Институт Благородных.

      Последние два дня я жила в свое удовольствие: гуляла и развлекалась, не думая о грядущем экзамене и не напрягая себя лишней подготовкой. Утром третьего дня я уже была готова вскочить с кровати и сразу побежать спасать мир, но не обнаружила никаких признаков дипломной работы. Крайне удивленная, слонялась я по Башне, не зная, куда приложить скопившуюся энергию, хотелось подраться или, хотя бы, решить какую-нибудь задачку. Я была готова к боевым действиям, но время шло, а ничего не происходило. День тянулся катастрофически долго, но я не отчаивалась, а вечером специально выложила форму на стул рядом с кроватью на случай ночной тревоги, но сон не был потревожен. В утомительном бездействии я прозябала час за часом изо дня в день, казалось, что весь мир замер, остановился, раз не складывается ни одной подходящей ситуации. Душе хотелось войны. К концу недели я отчаялась. Проснувшись утром и вновь не обнаружив ничего нестандартного, я даже не стала вылезать из постели, повернувшись на бок я уставилась в окно – февральские морозы читались по рисункам на стекле, а на улице шел снег, кружась и падая крупными хлопьями. Ледяное спокойствие сводило с ума. Провалявшись так не один час, я всё же заставила себя подняться и позавтракать. Кофе слегка бодрил, но отнюдь не добавлял желания приводить себя в порядок. Уже решив, залезть обратно под одеялко и нарисовать что-нибудь трагичное, я услышала стук в дверь. Разумно предположив, что агенты Щ.И.Т.а вели бы себя иначе, я проигнорировала звуки, в результате чего уже через секунду была вынуждена мчаться к двери как ошпаренная, так как от града ударов, обрушившихся на нее, та была готова вот-вот слететь с петель. В проеме стоял взмыленный Пьетро. - Настя, – резво начал он, но осекся, оглядев меня с головы до ног, и продолжил совсем в другом тоне, - какого черта ты в таком виде, у тебя ж диплом! - У меня неделя простоя, запоя и ощущения ненужности, а не диплом, - уныло поправила я Мстителя.       Он хмыкнул и сообщил, что через десять минут я должна быть на аэродроме на крыше, если успею – полечу на задание, если нет – на базу. Это быстро привело меня в чувства, я мигом натянула уже давно заготовленную одежду, собрала волосы в хвост, кое-как умылась и, распихав всё возможное оружие по креплениям, бегом бросилась вверх по лестнице (на ожидание лифта времени уже не было). Полгода различных тренировок дали о себе знать – я прибыла к Джету за полторы минуты до его отправления. Внутри самолета меня ждали Баки и Клинт, зайдя внутрь я обнялась с обоими и приготовилась к взлету. Во мне снова зажегся огонек, и я стала упоенно слушать своих напарников, обрисовывающих ситуацию.        Дело было вот в чем: уже многие годы Щ.И.Т. вел наблюдение за небольшой постройкой на севере Канады, она находилась в маленькой деревеньке, населенной исключительно коренными народностями. Было предположение, что это здание каким-то образом необходимо Г.И.Д.Р.Е., но проведя много разных исследований и поисков, Щ.И.Т. так ничего и не обнаружил, однако за домом продолжали следить. И вчера заметили, наконец, постороннего человека, незаконно проникшего на ту территорию. Сама постройка представляла собой трехэтажный дом, служащий местным язычникам некоторым храмом. Так вот, особенностями проникновения было то, что неизвестный смог не только обойти агентов и большую часть отслеживающей аппаратуры, но и не вышел назад. Было также предположение, что там оставлено что-то важное. Наша же задача – внимательно исследовать местность, эвакуировать людей, а потом, по совету Тора, взорвать сомнительный домик, ибо «кроется в нем сила темная». На этом месте меня накрыло: - Взорвать? – Возмутилась я. – Но это же памятник культуры, да и местные жители вряд ли будут сильно за. Да и вообще, почему бы еще раз просто всё не проверить. Может датчики сбой дали, может и не было там никого постороннего, не мог же он исчезнуть, в конце концов. Но взрывать-то зачем?       Баки молчал, а Клинт, напряженно теребя тетиву лука, ответил: - Насть, пойми, несмотря на то, что мы – Мстители, Щ.И.Т. отнюдь не всегда делится с нами всеми подробностями. Отчасти мы просто солдаты, обязанные выполнять приказы. Сейчас там наверху решили, что этот «домик» опасен даже не столько из-за своих странных посетителей, сколько сам по себе, и нас отправили его уничтожить, и как бы не было это нелогично или даже абсурдно, мы должны следовать инструкциям.       Я вздохнула, парировать было нечем, но что-то всё же цепляло. По прибытии на место, нам выдали наушники для связи, сказали, что особенность операции в том, что она будет проходить без пилотирования Щ.И.Т.ом, и все наши проблемы до ее завершения, мы должны решать самостоятельно, а также передали мне напутствие Директора Фьюри с пожеланиями успехов в руководстве. Высадившись неподалеку от вышеобозначенной деревни, мы сразу столкнулись с трудностями – никто не был готов к таким суровым погодным условиям. Из самолета к нашим ногам выкатили чемодан с разной аппаратурой, указав на карте место нашего укрытия. Как главный член команды, я первым делом предложила отправиться именно туда, захватив с собой всё необходимое. Деревня была небольшой, и мы очень скоро обошли ее вокруг.        «Укрытием» называлась маленькая холодная комната без отопления, хорошо замаскированная под окружающий пейзаж. Находилась она на границе деревни и леса и единственным, и главным, ее плюсом было то, что окно, не видимое снаружи, выходило на нужное нам здание. Понимая, что на мне лежит ответственность за все последующие действия, я предпочла не торопиться. Пока Баки, по моему требованию, подключал и настраивал все устройства, мы с Клинтом еще раз усердно изучали план местности. Договорились так: Зимний Солдат остается в «укрытии» и координирует наши с Бартоном действия по рации, задача Соколиного Глаза – убедить людей покинуть территорию, которую заденет взрывом, не говоря при этом ничего конкретного, чтобы не вызвать панику или гнев. Я же должна была еще раз осмотреть само помещение и прилегающие земли, убедиться, что там нет ничего важного и заложить бомбу с часовым механизмом, после чего быстренько оттуда смотаться. План казался вполне разумным и безопасным, поэтому, проверив связь, мы спокойно взялись за дело.        Всё шло превосходно, по отчету Бартона, местные слушались его, как Бога, и уже через пол часа работы он начал травить анекдоты - мы с Баки покатывались от хохота, но продолжали заниматься каждый своим делом. Я встретила возле домика дедушку, похожего на монаха, и пришлось потратить довольно много времени, на убеждение его в том, что в конце деревни заболел ребенок и срочно нужна его помощь – такая уловка, как ни странно, часто работает, нам давали лекции по примитивному мышлению большинства людей и заставили выучить несколько беспроигрышных моделей поведения, что ж, помогло. Выпроводив ненужного свидетеля, я начала детальный осмотр, Баки сообщил, что настроил химический сканер, и скоро сможет сказать, где есть нестандартные составы, чтобы я подробнее изучила те места. Часа времени мне хватило на то, чтобы пройти все отведенные мне территории вдоль и поперек, невооруженным взглядом здесь действительно всё казалось в порядке. Было невероятно жаль взрывать это прекрасное место, я никогда не относила себя ни к одной религии, хотя была крещеная, но в этом маленьком домишке, действительно, была какая-то волшебная атмосфера: повсюду висели цветные ковры, лоскутки, амулеты и ловцы снов, витал пряный запах, а пол был устелен натуральными шкурами. Я готова была поклясться, что тайны этого места открыты разве что тому дедушке-шаману, но уж точно не агентам Г.И.Д.Р.Ы. и не аппаратуре Щ.И.Т.а.       Судя по всему, я долго находилась под гипнозом внутреннего убранства комнат, потому, что Клинт начал поторапливать меня, говоря, что не сможет еще долго убеждать людей сидеть по домам. Скрепя сердце я достала бомбу и уточнила у Зимнего Солдата, сделал ли он тепловой скан помещения, и точно ли я не пропустила чего важного. Наушник ответил не сразу, заминка напарника немного смутила меня, но не было причин не доверять другу, и убедившись, со слов Баки, в том, что всё хорошо, я установила взрывчатку и настроила таймер на пять минут. Время пошло, и я поспешила на улицу, хотелось в последний раз увидеть эту мистическую постройку на фоне леса и белых сугробов. Отойдя метров на десять от входа, я обернулась к домику и вдруг, мне показалось, что в окне мелькнула тень. Я связалась с Барнсом и потребовала еще раз просканировать территорию на предмет живых существ, но тот заартачился, настаивая на том, чтоб я немедленно уходила. Мне стало всё ясно. По моим прикидкам до взрыва оставалось еще минуты три, и я со всех ног кинулась обратно, внутрь. Добежав до третьего этажа, я начала судорожно шарить повсюду глазами в поисках живого, но никого не было видно. В безумной ярости и отчаянии я рванула ближайший ковер на себя, а за ним стала крушить всё, что попадалось под руку. Чувствуя, что время на исходе, я из всех сил пнула единственную пустую, ничем не завешанную стену комнаты, и к моему невероятному удивлению она просто провалилась назад, открывая мне крошечную коморку, в углу которой, сжавшись в комочек сидел ребенок. На глаза навернулись слезы, но времени на сентиментальность не было. Я подхватила перепуганного мальчика на руки и с разбегу выпрыгнула в окно. Сзади прогремел взрыв, горячая волна ударила в спину, отнеся нас на несколько метров вперед. Приземление оказалось на редкость удачным – пушистый снег смягчил падение с большой высоты.       Наушник слетел с уха и связи с друзьями не было, но мы договорились о сборе в укрытии, так что это не имело значения. Еще несколько секунд я приходила в себя, а потом медленно, как после контузии, начала выбираться из сугроба. К тому моменту, когда я, с малюткой на руках, добрела до нашей комнатки, паренёк уже уснул от стресса и напряжения. Еще из-за двери услышав ругань моих напарников, я решила оставить ребенка в маленьком предбаннике, дабы не разбудить, и вошла в «укрытие» уже без него. Клинт мгновенно прекратил пререкания и бросился ко мне, сначала обнял, а потом закричал: - Насть, ты что совсем сдурела! Один хорош, не смог со сканером справиться, да еще и соврал, но ты то куда полезла? Еще бы пара секунд и тебя бы на кусочки разорвало. - Там был человек, - максимально холодно и спокойно отозвалась я, глядя на Баки, но тот не поднимал глаз. - И что? Как бы ни были важны жизни людей, жизнь Мстителя всё равно ценнее, а ты чуть было не погибла. - Я – не Мститель еще, и поэтому, для меня нет разницы между моей жизнью и жизнью ребенка! - Мне было плевать на его мнение, я знала, что поступила правильно. - Ребенка? – Переспросил Соколиный Глаз и покачал головой. – Но всё равно, если бы ты умерла, то, возможно, в будущем погибло бы множество детей, которых ты могла бы спасти.       Я не стала спорить, я всё еще смотрела на Баки, а он всё также молчал и не поднимал глаз. - Ты обманул меня. – безэмоционально проговорила я, обращаясь к Зимнему Солдату. – Ты знал, но не сказал. – Его безучастность начинала бесить, - отвечай мне!       Не выдержав очередной тишины, я сделала шаг в сторону Барнса и со всей дури треснула его кулаком по роже. К моему глубочайшему удивлению, он даже не попытался защититься, а лишь потер ушибленное место и тихо попросил: - Клинт, объясни ей, я не могу. - Нет уж, Бак, сам объясняй. Ты должен разобраться сам в себе, но не сможешь сделать этого, если переложишь всё на меня. Обдумай всё, реши, что именно ты хочешь сказать, ибо я тебе уже высказал свою точку зрения. Если ты со мной не согласен, то думай сам.       Из слов Клинта я поняла только то, что пока я вылезала из сугроба и топала до «укрытия», мальчики уже успели обсудить что-то важное, но ни один ни другой, похоже, не собирался посвящать в это меня. Такой ход событий меня абсолютно не устраивал, возмущало поведение Баки, хотелось выяснить, в чем собственно дело. Клинт был зол на меня, я на Зимнего Солдата, а тот в свою очередь стоял, повесив голову, с потерянным видом.       Скрипнула дверь, я мельком обернулась, увидела заспанного найденыша и, уже открыла рот, чтобы представить малыша моим напарникам, но воткнулась в искаженное ужасом и болью лицо Бартона. Он весь побелел, как стена, губы дрожали, а глаза остекленело вперились в мальчика. Потом мужественный, бесстрашный супергерой в немых рыданиях бухнулся на колени и, задыхаясь, пополз к ребенку. Крупные слезы катились из глаз Клинта, когда он, не в силах дотронуться до малыша, водил рядом с ним трясущимися руками. - Натаниэль… - Срывающимся голосом тихо выдавил мой напарник.       Паренек, всё это время стоявший, глядя в пол, как в копанный, вздрогнул, поднял большие изумленные глаза и недоверчиво спросил: - Папа?       Я никогда не видела еще таких страданий, Бартона душили судороги, голос не слушался его, но он всё-таки что-то бормотал. Обняв малютку, он так крепко прижал его к себе, что я испугалась за ребенка. Только теперь до меня наконец дошло, ЧТО это был за мальчик. Я не была знакома с семьей Клинта, не видела их фотографий, но имя младшего сына Соколиного Глаза было мне известно – Натаниэль Пьетро Бартон.       Я пнула Баки в сторону входа, и мы дружно вывалились на улицу, чтобы не смущать своим присутствием растроганного отца. Усевшись прямо в сугроб, я пыталась осмыслить только что случившееся, выходило, что я спасла жизнь сына моего лучшего друга. Оставалось загадкой, то, как ребенок попал из родного дома в языческий храм на севере Канады, но этими расследованиями пусть занимается Щ.И.Т., я же вдруг осознала, что бы было со мной, если бы пару дней спустя, я узнала, о том, что в ходе моей операции погиб маленький мальчик лет трех. Мои страшные раздумья прервал голос Барнса: - Настя, прости меня, - тихо попросил он. - Не у меня тебе прощения просить надо. Ты чуть не погубил сына Клинта. Если бы он погиб, то из-за тебя. Но какая разница, да? Тебе же плевать, ты же со спокойным сердцем был готов оставить живого человека в здании, которое вот-вот должно было разлететься к чертям! – Начав спокойно, к концу речи я уже орала на напарника, и он, наконец, очнулся. Выйдя из своей апатии, он гневно посмотрел на меня и раздраженно произнес, еле сдерживая крик: - Да чей бы сын это не был, я бы не позволил тебе рисковать своей жизнью, ради его спасения. И мне плевать, что бы пришлось для этого делать, сколько врать и сколько приказов нарушить! – Его запал стих, и он продолжил уже в другом тоне, - Я не понимаю, что со мной происходит, прости, я стал еще более раздражительным и непредсказуемым, не могу точно следовать приказу, пытаюсь сам принимать решения. Я никогда этого не мог и не хотел, но теперь я готов ослушаться, только чтобы почувствовать себя человеком. И самое главное – всё это из-за тебя. Я понятия не имею, что с тобой не так, но, когда ты встретила меня на базе в баре, я еще долго чувствовал угрызения совести, чего раньше со мной не было. Если честно, то я даже никогда не жалел о совершенных убийствах, оправдывал их тем, что они воспитали во мне воина, но тогда, я ощутил самое настоящее человеческое чувство – стыд. За ним было еще много другого, но главное – я начал чувствовать себя живым. И я ненавижу тебя за это. Жить так – невозможно. Если раньше от меня просто требовалось делать, что говорят, то сейчас, за всё, что я делаю, ответственность лежит на мне, а я этого не хочу. Так стремясь стать настоящим, и приблизившись к исполнению этой мечты, я понял, что не готов. Но рядом с тобой я уже не могу быть машиной.       В этой исповеди было столько чувств, что я не верила своим ушам, всегда закрытый и исполнительный Зимний Солдат полностью излил передо мной душу. Было сложно разобрать, чего в его словах больше: непонимания, отчаяния и боли, ненависти и злости или благодарности и любви. Как бы не казалось это странным, но я действительно услышала там благодарность. Да, Баки было тяжело, он запутался и никак не мог разобраться сам в себе, поэтому ругал меня, за то, что я (хотя это было абсурдным предположением) толкнула его на такие качественные изменения, но складывалось впечатление, что в глубине души он меня не ненавидит, сквозило что-то более сложное и глубокое.       Мы молчали, и я запереживала, что из-за такой сиюминутной откровенности Бак совсем замкнется в себе, но именно в этот момент он, как будто через силу, продолжил: - Я обсудил это с Клинтом до твоего прихода… - Он замялся, не зная, продолжать или нет, но, собравшись, всё-таки закончил, - и он сказал, что я влюблен.       То, с какой неловкостью мой друг произнес последнее слово, вызвало жгучее желание глупенько похихикать, но я сдержала этот неуместный порыв и призадумалась. Мне бы никогда не пришло это в голову, однако, начав обрабатывать детали, я осознала всю логику предположения – симптомы были, действительно, схожими. Стало очень неловко, признать влюбленность Баки еще можно было, но, судя по всему, объектом его внимания была я. Мы смотрели друг на друга и молчали. В моей голове всё еще не могло уложиться, что такой странный нелюдимый человек мог испытывать такие чувства. Я не могла понять, как мне отреагировать. Барнс ждал моего ответа, и я в сомнениях выдавила: - Ну да… Не исключено, что он прав, - я очень старалась приободрить его, но на моем лице отразилось только сожаление. Баки поник: - Что же мне делать? – Непроглядная тоска звучала в его голосе, как будто ему только что объявили, что он смертельно болен. От такой неожиданной оценки мне стало его жаль, я вздохнула. Хотелось как-то утешить его, но учитывая сложившуюся ситуацию, я боялась его отпугнуть. Мне нравился Баки, но я никогда не думала о нем в таком качестве и сейчас не знала, как поступить: как напарник, как друг или как девушка. - Слушай, это ж не конец, все люди влюбляются, это нормально, - фраза была глупой и походила на разговор с неопытным подростком, но Барнс с надеждой поднял на меня глаза. Еще до того, как он задал вопрос, я уже поняла, что мои слова он воспринял не как утешение, а как обещание и теперь мне как-то придется выкручиваться. - Ты думаешь, у нас может что-то получится?       Это было ровно то, чего я боялась. Я просто не имела права оттолкнуть столь ранимого в эту секунду человека, но в глубине души понимала, что не могу обнадеживать его. Победило чувство долга и жалость: - Может и может, - выдохнула я, сглатывая подкативший ком. И тут вдруг лицо супергероя просияло, такого детского и искреннего счастья я никогда еще не видела. Баки подошел и неумело сгреб меня в охапку на подобие объятий. Я поняла, сколько работы взвалила на себя, но что-то было в этом несуразном огромном человеке, так доверчиво обнимавшем меня в жуткий мороз в глуши в лесу. Я улыбнулась. Нет, у меня не было сейчас никаких романтических чувств к нему, но в такой сложный для меня день было приятно, что появился кто-то близкий, и не хотелось рушить иллюзий ни себе, ни другу.       Сверху послышался шум садящегося Джета. На улицу вышел Клинт с сыном на руках, он уже немного отошел, но мы решили не тревожить его, после такого потрясения агент Бартон еще долго будет приходить в себя, ему предстояло многое выяснить о пропаже Натаниэля. Мы уселись в самолет, а сотрудники Щ.И.Т.а, быстро погрузив аппаратуру из «укрытия» на борт, дали команду на взлет. От количества пережитого, я невольно выключилась на первых минутах пилотирования, и проспала до самого прибытия.