Институт Благородных.

      Утром меня разбудило уведомление о прибытии почты (каждая комната была оснащена прибором, по которому передавались разные сообщения, экстренные оповещения, и по нему, также, каждое утро раздавался будильник, за пятнадцать минут до общего сбора, и освещалась погода на ближайшие сутки). Выбравшись из-под одеяла, я дошлепала до почтового ящика, висящего на двери и, действительно, обнаружила там узкий длинный конверт. Развернув его, я поняла, что с этого момента (а было девять утра) экзамен уже начался. В послание входили краткие комментарии по поводу дальнейших действий, карта базы, с отмеченными, но зашифрованными заданиями, маленькая приписка от отправителя и часы с обратным отсчетом, которые я тут же застегнула на запястье. Оказалось, что письма были написаны нашими наставниками по индивидуальным занятиям. Клинт был строг, но мил:       «Настя, поздравляю тебя с днем экзамена, твоя программа по сдаче сложна, но тем лучше для тебя, если справишься – вероятнее всего, попадешь в Список. Запомни, негласный девиз Мстителей – «добиться цели любым удобным способом, избежав при этом человеческих жертв». Береги плечо, не бойся трудностей. У тебя получится. До встречи на одной из локаций. Твой идеальный напарник.»       Волнения не было, пока всё это больше походило на игру, чем на важный экзамен. Я стала внимательно изучать карту, на первый взгляд не было ничего особенного, это был схематичный план базы с кое-какими пометками. Стоило подумать откуда начать, на выполнение всех заданий у меня было ровно двенадцать часов, и недостаток во времени пока не ощущался. Была одна большая красная точка слева в лесу и два черных крестика в лаборатории и теоретическом корпусе. Полигон же был обведен синим прямоугольником. Я решила, что красный – это круче, чем синий и черный, и отправилась в лес. Выйдя из кампуса, я чуть было не упала от удивления – вся земля была покрыта снегом. Других кандидатов почти не было видно, у нас у всех было разное время начала и конца, да и задания были разные, даже если точки повторялись, поэтому спросить о внезапном похолодании было не у кого. Я уже думала вернуться домой и переодеться, мерзнуть после недавних событий не хотелось, но тут обратила внимание на одну очень странную вещь – снежинки, медленно кружась, падали на заледеневшую землю, руки уже начинали замерзать, но дыхание, вырываясь из носа или рта, было абсолютно незаметным, никакого облачка. Еще пару минут я простояла, пытаясь понять верны ли мои наблюдения: я глубоко вдыхала ртом, а потом выдыхала носом, затем проделывала это наоборот, пыталась задержать дыхание, чтобы воздух успел согреться во мне, и только затем резко выпускала его наружу, но ничего не помогало – теплое дыхание не в какую не хотело охлаждаться. Вывода напрашивалось два: или я – труп, и мое дыхание такое же холодное, как окружающая среда, или погода не такая уж зимняя, как казалось на первый взгляд. Но почему тогда снег падал и не таял? Для окончательного подтверждения своей теории я подошла к ящику вытяжки, висевшему над окнами первого этажа, зимой на таких штуках обычно висят сосульки, потому что воздух, который они выкидывают наружу, тоже теплее температуры на улице. И точно, ни сосулек, ни даже замерзшей лужи внизу. Во всех чарах есть просчеты, всего не предусмотришь, теперь я была полностью уверена, что весь этот зимний наряд – обычный гипноз, поэтому я закрыла глаза и сосредоточилась на нормальной погоде середины ноября, руки сразу перестало щипать от мороза, а в нос ударила влага и запах гниющей листвы. Я еще немного постояла, не открывая глаз, а потом, убедившись, что внушение больше не действует с удовольствием посмотрела на тусклое осеннее солнце. На окраине леса, с той стороны, куда я пришла, начинался лабиринт, я ходила по нему много раз и была уверена, что быстро доберусь до места, обозначенного красной точкой, но попав под тень деревьев усомнилась – это не было похоже на то место, где я так часто гуляла. Видимо, специально для экзамена, рисунок лабиринта был изменен. Блуждать по такому месту можно было часами, у меня же лишнего времени не было, и я полезла за картой, решив пойти на другую локацию, а лабиринт оставить на потом. Уже развернувшись, чтобы направиться в лабораторию, я обратила внимание, что лабиринт тоже отмечен на карте, в искусственном свете комнаты его очертания сливались с бумагой, но при свете солнца стало очевидно, что он отлично обозначен – вокруг красной точки явно просвечивались ломаные линии. И тут меня осенило – это была не схематичная картинка, как на топографических картах, а самая настоящая схема лабиринта. Проведя пальцем по изображенным линиям, я быстро нашла путь и смело рванула вперед к развилкам и поворотам. На деле всё оказалось, конечно, не так просто, как на бумажке, но через час беготни в разных направлениях и редактировании неточной схемы, мне удалось, наконец, выйти к заветной поляне. Я порадовалась, что правильно выбрала первую точку – посреди поляны лежало всё необходимое для дальнейших действий: ремень с ножами, веревка и бинты (бинты меня очень напрягли, я была уверена, что это неспроста, а применять их по назначению не хотелось). Дальше стоило проверить лабораторию, там, наверняка, тоже было что-то крайне необходимое. Плестись обратно по лабиринту еще час было лень, и я решила попробовать залезть наверх и пробежаться по перегородкам. Кусты выглядели надежно, и я принялась карабкаться. Сначала всё шло отлично – ловко перехватываясь за тонкие ветки я быстро одолела метра четыре, оставался еще один, но тут внезапно оказалось, что эти самые кусты вверху, вместо обычных листьев, имеют колючки и шипы, как у розы или терновника. Прыгать вниз было высоко, слезть у меня бы тоже вряд ли получилось, поэтому пришлось продолжить подъем. Кое-как забравшись на вершину, я, матерясь, улеглась прямо на стене передохнуть. Все руки были исцарапаны в кровь, а на ладонях вообще не осталось живого места, сплошное мясо. Отодрав кусок бинта (вот и пригодился, не долго пришлось ждать), я замотала кисти, здраво решив, что у меня банально выскользнет нож из руки, если мне придется его использовать. Кустарник, благодаря всё тем же колючкам, оказался сверху очень твердым, и я, быстро перескакивая с одной перегородки на другую, добралась до выхода. В лаборатории стало посложнее, если раньше каждая дверь открывалась по биометрическим данным, и нужно было просто дождаться сканирования руки, то теперь, чтобы попасть в каждую комнату, было необходимо решить задачу. А, учитывая, что я понятия не имела, куда конкретно мне надо, то засела надолго. Проверив весь первый этаж, я отчаялась, только на это у меня ушло полтора часа, а здание лаборатории было девятиэтажным. На первом же не было ничего интересного, а мозг уже опух от нагрузки, я присела на ступеньки на лестнице и тупо уставилась в стену. Так я залипала еще минут пятнадцать, пока не решила хоть чем-нибудь себя занять. Для начала, избавилась от лишнего – выкинула пустую бутылку из-под воды, которую нашла полной при входе в лабораторию, и скомкала бумажку, на которой решала открывающие двери задачки. Сделав пару шагов до мусорного ведра, я на секунду задержалась, мама всегда учила меня проверять, точно ли больше нет надобности в том, что приготовили на выброс, поэтому я, на всякий случай развернула бумажку. Вдоль и поперек бежали корявые буковки и циферки, а на оборотной стороне были аккуратно записаны ответы: 9; 4а; 912; 13,35; 806; 287. Убедившись в полной бесполезности этих чисел, я занесла руку над контейнером и тут, мои часы запищали, оповещая, что прошло еще полчаса, и ярко засветились, показывая время. Было 13.30. Что-то закрутилось у меня в голове, и я так и застыла в нелепой позе с протянутой к мусорке рукой. 13.30. Зрительная память пыталась восстановить недавние картинки, связанные с похожими числами. Разгадка нашлась спустя несколько мгновений, и я в очередной раз вцепилась в бумажку. Четвертым ответом было 13,35 – совпадение? Не думаю. Если это действительно что-то значило, то у меня оставалось меньше пяти минут. Я судорожно пыталась придумать к чему можно применить оставшиеся числа и нервно забегала туда-сюда по коридору. Классы мелькали перед глазами, отвлекая от размышлений: сто десятый, сто одиннадцатый, сто двенадцатый, разворот, и обратно, сто две…. Сто двенадцатый! Да, живем. Времени на ожидание лифта не было, поэтому я, сломя голову, понеслась вверх по лестнице. 9 – девятый этаж, 4а – номер секции, 912 – кабинет, 13,35 – время, а 806 и 287, скорее всего, ключ или шифр, который понадобиться, если я успею добежать. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда я, на всех парах врезалась в запертую дверь нужного кабинета. Оставалось пятнадцать секунд, но я уже знала, что успею. Дверь, как я и предполагала, была на кодовом замке, комбинацией к которому, как раз, являлись оставшиеся числа. За несколько секунд до истечения времени я услышала божественный щелчок, и дверь сама открылась, впуская меня внутрь. Первые минут пять я просто стояла в попытках восстановить дыхание, потом всё же решила обыскать кабинет. Комната оказалась абсолютно пустой, помимо нескольких пробирок на столе с разноцветными жидкостями. Сразу стало ясно, что мне надо что-то получить, оставалась понять, как можно это сделать, не зная, что конкретно тебе нужно, и из чего ты собираешься это делать (пробирки, естественно, подписаны не были). И снова никаких подсказок, никаких намеков, и даже запаха у веществ не было. От обиды, на то, что я столько сил потратила, чтобы сюда попасть, а уйду ни с чем, я решилась не только понюхать, но и попробовать эти жидкости. Первая – оранжевая, по вкусу напоминала банальный апельсиновый сок, и я преспокойно выпила ее залпом. Затем я взяла вторую, ядовито-зеленую, но в этот момент перед глазами всё на секунду расплылось, а потом стало на столько четким, что от обычных вещей невозможно стало оторваться. Всё переливалось полным спектром света, можно было разглядеть каждую пылинку, а глазомер стал точнее линейки. На радостях от такого чудо-напитка, я сразу же выпила из второй пробирки, и аналогичная ситуация случилась со слухом. Схватившись за третью, серо-голубую пробирку, я была уверена, что сейчас приобрету и чудо-нюх, но, как только первые капли дымчатой жидкости попали мне в рот, сознание помутнело и мозг мгновенно выключился.       Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на полу, голова ноет в затылке, а в руке всё еще зажата проклятая пробирка. Супер-слух и супер-зрение уже не работали, видимо третья пробирка отменяла действие предыдущих, или просто это была краткосрочная акция, и волшебство закончилось, пока я была в отключке. И, как выяснилось в следующую секунду, отдыхала я немало – на часах было 18.30, а значит у меня оставалось всего два с половиной часа на посещение теоретического корпуса и полигона. Несясь вниз по ступенькам, я ругала себя за неразборчивость и азартность, ведь можно было вполне остановиться на двух пробирках. Теперь у меня не было ни одной лишней минуты, и передвигаться между локациями приходилось бегом. Еще не достигнув здания, в которое я так торопилась попасть, я увидела очередное испытание – перед входом стоял Старк. Я перешла на шаг, решив, прежде чем туда идти постараться как-нибудь выяснить, что нужно ему на входе, и что нужно мне внутри. На счастье, день подходил к концу, и кандидаты стали чаще попадаться друг у друга на пути, торопясь как можно быстрее закончить задания. Меня опередила другая девчонка, а я, с радостью пропустив ее, устроилась за углом, чтобы всё слышать. Как ни странно, Тони не устроил допрос с пристрастием на тему квантовой физики, а напротив, предупредил девушку, что в этом здании, на верхнем этаже находится важнейшая часть экзамена, и что лучше оставлять ее на конец. Он также пояснил, что самым сложным испытанием будет именно добраться до верха, ибо есть всего два пути: внутри по лестнице и снаружи, по отвесной стене, и на каждом пути будут проверяться исключительно практические навыки борьбы с реальными противниками, ну и добавил, что каждый путь кишит ловушками, и советовал беречь себя, так как на этом отрезке экзамена возможно было сильно травмироваться. Хорошо поразмыслив, я решила, что раз уж Железный Человек заговорил таким серьезным тоном, то дело действительно плохо, и решила выполнить сначала задание на полигоне. Примчавшись туда, я некоторое время пребывала в полной растерянности. Там не было вообще ничего. Просто оружие, просто мишени, просто боевые машины – всё, как всегда. Ничего, что можно было бы счесть заданием. Побродив без дела, я постреляла из всего что было и даже покаталась на одном танке, но зацепок не нашла. Время неумолимо катилось к концу, и я уже отчаялась пройти даже это задание, не говоря уже о следующем. Совсем соскучившись, я уже собралась возвращаться в теоретический корпус и вдруг наткнулась взглядом на почтовый ящик, висящий на калитке полигона. Это было единственной вещью, которой здесь раньше не было. Снова ругаясь на себя, на этот раз за невнимательность, я подошла ближе и обнаружила что-то вроде очередного кодового замка, вместо цифр у которого, почему-то, были символы разных цветов. Крестики, нолики, квадратики и зарисованные кружки – вот из чего мне надо было собирать четырехзначный шифр, цвета было всего три – красный, черный и синий. Я присела поразмыслить. Из всего уже выполненного, было ясно, что придумывать что-то от себя не нужно, ко всему уже есть подсказки, надо только уметь их видеть. Осталось вспомнить, где за этот день я могла встретиться с подобными значками. В голову ничего не шло, и я решила воспользоваться долгим, но беспроигрышным вариантом – начать прокручивать в голове весь день со всеми подробностями, начиная с самого утра. Как же повезло, что эти символы попались мне рано утром, и не пришлось вспоминать целый день. Дойдя в воспоминаниях до письма, я поняла, откуда эти знаки и цвета. Вытащив из кармана уже изрядно помятую карту, я, слева направо, внесла их в замок: красный кружок, два черных крестика и синий квадрат. В почтовом ящике, как и положено, лежал конверт, адресованный мне:       «Агент Иванова, Вашим последним заданием будет спасение друга. Сейчас он находится на крыше учебно-теоретического корпуса и вполне может умереть, если вы не успеете. Добраться до него вы сможете, лишь продемонстрировав полную боевую готовность, и отличные бойцовские качества. Раз вы дошли до сюда, значит обладаете необходимой нам смекалкой, но для Щ.И.Т.а и Мстителей Вы должны быть еще и сильны физически. Успехов Вам, и поторопитесь, Вас там уже ждут.»       Я нервно посмотрела на часы, а они, именно в этот момент, издевательски пропищали, что у меня осталось всего полчаса. Было ясно, что я никак не успею справится с последним заданием, но слова о том, что мой друг может умереть не давали покоя. С одной стороны, не верилось, что из-за экзамена кто-то может действительно пострадать, с другой – в качестве мотивации можно было придумать и что-то другое, а это не было похоже на дешевый розыгрыш. Стало обидно, два письма за день, а такие разные. Невольно вспомнились ободряющие слова Клинта и девиз Мстителей, в нем говорилось – «любым удобным способом»… И тут я решила поиграть, актриса я, в конце концов, или нет! Я начала представлять, что я уже в команде супергероев, и что моего друга вот-вот убьют на крыше одного из зданий, а я нахожусь далеко от него, на улице, и просто обязана помочь. В памяти начали всплывать картинки из экшн-фильмов и всяких боевиков, там всегда находился на этот случай кто-то, кто умел летать, или хотя бы с самолетом, припаркованным в ближайшем дворе… Стоп! У меня же всё это время были занятия по вождению Джетов. Нам, конечно не разрешали даже подходить к ним, в отсутствии инструктора, но сейчас дело касалось жизни и смерти. Перемахнув через забор, разделявший полигон и аэродром, я бегом направилась к самому маленькому, учебному Джету. Стараясь не попасть под камеры, я залезла внутрь и напрягла память. Так, все рычаги в положение «старт», включаю двигатели, теперь отжимаю правую педаль и один из рычагов перевожу в положение «взлет». Управление было не сложнее вождения автомобиля. Но тут что-то противно запищало, и объявило, что при незапланированном диспетчером вылете, необходимо подтвердить свою личность агента, в противном случае, Джет самоуничтожится. Я никак не ожидала такой подставы и изо всех сил нажала на газ. Запустился обратный отсчет: три….(крыша нужного здания была совсем недалеко) два….(времени рассчитывать поправку на ветер, конечно, не было)один… За какие-то доли секунды до самоуничтожения Джета, я успела катапультироваться. Самолет взорвался в воздухе, а всё, что от него осталось, шумно врезалось в стену здания и рухнуло вниз, я же, к собственному удивлению и счастью, приземлилась, куда планировала. В дальней части крыше шел бой, а точнее, бой уже был завершен, и победивший человек сидел поверх проигравшего с ножом в руке, с явным намерением если не убить, то хотя бы покалечить противника. Я со всех ног кинулась туда, мне еще не было видно, кто там снизу готовиться принять удар, но в письме было ясно сказано, что он – мой друг, а значит я не могла позволить, чтобы ему причинили вред. Человек услышал мой топот, но вместо того, чтобы вступить в бой, сделал резкое движение ножом, быстро встав, с невероятной скоростью добежал до края крыши и спокойно прыгнул в неизвестность. Когда теперь его не стало, никто больше не загораживал мне обзор. Оставалось еще около десяти метров до лежащего в луже крови…Клинта. Добежав наконец, я осознала, что это точно не розыгрыш – у агента Бартона на полном серьезе было перерезано горло, и он быстро терял кровь. Еще на ходу выхватив бинт, я с разбегу плюхнулась на пол, затащила голову и плечи Клинта себе на колени, чтобы было хоть чуть-чуть выше сердца, опустила его голову вниз и зажала рану бинтом. Трахея вроде не была задета, потому, что я слышала тяжелое, но все же чистое, дыхание Соколиного Глаза. Я не знала, что делать, бинт быстро намокал, а чем еще можно помочь, я понятия не имела. У меня брызнули слёзы, я держала на руках умирающего друга, который столько раз мне помогал и поддерживал. Хотелось орать и материться, а вместо этого выходило только сидеть и плакать.       Не могу сказать сколько прошло времени, до тех пор, когда из люка в полу на крышу начали вылезать агенты Щ.И.Т.а. Я кричала, брыкалась, даже пыталась драться, но меня силой оттащили от Бартона. Его уложили на носилки и унесли, а меня сопроводили до моей комнаты, настоятельно рекомендовав больше в этот день никуда не ходить, и уведомили, что через три дня будут объявлены результаты экзамена, а до тех пор занятий не будет. Сил сопротивляться уже не было, от физической и эмоциональной нагрузки организм так устал, что я послушно пошла в душ и легла в кровать. Сон не шел: мучили мысли о состоянии Клинта, когда я последние секунды держала его на руках, пульс его был настолько слаб, что почти не ощущался. Еще волновалась за друзей – я была уверена, что, раз мне достался такой кошмар, то их задания должны были быть просто убийственными. А, ну и конечно Джет. Предполагать, что мне сойдет это с рук, было бы наивно и глупо, странно, что сразу к Директору не отправили, но вот, что за это будет? Домой, конечно, не отправят, могут, как и Валю, лишить «рождественских привилегий», могут дать какую-нибудь нагрузку, могут отправить в Украину, как Баки. На счет Украины, бред конечно, но мне очень надо было отвлечься, и это была такая шуточка для самой себя. Подействовало, я начала думать о Баки. Он уже неделю находился в горячей точке, очень хотелось знать, как его дела. Если бы он погиб, в Щ.И.Т.е был бы объявлен траур, и мы бы узнали, раз ничего такого не было, значит – он жив. Это, конечно, радовало, я бы не перенесла смерти двух друзей одновременно… Стоп! Я резко пресекла свои размышления, задавшись вопросом, с каких это пор я Клинта считаю покойником, а Баки – другом. Протвердив несколько раз в голове, что Соколиный Глаз жив, я задумалась над второй частью вышеуказанного вопроса. За недельное отсутствие агента Барнса, я не могла сказать, что соскучилась, было много дел и переживаний и без него. Единственное, что так и не оставило меня в покое, это тот случай на тренировке – я ведь, даже для себя, никак не смогла это объяснить. В моей голове непроизвольно всплыли картинки и ощущения тех моментов. Я и в самом деле тогда поддалась, именно ощущение того, что пойди он дальше – я бы не сопротивлялась, так меня и унизило. Вместо того, чтобы испытать отвращение, от такой близости к человеку, который причинил мне столько боли, я его захотела. От этой мысли стало не по себе – совесть шептала, что не хорошо встречаться с одним, любить другого, а хотеть третьего. С ощущением разочарования в себе, я наконец заснула.