Обними меня

- Кто здесь? - спросила Эдит. Ей показалось, что за занавеской кто-то стоит, хоть она и не различала его фигуры, - только ощущала присутствие. Ответа не последовало, но сквозь помещение пронесся ветерок, который был не похож на простое дуновение из окна. Эдит обернулась вслед за ним и увидела, как ее пишущая машинка вздрогнула, словно кто-то неаккуратно прикоснулся к ней. Затем один из рычажков поднялся, прижался к красящей ленте... Давление было слишком слабым, и рычажок упал на место, не оставив следа. Последовала наэлектризованная раздражением пауза. Затем машинка снова дернулась, и рычажки пришли в движение, выколотив на листе, прямо в конце неоконченной фразы, какое-то слово. Оно было напечатано строчными буквами, и Эдит приблизилась к столу, чтобы прочитать его. - Thomas, - прочитала она. - Томас! Машинка молчала, и Эдит подошла вплотную к своему рабочему месту, внимательно глядя на пространство перед ним. - Томас, - повторила она. - Это ты? Внутри у нее всё крутилось, как на карусели. Казалось, что мир сейчас опрокинется на бок, как карета, которую она видела недавно. Как яхта под нажимом океанского ветра, когда воздух давит на паруса с такой силой, что укладывает на воду мачту и переворачивает суденышко вверх дном, обнажая покрытый ракушками киль, выставляя его напоказ перед солнцем, которое не должно, никогда не должно видеть таких вещей. - Я... - послышался едва уловимый шепот. - Боже мой! - выдохнула Эдит. Она почувствовала, что сердце больно сдавило, как будто оно вмиг обратилось катушкой рыбацкой удочки, на крючок которой попалась огромная рыба, которая тянет, и тащит, и хочет вырвать снасти из рук... Эдит прижала ладонь к груди и схватилась за край стола, потому что у нее закружилась голова. - Прости меня, прости! - зашептал голос. В этой просьбе слышалось очень много боли. - Я простила, - с трудом ответила Эдит. - Ты можешь... можешь спать спокойно. Было тяжело произнести эти слова. "Теперь он уйдет", - в ужасе подумала Эдит. Ей не хотелось, чтобы Томас уходил. Чувство разлуки поднялось и ринулось вперед, словно мутная волна. Эдит, онемев, наблюдала за тем, как она сметает всё на своем пути: планы выпустить книгу, надежду на присутствие, радость пережитого, и даже обиду, который уже не казалась такой непереносимой, как была сначала, и даже страх. Она ждала, что после сказанных слов в зале наступит блаженная тишина, и станет пусто, но этого не случилось. - Тише, - проговорил голос, внезапно приблизившись. Он звучал так нежно и был очень узнаваемым. - Я тебя не покину. - Что? - Эдит подняла глаза. Она всё еще никого не видела перед собой. - Я никуда не уйду. Я не хочу. - Почему? Голос помедлил. - Потому что я люблю тебя, Эдит, - неуверенно, словно в первый раз, признался он. Они спускались вниз по пустой широкой лестнице, едва освещенной лампами на стенах и светом фонаря, который пробивался сюда с улицы сквозь стекло. Томас шел позади, наблюдая за двумя тонкими завитками, которые выбились у Эдит из прически и теперь вздрагивали с каждым ее шагом. Она двигалась, как во сне: ступень за ступенью, пролет за пролетом. - Томас, - тихо произнесла она, словно желая удостовериться, что он здесь. - Я тут, - откликнулся Томас. - Почему я не вижу тебя? - Я не знаю... - признался он. - Но ты видишь меня? - Да. Какое-то время они шли молча. Потом Томас решился задать вопрос, который терзал его с тех самых пор, как он начал свои эксперименты с объектами материального мира. - Эдит, - спросил он, - ты позволишь мне остаться? Он был вполне готов к отрицательному ответу. Эдит обернулась, каким-то невероятным образом найдя его взгляд, который не могла рассмотреть. Лицо ее было бледным и решительным. - Идем домой, - твердо сказала она. Они пришли в особняк Кушингов, Эдит открыла тяжелую дверь, сняла шаль и расстегнула пуговицы на ботинках. Все ее действия были обыкновенными, такими же, как всегда, - вот только сегодня Томас присутствовал при них официально, и от этого ощущал одновременно воодушевление и испуг. Покончив с обувью, Эдит поднялась и повернулась туда, где, по ее мнению, должен был находиться ее супруг. Томас торопливо шагнул в сторону, чтобы не обманывать ее ожиданий. - Ты здесь? - снова спросила она. - Да. - Ты... Как ты меня нашел? Эдит была очень бледна, и Томас чувствовал, что и сам не уступает ей в этом. Внутри у него всё дрожало, он не знал, как следует поступать, что говорить. - Помнишь, я говорил тебе о невидимой связи? - тихо начал он. - Очень давно... - Я помню, - так же тихо ответила Эдит. - Она существует. Эдит заморгала. - Она похожа на нить, которая соединяет меня с тобой. Я ее вижу. - Как она выглядит? Томас протянул руку и коснулся пальцами тонкой струны, которая связывала их. Сейчас она сияла ярче, чем раньше, и была напряжена, но не тянула и не причиняла боли. - Она белая и слегка светится в темноте. - Сейчас она светится? - Да. Очень ярко. Эдит прижала ладонь к груди там, где было сердце. - А ты ее... чувствуешь? - Чувствую. Она идет от моего сердца. - К моему? - К твоему. - И ты нашел меня по ней? Томас кивнул, забыв, что Эдит не может его видеть. Она вдруг повернулась к зеркалу и попросила: - Подойди ко мне. Томас шагнул к ней и встал у нее за спиной. В глубине этого сумрачного отражения они стояли вместе, как на семейном портрете. Эдит вздрогнула. - Я тебя вижу, Томас... - прошептала она, и ее глаза наполнились слезами. - Томас! Томас прижал пальцы к шраму на щеке, стараясь закрыть его, чтобы Эдит не видела его смертельную рану. - Ш-ш-ш, - всё так же глядя в зеркало, она подняла руку и мягко коснулась его руки. - Не надо. Томас отнял ладонь от лица, и Эдит опустила руку. - Я чувствую тебя, - признался он. - Когда ты меня касаешься. Лицо Эдит страдальчески сморщилось на секунду, потом она улыбнулась. - Это хорошо, - сказала она.