Он отошел в направлении смешной комнаты, оставив нас с доктором наедине. Это была вполне миловидна девушка-азиатка, и я пыталась всеми силами скрыть своё удивление — в моём представлении специалистом генетиком должен был быть кто-то старые и сморщенный. — Добрый вечер, можно просто Хелен, — усмехнулась девушка, протянув мне руку. — Рада знакомству. — Да, взаимно, — пробормотала я, с трудом вымучив из себя улыбку. — Спасибо, что согласились помочь. — Без проблем. Тем временем к нам вернулся Брюс, держа в руках небольшую папку для документов, которую протянул мисс Чо. — Тогда до встречи, Мэрилин, — она вежливо улыбнулась и в прощальном жесте кивнула мне. — Думаю, до завтра успею изучить общие результаты. Посмотрим, что там страшного. — Прошу, Хелен, я проведу Вас, — Брюс жестом пропустил девушку вперёд, а затем направился следом. На полу шаге он замер, словно что-то забыл, и повернулся ко мне. — Да, точно, я внизу забрал почту, там было на тебя кое-что. Он протянул мне какой-то конверт и поспешил догонять свою гостью. Те двое быстро покинули медблок, от чего в помещении снова воцарилась тишина, которую нарушал писк дисплея и бормотание Крис. Знакомство с Хелен вселило в меня какое-то подобие надежды, что всё не так уж и плохо, как кажется. Невольно воспоминания втягивают меня в тот период, когда мелкая круглосуточно находилась в клинике. Вечные лекарства, анализы. Меня разрывало на части — я дико хотела отдыха, но чувство ответственности за сестру душило незримой хваткой. Даже в личных дневниках я не решалась записывать то, что порой хотела, чтобы… Чтобы её сердце остановилось. Это накатывало на меня в те моменты, когда кризис был слишком велик. Я тогда во сне и наяву видела покой — для себя и для Кристин. Волнение и страх за неё сейчас никуда не делись. Но теперь я знала, что разделяю эту ношу: с Романовой, которая постоянно рядом с Крис; с Бартоном, который проявляет искреннюю заботу к мелкой; с доком, который вкладывает ресурсы в помощь нам; со Стивом, который стал самой существенной опорой за последние пару месяцев. Меня, правда, одолевал интерес, где черти носят Старка — это было самое странное. То он маячил везде, вечно и в самый неподходящий момент, а тут никакого раздражительного сарказма. Совестно признавать, но это даже возмущало — эй, он теснее всех тусил с мелкой и выносил мозг мне, чтобы так не появляться. Тут же одёргиваю себя. Стоило бубнить на кого угодно, но точно не на того, кто буквально может прямо сейчас искоренять всемирное зло. Взгляд падает на конверт в руках. Да, точно, почта. Быстро осматриваю метки — официальное письмо… «Государственный департамент опеки и социальной защиты. Отдел по вопросам несовершеннолетних». У меня аж руки вспотели от внезапно нахлынувшего на меня волнения. Дрожащими пальцами открываю конверт, достаю оттуда сложенный втрое лист. Глазами пробегаюсь по строчкам, время от времени перечитывая слова по несколько раз: меня извещали о том, что назначили комиссию по вопросу о передаче прав по опеке над Крис… Джонатан добился официального постановления. Сволочь. Я перечитала снова и снова постановление суда, пока буквы не начали плыть перед глазами от нахлынувших слёз. Судорожно прикусываю губу, не собираясь реветь сейчас в очередной раз. Они серьёзно настроены отобрать у меня сестру… Нервничать я начала вполне объяснимо, учитывая, что изначально моё воссоединение с младшей произошло только благодаря Кире и её связям. Организация не просто ускорила процесс, она побеспокоилась, чтобы к нам не было никакого внимания — взятки, знакомство, давление. А если это будет проходит по закону и как подобает? По факту я без работы, без трудоустройства и страховки, без законченного образования и незамужняя — никакого шанса для одобрения присяжных. Неожиданно для себя самой я спокойно спрятала документ обратно в конверт. Делаю глубокий вдох и спокойно откладываю его на тумбу. Пять лет назад я ухватилась за предложение Киры, потому что понимала, что не вывезу сама. Сейчас всё иначе, я стала иначе мыслить и по-другому принимать решения, но, что самое важное — у меня есть поддержка. Не просто знакомые или хорошие друзья, а те, кто любит Крис не меньше моего. Чтобы не задумал Джон, ему обломиться. Если, кто и заберёт её у меня, то разве что смерть. Не знаю, чем я руководствовалась, когда юркнула за дверной проём кабинетной зоны: то ли решительностью, то ли злостью, то ли овладевшим мною чувством собственности, но у меня ни разу не дрогнула рука, когда я выводила буквы на чистом листе бумаги. Быть может, стоило повременить и написать эту расписку позже по всем правилам... но я боялась, что позже попросту передумаю. Я остановилась и отложила ручку на полуслове. Из основного помещения раздался шуршащий звук постели. Возвращаюсь к сестре и слышу, как она начинает что-то бормотать невнятное. Сверяюсь с часами — уже к девяти, действие снотворного уже заканчивается. Я подхожу ближе и опускаюсь рядом с кроватью Крис. Её веки затрепетали, а грудь слишком часто вздымалась и опускалась. — М-мэри, — хрипло произнесла она, скривившись. Крепко хватаю её за руку, чувствуя, как она слабо пытается шевелить пальцами. — Лисёнок? Эй, детка, я рядом, всё хорошо, — пробормотала я, убирая волосы с её лба. Кажется, начиналась подниматься температура. Датчики рядом запиликали с излишней частотой. Прошло несколько секунд, прежде, чем она снова взглянула на меня. В этот момент меня прошибло, словно током — её глаза опять светились голубым. — Уйди, п-пожалуйста, мне… мне больно. Не в силах отвести взгляда от этого жуткого зрелища, я сильнее сжала её ладонь — словно это могло убедиться в том, что это всё ещё моя младшая сестра. Неоново голубые глаза снова вскрывали меня до самих костей, помещая внутрь меня необъяснимый страх. Холодок пробежал по загривку, и понимаю, что буквально окаменела от беспомощности. Не знаю, как, но мне казалось, что мне на плечи вскинули неподъемное отчаянье, которое вот-вот расплющит моё сознание. Ступор прошел, когда Крис снова зажмурилась от новой волны боли. Как только оборвался зрительный контакт, я будто смогла вдохнуть полной грудью. Те жуткие эмоции никуда не делись, но по крайней мере напряжение ослабло. — Пожалуйста, уйди, просто уйди, — вновь забормотала Лисёнок, выдёргивая свою руку из моей. Она судорожно пыталась закрыть уши, словно ей было невыносимо шумно. — Я слышу тебя, их всех! Выключите это кто-нибудь! Приборы рядом с ней надрывались, через считанные минуты Брюс поднимется сюда, получив уведомление на свой телефон. Нахлынувший внезапно страх меня парализовал, мысли спутались, и я понятия не имела, что делать. Крис сипло стонет, и с каждой её мольбой «уйди» я пятилась к выходу. По мере того, как я отдалялась от мелкой, необъяснимое моральное давление слабело. Он на гостевом этаже с Хелен. Подскальзываюсь на выходе в коридор. Сломив голову, несусь к лифту. Гостевой этаж на десятом. Повторяю судорожно эту цифру, словно могла в порыве паники забыть её. Я не успела даже нажать кнопку вызова лифта, как двери разъехались в сторону. На меня чуть не налетел взъерошенный док, а с ним и Хелен, которая была в той же одежде. Разве только пальто верхнее успела оставить у себя. — Я не знаю, что произошло, она просто отошла после снотворного, — сбивчиво произнесла я, хватая за рукав дока. — У неё снова эту глаза. Светящиеся. Брюс рассеянно кивнул. Он сделал пару шагов, но тут же остановился. Я ошарашено уставилась на мужчину, который подозвал к себе Хелен и что-то шепнул ей на ухо. Уровень моей тревоги взлетел до небес, когда Беннер попятился ко мне, и я заметила пару позеленевших вен у него под воротом рубашки. Когда он слишком резко повернул голову в мою сторону, я вздрогнула. — Это она? — спрашивает мужчина. — Да. В этот момент я понимаю, что эмоциональное напряжение исходило от Крис, и это чувствовала не только я. Мы так и замерли, вжатые в стенку коридора, не зная, что делать дальше. Вернее, я не знала, а Брюс — ждал, когда Хелен успокоит реакции в Крис. Сомневаюсь, что это будет что-то серьёзное, скорее всего она вколет её тот же препарат, что и до этого — по показателям его можно применять до 4 раз в сутки. Из головы не выходили слова сестры. Меня продолжало давить страхом и отчаяньем, словно меня заперли в маленькой коробке, а я страдаю сильнейшей клаустрофобией. Она говорила, что всех слышит, и меня тоже. Чтобы она не имела в виду, это причиняло ей боль. Хотелось кричать, биться головой об стенку, лишь бы выкорчевать изнутри это загнанное чувство. Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я поняла, что мыслями улетела куда-то слишком далеко. Навязчивые жуткие размышления растаяли, как туман на рассвете, и теперь я плавала из одного воспоминания в другое — это было похоже на состояние после выпитого алкоголя, только я была трезвой. Мотнула головой, словно стряхивая наваждение. Видимо, смену в атмосфере заметил и Беннер. Он насторожено оглянулся, продолжая крепко держать себя за плечи — сдерживая внутреннего зверя. — Кажется, она снова спит, — пробормотал док, протирая глаза. Мужчина был напряжен. Казалось, он прислушивается к тому, что происходит вокруг, чтобы убедиться — эмоциональный хаос стих. Он никак не обратил внимания, а только осторожным шагом направился к дверям, за которыми была моя сестра. К моему собственному стыду, я не решилась туда идти. От одной мысли снова пережить то эмоциональное потрошение вызвало мурашки по всему телу. Даже за телефоном побоялась возвращаться. Я обессилено сползла на пол и села, скрестив ноги по-турецки. Мне было дико идти в ту комнату, но и уйти далеко от сестры тоже не могла, даже, если уйти — означало спуститься на пару этажей вниз. Вот оно, значит, какие у неё силы. Да уж, это не просто улучшенное зрение или сверх слух, это куда гораздо больше. Господи, теперь фанатическое стремление Джонатана было чертовски ясным — он на всё пойдёт, чтобы подчинить себе такую мощь. Или перекачать себе? Кажется, я видела фильм с похожим сюжетом. И снова этот переломный момент, когда страх подстёгивает к решительности. Нельзя позволить органам опек забрать её, — не важно, к Джону или в детский дом, — она не выдержит долго в чужом месте. Если вот это всё зависит от её эмоциональной стабильности, то вдали от меня Крис быстро сойдёт с ума. Я этого не позволю. Ни за что.