Дина

- Будешь сосиску? – поинтересовалась Катя, что-то напевая себе под нос. Мы сидели на кухне, она варила себе макарошки с сосисками. И решила позаботиться обо мне. Она уже налила мне кофе. Чай мы не пили. Я вдруг вспомнил, как… А впрочем, неважно, что я вспомнил. Что было – то прошло, да? - Не, не буду, - я показал ей язык и застыл с таким выражением лица. Наверное, выгляжу очень забавно, раз она так расхохоталась! - Ага, а потом просто потаскаешь у меня всё из тарелки, - пробубнила она, не отставая от меня в изображении всяких гримас. Я рассмеялся – она очень забавная. И такая добрая, такая отзывчивая. Я захотел плакать, опять начал впадать в детство. Плохой показатель. Плохо, что не можешь лечить самого себя. Если уж болезнь – сам себя не полечишь. Гадство. Я почувствовал всю свою беспомощность, посмотрел на Катю. Она стояла у плиты, следила за кипящей водой. Я мгновенно подлетел к ней и сжал в объятиях. Я всегда хотел это сделать – обнять её со спины. И вот. Мы стояли, а вода стала подниматься в кастрюле – а она ничего не предпринимала, не шевелилась, будто боялась потерять этот момент. - Закончи, я потом ещё раз обниму, - сказал я, почти что отстранившись, но Катя тихо шепнула: - Потом будет не то. И я подумал, сейчас уже это самое. Потом.