Смерть в фамильном замке

    Гостиная Баттерби-Холла напоминала театральные декорации – настолько фальшивым казалось всё вокруг. Я внезапно вспомнила, как чувствовала себя, когда только приехала сюда, полная надежд и уверенности в себе. Но тогда всё было совсем не так. Тогда мягкие кресла, камин, приглушенный свет создавали уют, который безвозвратно покинул эти стены с последним вздохом сэра Лесли. Симпатичный баронет был душой этого замка, и с его кончиной эта семья потеряла намного больше, чем каждый из них мог себе представить. Сейчас они все расположились, кто где, но я чувствовала, что Силтоны будто бы сгрудились перед лицом угрозы, которую представляли собой мы с Санни. Инспектор Перриш, уговорить которого приехать сюда оказалось невозможно трудно, всё же поддался, когда кореец пригрозил, что явится в Лондон и начнет петь под окнами Скотланд-Ярда «Ночную Серенаду». Впрочем, я его понимала: такой жутковатой перспективы испугался бы кто угодно. Гордон стоял у самого камина с видом хозяина дома. Он скрестил руки на груди и с некоторым высокомерием смотрел на меня, не мигая. Его супруга, свернувшись в кресле, как кошка, демонстрировала аристократичную незаинтересованность, делая вид, что всё происходящее её не касается. Джордж и Валентайн сидели на диване вполоборота друг к другу. Эти двое были готовы бороться плечом к плечу – трогательное и весьма редкое единодушие. Рядом с младшим сыном сэра Лесли примостился Леонард, который явно не знал, куда девать руки. Величавая Кэтрин, закутанная в привычную серую шаль, сидела на стуле, гордо распрямившись. На пуфике у её ног устроился Оливер, а чуть поодаль на кресле-качалке восседала Джоан. Сотрудник Скотланд-Ярда сел на самый жесткий и самый неудобный стул, который только смог найти. Он выбрал себе место у самой двери, надеясь, по-видимому, побыстрее слинять. Санни стоял с другой стороны от входа, прислонившись спиной к стене и заведя одну ногу за другую. Молчание прервала Сара. Посмотрев на меня с некоторой долей иронии, жена Гордона протянула своим хриплым голосом: – Дорогая мисс Дрю, я полагаю, вы не случайно устроили этот театр? – Странно слышать такое от бывшей актрисы, – парировала я. – Но я с охотой объясню вам, почему вас всех собрали здесь. – Вы явно перечитали детективов, юная леди, – подала голос Кэтрин. – Что именно вы собрались нам рассказывать? На вашем месте, я бы проявила побольше такта и уехала бы в свою Америку как можно скорее, а не оставалась тут, смущая семью, которая прошла через столько испытаний! – Я отправлюсь на родину сегодня же, – уверила я её. – Но сначала мне хотелось бы внести ясность. – Да вы смеётесь над нами! – вдруг взорвался Гордон. – Что именно вы собрались разъяснять?! Несчастный случай, естественную смерть и два самоубийства? – Не совсем, – холодным тоном ответила я. – Четыре кончины – не многовато ли это для одного дома, пусть даже такого большого, как Баттерби-Холл? Не знаю, как вам, а вот для меня это странно. Мне кажется, что без вмешательства сил вполне земных тут не обошлось, и мы имеем дело с четырьмя убийствами. На минуту в гостиной воцарилось молчание, которое нарушил Оливер. – Убийства?! – взвизгнул он. – Скажете тоже! Ха! И сын Кэтрин зашелся приступом какого-то поросячьего визга, который даже отдаленно не напоминал смех. – Я согласна, – вступила Валентайн, с нарочитым спокойствием разгладив складки ситцевой юбки на коленях. – Вам не кажется, что вы всё чересчур усложняете? – Вовсе нет, – я скрестила руки на груди. – Джемма Саронетти, которая отнюдь не была роднёй никому из присутствующих, которой, скорее всего, предложили щедрую компенсацию за исполнение роли внучки баронета... Эта несчастная знала слишком много. Может, в один прекрасный момент она потребовала несколько больше, чем ей обещали; может, вы испугались, что она получит свою часть наследства и скроется с ним; может, она решила облегчить свою совесть, – теперь это неважно. В любом случае, вы решили убить её, и вам это удалось, искусно замаскировав это под несчастный случай. А коня – единственную живую улику ваших злых деяний – вы почти сразу отправили на бойню. – В крови животного не было обнаружено никаких посторонних веществ, – флегматично вмешался Перриш. Я повернулась к нему. В холодных голубых глазах не читалось абсолютно ничего, и было невозможно определить, о чем думает этот человек. Решив не концентрироваться на этом, я ответила: – Вот именно. Следовало искать не внутри, а снаружи! На коже Вихря должен был остаться след от механического воздействия, но теперь, боюсь, подтвердить это нереально. – А бродяга? – встрял Джордж, недоверчиво кривя рот. – Или вы хотите сказать, что и его убили? – Вы правы, – я склонила голову и несколько секунд молчала, собираясь с мыслями. – Дело в том, что этот человек был не просто бездомным, который потерял себя; у него было имя, и звали его Джованни Саронетти. По гостиной пронёсся едва слышный шепоток, и Джоан резко встала из кресла. – Вы ошибаетесь! – с видом оскорбленной добродетели выпалила она. – Я бы узнала своего мужа, если бы это был он! И не нужно забывать, что мой дорогой Джованни умер в Италии. – Очень в этом сомневаюсь, – помотала головой я. – Скорее всего, «ваш дорогой Джованни» проследовал за вами сюда от одиночества. Вряд ли он собирался шантажировать вас, и вы об этом знали, но решили на всякий случай избавиться от него. Итальянец доверял вам, и потому ничего не стоило назначить ему встречу в сарае, а потом подсунуть под нос флакон с синильной кислотой. Как известно, этот яд при вдыхании не составляет следов в организме, и единственный признак отравления – это сильный запах горького миндаля в помещении. Именно поэтому вы распахнули настежь двери и окна старого сарая, но этого оказалось недостаточно, и мистер Джордж Силтон – он самый сильный физически – перенес тело бедняги в кусты. Вам было всё равно, что его обнаружат, так как здесь его никто не знал. – А смерть Ричарда тоже насильственная? – фыркнула Сара. – Интересно, каким же образом ваш мифический убийца справился с ним. – Очень просто, – развела руками я. – Так же, как и в случае с мистером Саронетти, кто-то, кому он доверял, подошел сзади и подсунул ему под нос ёмкость с синильной кислотой. – А мотив? – бросил Леонард. – О, разумеется, – я подошла к окну и встала лицом к нему, заложив руки за спину. – Ричард был слабым звеном. То ли он изначально знал о том, что происходит в доме, то ли стал догадываться, но, в любом случае, он готовился признаться, и убийцам срочно понадобилось действовать. Они порешили его с помощью яда, подкинули вместо предсмертной записки клочок бумаги, вырванный из его записной книжки или ежедневника, и предоставили всем остальным возможность сделать вывод об очевидном суициде. – Всем, но не вам, – подпустила шпильку Кэтрин. – Послушать вас, агент, студентка, или кто вы там есть на самом деле, так наш дом просто кишит злодеями! Может, вы ещё будете утверждать, что и Лесли убили? – Буду, – я круто повернулась и снова прошла на середину помещения. – Баронет принимал стрихнин в качестве тонизирующего средства, и это было известно всем в доме. Это вещество в небольших дозах вовсе не имеет никаких вредных свойств, даже напротив, оно выступает как лекарство, но есть одно «но»: его нельзя принимать вместе с успокоительными семейства бромидов, потому что у брома есть свойства связывать молекулы стрихнина, тем самым затрудняя его вывод из организма. Яд накапливается в теле человека, и постепенно его концентрация достигает смертельной отметки. И – вуаля – он погибает. Скорее всего, хватило всего лишь пары дней, чтобы осуществить этот чудовищный замысел. Всё это было мастерски обставлено, просто театрально: никого в этот день не было дома, и все оставшиеся члены семьи смогли предоставить неопровержимое алиби, что само по себе странно. Вы все хором пытаетесь убедить полицию в том, что лорд был в депрессии, но такой человек, как сэр Лесли, не был склонен к самоубийству. Даже под влиянием тягчайшего горя он предпочёл бы выстоять, так как являлся человеком сильным. Но его и этого лишили. – Вы голословны, – напомнил мне Перриш. – Баронет оставил Санни... Э-э-э... Мистеру Киму письмо, в котором чётко говорил о планах на будущее, – откликнулась я. – Вы сейчас с ним ознакомитесь. Кореец отлепился от стены и, достав сложенный лист бумаги из кармана брюк, подал его полицейскому. Инспектор, прочитав записку, покривил нос. Он протянул письмо обратно и заявил: – Как я уже неоднократно говорил вам, мисс, поведение людей вполне может быть непредсказуемым и не подчиняться законам логики. – Но существует же криминология, – вмешался Санни. – Та самая наука, которой вы, власть предержащие, так гордитесь. В любом учебнике указаны шаблоны, по которым действуют люди, решившиеся на самоубийство, и ни в один из них действия лорда не укладываются! – Не сомневаюсь, что вы знаете об этом не понаслышке, мистер Ким, – съехидничала Валентайн. Чёрные глаза корейца остановились на ней. Азиат слегка приподнял уголки губ и в той же манере ответил: – Наверняка ваш отец говорил вам, миссис Силтон, что расплата за грех – смерть, а не наследство. – Достаточно! – Джордж резко стукнул кулаком по журнальному столику, который чуть не треснул от этого. – Как долго это может продолжаться?! – Дорогая мисс Дрю, – Сара, не меняя позы, искоса посмотрела на меня. – Так кто же всё-таки убийца? – Всё просто, – ответила я. – Все. Пару секунд в гостиной царило молчание, а потом Оливер снова разразился своим специфическим смехом. Впрочем, через мгновение он замолчал, так как никто не захотел к нему присоединиться. – Меня с самого начала заинтересовали ваши слаженные действия, – я отступила на шаг назад. – Вы либо подтверждали алиби друг друга, либо обладали как раз теми знаниями и характеристиками, которые необходимы для того, чтобы совершить запланированное. Кто мог лучше всего сыграть роль таксиста, который забрал бы беднягу Джованни со станции? Разумеется, Сара, гениальная актриса, которая в форме смогла одурачить всех, кто её видел. У кого были знания в области химии? У Оливера. Кто был медсестрой и мог рассчитать нужную дозу бромида? Кэтрин. Кому безгранично доверял Саронетти? Джоан. Кто обладал физической силой, достаточной для того, чтобы перетащить труп? Джордж. Так что я утверждаю, что каждый из вас, господа и дамы, поучаствовал в этом жутком преступлении, чтобы потом урвать свой кусок пирога. Как только я закончила, Силтоны начали переглядываться друг с другом; будто рябь прошла по зеркальной поверхности озера. – Это очень серьёзно обвинение, – заметил инспектор. – Но вы до сих пор не предоставили ни одного вещественного доказательства. – Это потому, что у меня их нет, – просто произнесла я. Кэтрин фыркнула. – Я больше не могу выносить ни минуты этого фарса, – бросила она, поднимаясь со стула. – Вы только и умеете, что бросаться ложными обвинениями в сторону благовоспитанных людей! Вы не уважаете чужое горе, а это весьма дурно! Пойдём, Оливер! Она встала и в сопровождении сына гордо вышла из комнаты. – А действительно, – проговорил Перриш, поднимаясь со своего неудобного стула, – чего именно вы хотели добиться, изобретая эту дикую историю? – Это чистая правда, – возразила я. – Если бы вы сделали анализ ДНК Джеммы и Джоан, если бы послали запрос в Италию, тогда, возможно, доказательства бы были у меня в наличии. – Не знаю, как насчет вас, – полицейский одернул свой плащ, – но меня несколько смущает слово «возможно». И с этими словами он покинул гостиную. – Милая Нэнси, – Сара оскалилась, как довольная гиена. – Если бы я была на вашем месте, то постаралась как можно скорее упаковать вещи и уехать домой. Кстати, не забудьте своего красавчика-партнера. – Я не партнер, – возразил Санни. – Я сончуль. Но вашему совету мы последуем. И, взяв меня под локоть, кореец решительно зашагал к лестнице. ***  Аэропорт Хитроу представлял собой упорядоченный муравейник: люди сновали туда-сюда, но соблюдали некое подобие очереди, отчего тут становилось ещё более неуютно. Мы с Санни ждали наших рейсов: я летела до Солт-Лейк Сити, а он свой конечный пункт мне сообщить отказался, сказав лишь, что меня ждет сюрприз. Я уезжала из Англии с чувством неудовлетворенности: я так и не смогла призвать преступников к справедливости. Их было слишком много, и все принадлежали к остаткам британской аристократии, к которой тут относятся чуть ли не с благоговением, так что шансов изначально имелось немного. К тому же, они неплохо провернули аж четыре убийства, идеально заметая за собой следы. Ах, если бы я смогла задержаться там подольше, потщательнее изучить места преступления... Но мне недвусмысленно намекнули, что моё время, отпущенное на расследование, уже давно вышло, кроме того, дело ясное, и нечего совать свой нос, куда не следует. Санни изо всех сил старался отвлечь меня от грустных мыслей, рассказывая, как он стянул все документы, которые касались египетской мумии. Слушая его забавные речи, я и вправду позабыла о том, как с треском провалилась не так давно. Кстати, мой авантюрный товарищ был упомянут в завещании сэра Лесли, но азиат оставил у нотариуса распоряжение переслать его долю Дженкинсу, не пожелав взять ни пенса из наследства баронета, на которое, как кореец сам считал, он не имел права. Объявили посадку на мой рейс, и я с готовностью встала. Санни, вскочивший следом, вдруг порывисто обнял меня. – Счастливого пути, – проговорил он улыбаясь. Я кивнула и, помахав ему рукой, пошла прочь. Как только рослая и стройная фигура азиата скрылась с глаз, я легонько вздохнула. Эх, Санни, красивый, тёплый и понимающий Санни, даже тебе не под силу заставить голос моей совести замолкнуть. Я села на самолет и, устроившись в кресле, откинулась на подголовник, приготовившись проспать большую часть дороги. К сожалению, этим мечтам не суждено было сбыться, так как – вот злая ирония – место рядом со мной досталось тому же самому дюжему техасцу, с которым я летела сюда. Ковбой, увидев меня, обрадовался, как старой знакомой. Пожав мне руку и перемешав там все кости своим бычьим захватом, этот молодчик снова затянул оду своей Дороти. Я глубоко вздохнула и подумала про то, что всё-таки по радио порой говорят правду: тем, кто родился двадцать девятого августа, просто кардинально не везло. И не только в один конкретный день. Казалось, я ещё никогда так не радовалась Солт-Лейк Сити! Я попыталась оторваться от своего попутчика-южанина, но удалось это уже на выходе из небольшого и оттого жутко тесного помещения аэропорта. Оставив этого Лаки Люка далеко позади, я бодро побежала вперёд и угодила прямо в объятия встречающего меня отца. – Как ты? – мягко спросил он, держа меня за плечи. – Паршиво, – честно призналась я. – Ты был прав, чертовски прав. Мистер Карсон Дрю улыбнулся и махнул рукой. – Я предлагаю оставить прошлое в прошлом, взяв себе лишь те уроки, что оно дало, – проговорил он. – А сейчас... Как насчет пиццы на ужин? – Двух пицц, – поправила я. – Чтобы хватило и на завтрак. – Как скажете, – папа шутливо отдал честь и повёл меня к машине. По доброй традиции, у дома нас встречала целая процессия. Элизабет и Джорджина расстарались и даже сделали плакат с яркой надписью: «С возвращением домой, Нэнси!», а Нэд принес очень красивые цветы. Но и он, и подруги проявили такт и не стали входить с нами во владения семейства Дрю, видимо, оценив мой крайне усталый вид. Папа помог мне донести вещи до комнаты, а сам проследовал в кабинет для того, чтобы заказать нам наш крайне аппетитный ужин. Я решила не распаковываться сейчас, а потратить время на омовение, и приступила к этому тут же. Расстегнув свою легкую ветровку, я сняла её с плеч и тут же замерла, услышав шуршание бумаги. Я полезла в карман куртки и с немалым удивлением вытащила оттуда сложенный вчетверо листочек, вырванный из тетради в клетку. Движимая любопытством, я развернула его. На разлинованной бумаге я разглядела довольно неплохой рисунок, изображавший саркофаг, инопланетянина и пирамиду. Под всем этим художеством располагалась надпись: «Угадай, где я?». Я усмехнулась и, подойдя к письменному столу, выдвинула один из ящиков. Положив туда записку, я подумала про себя, что неплохо бы слегка подучить историю Древнего Египта, ведь, насколько мне подсказывали опыт и интуиция, детективу Нэнси Дрю вскорости предстоит там оказаться. «Всё-таки нет ничего случайного», – подумала я, направляясь в ванную. За окном стоял свежий и по-американски тёплый июнь, а впереди у меня – я оставалась в этом абсолютно уверена – было ещё немало интересных и запутанных расследований. И я ощущала себя вполне готовой взяться за любое из них.