WOAS. Bonnie and Damon. Bomon.

— Неправда. — Бонни произносит это вслух, потому что ей кажется, что таким образом ей самой будет проще поверить в это полуутверждение, полуотрицание. Кэролайн иногда бывает так отвратительно назойлива в своем желании указать людям на то, чего они совершенно не хотят замечать по тем, или иным причинам. При этом, блондиночка абсолютно уверена в том, что она совершает доброе дело, влезая со своими советами в самый неподходящий момент и настойчиво призывая признать очевидное. Кстати, если провернуть такой же фокус с ней, Кэролайн страшно обижается — дескать, нечего вторгаться в ее личное пространство, нарушая ее зону комфорта всякими поучениями. Вот такая она, эта Форбс. И вчера вечером, за дружескими посиделками в баре, она открыто заявила, что устала смотреть на то, как Беннет издевается над собой, отказываясь поддаться своим чувствам к Дэймону. — Каким чувствам? — Бонни даже застыла на месте, не донеся ко рту стопку с текилой на половине пути, и уставилась на подругу со смесью непонимания и даже некоего ужаса в больших зеленых глазах. — Запретным, — спокойно подсказала Кэролайн и опрокинула собственную стопку одним глотком. Жуя лимон, она невозмутимо продолжила: — Но лично я их таковыми не считаю. Эта проблема только в твоей голове. Ты боишься осуждения, я понимаю, но это все такие глупые условности! Просто прислушайся к своему сердцу и отпусти все страхи, никто не станет тыкать в тебя пальцем просто потому, что ты хочешь быть счастливой. Елена уже пять лет спит в своем гробу, да она даже не узнает ничего! А если и узнает, то ничего страшного. Никто не обязан ждать ее вечно. Я имею ввиду, это жизнь, все мы ошибаемся. Она тоже сначала считала Стефана своей истинной любовью. так почему Дэймон не может все переиграть? — Кэролайн, что ты несешь? — стоит сказать, что Беннет не просто опешила от этой тирады, она прямо-таки впала в ступор на целую минуту, пока блонди наставляла ее, и теперь просто не знала, что сказать, хотя дар речи к ней и вернулся. — Ты уже напилась, или просто тихонько спятила и только сейчас мне это демонстрируешь? — Так и знала, что ты будешь все отрицать, — снисходительно улыбнулась Форбс. Мол, ох ты глупышка Бон-Бон, я тебя читаю как открытую книгу. — Но это ничего. Просто подумай об этом, я не буду на тебя давить. — Кэролайн! — возмущенно воскликнула Бонни. — Хватит нести эту чушь, и уж тем более не думай, что имеешь право давить на меня! — Не ори на меня, — внезапно обиделась Кэролайн. — Я просто хочу помочь. Вот не зря говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад… *** И вот, сегодня Бонни весь день не может выбросить из головы эту навязчивую ерунду. Свои якобы чувства к Дэймону. Да с чего Кэролайн вообще взяла, что она может испытывать чувства к кому-то вроде Дэймона? Сальваторе — совершенно не ее тип. Ей никогда не нравились плохие парни в кожаных куртках. Ну, может быть, только Бен МакКитрик, да и то, после того, как он использовал ее и похитил ее, эта пагубная страсть резко сошла на нет. Дэймон — ее друг, не больше. Да и то, даже этого слишком много для нее, потому что уже сам факт их дружбы абсурден. Ведьма и вампир — ну что может быть нелепее? Только союз вампира и человека, угу. Ведьмы и вампиры враждуют веками, и то, что они с Дэймоном каким-то образом стали друзьями — это даже не исключение из правил, а чертово чудо. Да, у нее конечно есть чувства к Сальваторе. Это привязанность, это благодарность за поддержку, это целый набор приятных эмоций, которые вызывает у нее его присутствие, но все это исключительно дружеские чувства. Так ведь? .. Закравшаяся в душу тень сомнения была невыносима. Нелепость, бред, чушь, но, черт побери, как же назойливо засели слова Кэролайн в ее голове… — Неправда. — Бонни произносит это вслух, потому что ей кажется, что таким образом ей самой будет проще поверить в это полуутверждение, полуотрицание. И в этот самый момент за ее спиной раздается голос Дэймона — бархатные нотки ласкают слух, но она вздрагивает, будто ее застали за чем-то неприличным: — Что — неправда, Бон-Бон? — Ничего, — быстро отвечает она и успевает нацепить широкую улыбку на лицо за те секунды, пока Сальваторе обходит столик и садиться напротив нее. — Так, просто… Говорю сама с собой. — До маразма тебе вроде еще рановато, — хмыкает Дэймон, секунду-другую задумчиво смотрит Бонни в лицо, а потом каким-то уж слишком нарочитым голосом спрашивает: — Эй, а ты случайно намедни не виделась с нашей Барби? — А что? — Бонни отвечает вопросом на вопрос, чувствуя, как у нее все холодеет внутри. Кэролайн что, и с ним тоже говорила обо всей этой ерунде со скрытыми чувствами?! . — Да так, ничего. Просто спросил, — отвечает Дэймон, состроив непонятную гримасу. — Чтобы завязать беседу… Закажем бурбону? — Ты же собирался завязать напиваться, — напомнила Беннет. — Не держишь свое слово? — В большинстве случаев, — не стал отрицать Дэймон. — Так говорила ты с Кэролайн или нет? Нетерпеливые нотки в голосе Дэймона внезапно открыли Бонни правду. Кэролайн не говорила с ним о запретной любви и не выносила ему мозг. Дело было в том, что это ОН говорил об этом с Кэролайн и велел ей поговорить об этом с Бонни. — Давай для начала выпьем, — попросила Беннет, чувствуя, как пылают ее щеки. Кажется, ей нужно будет как минимум четыре двойных порции, чтобы поговорить с Дэймоном о том, как им теперь быть.