Рисунок демона

Недавно прошел дождь. Густой насыщенный запах мокрого асфальта, сырой жухлой травы, прилипшей к земле, и промокших, в конец облетевших деревьев щекотал нос. Люси дышала глубоко и с удовольствием. Она шла, закрыв глаза и цепляясь за рукав Нацу. У неё была легкая походка. Равномерные и чувственные покачивания бедер, мягкий кошачий шаг, нежные грациозные движения. Некоторые мужчины уже в возрасте, почесывая лысины, провожали Люси жадным пожирающим взглядом. Тихая радость разлилась по городу, казалось бы, прямо с дождем. Люси все видела замечательным, прелестным, прекрасным и просто хорошим. Нигде не было минусов. Весь мир пел и сиял. И она тоже сияла. Карие глаза блестели, когда она смотрела на Нацу. За спиной как будто раскинулись два огромных крыла. Белоснежных и слепящих. Перья подрагивали, ожидая, когда же Люси оттолкнется и взлетит. Нацу смотрел на это одухотворение, едва скрывая презрение и отвращение. Он видел и эту радость, и эту безбожно мерзостную святость. Ему внезапно захотелось свернуть Хартфилии шею. Он отстранился от неё, поймал непонимающий взгляд Люси и ответил: — Я куплю чего-нибудь вкусненького, — помахал рукой в сторону маленьких уютных магазинов, раскинувшихся на старой улице. — Это была бы хорошая идея, — подмигнула Люси и закинула руки за спину. В окнах домов отражалось чистое бирюзовое небо. Яркий солнечный свет слепил. — Точно! — воскликнула Джувия. Они с Греем шли позади. Люси удивленно обернулась на голос Локсар. Она-то практически и забыла о том, что они идут с ними. Было тепло. Громко ворчала какая-то старушка, стряхивая рукой влагу со скамейки. В руках у неё была свернутая газетка. Наверняка она собиралась подложить её под себя. Дети, визжа, как ненормальные, носились друг за другом. Чумазые лица, вздернутые носики и маленькие черные ладошки, перепачканные теплой сырой землей. Люси улыбнулась, наблюдая за этим. Очаровательный денек после дождя. Нацу не торопился. Долго и тщательно выбирал, что купить. Оценивал свои финансовые возможности. Ну, это он, конечно, глумился. Оценивать финансовые возможности — это чисто по людской части. У него эти возможности безграничны. Если он пожелает, то все деньги мира будут в его распоряжении. Но Драгнил не хотел торопиться. Нагнать Люси, Джувию и Грея он всегда успеет. Демон хищно навис над витриной с подсвеченными и засохшими тортиками. Время без Нацу шло медленно и неторопливо. Совсем как почтенная дама с коляской и вызывающим красным беретом, недавно гордо прошествовавшая мимо них и окинувшая Хартфилию презрительным взглядом. Люси совсем истосковалась. Она не понимала, как можно соскучиться за пять минут. Но ничего не могла с собой поделать. Хартфилия теребила рукав кофты и оглядывалась по сторонам. Наконец Драгнил соизволил появиться. В руках у него ничего не было. На вопрос Джувии он равнодушно отозвался, что ничего достойного не было. Джувия кивнула. Если бы она не была с Греем сейчас, то точно бы возмутилась насчет того, что Драгнил слишком долго отсутствовал. Но Грей в этот момент рядом с ней. И ей ни до чего нет дела. Они подошли к аллее парка. Засохшие, будто бы умирающие деревья окружили это место — маленькую старенькую площадь посреди современного парка. Крохотный огрызок истории. В углу площади пристроился уличный музыкант. Он деловито готовился к выступлению, лукаво посматривая на прохожих. Грязный, с блестящими желтыми зубами и тонкими, искривленными в усмешке губами. На него почему-то хотелось смотреть. Он приковывал к себе взгляд. Точно это не замызганный студен в дырявых штанах и свитере, давно отдавшем Богу душу, а настоящий профессионал. Заиграла тихая скрипучая музыка вальса. Музыкант играл с воодушевлением. Казалось, что он вот-вот сломает скрипку в своих руках. Он корчил порывы вдохновения, выгибаясь и выпучивая глаза. На него было страшно смотреть за игрой. Маленькая площадь ожила. Народу становилось все больше и больше. Кто-то толпился около музыканта — известной в этом парке личности. Он приходил сюда и играл каждое воскресенье. Уж больно ему нравился одобрительный гул толпы. Кто-то стал незамысловато танцевать, качаясь из стороны в сторону. Люси легко подхватила Нацу и закружилась с ним в танце. Музыку еле слышно, и они совершенно не попадают в такт. С моря подул соленый свежий ветер. Люси хихикнула, подняв голову вверх. Солнце ласкало её золотистую кожу. Щеки девушки горели. Ей хотелось танцевать вот так всю жизнь. Тело двигалось само. Внутри как будто застыла невесомость. Так просто и хорошо, как будто она танцует на пружинистом и ватном облаке. В голове — никаких мыслей, лишь музыка скрипки в руках уличного музыканта. Нацу погладил Люси по голове. Запустил пальцы в её пушистые волосы. Хартфилия придвинулась к нему. Было страшно. Ей казалось, что сейчас произойдет что-то необыкновенное. Глаза по пять копеек. Рот приоткрыт. Руки подрагивают от волнения. Нацу поцеловал её в уголок губ, проведя теплыми губами по щеке. Яркий сочный фруктовый запах. Он провел кончиком языка по её нижней губе, прижимая за затылок к себе. Люси поцеловала его в ответ. Неумело и рьяно. Нацу отстранился и продолжил танец. Люси сгорала от стыда. Глазами она буравила площадь под ногами. Хартфилия даже не заметила, как натолкнулась на кого-то из танцующих. Она изо всех сил цеплялась за Драгнила. Ноги почему-то были ватными. Не желали двигаться. Джувия, которая подошла к Люси с Нацу и лукаво рассмеялась, потянула их на колесо обозрения. Парочка особо и не сопротивлялась. Нацу было скучно. Жутко скучно. Демон терпеть не мог скуку. Это вечная спутница вечности, надоедливая, завернутая в серую шаль, с равнодушной миной и неугасающим монотонным голосом, которым вещает под ухо что-то несомненно важное и интересное. Нацу провел пальцами по запястью Люси. Она прекратила свой монолог и тихонечко хихикнула, словно бы где-то прозвенел колокольчик. Потом, игриво прикусив пухлую от поцелуев губу, царапнула плечо Нацу. Она изображала из себя кошку. Покорную, ласковую, теплую, приходящую на первый зов хозяина. Ей хотелось подчиняться его правилам. Что она, в принципе, с удовольствием и делала. Люси оказалась той ещё болтушкой. Милой, прелестной, но все-таки болтушкой. Предательницей. Ей хотелось замять неловкую паузу. Рассказать о чем-то. А получилось, что она пересказала полностью все сплетни, что ей удалось узнать за последние несколько лет. Драгнила это вовсе не впечатлило. Он даже не пытался скрыть свое равнодушие. Люси этого счастливо не замечала. Она неслась на чистом и ярком энтузиазме. Нацу обнял Люси. Их кабинка на колесе обозрения закачалась от порыва ветра. Девушка испуганно вздрогнула, прижавшись сильнее к надежному боку парня. Волосы лезли в глаза и рот. Люси все время отплевывалась и жаловалась. Досадовала она, увы, не только на непослушные и невкусные волосы. Она с неким садистким удовлетворением смаковала одноклассниц, перебирала им косточки, одноклассников тоже не оставляла обиженными. Даже умудрилась пройтись по поводу Роуга и Стинга, что немного позабавило Драгнила. Шепотом, на ушко, щекоча дыханием и тревожно оглядываясь на кабинку, которая медленно поднималась за ними, Люси умудрилась рассказать и пару секретов о Джувии. Правда, в этом случае она сердечно просила ничего Локсар не говорить. Было холодно. Кончики пальцев девушки покраснели и потеряли чувствительность. Она попыталась согреть их в руках Драгнила, но ничего не получалось. Люси, нахохлившись, точно воробей, дула на ладони, потирая их друг о друга. Глаза слезились. Хартфилия жадно ловила каждое мгновение, стараясь запомнить все до мельчайших деталей, чтобы потом как-нибудь в один из уютных домашних вечеров сидеть в кресле, читать и вспоминать. Переживать эти ощущения вновь и вновь. Она судорожно глотала воздух, потому что не могла надышаться. В горле пересохло. Не получалось перестать говорить. Её как будто прорвало. Хотелось так много рассказать Нацу. Мысли вырывались из неё бурными, никак не связанными друг с другом потоками. Они обрушивались, поглощали в себя, молотили из стороны в сторону. За каждой мыслью вспыхивала новая и буквально требовала, чтобы Люси выпустила её в свет. Драгнил давно перестал слушать Хартфилию. Он поддакивал ей где нужно. Уныло и уставши. Создавалось впечатление, что он занимается совершенно нелюбимым делом. Противным, надоевшим до коры головного мозга и таким необходимым. Каждый когда-нибудь такое испытывал. Эти слова «надо» или «должен» совершенно безжалостны. Они не уступят ещё часочек. Даже пяти минут не потерпят. Люси выпрыгнула из кабины колеса обозрения. Дощатый пол заскрипел. Потертые временем и ногами клиентов доски не внушали доверия. Они готовились вот-вот сломаться, злорадно насмехаясь над теми, кто в этот момент будет на них стоять. Но Хартфилии повезло. Девушка, скромно улыбаясь, спустилась по ступенькам, где её уже ждал Драгнил. Они веселились до полуночи. Люси шла под руку с Нацу на выход из парка, устало упершись лбом в Драгнила. — Не хотите прокатиться на лодке? — проскрипел кто-то справа. Старичок, помахивая газетой, ковылял к ним. Люси подняла взгляд на Нацу и спросила: — Давай? — Конечно. Хартфилия, сжавшись на узкой неудобной скамейке, оглядывалась вокруг. Нацу крутил тяжелые на подъем педали, хлюпая кожаными ботинками. Вода умудрилась проникнуть даже в лодку. Люси поджала под себя ноги, пытаясь не промокнуть, но это было просто невозможно. Случайные брызги, когда лодка дергалась и начинала неожиданно дрожать, будто бы чего-то испугавшись, летели прямо в лицо. От них приходилось отплевываться. Люси провела рукой по зеленоватой глади воды. Пахло застоявшейся, скисшей водой. Фонари, повисшие на сетке над бассейном с лодками, выхватывали грязное дно. Хоть рядом со входом на этот аттракцион была надпись: «Мусор в воду бросать строго запрещается», все равно находились непонятливые и все равно бросали. Пустые смятые банки из-под газировки, когда-то яркие фантики от конфет, сломанные палочки от мороженого заросли зеленоватой слизью. Иногда они всплывали, чтобы полюбоваться на происходящее наверху — на звезды-фонари, замершие на небе-сетке. Тогда посетители морщились, брезгливо хмыкали, мысленно давая себе обещание больше никогда не посещать эту помойку. Мысленно девушка пыталась припомнить что-нибудь такое, что ещё бы интересно было рассказать Нацу. Ей молчание казалось каким-то неловким, каким-то неестественным. Словно бы она что-то делает не так. Люси никак не могла отвязаться от этого ощущения. Хартфилия смотрела вниз, на деревянное почерневшее дно лодочки, и кусала губы. Какой-то частью сознания она хотела, чтобы Нацу сам завел разговор, но он был слишком занят. Он натужно крутил педали. Этот аттракцион давно хотели прикрыть. Слишком много с ним было проблем. Но он продолжал приносить прибыль — парочки любили здесь кататься. Поэтому этот жутко напоминающий болото пруд с обветшалыми, практически гнилыми лодками продолжал жить. Ясными вечерами, когда на небе вставала полная луна, седой и романтичный старик-надсмотрщик этого аттракциона вырубал все фонари. Ему хотелось создать хоть какую-нибудь иллюзию нежности. Резко погасли фонари. Люси испугалась и тихонько протянула руку к Нацу, нащупала его твердое плечо. В наступившей темноте было ничего не видно. Лишь неясные тени, в которые превратились они с Драгнилом. Смутные размытые черные пятна скользили по серой воде. Создавалось ощущение, будто бы Люси с Нацу не одна. Как будто их окружает целая толпа непонятных существ. Танцующих, не издавая ни звука, на воде. Но потом, посмотрев наверх, Хартфилия поняла, что это всего лишь отражение злосчастной сетки с фонарями, которая тихонько раскачивалась, поддавшись теплому ветерку. Старичок-надсмотрщик поправил застиранную голубую фуражку, взял газету и растянулся в кресле, блаженно улыбаясь беззубым ртом. Сквозь окно в его кабинке было видно полную прекрасную луну. Она раскинулась на небосводе, словно королева. Величественная, капризная и ослепительная. Не на неё смотрели, а она позволяла на себя смотреть. Не ей восхищались, а она позволяла собой восхищаться. Старик закашлялся и приглушил дребезжащее пыльное радио. Нацу прекратил крутить педали. Лодка резко замерла, точно не поняв, что произошло. Она покачивалась, качая головой. Запах трухлявой древесины плотно засел в ноздрях. Драгнил подсел к Люси, молча указал рукой на луну. Хартфилия кивнула и еле слышно рассмеялась. Это было похоже на разговор немых. Они хорошо друг друга понимали. Словно бы одно целое. Подумав так, Люси смутилась. Она думала такие глупости. Вокруг никого. Ни одной живой души. Темнота и тишина. Люси притронулась к щеке Нацу. Драгнил притянул её к себе. Лодка поскрипывала, напевая что-то себе под нос. Мягко бились о бортик бассейна волны, поднятые Нацу, когда он пытался выжать из этой развалины скорость. Они целовались. Влажно, ненасытно. Они будто бы обезумели. У Хартфилии болезненно покалывало губы. Но ей хотелось продолжать. Ещё и ещё. До бесконечности.