Три дара

Оранжерея была выше всяческих похвал. Она располагалась в нескольких зданиях, связанных между собой крытыми коридорами, чтобы обеспечить возможность поддерживать необходимую некоторым растениям высокую температуру. Растения были размещены в зависимости от условий произрастания, таким образом влаголюбивые не сажали рядом с теми, что были родом из пустыни, а теневыносливые не сажали у окон. Окна, к слову сказать, были предметом отдельной гордости служителей Храма — огромные, в некоторых зданиях они занимали более половины стены. Первое знакомство Рейстлина с оранжереей происходило в одиночестве, если не считать иногда заходивших садовников и магов алых и черных Одежд, которые старательно поливали, пропалывали и удобряли растения. Посвященная в это время находилась на вечерней службе, как это и предписывала ее должность. Именно она дала указания относительно "молодого и талантливого мага Палина Маджере, который будучи ее гостем вправе срезать и выкапывать все необходимые ему для заклинаний травы". Все время пока шла торжественная служба Рейстлин увлеченно копался в земле, самому себе напоминая своего старого знакомого Лемюэля. В конце работы он собрал все планируемые компоненты заклинаний и даже более того, на что рассчитывал. В какой-то момент он так увлекся выискиванием молодого зеленого листочка на редком плюще с темно-синими листьями, что даже не заметил, как к нему подошли. Лишь осторожное покашливание отвлекло его. Он обернулся: рядом с ним стояла Крисания в своем обычном белом платье из овечьей шерсти, на шее висел медальон, изображающий платинового дракона. Посвященная стояла совсем одна, видимо, своего провожатого она отпустила, чтобы никто не мешал их беседе. - Праведная дочь, - мягко обратился Рейстлин, - Простите, я видимо совсем увлекся работой. Здесь так много всяких диковинных растений... Примите мое искреннее восхищение результатами Вашего труда. Жрица мягко и безмятежно улыбнулась, душой все еще пребывая в молитве: - Мне приятно это слышать. Как ты себя чувствуешь, ничего не беспокоит тебя на священной земле Храма? Маг сообразил, что она опасается того, что ему как и всякому черному волшебнику должно быть больно при нахождении на территории, посвященной богу Света Паладайну. Некоторый дискомфорт он и правда ощущал, но он был вполне терпим и не шел ни в какой сравнение с той болью, какую он должен был бы испытывать, приди он сюда в своем теле в черной мантии. - Все в порядке, Посвященная, - ответил он спокойно, затем слегка иронично добавил, - Ваше благословение творит чудеса. - Я рада, - легко ответила Крисания, - Тебе нужно еще что-то закончить? Или, возможно, ты согласишься сопроводить меня на небольшую прогулку по территории Храма? - Ничего равноценного нашему общению, - ничуть не лукавя ответил Рейстлин и протянул руку, чтобы взять Праведную дочь за локоть ровно так, как он делал это провожая ее в каюту на корабле до Санкриста, - Правда, я не знаю, куда нам идти. - Я подскажу, - ответила женщина. Они вышли из здания и вечерний воздух ошпарил прохладой их кожу, согретую в тепле оранжереи. Солнце почти зашло, и небо было залито причудливой смесью сиреневого и розового. Крисания показала рукой направление, и пара направилась вглубь сада. По пути они зашли ненадолго в одно из служебных зданий при Храме, чтобы Рейстлин мог оставить там свои ботанические трофеи. Пока маг расставлял мешочки с рассадой и раскладывал листья, цветки, корешки и стебли собранных растений, Крисания отстраненно смотрела прямо перед собой. Неожиданно, она спросила: - А что будет помнить мальчик? Когда твое свершение случится? Маг задумчиво посмотрел на нее: - Секреты останутся секретами, Праведная дочь. Я не считаю, что ему вообще следует что-либо помнить об этих последних месяцах, большинство событий будут как в тумане. Такое бывает. Я тоже плохо помню свои несколько месяцев, правда, я был болен. Посвященная кивнула: - Нам следует направится в одну беседку... Я называю ее "sub rosa". [1] Там мы сможем спокойно поговорить. Они вышли в сад. Ведомая магом жрица направляла его к удаленной части храмовой территории, где в обилии росли кусты белых роз. Рейстлин с интересом осматривался по сторонам, ведь ему никогда не доводилось бывать на земле, посвященной Паладайну. Сад был ухоженным, стройные деревья, стремившиеся к небу в молчаливой молитве, были аккуратно пострижены, многим декоративным была придана причудливая форма. Казалось, тень величия и благородства, лежавшая на Храме, легким облаком окутывала и территорию вокруг него. За очередным поворотом Рейстлин увидел бронзовокожего мага белых мантий. Он был среднего возраста, высок ростом, широк в плечах, с большими руками, чем-то схожими с руками Карамона. Темные волосы с синеватым отливом были острижены коротко, голубые глаза ярко сияли. - Леди Крисания! - почтительно склонился волшебник. На его лице Рейстлин прочел много больше, чем просто уважение: обожание и восхищение. - Здравствуй, Валин, - мягко ответила Крисания. Почудилось ли черному магу, но ее голос предательски дрогнул? Он внимательнее уставился на мужчину. Далее последовало представление Рейстлина в качестве Палина, сына старого знакомого и Героя Копья Карамона. Сознательно ли была опущена фамилия? Рейстлин почувствовал, как сердце дрогнуло и сбилось с привычного ритма. Далее Валин и Посвященная обменялись общими любезностями и наконец (о наконец-то!) раскланялись. Валин, широко и обаятельно улыбаясь, отправился к жилым пристройкам Храма, а Крисания направила своего проводника в дальний угол сада к розам. - Что думаешь о Валине, - мягко спросила Праведная Дочь спустя некоторое время. - С чего вдруг такой вопрос? - спокойно ответил маг, пряча раздражение вглубь себя. - Ты всегда хорошо разбирался в людях, - ответила женщина, - И поверь у меня есть причины, чтобы допустить на территорию Храма только одного мага из белой Ложи. Не считая тебя, конечно, - слегка улыбнувшись добавила она. Рейстлин удивленно посмотрел на Посвященную. Он только сейчас сообразил, что в оранжерее он видел только магов алых и черных одежд. По лицу Крисании он догадался, что ответ на свой невысказанный вопрос он услышит чуть позже. Малость помедлив и убедившись, что голос его будет звучать предельно безразлично, он сказал: - Мальчишка... Похож на собачку, готовую пасть к ногам и лизать руку, - взяв паузу, он все-таки прибавил нехотя, - И кажется, он перед тобой преклоняется. Крисания слегка приподняла брови, удивленная такой характеристикой, и слегка улыбнулась каким-то своим мыслям. Из глубины сада вдруг донеслись мелодичные и приятные звуки струн, Рейстлин не слишком хорошо разбирался в музыкальных инструментах и не мог сказать с уверенностью, какой именно играл. Мелодия навевала смутные воспоминания о романтической истории, однако в чем ее суть маг не помнил. - Что это? - спросил он удивленно. - Старинная соламнийская любовная баллада, - ответила задумчиво Посвященная, - Когда-то очень давно, еще живя в доме своих родителей, я ее пела. Кажется, в другой жизни... - Но кто может петь на территории Храма любовную балладу и кому? - все еще недоумевая, расспрашивал волшебник. Крисания мягко улыбнулась: - Валин узнал, что мне всегда нравилась эта песня и иногда поет ее мне, когда я гуляю. Ты понимаешь древне-соламнийский? - спокойно спросила она. - Да, - сухо ответил Рейстлин. Досада овладевала им все в большей степени. "А на что ты еще рассчитывал, проведя более двадцати лет в Бездне?" - спросил он сам себя раздраженно. Тем временем в причудливую мелодию вплелся глубокий мужской голос: All I want is freedom, a world with no more night; I'm here, with you, beside you, to guard you and to guide you. Let me be your shelter, let me be your light; you're safe, no one will find you, your fears are far behind you. Then say you'll share with me one love, one lifetime; let me lead you from your solitude. Say you need me with you, here beside you, anywhere you go, let me go too, My darling, that's all I ask of you.[2] - Очаровательно, - едко прошипел Рейстлин, сам с трудом узнавая голос Палина. Крисания покосилась на него со странным выражением лица, и вдруг оступившись чуть не упала, так что магу пришлось подхватить ее и прижать к себе. На краткий миг, когда они были совсем близко, ее ладонь как бы невзначай коснулась его груди. Затем жрица наклонила голову низко и даже отвернулась слегка от своего спутника с тем, чтобы он не заметил легкой улыбки, на мгновение посетившей ее губы. [1] Под розой (букв., лат), иносказат. — по секрету. [2] Несколько измененный текст из мюзикла "Призрак оперы" Э.Л.Веббера.