Selection

Я и забыла уже, что засыпать с другим человеком по началу мешает впадать в глубокий сон. Время от времени дремота отступала, когда меня аккуратно притягивали ближе за талию, или, когда я переворачивалась и забрасывала руки и ноги на широкую спину парня. И при этом мне было максимально уютно. Окончательно я проснулась, когда поняла, что не ощущаю тяжести за спиной. Начинаю ёрзать на широкой кровати и чувствую, что рядом никого нет. С трудом разлепила глаза и повела взглядом вокруг. Первое, что попадается под обзор — заботливо прикрытые двери спальни, тумба, на которой сложенное аккуратно моё вчерашнее полотенце, стоящий в углу торшер. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы в голове вспыхнули образы прошедшей ночи. И меня напугали эти образы, мне вдруг стало неловко от наименьшего воспоминания. Сложно сформулировать в голове, но вчера я словно обнажила то, что не следовало — причём речь не о теле. Стив Роджерс был одним из Мстителей, одним из тех друзей-покровителей, которые помогли выкарабкаться мне и сестре; которые простили мне мои погрешности. И тут — на тебе. На миг закрываю глаза и судорожно зарываюсь пальцами в волосы только для того, чтобы попробовать эти воспоминания снова на вкус: Жаркие прикосновения, поцелуи, хриплый шепот на ухо, от которого я заново покрылась вся мурашками… — В душ, Мэрилин Дэйна Скотт, тебе срочно надо в душ, — бормочу я, резко распахивая глаза, потому что вариться в воспоминаниях было и приятно, и неловко одновременно. Я замоталась в прежнее полотенце и прошмыгнула босиком по тёмному паркету в ванную. Горячая вода не смогла смыть вчерашних событий, но помогла расслабиться и воспринимать всё не так напряженно. Выхожу из душа и ловлю себя на мысли, что в квартире тишина, то есть, кроме меня, здесь никого нет. Замотавшись в то самое полотенце, которое уже стало почти домашней одеждой, выхожу из ванной. Сразу чувствую холод, что характерно после горячего душа. Так, где тут были те вещи, что Стив предлагал мне посмотреть? Забавно, вчера мы оба видели друг друга нагими, а сегодня мне уже стыдно ходить по его квартире без белья и без чего-то более существенного, чем клочок махровой ткани. На стуле в углу нахожу нетронутую стопку одежды. Перебираю и рассматриваю пару тёмных брюк, несколько светлых рубашек в клетку. Учитывая, что брюки безнадёжно с меня ползали, а поддержать их было нечем, я выбрала самую длинную рубашку в зелёную клетку, которая приходилась мне до колен. Я почему-то с неосознанной опаской вышла в коридор. Соседние двери от спальни были приоткрыты. Видимо, там гостиная: сквозь щель вижу широкий диван, журнальный столик и большой телевизор, который, наверное, припадал пылью. Замечаю на краю дивана нетронутый комплект постельного белья, который мог предназначаться мне. Хорошо, что он так и не пригодился. Сновать по комнатам оказалось не уютно, ощущалось то, что я тут гостья и вообще чужой человек. А вообще, насколько прилично ходить по не своей квартире в отсутствии самого хозяина? Ага, про приличия мы вспомнили. Смешно, Скотт, рассуждать о приличие после секса. Смутившись от собственных же мыслей, я решила ретироваться на кухню как нейтральную территорию, где может находиться любой гость. Я свернула по коридору влево — откуда шел тусклый дневной свет. Моё босоногое шлёпанье резко контрастировало с тотальной тишиной и цокающими в коридоре часами. Кухня оказалась небольшая, но довольно ламповая, хотя при этом всём казалось, что здесь долгое время никто не жил. То есть, я привыкла, что так или иначе, но на кухне всегда куча всякой мелочи — безделушки для декора на разных полочках, грязные чайные ложки из-под кофе на столе или в раковине, стаканы и тарелки, что высыхают на сушилке и на столешнице, потому что места мало. А здесь всё было спрятано по полкам, ящикам и шкафчикам, даже крошек не было на столе. Разве что на холодильнике висела парочка магнитов, которые обычно продаются в сувенирных лавках, с надписями «Люблю Нью-Йорк» и «Даунтаун приветствует вас». Один магнит с улыбающимся смайликом придерживал рисунок – лёгкий набросок небоскрёбов карандашом. Я невольно потянулась к рисунку, чтобы взять в руки и получше рассмотреть, но потом передумала. Опять же, возникло странное чувство, будто я обращаю внимание на что-то личное, на что не следовало бы. Поспешно отвожу взгляд и открываю дверцу холодильника, чтобы посмотреть наличие каких-либо продуктов. — Этот человек наверняка маньяк в душе, — пробормотала я, глядя на идеально чистые полки, на которых всё лежало в абсолютном порядке. Я отношусь к тем типам хозяек, которые о правильном товарном соседстве слышали разве что по радио и то мельком, пока жужжит пылесос. Тут же нижние ящики были забиты овощами, выше лежал хлеб и упаковка шоколадных круассанов; исключительно на одной полке сыр, масло и два пакета молока. Отдельно стоял контейнер для продуктов, в котором лежали заранее нарезанные овощи. Я достала оттуда пару колечек сладкого перца. Пожалуй, эта квартира особо не отличалась от той, где я жила перед заданием — разве что тут на подоконниках в комнатах стояли вазоны с живыми цветами. Зато тут было просторно и светло, не так тоскливо. Ну, или я подсознательно видела эту квартиру заведомо лучше в свете последних событий. Вдруг из коридора раздался скрежет замка и позвякивание связки ключей. Чувствую, как слегка ускорилось сердце биение. Как мне выйти к нему? Пожелать доброго утра и сказать, что спалось удобно? А если с деланным визгом выскочить навстречу? Хотя нет, я не уверена, на каком этапе отношений можно делать последнее. Закатив глаза от раздражения на саму себя, я поспешно дожевала перец и вышла на звук. Двери как раз уже гулко хлопнули, когда я выглянула из-за угла: Роджерс поставил пару пакетов на тумбу в углу и аккуратно повесил куртку на деревянную вешалку справа от него. Я привалилась плечом к стене, наблюдая за тем, как парень разувался. Он выпрямился, заметив моё присутствие. Несколько секунд мы рассматривали друг друга с необъяснимым любопытством. — Доброе утро, — тихо произносит Стив, шагнув ко мне. — Доброе, — еле слышно отвечаю я, и начинаю улыбаться, не пойми, от чего. Смущённо поправляю рукава рубашки, попутно пытаясь скрыть свою улыбку довольной сумасшедшей. — Не разбудил? — Да нет, я уже давно не сплю. Вот, уже успела залезть в каждый твой шкаф, — небрежно пожимаю плечами. — И как, нашла скелеты? — в том же тоне спрашивает он. — Пока нет, разве что только в процессе, — усмехаюсь я, заправляя за ухо несколько спавших на лицо прядей волос. Решаюсь прекратить рассматривать свои босые ноги, поднимаю голову и тут же натыкаюсь на внимательный взгляд Роджерса. Почему-то он смотрит так, что внутри становится тепло и уютно, как, если бы я закуталась в плюшевый огромный плед зимним вечером. Снова странная пауза. Я уже в сотый раз уставилась на паркет, в котором уже успела изучить каждую линию за это утро, потому что длительно смотреть на парня мне почему-то даётся сложно. Стив подходит ещё ближе, пока не оказывается на расстоянии вытянутой руки. — Мэри? — Мм? Мысленно вздрагиваю, услышав от него сокращённое имя, которым называет меня обычно только Лисёнок. Непривычно. — Кажется, ты от меня так и не слышала официального предложения встречаться, — неожиданные слова заставляют меня забыть о смятении и вопросительно взглянуть на Стива, который протягивает руку и осторожно перехватывает мою ладонь. — И соответственно, не озвучила своего официального на то согласия. Как интересно. Вот-вот будет месяц как Стив вытащил меня одичавшую из Башни и отвёз на занимательное черно-белое кино под открытым небом, и за это время я давно воспринимала наши отношения на порядок выше. И тот факт, что после вчерашнего вечера этот человек сокрушался из-за отсутствия официального предложения встречаться, удивляло и даже умиляло меня. Я усмехаюсь. Поднимаю взгляд выше и вижу, что парень рассматривает наши руки, слегка хмурясь — на лбу у него пролегла глубокая морщинка. Забавно, а мне казалось в нашем веке уже никто и никого не спрашивает о таких пустяках. — Что ж, мне будет очень сложно отказать национальному герою, — пробормотала я; слышу тихий смешок, что срывается с губ парня. Сталкиваемся с ним взглядами, и я буквально чувствую, что млею от этого ошеломляющего чувства трепетной близости с кем-то. — Мда, Стив Роджерс, кажется, я стремительно влюбляюсь. — Кажется? — тихо спрашивает Америка, осторожно поглаживая мою руку, от чего ощущаю мурашки по всему телу. — Это намеренное избегание уверенных ответов во избежание брать ответственность за выражение своих чувств, — бормочу я, выдавливая из себя нервную ухмылку. Порой, как вот сейчас, я очень радовалась подробному изучению общей психологии на первом курсе — это помогает объяснять все свои глупости. Я с облегчением слышу от парня тихий смешок, что избавляет меня от дальнейшего опасного разговора. Всё происходящее было слишком странным, чтобы уверенно заявлять о чувствах. Замираю, едва Роджерс наклоняется ближе и мягко скользит по губам, слегка притягивая меня ближе. И я, собственно не очень-то и против. Наверное, стоило бы задуматься о том, куда приведут эти отношения, или, что делать со всем этим дальше, но мозгу было так лень генерировать новые размышления, когда всё, что происходило в моём собственном мире на данный момент — двигающиеся губы и язык Капитана Америки. Чувствую лёгкое недовольство, когда поцелуй обрывается и парень немного отстраняется, не прерывая при этом зрительного контакта. — Голодная? — тихо спрашивает он. — Есть немного, — честно говорю я, на что согласно отзывается и моей урчащий желудок. — Тогда мне стоит предупредить тебя заранее, что метание щита у меня получается лучше, чем готовка. Я сдавленно смеюсь и чувствую, как те самые бабочки-мутанты, которые появились во мне с момента нашего первого свидания, запорхали между рёбер. — Что-то придумаем, — хмыкнула я, мотнув головой, чтобы стряхнуть волосы с лица. Какая-то сладкая неловкость ощущалась между нами. Неуверенные взгляды, попытки вести себя естественно, хотя на деле — понятия не имеем вообще, как это делать. Непроизвольно вспомнилось для сравнения, как начиналось утро после последних разовых встреч — мне надо было до восьми уйти, так как приходила на съёмную квартиру хозяйка, которая не терпела посторонних у своего квартиранта. Такое себе было начало совместного утра. Из странных мыслей меня вывел Стив, который осторожно протянул руку к шее, поправляя воротник рубашки. Кожа покрывается мурашками в том месте, где он случайно касается ключицы своими пальцами. — Иногда мне кажется, что ты не тут, — произносит парень, изучающе глядя на меня. Я сокрушенно качаю головой. — Прости. Сложно концентрировать внимание, — нервно улыбаюсь я, а после сплетаю свои пальцы с его такими длинными, и немного тащу собой. — Идём, я уже заглянула в твой холодильник. У меня есть идеи, чем позавтракать. Забавно всё-таки было наблюдать на кухне в быту смертоносного солдата-героя. Пока я тушила куриные голени в специях, Стив где-то рядом занимался нарезкой хлеба или другими процессами приготовления. Поочерёдно мы о чём-то говорили, о чём-то таком ненавязчивом и незначительном, вроде: кто что любит из овощей или какую заправку предпочитает для разных сочетаний салата; какие-то запоминающиеся моменты или какие-то забавные ситуации, свидетелями которых мы становились невольно. Одним словом, это утро было каким-то домашним, что ли. Я не озвучивала, но тихо радовалась сама себе, ощущая то самое тепло, которое прежде вызывала во мне только сестра. И вот, что-то такое знакомое, но при этом до боли приятное и желанное согревало меня изнутри. Порой приходилось натыкаться друг на друга, чтобы взять нож или достать тарелку, тогда мы со Стивом замирали так близко, что закрадывалась мысль: а доготовим ли мы завтрак вообще? Но нет, парень только бегло целовал меня в нос или в щеку, галантно пропуская вперёд. — Значит, факультет урбанистики? — Не смотри так, это интересно. — Я даже боюсь уточнить о направлении этой отрасли. — Ой, прекрати, это действительно довольно познавательно. Думаю, ты тоже заинтересовался бы этим факультетом, будь у тебя возможность. Роджерс тихо засмеялся, пока я помешивала мясо деревянной лопаткой. Бросаю щепотку тмина и имбиря и накрываю сковороду крышкой. По кухне мгновенно распространился пряный запах приправ. — Кстати, о возможностях, что на счёт тебя? Не думал заняться чем-то другим? — хмыкнула я, поворачиваясь к Стиву. Он стоял радом, опираясь на подоконник. В спортивных брюках, обычной футболке, на которой было тёмное пятно от какого-то соуса — не думала, что увижу такую сторону народного достояния штатов. — По правде, даже, если бы и хотел, то уже не помню, чем именно, — протяжно ответил Рожерс, потирая задумчиво шею. — Сперва была война, которая разбудила во мне чувство долга, а после — сыворотка и трансформация, которые вызвали чувство огромной ответственности. — Не устал от этой постоянной ответственности? — осторожно переспрашиваю я, не до конца будучи уверенной, что мы затронули правильные темы для первого совместного утра. Я снова для убедительности помешала мясо в собственном соку, а после отложила в сторону лопатку и подошла ближе к парню. Шаг, и он сразу перестроился, протягивая руку ко мне, чтобы обнять. — Когда получаешь большую силу, то это превращается в большую ответственность перед другими, — ответил Стив, заключая меня в бережное объятие. Я внимательно прислушивалась к его словам и сердцебиению. — И на фоне этих многих лет мои желания и стремления стали размытыми. Такие незначительные занятия вроде рисования или катания на мотоцикле по городу помогают немного держать эти границы и рамки. Собственно, в какой-то момент об одном из занятий напомнила мне ты. — Я? — удивлённо произнесла я, поднимая голову на Америку. — Ну да, там на террасе, — кивнул тот. — Тогда у меня были свои моменты со службой национальной безопасности, попутно мы продолжали искать скипетр. Постепенно я чувствовал выгорание, хотя не раз думал о том, что надо передохнуть. Что ж, одно дело думать самому, но услышать со стороны то же самое — более эффективно. — Ну надо же, — пробормотала я, снова опуская голову на широкую грудь парня. От него всё так же пахнуло свежим гелем для душа и чем-то своим, — буду рассказывать свои внукам, что в своё время образумила Капитана Америку от депрессивного запоя, напомнив, что можно обойтись депрессивным рисованием. На это Роджерс сдавленно засмеялся, и я с удовольствием отметила про себя, что мне определённо нравится этот звук. Собственно, я не уехала в этот день от него. Завтрак плавно перетёк в обед, от которого не так уж было далеко до ужина. А вообще, во всём виноват холодильник, который запустил цепные действия, в результате которых я осталась в Бруклине. Я за чем-то отошла, слегка споткнулась по пути, и Стив ловко словил меня под руку, помогая удерживать равновесие. Вот только на деле это выглядело так, будто он усилием прижал меня к холодильнику, который так неудобно оказался позади. Ну, а потом я и Стив как-то слишком долго смотрели друг на друга, а потом дружно решили отставить мытье посуды на потом. Ночью всё кажется иначе, всё ощущается по-другому. Прелюдия при дневном свете была не такой. Сперва я даже наново испугалась, ну все вот эти пиздострадания вроде: а как я выгляжу? А почему я раньше не заметила, что у меня неровные бока на талии? Да и есть ли у меня та талия? Наверное, это всё чётко отражалось на моём лице, так как Стив с каким-то странным восторгом, что ли, водил пальцами по моему телу. И в ту секунду, когда я судорожно думала о том, что вдруг что-то где-то не то, Роджерс бережно поглаживал рукой бедро или мягкий живот. Ладно, Скотт, просто вздохни с облегчением и порадуйся, что ты выиграла лотерею в личной жизни. К слову, после столкновения с холодильником мы решили обесчестить кухонный стол, но что-то пошло не так: я опрокинула чашку с остатками чая, потом Стив что-то невнятно сказал, что лучше протереть поверхность после завтрака… В итоге я нервно, почти истерично, засмеялась и предложила отставить эксперименты на потом. Моя идея была успешно поддержана. Когда я поняла, что придумываю отмазки и сегодня точно не попаду в Башню, решила написать Крис с телефона, который сегодня утром принёс Роджерс. Сперва думала позвонить, но в последний момент закрыла телефонную книгу. Я коротко написала сообщение, что со мной всё в порядке, и завтра вернусь. Мне не хотелось нарушать волшебство сегодняшнего дня, а значит, а ко всем другим контактам вернусь позже. Ответ пришел довольно быстро с уймой буйствующих смайликов: Sis: Да я уже поняла, что тебе там хорошо. Учти, с тебя подробный отчёт. И даже не думай ссылаться на то, что я несовершеннолетняя

Me: А ты не хочешь подарить мне завтра один день без расспросов?

Sis: Пфф! А смысл? Твой День рождение пройдёт, и ты только отстрочишь свой Судный день Я сокрушенно покачала головой, блокируя телефон. Она несносна. Впрочем, за это я её и любила больше жизни. Своей непосредственностью она будто удерживала меня подальше от самых давних страхов и сомнений. На миг я задумалась, но тут же опомнилась. Включаю телефон снова и решаю напомнить Крис о чём-то само разумеющемся, но для собственного спокойствия.

Me: Не вздумай говорить другим про завтра. Пожалуйста

Sis: Могла бы и не писать. Помню, что ты старая занудная женщина, которая не любит свои Дни рождения. Не парься, никому ничего не скажу Я довольно кивнула и отложила телефон. На горизонте маячило приближение двадцать четвёртого года жизни. И это было не совсем то, что я так ждала и предвкушала. Куда больше я предвкушала вернуться обратно в гостиную, где Роджерс с горя пополам согласился посмотреть со мной стендап. Я устала от вечных мелодрам, хотелось ржать до потери пульса. В итоге мы сошлись на том, что посмотрим сперва комик-шоу, а после фильм на усмотрение Стива. Я с невинным видом уточнила, не хочет ли он остановить свой выбор на Чарли Чаплине, после чего последовал красноречивый ответ о том, что сегодня мы целый день только то и делаем, что «прерываемся на него». Нормально мы всё равно ничего не посмотрели. И я особо не была против такого. *** Картинки как из сонного калейдоскопа вращались и вращались, пока яркая мозаика не стала размытой. Мне до последнего хотелось сохранить эту картинку, поэтому я упрямо держала глаза закрытыми. Но линии всё равно таяли, пока мозаика не превратилось в мираж — кажется, меня что-то вытягивало из сна. — Ты точно в прошлой жизни была сурком в вечной спячке. Меня будил настойчивый голос, вполне знакомый и узнаваемый голос. И всё же, желание поспать и остаться в этом сне было существеннее. — Тебя всегда так сложно это разбудить, или только в свой День рождения? Я мгновенно разлепила слипшиеся глаза. Замыленное пространство вокруг постепенно прояснялось, и я уже четко видела перед носом лицо Роджерса, который лежал на боку и с интересом рассматривал меня. — Крис ляпнула? — спросила я сонным и охрипшим голосом, который больше походил на чахоточный хрип какого-то больного. Пару раз моргнула, чтобы окончательно сбить пелену с глаз. Уголки губ парня подрагивают в ухмылке, пока я пытаюсь привести в рабочее состояние свои мысли. — То есть ты даже не допускаешь ту мысль, что все ваши данные, — вплоть до того, на какие продукты у вас аллергия, — хранятся в базе Джарвиса? — тихо засмеялся Стив, удивлённо глядя на меня. Что-то мне не нравился настрой этого утра, несмотря на то, что рядом со мной лежало прекрасное тело Капитана Америки в непосредственной близости. Я издала какой-то мычащий звук отчаянья и зарылась носом под одеяло, которое натащила ещё выше с уровня плеч. Слышу, как парень хмыкнул, а после чувствую, что он протянул ко мне руки. Я особо не брыкалась, когда меня ловко перехватили за талию и притянули к себе. — Эй, легче, меня уже предупредили, что ты не любишь это, — тихо говорит Роджерс, осторожно целуя в волосы. — Не волнуйся, под кроватью никаких воздушных шариков, и никаких секретных вечеринок на вечер. Я высовываю из-под одеяла нос, вопросительно глядя из-подо лба на Стива. — Когда я спросил у Крис, что тебе можно подарить, она завопила в трубку, чтобы я забыл вообще об этом дне и не вспоминал о нём при тебе. Сдавленно хохотнула, немного расслабившись. Что ж, надо отдать должное мелкой, которая мужественно держала своё слово и не спешила обо всём трепаться. Я вздохнула и уткнулась носом в шею Роджерса. — Ладно, ладно, Штирлицы, можете быть оправданными. Парень сдержанно засмеялся. Так обыденно, расслабленно. Мне не хотелось думать о сегодняшнем дне, мне вообще не хотелось думать о чём-то. Я не удержалась и потянулась к парню, накрывая его губы своими. И было приятно чувствовать мгновенную ответную реакцию. Роджерс тихо хмыкнул, когда я запустила руку под его футболку, не прерывая поцелуя. Я даже не могу вспомнить, когда утро моего дня рождения начиналось настолько приятно и расслабленно. И в момент, когда пальцы Стива опасно скользнули чуть ниже от тазовой косточки… раздался телефонный звонок. Звук, который я прокляла и сделала самым ненавистным в моей жизни. К слову, телефон звонил не у меня. — Я думал такое бывает только в фильмах, — пробормотал парень, и сложно было не заметить раздраженные нотки в его голосе. Роджерс выскользнул из тёплой постели и направился к тумбе, на которой разрывался телефон. Желание разбить этот прибор никуда не делось. Я искоса наблюдала за тем, как нахмурился Стив — на его лбу проступила едва заметная морщинка, когда увидел от кого входящий вызов. Сбросив звук, Америка вышел из комнаты и прикрыл немного двери в спальню. Но до меня всё равно донеслось из коридора вежливое, но без тени довольства «Да, Старк». Кажется, это его особенная супер способность. Ну, серьёзно. Видимо, Роджерс проследовал дальше на кухню, так как голос стих. На миг шелохнулась мысль, мог ли этот звонок быть связан с Крис. Нет, вряд ли. Я быстро заткнула своего внутреннего параноика, напомнив, что будь дело в мелкой, звонили бы мне. Старк, теоретически, может и не знать, что я у Роджерса. Наташа могла забыть или культурно промолчать, что именно он забирал меня тем вечером после задания… И снова я слишком думаю и слишком сложно, пора с этим заканчивать. Я подождала ещё пару минут на случай, если звонок действительно связан с Крис. Но Стив не спешил возвращаться или заканчивать телефонный разговор, поэтому я неохотно вылезла из кровати, прихватив попутно футболку и домашние спортивные брюки. Почему-то мне показалось, что, если я продолжу валяться под одеялом, рано или поздно вернётся парень, и мы снова будем рисковать остаться тут до завтра. Я быстро заправила постель и сложила вещи, которые валялись на стуле. Вообще, меня обычно не смущает одежда, что хаотично лежит где-то по квартире, но со Стивом я заметила, что он помешан на порядке. Это было заметно даже в том, как он на автомате где-то останавливается, чтобы убрать что-то, что занимает не своё место в доме. Поэтому мне физически было некомфортно оставлять где-то свою разбросанную маяку или бессовестно брошенные носки. Позади послышались шаги и скрип двери. — Дай угадаю, мир опять вляпался и его надо спасать? — хмыкнула я, поворачиваясь к Роджерсу. Он привалился к дверному проёму потирая глаза. — Сегодня, если кого и надо спасать, то Старка и Бартона, которых вызвали на ковёр, — парень пожал плечами, и я заметила, как его выражение лица изменилось с расслабленного на заранее уставшее. — Национальная безопасность требует столько отчётов и докладов, что по факту нашей активной деятельности в разы меньше. Я мысленно усмехнулась, когда Стив скорее на автомате, нежели осознанно, поправил край идеально заправленного покрывала. Подхожу к нему и бегло целую в щеку. — А ты думал всё так просто? Нет, уж, спас мир – отчитайся, распишись, — произнесла я, на что Стив сдержанно усмехнулся. — И так, сколько у нас времени на утренний кофе? Америка опустил взгляд на экран своего телефона. — Через час надо выйти. — О, ну для утреннего кофе более чем достаточно, знаешь ли. На самом деле недостаточно. Мне, пожалуй, вообще недостаточно любого времени тут. Двое суток показались каким-то годом в укромной пещере, где только тепло и уют. И честно? Ну не хотелось мне выбираться наружу, не хотелось возвращаться обратно в будни. Но некоторые вещи — утопия, не так ли? Пока Стив занял душ, я быстро сориентировалась на кухне: нашла турку под кофе, достала чашки, нашла в холодильнике что-то съедобное. Пока я возилась возле плиты с сырным омлетом и кофе, думала о том, что это действительно правильное начало двадцать четвёртого года в кой-то веки. И дело было не в том, что я его начала с кем-то, вопрос в том, с кем именно. Когда-то я попадала на этот период со своей бывшей компанией, друзьями, которые каким-то образом узнавали о дате. Тогда сыпались вопросы, предложения развеяться, и от этого хотелось только стукнуть того, кто под рукой. Наконец-то, у кого-то со стороны нет реакции заставить меня праздновать. Стив зашел на кухню уже одетым. — Ты разве не должен быть сразу в своей форме с огромной звездой на груди? — захихикала я, расставив посуду на столе. Под крышкой на сковороде доходил омлет под слоем томатов. — Это обычная форма, которую я беру только на задания, — Стив помог перенести нарезанный хлеб и сковороду на стол. Помедлив, добавил с усмешкой: — Наташа отучила меня есть и спать в нём. О, мы теперь и опережаем друг друга на наличие похожих шуток. — Ты будешь ехать со мной? — Куда, в офис нацбезопасности? — удивлённо переспросила я. — Думаю, тебе там будет слишком скучно, — хмыкнул Америка, который забавлялся с моей реакции. — Я имею в виду Башню. Если хочешь, можешь остаться, просто помню, что ты собиралась на днях возвращаться. Последние слова парень произнёс слишком быстро, опустив взгляд. Попытки держаться непринуждённо были провалены. Чувствую, как мои щеки начинают гореть от смущения. — Осторожнее, а то я приму предложение и поселюсь тут надолго, — нервно ответила я, уткнувшись в свою тарелку. Внезапно стало куда интереснее ковырять тарелкой кусочки помидоров, чем смотреть на парня напротив. — Да, проедемся. В противном случае, Крис сделает всё возможное, чтобы пешком дойти до Бруклина и выяснить, сколько можно. Упоминание мелкой немного разрядило обстановку от напряженной паузы, которая возникла. Я чувствовала себя немного глупо в том плане, что думала о том, как стоит повести. Если уеду сразу, не будет ли это выглядеть недосказано? Не подумает ли Роджерс чего не того? А с другой стороны — что в моём понимании то самое «не то». Господи, Скотт, ты можешь успокоится, а? Стив вызвался убрать после завтрака, дав мне возможность собраться. Я на автомате бросила домашние вещи на корзину для грязны вещей в ванной, а сама переоделась во что-то более уличное. Я мельком проверила по комнатам, всё ли я забрала. Что ж, даже, если не всё, пускай — ничего же страшного не случится. Всегда можно вернуться и забрать… и заодно остаться. Собранная, я бросила пакет с вещами у входа и вернулась на кухню, допить свой кофе, что оставался. Стив был там же, что-то читая с телефона. На столе был идеальный порядок. — Готова? — он оторвал взгляд от экрана, обратив внимание на меня. — Да, готова, — пробормотала я, оглядываясь на столешницу, там тоже всё было чертовски убрано. — Полагаю, ты вылил мой кофе, да? Парень рассеянно огляделся. Казалось, он был удивлён, что факт мытой посуды расстроил меня. — Давно, когда снёс всё в мойку, — вдруг на его лице появилось понимание. — А, ты тоже из тех людей, что недопивают чай или кофе, а оставляют на потом. Трагизм от осознания в его словах меня повеселил. — Ты ничего не понимаешь, так вкуснее. — Так не практичнее. — Ох, Капитан, что это? Неужели в нас уже прокрался едкий быт за эти два дня? — усмехнулась я. — Да уж, перед нацистами и читаури в своё время выстоял, а перед бытом — дал слабину, — с деланным грустным видом произнёс парень, и я не могла сдержать смех. — Вот и нашлось слабое место народного достояния Америки. Роджерс встал из-за стола, подошел ближе и ловко перехватил меня за руку, пока я продолжала смеяться. Несмотря на наигранный тоскливый тон, он улыбался, пока рассматривал меня. — Ты точно ничего не хочешь сегодня? Чего-то только для себя? Опять. Я недовольно фыркнула и многозначительно посмотрела на парня, хотя я вроде как уже дала понять, что сегодня не собираюсь строить какие-то планы. — Да точно, точно, — отмахнулась я, передёрнув плечами, — желание отмечать свой день рождения не появилось, успокойся. Стив устало вздохнул и на миг поднял взгляд к потолку, будто разговаривал с маленьким ребёнком, который упрямо не хотел есть кашу. — Я ведь и не об этом спрашивал, — он снова взглянул и добавил терпеливо и сдержанно. Говорю же, как с маленьким ребёнком! — А о том, хочешь ли чего-то сегодня. Этот тон и тщательно выговаривающиеся фразы бесили. И мысленно я давно топала ногами, крича во всю глотку, мол «Нет! Не буду праздновать! Нет никакого Дня рождения!», пока не дошло, что думаю действительно как ребёнок, чем уж тут раздражаться с манеры общения Стива. Меня зацепила эта фраза. Зацепила, и вместе с тем показалось будто Роджерс нащупал что-то очень опасно памятное. Подумай, Скотт, как давно тебя кто-то спрашивал, чего ты хочешь? Я быстро затолкала все мысли поглубже, пообещав внутреннему ребёнку, что я вернусь ко всем этим вопросам позже, но не здесь. Не рядом с парнем, перед которым я могу разреветься от самокопания в своих размышлениях. — Слушай, я правда ничего такого не хочу, — пробормотала я, поджав губы. — Если так волнуешься, то мне будет достаточно, если вечером ты заедешь с какими-то маленькими кексами, которые мы съедим за каким-то фильмом, — я окончательно развеяла серьёзный тон разговора и хитро взглянула на Стива. — Можно даже за тем, что с Чарли Чаплином. Роджерс оттаял только на последней фразе, сдал позиции ответственного и заботливого взрослого. Он закатил глаза, при этом улыбаясь шире — это работало безотказно. — Хорошо, я тебя услышал, — ответил он, сплетая наши пальцы рук. — Не обещаю за кексы — возможно, вернусь поздно, когда магазины уже закрыты. Я приподнялась на носочках, чтобы дотянуться до уха парня и легонько прикусить мочку уха. — Какая разница, главное, что фильм можно включить в любое время дня и ночи, — тихо говорю я, и слышу сдавленный смех. Если бы не срочный звонок Роджерсу, после такого разговора мы рисковали в который раз застрять в районе спальни. Когда я спускалась по лестнице, тело вспомнило, что позавчера его неплохо попинало. Я усиленно делала вид, что всё отлично, но судя по беспокойным и недовольным взглядам Роджерса, на него ничего не подействовало. Стив заехал на подземную парковку. Я бегло поцеловала его и вылезла из машины, не задерживаясь с ним. Если уж так подумать, хотелось, чтобы он быстрее уехал, и я наедине ходила бы и смаковала последние два дня с Роджерсом. Поднимаясь в лифте, я спросила у Джарвиса, — который, к слову, сразу поприветствовал меня на пороге центрального прохода Башни, — где найти младшую. — Она на двадцать втором этаже, мисс, предполагается за работой над итоговым рефератом. — Хорошо, спасибо. Хм, предполагается. Даже искусственный интеллект понимает, насколько неточна вероятность того, что Крис усидит над чем-то очень долго. — Мисс Скотт? — Мм? — Сегодня утром вместе со свежей почтой и факсом вам пришла посылка. Я аж замерла посреди коридора, не доходя до дверей лифта. — Какая ещё посылка? От кого? — Этого я не могу идентифицировать, мисс, курьер прибыл от попечительской организации «Новый виток». Последний раз я слышала это словосочетание слишком давно, когда нас переводили из приюта в детский дом. И вряд ли там нашли какие-то наши старые вещи, что любезно решили вернуть. — Мисс? Я мотнула головой и вздрогнула — настолько загрузилась своими мыслями, что забыла о незаконченном разговоре с Джарвисом. — А? Да, да, спасибо, Джарвис, — я рассеянно почесала затылок. — Где эта посылка сейчас? — Возле вашей комнаты, — после секундной паузы, голос добавил: — агент Бартон с утра оставил под дверьми. Они с агентом Романовой вели настойчивую дискуссию о том, стоит ли проверить полученное на наличие каких-то опасностей. — И как? Проверили? — угрюмо поинтересовалась я, направляясь к лифту уже более быстро, чтобы добраться до таинственной посылки. — Дискуссия оборвалась из-за срочно вызова агентов к генералу Россу. Что ж, удачно совпало. По пути к своей комнате я мысленно рисовала картину, как Бартон с Романовой приносят посылку под двери и, словно два кота, ходят вокруг да около со скрытым желанием посмотреть, что внутри. Но всё оказалось лишь фантазией. На моём этаже никого не оказалось, а коробка мирно дожидалась меня под порогом. Это обнадёживало. Я критически осмотрела посылку — довольна большая и увесистая, едва я подняла её с пола. Ловко открыла двери своим ключом и юркнула внутрь. Странно, никогда я так надолго не уезжала отсюда, ощущение будто я вернулась… ладно, не домой, но точно на какое-то своё место. Я опустила коробку на пол, усевшись рядом по-турецки возле неё, и с интересом открыла крышку. Внешняя оболочка была самой обычной и ничем не напоминало что-то праздничное — а я первым делом заподозрила, что кто-то всё же решил меня тайком порадовать на день рождения. Вообще, с виду можно было бы сказать, что кто-то разбирал захламлённый чердак и нашел там эту коробку. Внутри оказались какие-то тетради в твёрдой обложке; папка, в которой просвечивались фотки и куча всяких мелочных статуэток, как если бы прежний владелец этой посылки ограбил сувенирную лавку. В углу увидела яркий конверт, который выделялся среди всех этих вещей — он был явно новым и не таким выгоревшим. На бежевой бумаге витиеватым подчерком было написано «С Днём рождения, Мэрилин». Хмурясь ещё больше, я потянулась за ножницами со стола, чтобы вскрыть конверт. Полагаю, Стив меня услышал и вряд ли бы что-то прислал. Если это очередная коробка с духами от Старка, я спущусь к нему в мастерскую и брошу всё это ему в голову. — Чего…? Конверт, — как и вся посылка, судя по всему, — была вовсе не от Старка. И впервые я пожалела об этом. Взглядом «бегаю» по строчкам, вчитываясь в каждое слово. По-хорошему, стоило выбросить всё это сразу после прочтения первой строчки, но человеческий интерес взял верх.

Здравствуй, дорогая племянница.

Прошу прощения за пафос, но чувствую внутренний подъем, когда отправляю тебе семейные архивы. Семья должна рано или поздно воссоединиться, Мэрилин, тем более, когда от нашей остались только мы с вами. Передавай Крис огромный привет от меня, я уже порядком соскучился за рыжей непоседой. И помни, всё можно ещё сделать мирным путём. Я не желаю вам зла. Приятного времяпровождения, и с Днём рождения, милая.

С любовью, дядя Джон.

На несколько секунд взгляд задержался на последней подписи. По спине пробежал холодок страха. Внутренний мой параноик увидел завуалированную угрозу, которая была адресована мне и Крис: Джонатан не отступит и заберёт её, а меня очень быстро и ловко спишет со счетов. Я вспомнила, что в коробке было ещё много всего помимо этого письма. Как там было сказано, семейные архивы? И в смысле, мм? Я достала потёртый блокнот, который напоминал старую телефонную книгу. В левом углу был нацарапан выцветший узор под дешёвое оформление. С первой страницы я поняла, что это был подчерк бабушки — она всегда посылала нам открытки по праздникам, когда не могла приехать. То есть, не хотела. Это была очень эксцентричная женщина. Интересная и яркая, но разве что для других — в семье же она запоминалась тем, что приходила и создавала скандалы с ничего. Внутри вдруг что-то шелохнулось. Это был тот самый комок детской обиды и юношеского непонимания — что со мной не так. Каждое воспоминание с бабушкой, словно осколки, расбросанные по сознанию. Перед глазами проносится калейдоскоп моментов: ссоры, редкие улыбки, крики, битая посуда, мамины слёзы... Появилось какое-то призрачное желание почитать её мысли и желания, чем она жила, чтобы увидеть — едкий характер бабушки был лишь последствием скрытых страхов и упущенных возможностей, а не из-за меня непосредственно. Со смешанными чувствами провожу пальцами по шероховатой поверхности страниц, на которых личные записи смешались с заметками номеров телефонов, разных встреч, адресами. Открываю разворот по заранее отложеной тканевой закладки:

«Снова забыла про открытку. Может, пора уже проигнорировать просьбы Лайла поздравлять её старшую, как были некогда проигнорированы мои? Надо будет попробовать с ней поговорить к следующей встрече, или, когда там её дети уезжают на каникулы…»

У меня аж дыхание перехватывает Читаю каждую строчку голосом бабушки, который, казалось, уже давно забылся. Нервно дрожащей рукой перелистываю страницы. Внутренняя чуйка подсказывает, что мои ожидания и надежды не оправдаются — в этом дневнике вся подноготная, которая только ещё больше расстроит меня. И, пожалуй, стоило бы лишний раз не загружать себя. Ах, бедная, бедная кошка, которую сгубило любопытство. «23.03 … никакого толку. Она совершенно не понимает, что всё это утомляет нас обеих. Я ведь не запрещаю ей быть матерью, а только прошу оставить меня в покое. Её никто не просил рожать внуков…» И да, кошка пока не воскресает от удовлетворения этого любопытства. «08.05 … разговор был вполне предсказуемый. Всё закончилось истерикой, в которой она назвала меня обезумевшей старухой. А я всего лишь верна человеку, без которого я осталась в этой жизни. Дай Бог однажды Лайла найдёт кого-то, кому будет так же верна и предана» Резко захлопываю дневник. Там в коробке были ещё кое-какие архивные записи, и мне стоило только догадываться, что я могу там найти. И вряд ли там будет нечто оправдывающее все мои неприятные детские воспоминания. Ну, и само собой, вряд ли где-то тут будет запись сродни «… но не смотря на чудо единорогов, я всё равно люблю своих внучек». Вздрагиваю, когда слышу резкий стук в двери. Я отозвалась, что можно заходить, а сама попутно прятала дневник обратно в коробку. Двери открылись и в комнату вошла Наташа, которую я точно не ожидала тут увидеть. Рыжеволосая осторожно закрыла за собой двери, и её внимательный взгляд сразу же метнулся к коробке. — Что там по подаркам ко Дню рождения? — спросил шпионка, косо глядя то на меня, то снова на коробку. — А что, не успели посмотреть? — в ответ спросила я, не скрывая колкости. Шпионка хмыкнула и привалилась к шкафу плечом, скрестив руки. — Мы проверили разве что на наличие технических и взрывоопасных устройств, но внутрь не заглядывали, — женщина хитро усмехнулась уголками губ. — Ну, не успели, po kraynei mere. Я не удержалась и закатила глаза. — Ты же помнишь, что я не знаю этот язык. — Знаю, в этом и весь прикол. И что тут ей скажешь, м? Я лишь сокрушенно покачала головой, закрывая коробку крышкой. Наташа внимательно следила за моим действием, и я прям ощущала её интерес к этой посылке. Невольно встретилась взглядом с Наташей, и весь её вид выражал настойчивую просьбу, мол, ну давай уже, рассказывай. — Откуда столько интереса к обычным моим посылкам? — ворчливо спросила я, разбирая попутно пакеты, что я привезла с Бруклина. — Потому что отправитель давно не существует, отсюда и интерес, — Романова небрежно смахнула пыль с рядом стоящей тумбы. — Клинт сказал, что «Новый виток» закрылись ещё лет пять назад. Я забросила футболки и домашние штаны в выдвижной ящик. — А он откуда знает? Успели прошерстить базу данных между тем, как почистили зубы и узнали, что мне пришла посылка? Вообще, было бы сподручно, если бы Наташа быстро ушла, а я дальше могла прийти в себя от дневников моей бабушки, в которых лишний раз подтверждалась её нелюбовь к нам с Крис. — Бартон жил там какое-то время, а после наведывался по старой памяти. И он сразу узнал, когда место закрыли. Чего? Я аж присела на край кровати, так как вовсе не ожидала такой искренности от Наташи, да и, в принципе, таких подробностей. Я нахмурилась, начиная соображать: если место давно не работает, то зачем было от их имени отправлять мне что-то… а, ну да. — В коробке было письмо от Джонатана, он прислал мне кучу дневников и фото моей семьи, — пробормотала я нехотя, но отмалчиваться казалось как-то невежливо. Это напоминало искренний взаимообмен. — Думаю, он отправил это, чтобы не светиться в официальных списках. — Ну да, чтобы лишний раз в суде не подтвердилось его взаимодействие с вами, — понимающе кивнула Романова. Я немного подтолкнула ногой коробку в её сторону, безмолвно разрешая заглянуть туда. — Там ничего интересного, только куча неприятной информации, из-за которой всегда были скандалы в доме, — я небрежно пожала плечами. — Он не мог придумать ничего лучшего для сегодняшнего дня. Надо сказать, моя собеседница скользнула поверхностным взглядом по вещам в коробке, но ни один блокнот не открыла, чтобы прочитать. Она тихо хмыкнула, уложив несколько тетрадей обратно. — Ты же понимаешь, что он это делает, чтобы давить на тебя психологически? Я удивлённо покосилась на Наташу, не ожидая такого резкого поворота разговора. Помедлив, говорю тихо: — Конечно, знаю, только проще от этого не становится. Он ясно даёт понять, что не собирается отступать. — А знаешь, почему? — она снова хитро усмехнулась, и я на миг увидела сходство в её повадках с лисой или рысью. — Потому что мы дали понять, что будем бороться. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. И впервые я посмотрела на этого человека иначе, не в контексте «будь начеку, чтобы не прилетела от неё заточка в спину». Так или иначе это была умная женщина, которая не будет с кем попало говорить спокойно, несколько любезно и даже искренне. Даже её согласие взять меня под опеку с тренировками теперь выглядело как нечто снисходительное и попечительское. — Ого, а я и не думала, что… Мои слова корявой благодарности или чего-то вроде того оборвались, когда после суетливого стука в двери, на пороге комнаты показалась Крис. — Ага, значит, ко мне заходить не обязательно, едва ты приехала, м? — с упрёком произнесла мелкая, обижено поджав губы. Крис свалилась, как снег на голову, и прежде, чем она показалась тут, я успела разве что крышкой закрыть коробку. Слишком резко вскакиваю на ноги, попутно придумывая, чем можно отвлечь внимание сестры, чтобы ей ненароком не попалась на глаза посылка. Говорить и показывать все заметки, пока сама их не пересмотрела, я не собиралась. Там могло быть что-то, что ей не стоит пока знать. К моему удивлению сразу же вклинилась Романова. — Не обессудь, конфетка, надо было выяснить, где лазила твоя сестра после окончания нашего общего задания, — она повела плечами, делая осуждающую мину в мою сторону. — Что-то мне подсказывает, что её «залечь на дно» было где-то в районе Бруклина. Я обижено поджала губы, лишний раз проворчав кучу ругательств в адрес этой шпионки за то, что свела все стрелки на меня и Роджерса. И не важно, что она была права, мысленно ругаться на неё никто не запрещает. Замечаю, как бровь Лисёнка удивлённо приподнялись, а на губах заиграла ехидная ухмылка, которую та усердно прятала — не сомневаюсь, что она знала о районе, где живёт Стив. Об этом, наверное, знали все. Я воспользовалась её секундным замешательством и быстро оттолкнула коробку за угол кровати, чтобы убрать её из поля зрения. — Я потом ещё спрошу с тебя подробный отчёт, Скотт, — буркнула в мою сторону Романова, а после этого спокойно направилась к выходу, оставляя нас с сестрой вдвоём. — Спускайся вниз вечером, конфетка, я буду тут сегодня, можно будет посмотреть фильм. — Боевик с кровью и кишками? — озорно захихикала Крис. — У тебя специфические вкусы, детка, — нахмурено ответила Наташа, но уходя, скорчила рожицу сестре в безмолвном «конечно». Она действительно думала, что это было незаметно? Едва Романова скрылась за дверью, мелкая снова повернулась ко мне. В её глазах был опасный оживлённый взгляд. Не успела я и слова сказать не успела, как она подскочила ко мне и потащила за руку. — Идём, я знаю, чем мы займёмся, пока ты мне будешь рассказывать всё в подробностях. — Эй, про подробности мы не договаривались, — хмыкнула я, следуя за ней. Я закрыла по пути свою комнату, а после сровняла шаг вместе с Крис, которая едва ли не вприпрыжку направилась к лифту. — Это ты не договаривалась, а я уже составила список вопросов, на которые ты должна будешь ответить. Она была несносна. Во всех смыслах этого слова. Её комната располагалась на пару этажей ниже; там я была редко, куда чаще ко мне приходила сама сестра. Она быстро открыла передо мной двери, едва ли, не вталкивая меня внутрь. Здесь было светло и просторно. И уютно. Крис и здесь обустроила всё ярко: на этот раз помимо плакатов тут весели маленькие фото и рисунки в самодельных рамках. К моему удивлению тут были новые карточки: с Наташей, которая скорчила недовольную (но лишь для видимости) рожицу, когда Крис навела камеру на себя и женщину; фото, где она что-то готовила и было видно, что это кухня в Башне; несколько фото со Старком, причём явно не здесь — видимо, в тот период, что мы уехали к Джонатану, они не прекращали общаться; даже фото сонной меня, и я ума не приложу, когда она успела! — А это откуда? — удивлённо воскликнула я, восхищённо оглядывая огромную розовую гирлянду, которая висела по периметру верхнего плинтуса всей комнаты. — Зачётно, скажи? — довольно усмехнулась Крис, проходя дальше, чтобы закрыть окно с проветривания. — Клинт нашел среди старого хлама, сказал, нужна ли мне. А я что, дурочка, с радостью утащила её в свою конуру. — Но она ведь розовая? — засмеялась я, опускаясь на мягкий пуфик в углу. — И что? Единороги тоже розовые — у всех свои минусы, Мэри, но любить из-за них меньше нельзя же, — пожав плечами, ответила важно девочка. Она стала доставать с грохотом что-то из-за стола. Когда-то я заведу книгу-цитатник младшей, иначе будет грустно, если все её перлы пропадут в беспамятстве. — Единороги белые, их просто рисуют вечно на розовом фоне, — пробормотала я, оглядываясь. Разных видов красок и карандашей тут добавилось. Мне нравилось, что она не запускает это занятие, в этом я видела её способность рефлексировать всякие события в жизни. Наверное, я даже чем-то завидовала ей в этом, потому что мне было даже сложно понять, какое у меня хобби. На фоне Крис я была какая-то бесформенной ленивой медузой. Рыжик вытащила квадратный хвост и с гордостью вручила его мне, глядя на меня сверху вниз. — Это тебе, я нарисовала портреты наших аур, — выпалила Лисёнок и выжидающе смотрела за моей реакцией. — Аур? — пробормотала я, поворачивая к себе полотно рисунком. — Не знала, что ты ударилась в эзотерику. — Это не эзотерика, всего лишь ауры, — небрежно пожала плечами та. — Просто не комментируй, а молча любуйся. Я хмыкнула, но не стала ничего говорить. Мне действительно хотелось лучше рассмотреть картину. Весь холст был закрашен двумя оттенками красок: ясный синий, как цвета какого-то океана между материками; а другой — светло голубой, как оттенок неба перед рассветом. Синий будто обволакивал голубой, мягко переходя в него к серединке. И по месту, где цвета соединяются была заметна россыпь белой краски. — Что тут скажешь, — говорю я, не отрывая взгляда от картины, — это волшебно, Лисёнок. По-настоящему волшебно. Она довольно засмеялась и опустилась на пол вместе со мной. Крис привалилась к моему плечу, чтобы было удобнее тоже рассматривать холст. — Ты — синий. Глубокий и насыщенный, логический. А я — голубой, который внутри. Я всегда ощущаю себя именно так, в кольце безопасности, которую ты мне всегда обеспечиваешь, — Крис взглянула на меня осторожно, словно боялась спугнуть. — Это, в общем-то это тебе. Мой вроде, как подарок. Я вздохнула. Но, прежде, чем я успела что-то сказать, меня опередила мелкая: — Подожди, пока ты не запротестовала за подарок, скажу, что он не связан с твоим Днём рождения, — она снова прильнула ко мне, как маленький котёнок, который пригрелся под боком. — Я не поздравляю тебя сегодня, а благодарю. И подарок этот в честь моей благодарности тебе за… ну, за тебя же. Мне казалось, я даже дышать на миг перестала. Это было очень трогательно, это было очень ценно. А ещё — чертовски уместно, что я понять не могла: ну как, как этот ребёнок может подбирать такие правильные слова? Да потому что она давно уже не ребёнок, Скотт, давно. — Знаешь, кажется, впервые свой двадцать четвёртый год я встретила невероятно. С этими словами я осторожно отставила холст с акриловыми красками в сторону, чтобы удобнее было обнять Крис. Она тут же придвинулась ближе с пылкостью ответила, обхватывая меня своими ручками. Мне невольно защипали глаза от внезапно нахлынувших слёз, которые я поспешно пыталась сморгнуть. Крис медленно подняла голову с хитрой ухмылкой, которая не предвещала ничего хорошо. — А как же именно ты встретила свой двадцать четвёртый год? Уверена, мой шедевр — предел мечтаний, но мы-то встретились уже к обеду. Я закатила глаза на то, как вкрадчиво и злорадно говорила мелкая, которая, видимо, сгорала от любопытства. — Знаешь, я не удивлюсь, если через пару лет с твоими шантажистскими наклонностями, ты примкнёшь к официальному составу мстителей, — проворчала я, не скрывая ухмылки. — Мне Старк тоже самое говорит, когда я уговариваю Джарвиса на незапрограммированные вещи, — самодовольно кивнула та, когда я шутливо потрепала ей волосы. Ох, ну, конечно, это она тоже проворачивает, чертовка. Уже не терпится посмотреть на её несчастных кавалеров, которым она будет разбивать сердца налево и направо. Мы потом поели, и снова вернулись сюда. Пожалуй, это входило в план Крис — затащить меня к себе и создать что-то вроде нетипичного времяпровождения. А я особо и не была против, так как последнее время в Башне у нас отношения более налаженные, нежели во время работы на Организацию. По привычке, я ловила малейшие изменения в ней, чтобы понять, когда же произойдёт тот самый катарсис в её организме. Но нет, это была озорная и активная девочка, со своими переживаниями или сомнениями, которые косвенно проскальзывали в её рассказах. Она поделилась идеей с аурами. Я такого раньше не слышала от неё, но то, как иногда ей представлялись цвета вокруг разных людей, казалось интересным. Возможно, её ждёт большое будущее творческой личности. Уже представляю, как на своей пенсии, она будет приезжать ко мне в загородный домик где-то в горах — вся в очках и платке, чтобы укрыться от журналистов, и будет рассказывать об очередной выставке или о какой-то написанной своей книге. Мне не удалось избежать расспросов о том, что происходило последние дни, о задании. Разумеется, нельзя было выложить ей о вечере и моей задаче, но коротко всё же поделилась из запоминающегося: о частном ужине, о том, что я проводила анализ и вычисление одних преступников, о том, что попала в небольшую передрягу, из которой вытащил меня Стив. На последнем момент Лисёнок расплылась в улыбке с мучительно протяжным «О-о-о-о-о-о-о-у». Собственно, она поделилась своими выводами, когда я написала, что не приеду вечером, и тогда поняла, что мне чертовски уютно и хорошо. А я и не стала отрицать. Наконец-то, я могла выдохнуть и сказать, что этот день в году мне посчастливилось встретить уютно и в заботе. — Я тебе большего и не желаю, Мэри, — пробормотала Крис, валясь на кровати рядом со мной. — Ты больше всех заслуживаешь на тёплый старческий покой. — Эй, мне всего лишь двадцать четыре! — А на следующий год я преподнесу тебе вместо картины пенсионную книжку. — Ты невыносима! *** Что ж, думаю, я постепенно обращаюсь к философии, которая учит, что каждая деталь ведёт нас к определённой точки в жизни. Мы с Крис доигрывали в партию нард, которым меня обучала младшенькая. Но на игре сосредоточиться было сложно, потому что я лежала на полу и чувствовала себя огромным жирным котом, которого накормили досыта. Если все испытания и трудности ранее были направлены на то, чтобы привести нас с Крис именно в этот момент и в этот покой… что ж, грех сетовать на что-либо. Мы провели весь день в своём маленьком идеальном мире с пиццей и бутылкой шампанского, которое я решила не прятать от мелкой. На мою большую удачу на глаза мне попалась только Наташа тогда утром, а всё остальное время рядом маячила только Лисёнок, чему я была только рада. В брючном кармане завибрировал телефон с новым сообщением. Steve: Я, конечно, рассчитывал, что вечером не будет выпечки, но что не будет тебя — нет Я попыталась скрыть ухмылку, в момент, когда прочитала. Время было уже к десяти вечера. Заблокировала экран и отложила телефон, как тут же натыкаюсь на многозначительный взгляд Крис: — Дай угадаю, теперь мне придется составить график с ним, чтобы проводить с тобой время? Несмотря на её деланно сердитый тон, она больше забавлялась, нежели злилась. — Не говори ерунды, — ответила я, поднимаясь с кресла, — мы ещё утром договорились. — А, ну тогда пон-я-я-я-тно, само собой, — протянула та. Я раздраженно фыркнула и тут же схватила младшую, дёрнув на себя. В шутливом захвате, я принялась щекотать её под рёбрами. По комнате раздался звонкий детский смех. — Ну, всё, всё, сдаюсь, — она легонько пнула меня в предплечье. — Но на ночное времяпровождения точно придётся составлять. Если, конечно, вы там не устраиваете всего лишь бои подушками и к вам можно в любой момент присоединиться. — Крис! — Да знаю, знаю, я невыносима, — на этот раз она выпрямилась и улыбалась от уха до уха. — Давай, дуй наводить марафет, Джульетта. Кульминацию вечера, так уж и быть, уступлю Ромео. — По тебе плачет драматургия, — пробормотала я, покачав сокрушенно головой. Я снова крепко обняла младшую, чмокнув её в лоб. — Доброй ночи, Лисёнок. И да, спасибо за сегодняшний день. Та шутливо поморщилась, отвечая на моё объятие. — Всё, что угодно для тебя, Мэрилин Дэйна Скотт, всё, что угодно. Напоследок я ухватила из коробки с пиццей кусочек сырной и под язвительные шуточки малой, закрыла двери снаружи. На ходу, пока шла к лифту, быстро отписала Роджерсу.

Me: Была у Крис. Она грозилась установить с тобой график на время со мной

Steve: Жду возле тебя. Можешь передать, что я готов пойти на любые её условия.

Me: Если я так ей отвечу, она сядет нам на шею и свесит ножки, и тогда мы реально будем проводить время по графику. Причём, большая часть времени будет не у тебя

В лифте я с досадой заметила, что забыла забрать картину. Мне почему-то сразу хотелось прийти к себе и думать, где её повесить, но, видимо, не сегодня. Едва двери лифта открылись, замечаю высокую фигуру Роджерса возле моих дверей. Он расслабленно привалился к стене, держа в руке крафтовый пакет из кондитерской. — Кексов не было, но у них свежие пирожные. Ох, Роджерс, однажды я осмелюсь сказать вслух, что ты сам как самое лучшее пирожное. Невольно улыбаюсь, доставая попутно ключи. Бабочки-мутанты, что поутихли на целый день, с новой силой вспорхнули между рёбрами, и мне чертовски нравилось это ощущение. Нравилось, что оно появляется от того, как на меня смотрит Капитан Америка. — Как я уже говорила, мне не принципиально, — хмыкнула я, пропуская Стива внутрь комнаты. Бросаю ключи на тумбу, а Стив туда же ставит пакет со сладостями. Он оценивающе смотрит на меня сверх вниз, и замечаю, что он слегка щурит взгляд. — Ты чего? — Ничего, — отвечает он, отходя к кровати и снимая верхнюю куртку, — просто мне нравится видеть тебя в хорошем настроении, а не с нахмуренным лбом. — Эй! Я не хожу постоянно с нахмуренным лбом. На моё возмущение Роджерс только многозначительно посмотрел с таким видом, мол: не неси ерунды. Подумаешь... Что ж, ладно, допустим со слишком насыщенными событиями в жизни, у меня бывают моменты загруженности. Пока мой гость мыл руки с улицы, я открыла окно на проветривание, потому что мне показалось, что тут слишком сильно пахло хвойным чистящим средством. — Ты сразу в душ или потом? — спросила я, заглядывая в ванную попутно. — И если что, шорт я тебе никак не найду нормальных, к себе поднимешься, если надо будет. Роджерс повоарчивается ко мне и недоуменно смотрит, стряхивая воду с рук над раковиной. — Ты разве хочешь, чтобы я остался? Я думал мы просто посидим с чаем и сладким. На миг мои ноги прирастают к кафелю, а я не знаю, что ответить на это. Чувствую, как мои щёки постепенно краснеют, а в голове противно поднимает голову стыд, который начинает заунывную мораль на тему «ты торопишь события и этим пугаешь». Парень резко меняется в лице и делает шаг ближе. — Так, забли, просто забыли. Сарказм это определённо не моё, — Америка смотрит немного виновато, перехватив меня за руку. — Разумеется, я хотел остаться у тебя. Не сдерживаюсь от облегчённого вздоха, за которым следует весьма нервный, почти истерический смешок. Этого точно не было в плане сегодняшнего вечера — загоняться на счёт отношения солдата ко мне и прочее. Это лишнее напоминание тебе, Скотт, что стоит воспринимать всё проще, а не впадать в панику и ступор, блин. — Да, согласна сарказм точно не твоё, — пробормотала я, облегченно опираясь на холодную стену. На этот раз нервно смеётся Стив, и я расслабляюсь ещё больше. Ловлю себя на мысли, что я ожидаю подвоха и действий сродни тем парням, для которых философия отношений была слишком груба. Наверное, подсознание так или иначе на автомате паниковало от того, что снова придётся переживать какой-то геморрой с абьюзивным отношением. — Думаешь о том, с каким дураком связалась? — хмыкнул шутливо Стив, заключая в свои широкие объятия. Я прислонилась своим лбом к его. Я усмехнулась и на выдохе произнесла: — Не переживай, мы стоим друг друга во всех смыслах этого слова. Его бархатистый смех стихает, когда я поддаюсь вперёд, чтобы поцеловать парня. Тревоги тут же отступают, едва слышу ответный пыл. Ну, и когда наступил момент той близости, когда присутствие Роджерса стало привычным? Когда наступил момент, что его прикосновения стали чем-то своим и естественным? Неожиданно входные двери хлопнули. Я вздрогнула, уставившись ошарашено на Стива, и увидела в ответ точно такой же взгляд, когда из комнаты раздалось: — Бессовестная, картину так и не забрала. Мозг почему-то прекращает генерировать здравые мысли, поэтому во мне просыпается какая-то детская глупость, и я как дурочка толкаю Стива в грудь, прижав к холодной стене. Приставляю палец к его губам в знаке молчания, а сама про себя ругаюсь, что не закрыла двери. — Прости, совсем завтыкала, — кричу из-за двери, не выходя за порог ванной. — Лисёночек, поставь где-то там, на тумбе, я уже залезла в душ просто. Брови на лице Стива удивлённо взметаются вверх, а я лишь беспомощно пожимаю плечами: ведь отступать поздно, я уже с дури ляпнула, придётся играть легенду до конца. — Ну, конечно, я так и поняла, что ты поспешила пёрышки чистить свои, вон как улетела. Хотя, понимаю, я бы тоже так к народному достоянию Америки на свидание спешила, — захихикала Крис. Я зажмурилась, мысленно прося, чтобы она заткнулась и ушла. Стоящий напротив меня Роджерс лишь сокрушенно покачал головой, выгнув бровь. — Крис, давай договорим завтра, — крикнула я, вжимаясь в стенку. Двери в ванную были незакрыты плотно, и, если бы мелкая прошла дальше по комнате, быстро раскусила мою бездарную театральщину. — Ох, Мэри, что с тобой длительное отсутствие мужика делает, — поучительно вздохнула та и зацокала языком, от чего мне ещё больше захотелось ей отвесить подзатыльник. Роджерс рядом сдавленно икнул от нарастающего смеха, за что получил кулаком в плечо. — Кристина! — Да это даже не мои слова, а Наташи! — засмеялась младшая, и я услышала звук открывающейся двери. — Хорошего вечера тебе. Ну, то есть вам, голубкам. С озорным смехом мелкая, наконец-то, свалила. Какое-то время вокруг царила тотальная тишина, а я в смущении не решалась поднять взгляд на Роджерса. — Полагаю, ей сарказм даётся лучше, чем мне, — только и пробормотал парень, после чего уже даже не пытался утаить рвущийся наружу смешок. Я только страдальчески выдохнула, выходя из ванной. Нервно улыбаясь, я сразу же закрыла двери в комнату на ключ, чтобы обошлось без спонтанных гостей. Позади продолжал смеяться Роджерс, который сел на край кровати. — Последний раз я пряталась так с парнем на балконе в девятом классе, — устало потирая переносицу, пробормотала я, — эх, мы тогда убегали на вечеринку у Трейси как могли… — А теперь, в двадцать четыре года ты прячешь своего молодого человека в ванной от младшей сестры, — с весельем проговорил Стив. — Ну не назвала бы я тебя молодым человеком, — скорчив гримасу, ответила я в отместку. Америка перестал улыбаться и с деланной суровостью взглянул на меня из-подо лба. — А это было бессовестно. — Я знаю. Я заглянула в пакет на тумбе. К моему удивлению, небольшая коробочка с разными вкусностями стояла поверх большей и длинной коробки. Бросаю упрекающий взгляд на Роджерса, которого просила не устраивать каких-то символических подарков. — Это просто дополнение к вечеру, — тут же ответил парень, оправдываясь. Поджав губы, я достала содержимое — интерес-то всё равно превышает всё на свете, особенно, если всё дело в продолжении вечера. — Ты серьёзно? — хмыкнула я, повернув голову к Роджерсу. — Я думала, ты не пьянеешь. — А разве это должно помешать процессу? Я осторожно достала из мишуры бутылку вина и два высоких бокала. Что ж, претензий и не построишь — это выглядело эффектно. Вино оказалось белым полусладким с пометкой «Совньон блан». Мне понравилось название, которое звучало весьма солидно, хотя я ни черта не разбиралась в сортах. Роджерс подошел ближе, доставая попутно свою связку ключей, с которой висел и раскладной нарзанник. Раздался глухой звук вылетевшей пробки, а затем — звук разливающегося по бокалам вина. — За то, что ты год назад пыталась застрелить дока, — пробормотал тихо Стив, слегка стукнувшись с моим бокалом, — мне нравится запущенная цепная череда событий. — А я думала мы выпьем за неповторимого и уже столь символичного Чарли Чаплина, — хмыкнула я, слегка склонив голову на бок. Парень только в смущении отвёл взгляд, а его губы растянулись в сдержанной улыбке. — До него тоже дойдёт очередь, не волнуйся, — помедлив, ответил парень и посмотрел на меня из-подо лба. О, я на это рассчитывала. Стив отпил из своего бокала, и вдруг его взгляд задержался на той самой коробке, что я отставляла в сторону от сестры. — Тебя всё же кто-то замучил подарком? Его голос звучал непринуждённо, но я сразу же сникла в настроении. Не то, чтобы сразу пропало желание провести этот вечер в романтическом ключе, но в память сразу врезалось то, что удалось забыть в компании младшей. Я ведь так и не переварила мысль со всем этим. — Да, можно и так сказать, — нехотя ответила я. — Джонатан прислал коробку от имени нашего бывшего детского дома. Замечаю, как Роджерс резко поворачивает голову ко мне, и на его лице проступает беспокойство. — Что? — Легче, ковбой, ничего взрыво опасного там не оказалось, — скороговоркой говорю я, выставляя руки вперёд в успокаевающем жесте. Судя по напряженным скулам парня, он ожидал услышать там что-то сродни бомбы взрывчатки или мини-робота-похитителя. — Он прислал дневники моей бабушки и кое-какие семейные фотографии, — заверила я, снова отпивая вина. Сегодня предстоит много выпить. Голубые глаза смотрят пристально, будто заглядывают в те самые потайные мысли, которые я боялась проявить самой себе. — Ты в порядке? Было что-то важное в тех вещах? Я вздохнула. Важное ли? Не знаю. Вообще, по-хорошему надо было, как и всегда, ответить что-то посредственное и перескочить через обсуждение всего этого дерьма. Стоит отдать данное Стиву, который вежливо обходил все расспросы о моём отношении ко всему этому, но как долго я сама буду всё обходить? Это ведь было кое-что такое, что я закрыла в закоулках памяти много лет назад. — Сложно сказать, — пробормотала я, пожав плечами. — С чего бы так подойти… в общем, так сложилось, что бабушка не очень-то любила меня. Точнее, всё, что я помню о ней — это неприязнь ко мне и вечная ненависть. И, если честно, до сегодня я в глубине душе продолжала верить, что такое отношение было лишь поверхностным образом, — делаю ещё один глубокий глоток, от которого начинает аж жжечь в горле. — Но, видишь, Джонатан решил прислать мне лишнее напоминание, что все чувства по отношению ко мне — были взаправду. Даже, если Стив и пожалел о том, что зацепил эту тему, он не подал виду. Его взгляд полностью сосредоточился на мне, пока я рассматривала плескающееся вино в бокале. — Всё было настолько критично? — осторожно спрашивает он. И внутри что-то обрывается. Было ли критично всё это? Ну, сложно сказать, смотря для кого. — Так совпало, что дедушка умер от сердечного приступа в день моего рождения. Бабушка никогда не поощряла брак моих родителей, так что это событие стало лишним подтверждением в её глазах, — я снова глотнула алкоголя, делая глоток большим. — Стечение обстоятельств, которое побудило её ещё больше не принимать семью своей дочери. Мне было шесть или около того, когда я, собственно узнала обо всём. Прежде я получала от неё только открытки, а мама говорила, что бабушка в очередной рабочей командировке, поэтому поздравляет только так. Но тогда бабушка изрядно напилась и принесла открытку лично, не дожидаясь, что мама придёт и заберёт её сама. Никто из них не знал, что во время их ссоры я была за дверью, наивно решив, что бабушка решила устроить мне сюрприз со своим приездом. Да, ежеминутно по всему миру кто-то умирает. Но узнать в детском возрасте, что в день моего появления на свет не стало кого-то из моей семьи — что ж, это оставляет некий след на восприятии. — Ты же понимаешь, что так считала не она, а её разбитое сердце, — помедлив, произнёс Стив. — Я учила два года психологию, конечно, понимаю, — грустно засмеялась я, задумчиво прокручивая в руках ножку бокала. — А ты понимаешь, что осознание не влияет на смену восприятия? Одного этого мало, чтобы перестать нести неосознанную ответственность за обычный порядок вещей. У меня было не так уж и много ярких воспоминаний из детства, которыми я заглушаю вспышки болезненных мыслей о себе. И кто знает, стало бы мне не так сложно сейчас, будто у меня воспоминание о радостном шестилетии. Делаю снова глоток вина и чувствую, как мысли слегка плавятся, словно зефиры на костре. Я и не уловила, как алкоголь дал своё действие. Наверное, слишком усердно делала глотки... Пожалуй, по мне было заметно, что надо на что-то отвлечься от дурацких мыслей и вина. Стив осторожно перехватил бокал из моих рук и поставил на тумбу рядом с пирожными и бутылкой. — Какая у тебя любимая музыка? На миг замираю, удивлённо глядя на своего собеседника. Вопрос озадачил меня, а самое главное — ввёл в растерянное состояние, ведь так сразу и не сообразишь. — Эм, я не знаю, может, может, — я нахмурено открыла телефон, залезая в папку с последними аудио. — Может, Дэнильсон, «Конец»? Да, пускай будет он. Я с интересом наблюдала, как Стив безмолвно попросил мой телефон, и я просто передала его с открытой музыкальной дорожкой. Мой спутник включил композицию, увеличив громкость до максимума. Мягкий голос Дэнильсона зазвучал по всей комнате. We've been talking a while, looking at everything bright Wrote, and she asked me, I'm fine Just don't let me go Вздрагиваю, когда Америка осторожно протягивает ко мне руку, направляя за собой на середину комнаты. — И что ты делаешь? — Приглашаю тебя в танец, разве не видно? — Но мне танцы не очень даются. Я боязно вцепилась в плечо парня, когда одна его рука сместились на талию. Он тихо хохотнул мне на ухо, и от этого звука по спине пробежала волна мурашек. — Ну, вот мы и нашли ещё кое-что общее у нас. Тоскливые мысли выпорхнули из головы, едва всё моё внимание сосредоточилось на том, чтобы не отдавить ноги моему партнёру. Это не было полноценным танцем, — как, к примеру, на том вечере у Старка, — скорее мы просто двигались по кругу, тесно прислонившись к друг другу. Я облегчённо опустила голову ему на плечо. — Иногда мы причиняем острую боль близким, когда сами от неё же и страдаем, — слышу тихий шепот, который перекрывает текст звучащей песни. — Ты правильно говорила, что это не твоя ответственность. Но своим отказом от своего дня рождения, лишь соглашаешься с её словами. And maybe we could be a symphony, аnd maybe I could learn to play You could write that story, while I just ride the wave Хорошо, что он не мог сейчас видеть моего лица, потому что услышанное заставило меня судорожно смаргивать слёзы и только плотнее прижиматься щекой к его широкому плечу. Так бывает. Бывает, что в жизни появляется человек, который говорит тебе вполне очевидные вещи, которые ты в упор не слышал. И тогда мир переворачивается с ног на голову, создавая новый виток восприятия. Сдавленно всхлипываю, чтобы не начать тут большой потоп своими рыданиями, и тут же чувствую, как крепче меня приобнимает Стив. — С Днём рождения, Мэрилин. С твои честным, правильным и ожидаемым Днём рождения. Мне этого никто и никогда не говорил. И хрен его пойми, плакать ли ещё больше, или улыбаться во весь рот, ведь по сути я сама же сделала так, чтобы не слышать этих слов ни от кого. А делала так неосознанно, словно эти самые поздравления могли воскресить призраков прошлого, которые всегда душили меня и не давали ясно смотреть в будущее. Но вот, слова произнесены, а призраки не появились, да и мир не рухнул. Никто вокруг не стал кричать на меня, а рядом не появилась бабушка с истошным криком заплетающимся языком «я была права, когда давала деньги на аборт!»... Ничего такого — вот комната, пустая и без призраков, и вот в ней я, которая всё ещё стою рядом с парнем, который водил меня в странном подобии танца, целуя в волосы. И фоном по всей комнате разносился мягкий голос исполнителя, словно мантра: There came a time, when you were the only one, You were the only one, only one — Когда ты успел стать психологом на подработке? — бормочу я под музыку, что стала затихать. Глаза безнадёжно щипало, а всё лицо ощущалось опухшим от сдавленных рыданий в плечо Роджерсу. — Я просто слишком не молодой человек, — только и ответил он, лишь усиливая свои объятия. И тут впервые я не стала поддерживать череду шуток, не стала подначивать, потому что этот его опыт с высоты прожитых двух едва ли не двух жизней, оказался очень уместен. И очень действенный. Впервые за долго время позволяю выдохнуть и за кем-то спрятаться, за кем-то, кто крепко обнимает и вселяет надежду, что ничего со мной плохого не произойдёт. Неприятно выпускать наружу гной из-под запёкшейся корочки на открытой ране. Но это нужно, нужно, потому что дальнейшее заживление без такого процесса — невозможно. И, как ни как, проще, когда этот неприятный процесс происходит с поддержкой близких, пусть и немногих, но близких. Стив позволил мне выплакаться. Сама не помню уже, как получилось, что я пеерстала монотонно топтаться в танце и обмякла на парне. И потом я просто взахлёб рыдала. С задышкой, соплямми по всему лицу, с опухшими глазами и слезами, которые впитывались в одежду Стива. Я обессиленно опустилась на пол, а он поддержал меня и дал возможность опереться на себя, пока я, поджав ноги, выплакивала весь гной, который скопился во мне за двадцать четыре года. Он размеренно гладил меня по волосам, бормоча что-то успокаивающее на ухо, а мне большего и не надо. Меня редко так накрывало, и всякий раз мои истерики вгоняли меня в ещё худшее состояние, потому что такого я не позволяла себе при Крис. А когда ты ревешь, как белуга, у тебя мерзнет задница от холодного пола и вокруг никого — депрессия и тревожность с радостью устраиваются у тебя на шее. Но сегодня я была не одна. В какой-то момент я вовсе перестала плакать и просто обрывисто дышала, успокаиваясь, пока Стив не выпускал меня из своих рук. У меня даже появлялись порывы извиниться за то, что расклеилась или переспросить, будет ли он продолжать встречаться со мной, когда выжмет все слёзы из своей футболки... но передумала. Это, чёрт возьми, был мой День Рождения. И Роджерс сделал самый большой подарок — дал возможность мне отметить так, как чувствуется. Когда я поняла, что моя задница окончательно затекла, а отсидевшие ноги уже стали покалывать, пришлось встать с полу и сменить место расположения. Я тщательно умылась, боясь даже представить, что будет с моим лицом завтра после такого количества плача. Как-то так получилось, что не было никакого страстного Чарли Чаплина, даже то вино осталось недопитым. Мы легли раньше, убивая время длинными разговорами. Я нырнула к Стиву под руку, словно под защитное крыло. Время от времени мы нарушали тишину, делясь какими-то воспоминаниями из детства — и приятно было, что говорила не только я. Оказывается, иногда полезно говорить о том, что некогда поклялась не вытаскивать на свет. Я размеренно заснула под тихое бормотание Стива, который рассказывал о каком-то докторе Эрскине, который подсказал и дальше в жизни следовать качествам психологическим и духовным, нежели физическим и материальным. Думаю, я и не могла мечтать о лучшем завершении дня. *** Глубокий и размеренный сон был прерван слишком резким звуком — точнее, голосом. Я непонимающе открыла глаза, и первое, что увидела — мечущегося передо мной Стива. — Что случилось? — пробормотала я, еле шевеля языком. Туго доходит, что будил меня настойчивым тоном сам парень. Он оперативно уже был за пределами кровати и полностью одетый, к моему глубокому сожалению. — Это Крис. С её показателями давления и чего-то ещё что-то не так. Меня затошнило. Мой ночной кошмар внезапно стал явью — что-то с Крис, и что-то очень срочное.