Багровый туман

26 Октября, Пятница. Я проснулся в отличном настроении. При воспоминании о прошлом вечере невольно улыбнулся. Увижу ли я ее сегодня? Я встал с кровати, потянулся, подошел к окну. За ним все та же картина – непроглядный туман, свинцовое небо, проклятые вороны. Дернув дверь, я обнаружил, что та открыта. Отворив ее, я тихо вошел в темный холл. Увидев лестницу, я поспешил спуститься по ней. Ступени предательски скрипели. Где-то из глубины особняка я услышал голоса. Я замедлил шаг, стал ступать мягче, но скрип все еще выдавал меня. Голоса становились громче с каждой секундой, кто-то направлялся в мою сторону. Я начал различать отдельные слова. Сначала я думал, что ослышался, но я ошибся. - Вампиры, - говорил неприятный голос, я узнал в нем Мацкевича,- Тяжело… А вы что думали? Ой, надо же… Ему отвечал мягкий мужской голос. - Вы не правы! Это ужасно! Я видел! Их очень много… Я замер. Их голоса разносились по пустынным залам первого этажа, превращаясь в эхо на втором. Вот я услышал их шаги. - Мистер Браун,- проскрипел Мацкевич, завидев меня. Он прищурил глаза и скривил рот, словно мое появление неприятно ему. Они подошли ближе. -Здравствуйте,- я кивнул им. - Это мистер Корн,- представил Мацкевич своего напарника. Мужчина расплылся в улыбке. Он учтиво поклонился, снял шляпу и протянул мне руку для рукопожатия. Во мне, вдруг, проснулось какое-то уважение к нему. Я не понимал с чего бы это? Я пожал ему руку. Она была ледяная, гладкая, словно первая корка льда на озере. Мистер Корн был очень высокий темноволосый парень приятной внешности. Черты лица его были правильными, мужественными. Опрятно одетый, с гордо поднятой головой и великолепной осанкой выглядел он как настоящий джентльмен. Его черные глаза внимательно изучали меня. На тонких губах застыла едва заметная ухмылка. - Мое имя Майкл Уолтер Корн. Родился я в городе Инвернесс в тысяча девятьсот сорок девятом году, одиннадцатого февраля,- он произносил все это словно диктор на телевидении, отчеканивая каждое слово. – Моя семья не из богатых - отец резчик замороженной рыбы, мать официантка в дешевой забегаловке. А ваш покорный слуга прошел путь от мойщика машин до уборщика в школе искусств.- Он почему-то рассмеялся. - Как ты плохо о себе говоришь, Майкл,- перебил его Мацкевич. - Да я… - хотел было продолжить Майкл, но Мацкевич зажал ему рот ладонью. - Заткнись, Корн, ты опускаешь наше общество в глазах этого юноши,- Мацкевич стукнул Майкла по голове, не смотря на то, что был гораздо выше его. Я опешил. Майкл Корн послушно замолчал и потупил вниз глаза. - На самом деле этот плут никакой не мойщик машин и уж тем более не уборщик! И его отец самый настоящий граф!- закатив глаза, произнес Мартин. - Мистер Мацкевич! Я стыжусь своего происхождения! – с возмущением завопил Майкл. - Что за плут?- проворчал Мацкевич себе под нос. – Конечно, иметь отца графа хуже, чем отца мясника! Мистер Корн, вы наглый лжец. Я вынужден вызвать вас на дуэль!- Мацкевич бросил на пол свою кожаную перчатку. Раздался шлепок. Неловкая пауза, после которой холл залился громким гоготанием. «Что за представление?»- пронеслось у меня в голове. Мацкевич и Корн, заливаясь хохотом, схватились за животы. Я с недоумением смотрел на них, не понимая причины безудержного веселья. - Вы особо не обращайте внимания на наши шуточки,- обратился ко мне Мацкевич. -Да,- поддержал его Майкл.- Все что мы тут несем - полная чушь! - Ну, далеко не все!- возразил Мацкевич. - Большая часть,- уточнил Корн. - Я не разделяю вашего веселья, к сожалению,- вздохнул я. - Вы же не поняли шутки! – весело пояснил Мацкевич.- Естественно, вам не смешно! - А вы не находите, что шутка была не смешная?- голос мой был недовольным. - Мистер Браун,- с яркой улыбкой обратился ко мне Корн,- скоро вы привыкните и даже будете смеяться вместе с нами. - Почему я в этом сомневаюсь?- спросил я сам себя. - Да забудьте, это все пустое,- поставил точку в этом глупом разговоре Мацкевич.- Мистер Браун, не хотите ли прогуляться со мной к одному старому дому? - Он протянул все гласные в слове «старому». - Я бы рад,- прошептал я,- но у меня нет даже пальто… - Это уверяю вас не проблема,- сказал Мацкевич и начал озираться по сторонам. Его зеленые глаза скользили по комнатам, словно рентген, проникая сквозь стены, в поисках чего-то чрезвычайно необходимого в данную минуту. – Амелия!- заорал он вдруг. Его голос эхом пронесся по всему особняку.- Амелия, немедленно идите сюда! Откуда-то слева послышались легкие торопливые шажки. - Иду!- раздалось где-то. Из-за эха и ворчания Мацкевича я не смог определить, откуда раздался этот чудный голос, казалось, я уже слышал его раньше. Через пару минут перед нами стояла женщина лет сорока в белом фартуке, скрестив руки на груди. Она тяжело дышала. Локон волнистых светлых волос выбился из ее высокого объемного пучка, состоящего из множества кос. Она мило улыбалась. - Принесите этому джентльмену пальто и обувь, которую я подготовил!- Мацкевич указал на меня. - Так точно! – произнесла женщина и быстрыми короткими шагами засеменила куда-то в коридоры. - Так точно? – удивился я. - Да, именно,- прошептал Мартин. Думаю, Амелия стала употреблять это словосочетание не по собственному желанию. Скорей всего, именно, Мартин Мацкевич приказал ей так говорить. Меня немного огорчило это. Выразить свое недовольство по этому поводу, я не рискнул. Посчитал, что лишние ссоры с Мартином мне ни к чему. - Всё окружение мистера Мацкевича употребляет данное выражение,- пояснил Корн. Я вздохнул. Вскоре вернулась Амелия. Она протянула мне пальто, и поставила рядом со мной новые лакированные туфли. - Вы потратились на меня?- с недовольством спросил я. - Вы что, мистер Браун, думаете, я стал бы искать в вашей квартире вещи? – раздраженно произнес Мартин.- Я не имею никакого права рыться в ваших вещах! Я купил вам новые пальто и туфли. Я счел это более разумным. - Благодарю вас,- смягчился я. - Одевайтесь!- скомандовал он. Я накинул пальто, обул туфли. Мы вышли на улицу. Прохладный ветер играл с моими волосами. Густой туман застилал все вокруг. Я вытянул руки перед собой, и понял, что он поглощает полностью мои ладони. - Убирайтесь в пекло, твари!- кричал Мартин, обращаясь к воронам. Они злобно каркали, прыгали у наших ног. Они совсем не боялись нас. Майкл отгонял их тростью. Одна из птиц дернула меня за рукав, оторвав пуговицу, та со звоном исчезла в тумане. Мацкевич убавил немного шаг, поравнялся со мной и прошипел мне еле слышно: - Ни в коем случае не трогайте воронов. Они опаснее, чем кажутся. Я послушал его и стал ступать аккуратнее, чтобы не задеть проклятых птиц. - Я отправлюсь в «общину», пожалуй,- сказал Майкл Мацкевичу.- Нужно подготовить ребят к ночной облаве,- голос его был очень серьезным. - Действуйте, придерживаясь плана,- ответил Мартин.- Как только я добуду необходимое и вернусь, я дам тебе знать. Майкл попрощался с нами и растворился в тумане за считанные секунды. - Куда мы идем?- спросил я. - Я понимаю, мистер Браун, у вас много вопросов. Я дам на них ответы, вы только погодите немного. Мацкевич уверенно рассекал туман и молча шел вперед. Я следовал за ним. Долгое молчание и карканье воронов стало раздражать меня. Я решил разрядить обстановку. - Так вы румын по крови?- спросил я. - Я больше все же ирландец,- равнодушно ответил Мацкевич. - Темнеет,- заметил я. - Такое бывает, когда вечер настает,- с ухмылкой заметил Мартин. Я слегка обиделся на него и замолчал. Мы шли, как мне казалось уже около получаса. Деревня сменилась лесом. Высокие ели старательно рассекали бесконечный туман. Песок и еловые иглы шуршали под ногами. Вороны все так же кружились и прыгали в своем жутком танце. Стало холоднее, осенний ветер стих, сумерки начали сливаться с туманом в одно мрачное месиво, нагоняя на меня тоску и страх. Невольно поежившись, я вдруг увидел огонек впереди. Он проникал сквозь туман, игриво мигая. - Что это?- спросил я. - Это дом Фрэнка,- мрачно ответил Мартин. Кто такой Фрэнк он так и не объяснил. Настроение Мацкевича было не таким располагающим к беседе, как в первую нашу встречу. Я хорошо понимал это и решил не тревожить его вопросами. Мы приблизились, наконец, к ветхому домишке. Одной из своих стен, которой и принадлежало окно с огоньком, он заменял часть низкой железной изгороди. Я услышал вдруг звук грома. Он заглушил карканье проклятых воронов. Надвигалась гроза. - Еще дождя мне не хватало! А вдруг еще и снег? Проклятый городишка!- вспылил Мартин, открывая скрипучую калитку.- Фрэнк!- заорал Мартин. Раздался топот и странные шорохи, кто-то передернул затвор на оружии. Совсем неподалеку, возможно даже эти звуки шли из дома. Я не мог сообразить. - Фрэнк, чтоб твоя мать перестала давать тебе выпивку!- с раздражением крикнул Мацкевич. - Закрой свой рот, упырь!- раздался ехидный голос из темноты.- Она вчера отдала дьяволу душу, и я прострелил ей голову. Как думаешь, может мне стоит отстрелить и тебе что-нибудь, чтобы ты больше сюда не приходил? - Соболезную, внесу ее в список погибших. Твои угрозы становятся убедительнее с каждым днем,- прошипел Мацкевич.- Опусти пушку. Оружие это не игрушка. Я начал оглядываться, пытаясь обнаружить незнакомца. Яркий свет пронесся над нами. Незнакомец осветил Мацкевича фонарем. Словно убедившись, что угрозы нет, он погасил фонарь, и я услышал его шаги. Он подошел к нам. Мацкевич шлепнул его по затылку. - Эй! Без рукоприкладства!- завопил незнакомец. - От тебя воняет выпивкой за версту!- укоризненно прошипел Мартин.- Еще у « Серой Ели» я учуял этот отвратительный запах. Сигареты, алкоголь! Отвратительно, Фрэнк! - Опять бурчишь, старик,- обиженно произнес Фрэнк. - Веди нас к могиле Алисы,- учтиво попросил его Мацкевич. - К могиле?- заорал я. - Опять?- вскрикнул Фрэнк, и наши голоса с ним слились.- Боже, сохрани меня! Я не ступлю на ту землю, ни за какую выпивку в мире! - Веди, сказал,- раздалось шипение Мацкевича. Снова шлепок. - Хватит бить меня! Пошли…- проворчал Фрэнк и включил фонарь, осветив могильные плиты неподалеку. И мы пошли. Первым шел Фрэнк, за ним Мацкевич, и я, замыкающий нашу странную компанию. Я оглядывался каждый раз, когда слышал шорох, скрежет или хруст, надеясь разглядеть что-либо в сумерках. Порой мне казалось, что я слышу стоны или, даже, плачь. От страха мое дыхание было неровным, сердце выпрыгивало из груди. Наконец, Фрэнк остановился. Осветив фонарем старую потрескавшуюся плиту, он быстро отошел в сторону и сказал дрожащим голосом: - Я ухожу! - Принеси, мне лопату, что я спрятал неподалеку. А потом иди куда желаешь!- злобно крикнул Мацкевич. - Я принесу, только не кричи. Разбудишь их!- голос Фрэнка был наполнен страхом - он заикался и дрожал. - Давай скорей,- Мацкевич смягчился. Фрэнк исчез в сумерках. - Как ты уже понял,- обратился ко мне Мартин,- кричать здесь нельзя. Я эмоциональный человек, весьма. Не сдержался, прикрикнул. Ты так не делай. - Кого мы можем разбудить?- с ужасом спросил я. - Мертвяков,- прошептал Мартин. Я замер, боясь даже пошевелиться. Я стал тише дышать, стал прислушиваться еще сильнее к каждому звуку. Шоковое состояние моё Мацкевич выбил одним ударом своей ладони по моему затылку. - Ай,- проворчал я. - Страха нет. Все в вашей голове. Оттуда все глупости,- прошептал Мартин и передал мне фонарь.- Светите! Я взял себя в руки, как мне показалось. Фрэнк вернулся и молча, с какой-то особой мрачностью, протянул Мацкевичу лопату, и тот начал копать. - Что вы делаете? Это вандализм!- громко возмутился я. - Тихо, мистер Браун, заткнитесь, я вас умоляю,- раздраженно произнес Мартин. - Я ухожу,- прошептал Фрэнк и, не дождавшись ответа, ушел. Я стоял, как зачарованный, наблюдая за Мацкевичем. Я держал фонарь и чувствовал, как дрожат мои руки. Когда накопилась огромная куча земли, я услышал глухой стук. Лопата наткнулась на что-то деревянное – это был гроб. Я не сомневался в этом. Мацкевич подтвердил мою ужасающую догадку: - Ха-ха! Нашел! Я услышал треск досок. Направляя фонарь прямо в могилу, я закрыл глаза. То, что лежало там, на дне - оно внушало мне ужас. Душераздирающий крик вдалеке заставил меня открыть глаза. Мацкевич ловко выбрался из могилы, поразив меня своей силой и быстротой. - Надо уходить!- вскрикнул он. Я выронил фонарь из рук. Мацкевич бросил лопату в могилу и бросился бежать. Я недолго думая, рванул за ним. Мне казалось, что я бежал быстро, но Мартин был все равно в нескольких метрах впереди. Как бы я не старался, я не мог поравняться с ним. Он ловко через что-то перепрыгнул. Я опустил глаза вниз, сверкнула молния, и, о боже, это было тело. Лежало оно в неестественной позе, не издавая ни звука. Тьма пришлась мне как раз кстати в этот момент, благодаря ей, я не разглядел сего кошмара полностью. Но мне хватило и пары секунд, чтобы прибавить скорости. Я услышал, как Мартин открыл скрипучую калитку и остановился. Немного осталось мне до него, как вдруг что-то схватило меня за левую ногу. Раздался хруст. Мне показалось, что хрустнули мои кости. Что-то холодное разодрало штаны на моей голени, и я почувствовал, как оно царапает меня, впиваясь все сильнее. Я вскрикнул от боли. Горячая кровь хлынула из меня. Ужас заставил меня отчаянно дергать ногой. Несколько раз я ударил что-то, об этом свидетельствовал хруст. Выстрел осветил на несколько секунд лицо Мацкевича. Словно отчаянный крик сумасшедшего он раздался над всем кладбищем, лесом, над всем миром. Моя нога была свободна. Мацкевич помог мне встать. Он молча тащил меня через лес, через городок. Он был напуган не меньше, чем я. Я слышал его тяжелое дыхание, наполненное страхом, видел, как он оглядывался, замирал, прислушивался. Он довел меня до самой постели, стянул с меня пальто, грязные окровавленные туфли, изодранные в некоторых местах. Я сидел ошарашенный, не в силах издать ни звука. Он ушел. Я в ужасе кинулся к окну. Закрыл его, натянул плотнее шторы, взял с комода револьвер, сел на кровать и начал прислушиваться. Через несколько минут вернулся Мацкевич. В одной руке он держал бинт и ножницы, в другой небольшой черный флакон с чем-то. Он разрезал брюки на моей ноге до самого колена, обнажив зияющую, кровоточащую, рваную рану. Мартин плеснул на нее из флакона. Я громко застонал. Рана щипала, жгла, разрывала ногу болью на части. - Тихо,- прошептал он. Мартин отрезал кусок бинта. Протер рану. Обмотал ее как следует, завязал крепко. Я смотрел на стену, в одну точку, когда понял, что рана моя забинтована и Мацкевича рядом нет. Я не заметил, как он покинул мою комнату. Потушив свечу, я закутался в одеяло. Револьвер я оставил под подушкой на всякий случай.