Самая главная проблема в жизни — это страдание, которое причиняешь, и самая изощренная философия не может оправдать человека, истерзавшего сердце, которое его любило.
22.10.06. Время — 00:32. Местонахождение — Токио, регион Канто. В просторном номере, обставленном красивой и несомненно дорогой мебелью, которую редко можно встретить даже в самых престижных пятизвездочных гостиницах, раздавались негромкие всхлипы. Я сидела в конце комнаты, в месте, отделенном от комнаты с двух сторон стенами и с другой стороны кроватью, стараясь прервать этот до ужаса тяготящий и неприятный поток слез. От них у меня разболелась голова, и виски словно налились свинцом. Глаза точно покраснели и, слава богам, что я не пользуюсь тушью, иначе бы все лицо непременно было покрыто черными разводами. Рядом со мной сидела Акума, положив голову на одну мою ногу, которую я вытянула, и с тоской в умных глазах смотрела на свою зареванную хозяйку. «Тебе-то хорошо» — еще подумала я тогда. «Тебя не может обидеть какой-нибудь черный кот, которого ты любила на протяжении долгих лет…» Мысль была абсолютно глупой, но сейчас мне было совсем не до осознания собственных глупостей… Слова Рюзаки до сих пор глухим эхом раздавались в больной голове, отзываясь точно такой же противной болью и колкостью в сердце, заставляя соленые слезы каждый раз течь с новой силой. — Я… я же всегда все для него… А он... — кое как выдавила из себя я вместе со всхлипами, и слезы от того попали мне в рот. Черт… Голова стала кружиться еще сильнее. Кажется я сейчас потеряю сознание. Облизнув мокрые от слезинок губы, я резко почувствовала себя легче. Совсем толику, но все же… Только вытерев рукавом мокрые глаза и щеки, я услышала стук в дверь. Сказав кошке, чтобы ждала тут, я неохотно поплелась открывать, уже догадываясь, кто ко мне пришел. На пороге оказался Рюзаки, а рядом стоял Лайт. Ну конечно, наручники… — Чего? — не особо приветливо взглянув на детектива спросила я. L стоял с немного потерянным взглядом, что для него совершенно не свойственно, а на щеке я заметила покрасневший участок. Больно, наверно. Хотя, плевать… — Юми, я хотел сказать… — брюнет на секунду запнулся, должно быть анализируя свои будущие слова. Он же любит все анализировать… Краем глаза я заметила, как Лайт легонько толкнул его локтем в бок. Ну, теперь хотя бы ясно, кто его надоумил сюда прийти… — Я хотел извиниться. Возможно, что мои предположения были ошибочны. Я уважаю тебя и твою личную… — Прекрати повторять это! — не выдержав, я повысила голос. Черт, неужели он так и не понял?!.. — В любом случае, извини. — Парень поднял на меня взгляд и впервые за долгое время в темных, как ночь глазах я разглядела искреннее сожаление. Вздохнув, я отпустила дверь, тем самым полностью освобождая проход и развернувшись, пошла в другую комнату, сделанную под рабочий кабинет, оставив ничего не понимающих парней топтаться на пороге. — В ту пятницу я встречалась с человеком, который достал информацию о тех троих моих подозреваемых, — раздался мой голос, уже почти совсем нормальный из комнаты. Выйдя из кабинета с бумагами, в которых недавно напечатала отчет по трем сотрудникам Ецубы. Вручив их детективу, я обиженно посмотрела на его несколько обескураженное лицо и шмыгнула носом. — Ясно…значит ты считаешь, что это все-таки Хигути, — задумчиво произнес L изучая написанное в документах. Внезапно в глубине комнате раздалась телефонная трель. Я поспешно подошла к телефону, снимая трубку и поднося ее к уху. — «Юми! Скорее спускайтесь вниз! Миса только что вернулась!» — раздался на бодрый и как всегда полный энтузиазма и отчасти нервности голос Мацуды. Угукнув, я повесила трубку, поворачиваясь к двум молодым людям. — Миса приехала, — сообщила я им, устало потирая глаза. — Идите. — А ты? — тут же спросил Ягами, уже разворачиваясь на выход. Рюзаки в это время просто внимательно наблюдал за мной и моими действиями. Опять этот внимательный, изучающий и довольно смущающий, но не сейчас, взгляд. Сейчас я слишком устала, чтобы смущаться, и голова просто раскалывается. — Я спать. Не очень хорошо себя чувствую, — честно призналась я, слабо улыбнувшись. Лайт вновь кивнул и уже сделал шаг в сторону лифта, а L, проводив меня виновато-растерянным взглядом, пошел вслед за Ягами. Закрыв дверь, я утомленно примкнула к ней спиною и медленно осела по ней на пол, прижимая колени к груди. Почти сразу же ко мне подошла Акума, все это время сидевшая там, где я ее оставила, и, потеревшись об меня, мурлыкнула что-то ободряющее. Но вязкая словно деготь боль и обида, уже накатили на меня, заставляя в уголках глаз опять появляться горьким капелькам слез, а тело содрогнуться мелкой дрожью. — Если бы ты знала, как я его ненавижу за это, — перейдя на родной русский, обратилась я к черной кошке. Сердце кололо, будто оно было подушечкой для иголок, а в душе поселилась отвратительная, давящая на меня пустота, отчего по щекам снова потекли слезы, стекая на губы и с подбородка капая на грудь. «Как же я его…» — закончить мысль я не смогла, то ли уснув, то ли потеряв сознание.***
…Это были воины. Суровые и храбрые, в тяжелых, сияющих как солнце доспехах, с щитами, прочными, как титан, и мечами, что были острее, чем самое заточенное и тонкое лезвие бритвы. Величественно и гордо их взгляды были устремлены вперед, будто насмехаясь над миром, говоря «Смотрите, насколько вы малы и слабы по сравнению с нами. Насколько вы ничтожны перед нашей силой и мощью». Строевым шагом эти отважные рыцари шли в бой навстречу врагу с единственным желанием в окаменелых сердцах — разбить противника в пух и прах. И вот вдали уже виднеется вражеское войско — зеркальное отражение могучей армии, точно с такими же суровыми, будто вытесанными из камня лицами, острыми мечами и тяжелыми доспехами. И вот войны замерли. Каждый рыцарь, уже готовый убивать или умереть в битве, в последний раз вдыхает чистый, не оскверненный запахом крови и железа, запахом смерти воздух, и тяжелая тишина, давящая на каждого рыцаря изнутри повисла над местом будущей битвы. И грянул гром, и войны с громогласными криками одновременно ринулись друг на друга, подняв в воздух мечи и выставив впереди себя щиты, с огнем в глазах и жестокими сердцами, веденные вперед устрашающими гимнами Марса…***
…Я проснулась от адского крика, которым в реальности был телефонный звонок. Неохотно открыв глаза, я с тоской осознала, что нахожусь не на поле сражения, где я все же оставалась лишь наблюдателем великой битвы, а в серой реальности, которую в последнее время наполняла красками лишь возможность наблюдать за Рюзаки и иногда болтать с простодушной Мисой, реальность, в которой сейчас на всю квартиру трезвонил телефон, давя на не проснувшееся сознание. Моргнув, я поднялась с пола (мысленно успев подивиться, как только меня угораздило вчера заснуть на полу у дверей) и добравшись до телефона, подняла трубку, пугая звонившего своим сонным с хрипотцой голосом: — Слушаю… — на том конце провода мне ответил приятный бархатистый голос Ватари, поинтересовавшегося, все ли со мной в порядке. — Да, спасибо, Ватари, просто еще не до конца проснулась… — улыбнувшись в трубку я очень обрадовалась, зная, что Вамми не будет звонить только чтобы поинтересоваться о моем состоянии, но в первую очередь спрашивает именно это. Как и ожидалось, звонил Ватари по поручению L. — Рюзаки? Ах, да, хорошо… Я скоро спущусь, спасибо, что передали, — ответила я и положила трубку. Как и ожидалось, Ватари просил передать, что Рюзаки вместе с группой расследования ждут меня внизу. Потирая раскрасневшиеся глаза, я ушла в ванную и через пятнадцать минут чистая, одетая и менее помятая вернулась, чтобы затем выйти из комнаты и спуститься вниз. За рабочим местом я застала неизменных L и Лайта, а так же господина Ягами, который с кем-то разговаривал по телефону и кивнул мне в знак приветствия. Ответив тем же я подошла к парням и присела на кресло. — Доброе утро, Юми, — как бы странно это не звучало, первым со мной поздоровался брюнет, только после этого Лайт повернулся ко мне лицом и слабо улыбнулся, видимо сочувствуя моему внешнему виду. — Сомнительное утверждение, но приветствие я приму, здравствуй Рюзаки и Лайт-кун, — ответила я потерев правый глаз. Краем глаза детектив посмотрел на меня, машинально прикусив палец. — Еще раз извини за вчерашние мои слова, — повторил он, на что я легко махнула рукой. — Хорошо. Я, пожалуй, перейду сразу к делу — вчера выяснилось, что на данный момент Хигути является Кирой, так что ты была права. У нас уже есть доказательства и через три дня планируется арест. — Угу, — я не кивнула, не слишком вслушиваясь в слова брюнета, со скучающим видом ковыряясь ложечкой в отобранном у того же Рюзаки пирожном. — Мы организуем «ловлю на телевизор», Мацуда согласился выступить на Сакура TV как свидетель по делу Киры… — У него забавно двигаются губы, когда он говорит. Вроде бы видно, что вот он — говорит, смотрит на тебя своим внимательным взглядом, пытаясь донести до меня что-то, что мне и так известно, а сам в это время наверняка думает о чем-то постороннем. И все же полностью сосредоточен на собеседнике, а сам как будто не живой… Такой забавный… -…он поедет в офис Ёсиды и при помощи дела Таро Мацуи попытается расправиться с Мацудой. Юми, ты меня слушала? Моргнув, я осознала, что до сих пор пялилась на L. — Да, я все запомнила, — опустив взгляд, я отправила в рот кусочек пирожного и отложила ложечку. Как-то глупо вышло… — На всякий случай, попроси Уэди избавиться от записей с камер из главного офиса Ецубы. Маловероятно, что Хигути может убивать как и второй Кира, но осторожность не помешает, да и Мацу не кошка, жизней у него не девять. — Хм… Да. Осторожность не помешает, — повторил мои слова парень и (слава богу!) отвел глаза. Мда. Мне надо более тщательно сдерживать свои эмоции. Может йогой заняться? Она, кажется, учит самоконтролю…