Песни и сказки о Героях Галактики

Мало кто знал о необыкновенном таланте Аннерозе фон Мюзель. Сама она обнаружила его в ранней юности и никому постороннему не показывала, а близкие, если даже видели проявления этого таланта, не болтали об этом кому попало. Слишком уж необычна была эта способность, о которой не было написано ни в одной научной энциклопедии, лишь в старых сказках из темных веков Старой Земли, когда люди еще не знали ни космоса, ни даже электричества. Аннерозе опасалась, что, если ее необычные свойства станут широко известны, обязательно найдутся такие люди, которые захотят либо использовать их в своих целях, либо исследовать любыми способами, пусть даже самыми жестокими, не считаясь с тем, что объектом их исследований станет живое и разумное существо. Из-за этого даже ее родной отец так и не узнал о необыкновенных способностях дочери; не узнал, что мог бы получить за нее гораздо большую плату, а заодно, при использовании ее дара для своей пользы, прожить гораздо дольше, чем обычные люди, и не бояться ни болезни, ни раны. Аннерозе фон Мюзель обладала магическим талантом к исцелению. Наверно, самым первым это довелось увидеть ее брату, тогда еще маленькому мальчику, когда он, играя на улице, пытался перелезть старый забор, но упал, сильно ушибся и едва ли не до кости ободрал колени и руку. Райнхард старался не плакать, даже когда с трудом дошел до дома и едва не свалился на руки перепугавшейся сестре. Но слезы, так тщательно сдерживаемые, все же заволакивали глаза дрожащей мутью, и сквозь эту муть мальчику показалось, что волосы Аннерозе как будто на краткий миг взблеснули ярче, чем это было возможно в темной прихожей. А то, что произошло потом, сразу после промывки ран, тут же заставило Райнхарда вспомнить старинную сказку, которую сестра когда-то читала ему вслух. Позже он много раз думал, не из той ли сказки Аннерозе взяла способ, которым исцеляла… Но спросить так и не решился. Их отец тогда в очередной раз был пьян, так что не обратил внимания, что с его сыном что-то случилось, как не замечал многого и до того, и после. А вот от Кирхайса необычные явления скрыть не удалось. Рыжий мальчик стал третьим в целом мире человеком, который знал о волшебных способностях Аннерозе, и вторым, кому довелось испытать на себе их действие, так как сама себя девушка исцелять не могла. Осознав свою магию и научившись ею пользоваться, Аннероза тайком от отца стала искать сведения о подобных явлениях, сначала в учебниках и энциклопедиях по медицине и биологии, а потом, не найдя там ничего нужного — в старинных легендах и сказках, а также в различных исследованиях по ним. Там сведений было гораздо больше: все же представления о таинственной магии, связанной с волосами, имели свои корни в самых древних веках существования человечества, а вовсе не в относительно короткой космической эре. Из научных анализов различных сказок Аннерозе поняла, что этот вид магии должен был существовать только у женщин и иметь связь с некой «женской энергетикой». У мужчин же, как гласили сказки, иное предназначение в этом мире и иные способности, а попытка овладеть женской магией грозит им гибелью. С того времени Аннерозе, не справляясь с разгулявшимся воображением, с тревогой поглядывала на Райнхарда, чьи волосы, хоть и коротко стриженные, иногда даже без прямого солнечного света как будто отражали какое-то еще, невидимое сияние. Когда ей пришлось стать наложницей императора, дар, казалось, уснул и спрятался куда-то глубоко, потому что применять его теперь было не для кого. Фридрих о нем не знал или просто не верил в подобные вещи, а Райнхард и Кирхайс во время редких коротких встреч выглядели вполне здоровыми и относительно довольными своей воинской жизнью. *** Еще дергался, хрипя и пуская с губ кровавую пену, отравившийся Ансбах, а Оберштайн слегка ошалело смотрел на последствия своих распоряжений, наверно, втайне одобряя случившееся, но имея достаточно мозгов, чтобы сейчас не подворачиваться никому из коллег под горячую руку. Еще не так уж сильно растеклась, пачкая ковровое покрытие, кровь из шеи Кирхайса, на которой выстрелом из кольца была повреждена сонная артерия… А куда попал первый выстрел? В сердце или рядом? «Была бы здесь Аннерозе…» — как-то заторможено проползло в голове Райнхарда, когда он опустился на колени возле друга, не чувствуя, как растекшаяся кровь пропитывает форменные брюки — незаметная, наверно, на черной ткани. — Избавьтесь от гроба! И Ансбаха тоже уберите! — громко командовали где-то рядом. Не было желания разбирать, кто именно. «Но ее тут нет… Как она узнает?» — Райнхард… — еле шевеля губами, пробормотал Кирхайс, дрожащей рукой шаря перед собой — неужели уже не видит? — Ты в порядке? «Но здесь есть я». — Я… попытаюсь, — Райнхард и сам сначала не сообразил, что сказал и что собирается делать. «Я же не женщина, у меня нет этой магии… Или есть? Попытаться — грозит гибелью, значит?» Жаль только, что волосы такие короткие. Надо осторожно ухватить эту слепо шарящую руку, уже холодную, как у мертвого, наклониться пониже, поудобнее… Руку Кирхайса прислонить к своим волосам — а там уж действовать, молясь всем богам, чтобы таинственный дар объявился и не подвел. — Райнхард, что… — слабо засопротивлялся Кирхайс — наверно, понял, что его друг собрался делать, а заодно понял и возможную опасность. — Солнца яркий луч, путь найди во мгле, я прошу, верни, что так желанно мне… Вокруг полно народа: офицеры, охрана, да и Оберштайн подошел поближе, все слышит, все видит своими электронными глазами, которые зорче живых. Наверно, и системы слежения в этом зале все просматривают. Не было времени отослать ненужных свидетелей, да и плевать. Пусть считают сумасшедшим, если хотят. И магия повиновалась. Пробудилась то ли в голове, то ли там, где отчаянно-перепуганно колотилось сердце, проникла в волосы, потом куда-то дальше — хоть бы туда, куда нужно! Райнхард ощутил, как вместе с таинственным волшебством из его собственного тела словно уходит сила и жизнь. — Неосторожное использование магии может быть опасно. Это что, Оберштайн сказал? Он знает? Откуда… — Что это он делает? — Тронулся… — Глянь, глянь, что творится! — Боги, охраните от нечистого колдовства… — Дебил, какое, к йотунам, нечистое! — Сфоткать бы… — Раны исцели, жизни свет пролей, я прошу, верни, что так желанно мне… — Райнхард! Райнхард, ну хватит, ты же сам себя угробишь! — Ебать, он живой! Пиздец! — Кровищи сколько натекло… — А раны нет. — Врача, врача позовите! — Я же говорил, Ваше Превосходительство: магия опасна своими непредсказуемыми последствиями для того, кто применяет ее без должных знаний. — Не лезьте, Оберштайн, — выдохнул адмирал Кирхайс, промаргиваясь и уже начиная более внятно соображать, что только что случилось. Из-за большого количества натекшей и размазавшейся крови, которая теперь создавала мерзкий соленый привкус во рту и неприятно засыхала на коже, трудно было понять, есть ли еще повреждения на теле, но боли вроде бы нигде не ощущалось. — Надо будет отрастить волосы подлиннее, — пробормотал Райнхард, бессильно обвиснув в объятиях приподнявшегося Кирхайса. *** Как и предупреждал всезнающий Оберштайн, неосторожное использование магического таланта не прошло для Лоэнграмма даром. Конечно, обошлось без гибели, но несколько дней слабости и сильной лихорадки тоже были более чем неприятны. Врачи, как ни старались, не могли своими методами обнаружить причину болезни, так что лишь разводили руками и между собой перешептывались о колдовстве, слухи о котором уже расползлись по всему Гайерсбургу, флоту, а то и подальше. Впрочем, спустя несколько дней странное недомогание прошло так же беспричинно, как и появилось. Тогда никто не мог предполагать, что опасения Аннерозе и Оберштайна были оправданны и что это проявление волшебного исцеляющего дара все же стало для Райнхарда фон Лоэнграмма началом конца.