Как больно, милая, как странно...

7

      Я осторожно пошевелился, стараясь не потревожить спящую девочку. Приподнявшись на локте, я смотрел в ее совсем еще детское личико; а по-зимнему скупые первые лучи солнца рисовали на нем нежные тени, еще более смягчая его черты.       Я не думал, что Керри так быстро заснет. Наташе потребовались месяцы, прежде чем она смогла довериться мне настолько, чтобы провести со мной ночь. Но, конечно, это был другой случай. Наташу с детства учили доверять одному человеческому существу – себе. Себе и больше никому и никогда. К чему приучали маленькую Керри, я не знал. Но ее безоговорочная готовность идти до конца, следовать за мной, откликаясь на каждое мое движение, подчиняясь малейшему желанию… – в совокупности это давало пищу для размышлений.       Солнечные лучи все увереннее проникали сквозь незашторенные окна. И когда света стало достаточно, я с интересом оглядел небольшую уютную комнату. Две кровати вдоль стен, письменный стол, платяной шкаф, пара картин на стене… кажется, Керри что-то говорила о том, что ее соседка, прежде чем поступить на медицинский факультет, несколько лет обучалась живописи. Сами собой мои мысли вернулись к Керри. Я опустил взгляд на груду одежды, в беспорядке наваленную на полу, и мой взгляд невольно задержался на бесформенном и бесцветном – не только по причине недостатка освещения – холмике шерстяной ткани. Ее свитер… скорее средство камуфляжа, нежели предмет одежды… Мне вдруг вспомнились уроки ботаники в школе, когда всем классом нас водили в зоологический музей на экскурсии. В один из таких уроков нас отвезли в университет, где ученые разводили живых бабочек. По нескольку человек нас запускали в помещение со стеклянными стенами, чтобы, не мешая друг другу, мы могли непосредственно познакомиться с предметом изучения – крылатыми красавицами. Самых причудливых расцветок и размеров, эти непостижимо прекрасные неземные создания порхали по маленькой комнатке, лениво перелетая с растения на растение, садились нам на одежду или на головы, чтобы вновь взмыть вверх… к потолку, выкрашенному в небесно-голубой цвет. Но от этого не переставшему быть потолком... Краем уха я слушал монотонный голос учителя, бубнивший в наушнике о том, что у греков бабочки считались олицетворением бессмертия души, что в природе бабочки живут не больше двух-трех дней, а в условиях теплицы могут прожить до трех недель; а сам не мог оторвать взгляд от стеклянного ящика, больше похожего на аквариум, в котором вместо рыб валялись опустевшие куколки вылупившихся бабочек. Я сам не понял, чем привлекли мое внимание сослужившие службу безжизненные оболочки, однако ощущение преклонения перед чудом рождения, потрясение от осознания совершенства природы, живого организма, в котором все взаимосвязано и ничто никогда не происходит без причины и не исчезает бесследно, – эти сильнейшие эмоции я пронес через всю жизнь. И когда передо мной встал вопрос о выборе профессии, метаний и сомнений мне удалось избежать. Я мечтал прикоснуться к великой тайне мироздания, постичь его законы… и разве не человек – совершенное творение природы? Медицинский факультет, как грезилось мне, подростку-романтику, мог дать всё: ключи, отворяющие любые двери… ответы на все вопросы… постижение непостижимого… Тогда мне и в голову не могло прийти, что единственным ключом, что выдадут нам по окончании обучения, можно будет открыть только одну дверцу – шкафчика, за обклеенными фотографиями стенками которого дозволялось хранить личные вещи и запирать на замок страхи и сомнения; и что единственным нашим оружием против смерти и боли станут белый халат, фонендоскоп и собственная дерзость, позволяющая вступать в неравную схватку и с богом, и с чертом…       – О чем ты думаешь? – Сонный голос Керри, бесцеремонно вторгнувшись в мои мысли, не дал мне время на ложь или банальность.       – О бабочках, – честно ответил я.       – Зимой? – Ее бровки вопросительно приподнялись, но лишь слегка, словно на такое простое действие у нее не было сил. – Скучаем по лету? Или философствуем?       Последние слова Керри меня рассмешили. И капельку встревожили.       – Как хорошо ты успела меня узнать! За один вечер… – протянул я и пристально посмотрел ей в глаза, сам не зная, какие ответы и на какие вопросы пытался в них отыскать. – Ты все-таки ведьма… Черные кошки… колдовские зелья…       Керри расхохоталась.       – Даг, я понимаю, что тебе было бы приятно… эээ… закрутить роман с неординарной девушкой, но ты приписываешь мне чужие заслуги. Во-первых, и покойный Лаки, и Мистер Блэк – не кошки, а коты. И коты – не мои. Моя соседка – кузина коменданта. Думаешь, с какой еще радости нам бы разрешили держать в общежитии домашних животных?       – Как-то не задумывался об этом, – протянул я. – Ты меня разочаровываешь…       – Угу. – Она кивнула и, проследив за моим взглядом, наконец обратила внимание на сползшее одеяло, открывшее мне изумительный вид. Долю секунды Керри колебалась, а ее рука уже зависла над покрывалом, чтобы прикрыть обнажившуюся грудь… но, улыбнувшись, она вытянула руку вперед. Ее пальчики обхватили мою шею, и Керри потянула меня на себя. Перекатившись в кровати, я оказался сверху. Губы Керри раскрылись навстречу моим, но я твердо решил выслушать заявленное «во-вторых». Поняв это, она разочарованно выдохнула. – А во-вторых… я умею готовить отвары. Назвать их колдовским зельем можно с вооот таку-ууу-ущей натяжкой! С их помощью можно унять головную или зубную боль, прочистить желудок… но оживлять ими животных… даже малюсенькую землеройку… я бы не стала. Бесперспективное занятие. И рецепт приворотного зелья мне тоже не знаком. По-моему, это глупо. В нашей деревне бегали к колдуну по любому поводу, но… если мужчина тебя не хочет… я не верю, что волшебные чары или измельченная смесь травок и паучьих ножек заставит его влюбиться.       – Керри, ты прагматик. – Я наклонился к ее губам, но она увернулась от поцелуя и, засмеявшись, покачала головой в ответ на мой недоуменный взгляд.       – Романтик. Что ты говорил о бабочках? Не удивлюсь, если твое воображение пририсовало мне парочку ангельских крылышек…       – Ангельских? Нет, так далеко в своих фантазиях мне не зайти, – сказал я и, поймав налету ее руку, нежно поцеловал в раскрытую ладошку. Керри как завороженная следила за моими манипуляциями с ее ладонью. Чтобы привлечь ее внимание, я легонько подул на маленькие, так похожие на детские, пальчики. – Но в принципе ты угадала. Ты не похожа на ангела. Для небесного создания ты слишком твердо стоишь на земле. А бабочка…       – Бабочка… – едва слышно выдохнула Керри, не сводя с меня восторженных, широко распахнутых глаз.       – Посмотри туда, видишь свой маскировочный свитер? – Я указал на пол и откатился в сторону, чтобы позволить ей повернуться и рассмотреть предмет, на который показывала моя рука.       – Почему маскировочный? – начала было Керри, но я приложил палец к ее губам, и она покорно замолчала. Я повторил вопрос.       – Видишь, валяется твой свитер? – Дождавшись ее кивка, я продолжил. – Ты видела куколок бабочек, Керри?       Она попыталась что-то сказать, но с видимым усилием заставила себя качнуть головой в знак согласия. Молча. Я отблагодарил ее не проронившие ни словечка губы легким поцелуем.       – Вчера я видел бабочку, Керри. Среди зимы. Волшебное, неземное создание. Яркое, удивительно живое… У меня слов не хватит описать красоту ее ангельских крылышек! А сегодня, когда я проснулся, я увидел куколку, из которой она вылупилась. Керри, зачем тебе нужен маскарад с этими мешками из-под картошки?       Керри на минуту задумалась.       – Мне так удобно, – наконец сказала она и пожала плечами.       – Удобно превращать себя в…       – В пугало? – Закончив за меня фразу, Керри засмеялась, и я облегченно вздохнул. Меньше всего на свете мне хотелось ее обидеть. – Не смущайся, Даг. Я знаю, как я в… этом выгляжу. Но мне на самом деле было удобно… Я не хотела, чтобы меня что-то отвлекало от учебы… У меня была и есть только одна цель – стать врачом. Я просто хотела перестраховаться, чтобы ничто не могло заставить меня отклониться от главной цели. Ни на миллиметр.       – Я ни на секунду не сомневался, что твой образ продуман до мелочей. Керри… ты всегда и во всем такая… расчетливая?       – Вооот… ты уже меня боишься… – протянула она; и я не смог разгадать выражение ее лица: на самом ли деле Керри расстроило собственное открытие, или ее огорчение наиграно. – Я не расчетливая во всем, Даг. Практичная? Да, не спорю. Но не более… Я и подумать не могла, что моя крепость выстроена из песка. И когда вчера вечером все укрепления обрушились… знаешь, я ни на секунду не пожалела. Ни о чем. Ни о том, что было. Ни о том, что будет. Говоришь, я похожа на бабочку, которая вылупилась из куколки?       Несколько мгновений она изучала валяющийся на полу свитер. Когда ее взгляд остановился на моем лице, в глазах Керри плясали озорные искорки.       – Ты угадал, Даг. Вчера вечером у меня за спиной были крылья. Я жутко боялась. Чувствовала себя полной дурой. И мне было страшно, что с рассветом крылья исчезнут, растворятся в пространстве… будто их никогда не было… что они – простой самообман. – Одним резким движением она сбросила с себя одеяло. – Ты знаешь, что надо делать, Даг.       Я знал. Но никогда не подозревал, насколько упоительными могли оказаться поиски крылышек за спиной у маленькой бабочки, наконец-то вылупившейся из своего шерстяного кокона…       Чтобы летать, человеку не нужны крылья. Это открытие мне тоже принесло то утро. А весь мир разделился на «до» и «после». И будущее взрывалось перед моими глазами красочным фейерверком беспредельного счастья… Впереди уже вырисовывались очертания Рождественских елок, развешенных над головой веточек омелы; две недели каникул разливались перед нами безбрежными снежными просторами и грезились длиннее самой вечности… а солнце…       …солнце щедро заливало лучами комнату. Самое счастливое утро в моей жизни, песчинками просачиваясь сквозь пальцы, на наших глазах превращалось в прошлое. Мне вдруг стало страшно, все произошло так быстро… могли ли мы перепутать, обознаться, принять желаемое за действительное? Никогда прежде будущее так не влекло и не страшило одновременно.       – Ты думаешь, это серьезно? – спросил я то ли ее, то ли себя.       Ответа Керри я не ждал. Но она все-таки ответила.       – Даг, я не знаю… – Ее голос прозвучал растерянно и глухо. – Мне не с чем сравнивать.       Слова Керри не развеяли мои сомнения, но всколыхнули во мне уже знакомое чувство всепоглощающей безграничной нежности; и я крепче прижал к себе мою маленькую испуганную бабочку…