Как больно, милая, как странно...

13

      Двадцатого декабря, в день, когда уехала Керри, выпал снег.       Стоя у окна в своей комнате, я смотрел на падающие снежинки и, еще до конца не веря в произошедшее, вспоминал… вспоминал…       – Как красиво!       – Ты просто заткнул мне рот!       – Эта… твоя девочка из джунглей, она вертит тобой, а ты…       – Я буду там ровно в девять. Ты придешь?       – Меня зовут Даг.       – Я живу с этим всю жизнь.       – Я не собираюсь быть спортсменом!       – Почему ты на меня смотришь?       – Романтик. Что ты говорил о бабочках? Не удивлюсь, если твое воображение пририсовало мне парочку ангельских крылышек…       Как во сне, я медленно поднял руку и прикоснулся подушечками пальцев к оконному стеклу. Оно было ледяным, и я вздрогнул. Это было хорошо, я ощущал холод. Я мог еще что-то чувствовать…       – Как красиво!       – Почему ты на меня смотришь?       – Керри, ты пойдешь сегодня?       – Ты говорила, что выросла в Африке.       – Как красиво!       – Ты думаешь, это серьезно?       – Мне почти двадцать. Большая девочка. Правда?       – Мы уже год встречаемся! Если это не серьезные отношения, тогда что?!       – Твоя девочка из джунглей, Даг…       – Ты не сможешь спасти весь мир, Керри!       – Нью-Йорк – не единственный город, где можно учиться на врача.       – Пожалуйста, делай, что хочешь, только останься!       – Как красиво!       – Ну, ударь меня… пожалуйста, ударь меня…       – Мама, я собираюсь сделать ей предложение, и если ты еще раз…       – Я видела твою невесту, Даг…       – Керри, Наташа мне не невеста…       Внизу, сквозь белоснежные кружева танцующих в воздухе снежинок, угадывались чернеющие силуэты деревьев. Их взывающие к небу ветви медленно и бесшумно раскачивались под порывами ветра.       – Как красиво!       – Меня зовут Керри.       – Ты погубишь меня…       Я на мгновение прикрыл глаза. Снова открыл. Закрыл. Ничего не изменилось. Я по-прежнему стоял у окна своей комнаты, смотрел на падающие с неба снежинки и слышал…       – Как красиво!       …смех девушки, которой я делал предложение восемь раз и которая сегодня утром, ни разу не обернувшись, захлопнула перед моим носом дверь такси. Я смотрел вниз, на качающиеся на ветру верхушки деревьев, но видел…       – Как красиво!       …полные детского безудержного восторга глаза девушки, которая…       – Как красиво!       …подставив ладошки под падающие снежинки, смеется…       – Ты погубишь меня…       …смеется…       – У тебя в роду были ведьмы?       …смеется…       – Я боюсь тебя, Даг…       …и целует меня прежде, чем я успеваю что-то сказать.       Я смотрю вниз, и мои глаза режет слепящая белизна выпавшего снега, но я не вижу деревьев, не вижу такое нарядное в ярких лучах солнца учебное здание, не вижу играющих в снежки студентов. Перед моими глазами снова и снова возникает образ девушки, в которую однажды я влюбился с первого взгляда. Я слышу ее смех…       – Как красиво!       …вижу, как она подставляет ладони под падающие снежинки.       – Ты погубишь меня…       И когда, рассеянно дотронувшись до лица, я с удивлением замечаю влагу, оставшуюся на подушечках пальцев, перед моими глазами по-прежнему стоит ее образ: теплая куртка, отороченная дешевым искусственным мехом, искрящиеся изумрудные тени на веках, ладошки, подставленные под падающие снежинки…       – Почему ты на меня смотришь?       …безудержный детский восторг в ее глазах…       – Ты собираешься меня поцеловать?       …и когда она трясет головой, снежинки, капельками осевшие в ее волосах, разлетаются в свете фонаря бриллиантовыми брызгами…       – Целуй…       …она напоминает мне экзотическую бабочку, чудом занесенную в заснеженную аллею…       – Пожалуйста…       …она шепчет и закрывает глаза в ожидании поцелуя…       – Как красиво!       – Керри, ты пойдешь сегодня?       – Нью-Йорк – не единственный город, где можно учиться на врача.       – Ты говорила, что выросла в Африке.       – Мне почти двадцать. Большая девочка. Правда?       – Твоя девочка из джунглей, Даг…       – Кажется, я беременна.       – Ты погубишь меня…       Я стоял у окна, смотрел вниз и отказывался верить в реальность бегущих по моим щекам слез. Снова и снова дотрагивался до лица руками и каждый раз удивлялся оставшейся на подушечках пальцев влаге.       Я стоял у окна в своей комнате. Я смотрел вниз и я не видел ничего, кроме смеющейся девушки, подставляющей ладошки под падающие в свете фонаря снежинки. Я запомнил ее такой: странной, искренней, не похожей ни на кого девочкой. Я запомнил ее такой, какой она была в ночь нашего первого свидания.       И я не хотел помнить ее погасших глаз, когда она…       – Прощай, Даг. Умоляю тебя, прости… и прощай…       …отвернулась и медленно пошла к ожидавшему ее такси.       Рассеянно поднеся руку к глазам, я с удивлением увидел оставшиеся на подушечках пальцев капельки слез.       Я стоял у окна, а в моей голове, то стихая, то поднимаясь до крика, вновь и вновь звучали голоса памяти.       – Как красиво!       – Меня зовут Керри.       – Керри, Наташа мне не невеста…       Я стоял у окна, слушал…       – Нью-Йорк – не единственный город, где можно учиться на врача.       – Я не собираюсь быть спортсменом!       – Керри, Наташа мне не невеста…       …и вспоминал… вспоминал…