Дина

Стук. Тук-тук-тук. Кто там? Я зевнул. Во рту не хватало правого верхнего клыка. Я с удовольствием бы отказался его терять, но было уже поздно – меня никто не спросил. Обидно, что ты теряешь всё – и это от тебя ни капельки не зависит. Вот спросили бы: парень, а ты вообще хочешь потерять своего пса, стипендию, работу, мечту, Дину, зуб? И я бы такой, нет, нет, нет, нет! – я бы орал, смешивая слова, чтобы обязательно получилась каша из букв, но я бы орал, чтобы меня обязательно услышали и поступили по-моему. Разве так нельзя? Ко мне подсел медбрат и осмотрел меня: - Ты же знаешь, что тебе крупно повезло? – он закурил. Ну вот. Закурил. Я жалобно посмотрел на дымок и почти что заплакал. Сколько мне там лет? 10, 20, 30, 40? Сколько? Я не дал бы больше 12 – не упрашивайте. Я знаю, кто я есть. Я ещё даже не прогуливал школу. Только пил колу дома – целых два литра. А потом бегал в туалет. Идиот. На радость маме. Да, знаю. Но вместо того, чтобы ответить пацану, я лишь коротко кивнул. Он повозился со мной, перевязывая мне руку. Правая была сломана – пока меня тащили по холодному бетонному полу, я неуклюже перевернулся, потом меня подняли, кинули – я не сгруппировался (да, я не соблюдаю технику безопасности во время кувырков на уроках физкультуры), неверно упал, прямо на руку… - КАК ТЫ?! – услышал я ужасно громкий крик посреди поля, где мы торчали. Я обернулся в сторону и увидел её. Она бежала ко мне на всех парах, даже не останавливаясь, когда её окликали. «Девушка! Девушка! Постойте! Вам туда нельзя!» - ей наплевать, ведь она бежит ко мне. В глазах у меня стоял туман, но я отчётливо видел её. Но тут меня тряхануло со спины. - Ты как? – я услышал грубый мужской бас. Обернулся. Как-то неловко. На меня смотрели злые глаза Вени. Он был подавлен. Я открыл рот – и почувствовал на себе другой взгляд – это Катя добежала до меня. Карие глаза – глаза, полные заснеженных пиков. «Екатерина… - я сглотнул. – Вадимовна, это брат…» Я не договорил. Катя уставилась на Веню, он сжал моё плечо так, что я вскрикнул. - Больно… - протянул я, почти пища. Он испуганно убрал ладонь и потрепал меня: - Извини, я… - замолчал. Я встал, пошатываясь, и раскрыл объятия. Он стиснул меня, не касаясь почти моей сломанной руки, которую кое-как перевязали – мне нужно было в больницу, но мы все медлили. Скорая могла понадобиться, но как назло – была лишь одна машина. И куча мусоровозок. Пожарные уже уехали. Я глядел на пустырь. Веня выпустил меня, но не успел отвернуться – я увидел в его глазах слёзы. - А где Оль… - Веня кивнул: - Она просто не смогла. Не смогла поехать, - уточнил он. Я вопросительно посмотрел на него: не приехать сюда?? Он понял: - Нет, она дома, ушла уже с работы. Ей просто очень… страшно, понимаешь? Я понимал. - Кирилл Олегович, - ко мне подошёл следователь. Я глянул на него исподлобья. Выглядел я жалко, если быть честным. – Мне жаль. Он сжал мою руку. Как будто это рукопожатие могло вернуть мне её. - Мы задержали четверых. Пятого – отца девочки - уже нет в живых, - договорил он и ушёл. Медбрат побежал за ним, чтобы согласовать время отъезда. Веня стоял в замешательстве – его держали для опознания, для занесения в официальные бумаги, как будто он мало натерпелся! Катя подсела ко мне на камень: - Как ты? Этот вопрос я слышал очень часто. Но я забыл ответ.