Киев в Стране чудес

- Идиоты! Как мы будем теперь оправдываться перед Украиной и миром?! - метала гром и молнии перед недозвездами украинского театра Запорожье. Житомир и Киев устало переглянулись друг с другом, Тернополь охнул, неудачно повернув ногу, которую он себе чуть не сломал во время падения, а Львов и Хмельницкий - главные причины всех бед - мирно дрыхли, совершенно не собираясь просыпаться. - Ты лучше скажи, как нам разбудить этих? - недовольно пнув почти живые тела, буркнула Днепропетровск. - Им же еще в третьем акте выступать! - Оставим их в покое, - потирая виски, ответила Запорожье. - А то еще, не дай Бог, испортят нам всю концовку! - Что общего между вороном и письменным столом? - икая, сквозь сон пробормотал свою сакральную фразу Львов. - Пьянь! - особенно сильно пнула Степана Днепропетровск, цитируя Украину. Но он ее гордо проигнорил. - Ладно. Актеры, готовьтесь, ваш выход, - похлопала Киев по плечу, обращаясь и ко всем остальным, Запорожье. Звезды театра вздохнули и обреченно потопали на сцену. - Перед залом суда, куда направлялась Алиса, уже начала собираться толпа, - кашлянув, начал Житомир, а Киев делал вид, что долго-долго поднимается по лестнице. - Дорогу Герцогине! Дорогу Герцогине! - на сцену выбежал Харьков, чуть не сбив задумавшегося брата. Киев вздрогнул, остановился и обернулся. Из-за кулис величавой походкой вышла Винница. - Ах, моя милочка! - подойдя к Алисе и положив руку ей на плечо, вдохновленно произнесла Герцогиня. - Ты не представляешь, как я рада с тобой познакомиться! - А она совсем не злая, - вместо ответного приветствия пробормотала под нос себе Алиса. - И чего это Кролик так ее боится? Ааа, кажется, я знаю! Это она от сдобы добрая. От сдобы добреют, - и Киев, отвернувшись от Винницы, начал мерить шагами сцену. - Кажись, я открыла новый закон! От уксуса - куксятся, от горчицы - огорчаются, от лука - лукавят. Как жалко, что об этом никто ничего не знает! Ели бы сдобу и добрели! Киев произносил это с самым невозмутимым видом, Винница титаническим усилием воли пыталась не рассмеяться, а Киевское правительство сделало массовый фейспалм. - Ты о чем-то задумалась, - возвращаясь в реальность, напомнила Алисе о себе Герцогиня. - Не говоришь ни слова. Отсюда мораль, - Винница подняла указательный палец вверх, - вот только никак не могу вспомнить какая... Ну да ладно, позже скажу... - Так, может, тут вообще нет никакой морали, - скептически вскинула бровь Алиса. - Как это нет! - возмутилась Герцогиня. - Во всем есть своя мораль, нужно только уметь ее найти. - Как она любит во всем находить мораль! - недовольно пробурчал себе под нос Киев, покосившись на Винницу. - Отсюда мораль, - тем временем весело продолжила Герцогиня, - всякому овощу свое время. Или, другими словами, никогда не думай, что ты иная, чем могла бы не быть иначе, чем, будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть! "Чё?" - подумал Киев. "Чё?" - подумал весь зал. - За столь увлекательной беседой с Герцогиней, - ухмыляясь, вклинился Житомир, - Алиса дошла до зала суда. Кировоград и Полтава сменили декорации. Вместо ожидаемого зала суда, выполненного в классическом стиле, перед зрителями предстало внутреннее убранство украинской хаты: печь, расписанная традиционным орнаментом, рушныки на стенах, подкова над входом и портрет Тараса Шевченка рядом с образами. Запорожье сделала смачный фейспалм, выливая себе всю бутылочку валерьянки, Украина вскинула бровь в немом вопросе "Что это такое?", а Англия и Америка восхищенно присвистнули. Кировоград и Полтава, довольно улыбаясь, любовались своим шедевром. - Эм, ладно, - беря себя в руки, прокомментировал ситуацию Житомир. - Ой, поф! - согласился сам с собой Харьков и, поправив вышиванку и схватив трубу, выбежал на сцену, вопя: - В зале не шуметь! В зале не шуметь! - напуганные зрители, думая, что обращаются к ним, затихли. - Кировоград, Полтава, Черновцы, что это такое?! - зашипела аки змея на декораторов и костюмера Запорожье, которую, видимо, валерьянка не брала. - А что! - обиделась Полтава. - Должен же быть патриотизм! - Вот-вот! - согласилась Черновцы. - Мы же должны приобщать молодежь и к родной культуре! Рука Оксаны в сотый раз за спектакль встретилась со лбом. - Раньше Алиса никогда не бывала в суде, - тем временем продолжал глаголить рассказчик. - Хотя и читала о нем в книжках. Ей было безумно приятно, что практически все оказалось ей знакомым. Тем временем на середину сцены Ужгород вынес тарелку котлет, а когда скрылся за кулисами, вышли Черновцы и Сумы, естественно, в вышиванках. Они сели на лавочку, и к ним присоединился Житомир. - Это, наверное, присяжные, - про себя проговорил Киев. К "присяжным" бодрой походкой вышла Херсон в парике и народном платье. - А это - судья, - Алиса усмехнулась. - Герцогиня, увидев Королеву и Короля, задрожала и поспешила вообще покинуть суд, - как ни в чем не бывало продолжил вещать присяжный-рассказчик Житомир. Винница быстренько убежала за кулисы. - Глашатай, огласи обвинение, - обратилась к Белому Кролику Королева. Харьков прокашлялся: - Дама Бубен варила бульон и жарила десять котлет. Десятка Бубен украла бульон, котлеты украл Валет. - Обдумайте свое решение, - сверкнув глазами, обратилась к судье и присяжным Королева, поправляя завязки на своём народном платье. - Нет-нет, - возникнув за спиной Одессы, запротестовал Харьков, - все должно быть по правилам! - Ну ладно, - надула губки Королева. - Пригласите первого свидетеля! - Первый свидетель! - объявил Белый Кролик. - Вот дерьмо! - выругалась Днепропетровск, пытаясь растолкать Львов и Хмельницкий, которые спали, казалось, мертвецким сном. На сцену, естественно, никто не выходил. - Первый свидетель! - еще раз позвал Кролик. - Харьков, мать твою! - прорычала сквозь зубы Днепр. - Иди в жопу! Попробуй сам разбудить их! В зале повисла гробовая тишина. Присяжные переглядывались между собой. - Кажись, опросить свидетелей нам сегодня не удастся, - прошептала на ухо Житомиру Сумы. - Не судьба, - пожал плечами Вениамин. - В общем, допрос Мартовского зайца и Шляпника не внес никакой ясности в дело, поэтому следующим свидетелем была вызвана Алиса, - закатывая глаза и тяжело вздыхая, снова спас положение рассказчик. - Житомир, я тебя люблю! - устало выдохнула за кулисами Днепропетровск, остервенело пиная Львов и Хмельницкий, которые спали с чистой совестью. Зал и актеры благодарно посмотрели на Вениамина. Тот самодовольно усмехнулся. - Понятное дело, - авторитетно произнес он. - Ибо кто-то мастер! - Итак, свидетель Алиса! - торжественно огласил Харьков. - Здесь! - Киев, который, тип, неожиданно подрос, вскочил со своего места. - Что ты знаешь об этом деле? - полюбопытствовала Королева. - Ничего, - похлопала глазами Алиса. - Как? - изумилась Одесса. - Совсем ничего? - Совсем ничего, - согласился Киев. - Но это же очень важно! - еще больше изумилась Королева. - Королева хотела сказать неважно, - снова появился за спиной Одессы Харьков. - Ну да, именно это я и хотела сказать, - согласилась она и задумчиво протянула: - Важно, неважно, неважно, важно... - С позволения Вашего Величества, - вежливо кашлянул Белый Кролик, - были найдены новые улики. Только что я получил вот этот документ, - из внутреннего кармана он достал белый конверт. - И что там? - спросила Королева. - Я его еще не читал, - признался Кролик, - но, по-моему, это письмо от обвиняемого кому-то. - А кому оно адресовано? - полюбопытствовала присяжная-Черновцы. - Никому. На конверте ничего не написано, - ответил Харьков. - Эм, почерк обвиняемого? - нахмурилась судья-Херсон. - Нет! И это более всего подозрительно! - жизнеутверждающе произнес Кролик. - Значит, Валет подделывал почерк, - хмыкнув, резюмировала Королева. - С позволения Вашего Величества, - беспалевно доедая котлеты, вступил в сию интереснейшую дискуссию Чернигов, - я этого письма не писал! - и гордо и независимо поставил ногу на свою гирю от кандалов. - Там нет моей подписи! - Тем хуже для тебя! - упрямо отозвалась Королева. - А не то подписался бы сам, как все честные люди, - и с самой, что ни наесть чистой совестью Одесса изрекла: - Вина доказана. - Ничего подобного! - обиженно заступился за брата Киев. - Вы даже не прочитали, что там написано! - Ладно уж, читай, - нехотя согласилась Королева. - Она, конечно, горяча, не спорь со мной напрасно, да видишь ли, рубить с плеча не так уж безопасно! - прочел Харьков. - Рубить с плеча? - возмутилась Одесса. - Да разве я когда-нибудь рубила с плеча? Я всегда рубила головы с плеч! Это каламбур! - Пускай присяжные обдумают, виновен Валет или нет, - посоветовал Белый Кролик. - Нет! - капризно отрезала Королева. - Пусть выносят приговор. А виновен он или нет, мы разберемся потом. - Какая ты злая, Одесса, - сочувствующе глядя на Чернигов, пробормотал Николаев, но его никто не услышал, из-за реплики Киева: - Какая чепуха! - Молчать! - прикрикнула Королева. - И не подумаю! - скрестил руки на груди Киев. - Воу-воу, да ты дерзкий! - ухмыльнулся Харьков, а Одесса обиженно и безапелляционно произнесла: - Отрубите ей голову! - Да кому вы страшны! - усмехнулась Алиса. - Вы ведь всего на всего колода карт! Ужгород скинул на Киев колоду карт. Пока Андрей отмахивался, декораторы быстро сменили декорации, и Алиса снова оказалась под деревом на берегу реки. - Какой мне странный сон приснился! - зевая и собирая документацию, произнес Киев, вставая, и бодро ушагал за кулисы. Занавес опустился, зал взорвался бурными аплодисментами. Довольные зрители приветствовали актеров стоя, свистя и крича "Браво! Бис!". Все актеры вышли на сцену и поклонились. Когда публика немного успокоилась, они быстренько удрали со сцены.