"Я спасу тебя..."

Ни мирно спящая Эдит, ни Томас не подозревали о том, что их всех ждёт в очень скором времени. Остаток дня после визита доктора Люсиль провела в опьяняющем дурмане снотворного, пребывая где-то на грани между сном и бодрствованием. Несколько раз заходила и уходила Тереза, леди узнавала сквозь сон её мягкие уютные шаги. Точно так же она подходила к их с братом кроватям в далёком детстве, чтобы шёпотом пожелать подопечным хороших снов. С наступлением темноты действие лекарства, наконец, ослабло, и Люсиль попросила бывшую няню идти отдыхать, поскольку время было позднее, а она чувствовала себя хорошо и не нуждалась в столь тщательном присмотре. Даже поцеловала Терезе руку в благодарность за проявленную доброту и заботу. Кормилица вышла, тайком утерев слезу, ведь ей на какой-то миг показалось, что её любимая малышка Люсиль вернулась. Показалось. Леди Шарп ещё какое-то время лежала без сна, перебирая в памяти события прожитого дня. Потом выбралась из-под одеяла и оделась. Возможно, она и правда сошла с ума. Как тут было не сойти, если больше полугода она жила среди сумасшедших. Но теперь мысли этой женщины текли несколько иначе, чем у нормальных людей. И в её голове теперь лишь крепло убеждение, что брат, человек, любовью к которому она жила, решил всерьёз избавиться от неё. Если не с помощью Хофера, то любого другого, благо нынче денежное состояние Шарпов увеличилось, а охотники за якобы обильным приданым водились и будут водиться во все времена. Жуткое, леденящее кровь решение пришло на ум само собой. - Что ж, Эдит, твой брак действует лишь до тех пор, пока смерть не разлучит вас. А меня она соединит с Томасом навеки, – прошептала Люсиль. Как ни странно, приняв это решение, женщина почувствовала, что, наконец, успокаивается. Она нашла выход, нашла решение всех проблем. Смерть - ведь это так просто. После смерти нет боли, нет страданий, и Томас... Он будет навеки её. Люсиль не боялась того, что задумала. В самом деле, чего бояться человеку, который и так уже мёртв и лишь по недоразумению ещё ходит и дышит? Но скоро всё закончится, все эти недоразумения. Каким образом она претворит в жизнь задуманное, Люсиль пока не знала, но понимала одно: она это сделает точно и в ближайшее время. Сон как рукой сняло. Не хотелось более сидеть в этой комнате. Надо было всё продумать до мельчайших деталей, и не здесь, не в этой душной комнатушке. В охватившем её безумии Люсиль показалось, что стены старого дома словно радостно задрожали в предвкушении очередной кровавой потехи. Багровый пик вновь пробудился. Томас спал беспокойно. Может, виной тому была разгулявшаяся летняя гроза, которая совершенно не мешала спать Эдит, а, может, какое-то непонятное беспокойство на душе. Баронету казалось, что в доме кто-то есть, хотя двери всегда запирались на ночь, да и никто из работников даже не подумал бы влезть в жилище Шарпов. Осторожно поднявшись с постели, чтобы не потревожить супругу, молодой хозяин Аллердэйла, как был, в ночной сорочке, брюках и босиком вышел из спальни в коридор и прислушался. Откуда-то со стороны лестницы звучала старинная колыбельная, та самая, которую пела баронету сестра ещё в детстве. И сейчас именно её голос, негромкий и мелодичный, постепенно отдалялся и затихал. Слов уж было не разобрать. - Боже, только не это… – выдохнул Шарп, понимая, что с Люсиль опять творится неладное. Если она пела колыбельную вот так, ночью, неизвестно кому, - это был первый признак того, что её душевное состояние не в порядке. Баронет быстро направился следом за голосом сестры, надеясь догнать её и вернуть в комнату, но не успел. Леди Шарп уже поднялась на чердак, туда, где их запирали в детстве родители, и где Люсиль едва не убила его. Томас встал, как вкопанный, вцепившись пальцами в кованую решётку шахты лифта. Ноги попросту отказывались вести его дальше. Наверху ещё пару мгновений мигнул отблеск света свечи, которой Люсиль освещала себе путь, и исчез. Песня стихла. Баронет услышал, как скрипнула дверь в мастерскую. Внезапно что-то ткнулось ему в ноги. Томас подскочил от испуга, но оказалось, что это всего лишь маленький Коди, услышав, что хозяин не спит, прибежал проверить, всё ли хорошо. Пёсик визгливо скульнул, словно бы спрашивал Томаса, что происходит. - Коди, иди к Эдит, – баронет указал животному вниз. – К Эдит. Охраняй её. Малыш попробовал, было, цапнуть баронета за штанину и потянуть за собой, в безопасную спальню, но мужчина мягко отцепил от себя четвероногого друга и, ещё раз велев ему вернуться к Эдит, глубоко вздохнул. Надо было срочно вернуть Люсиль в её комнату, пока она не наделала глупостей в обострении своего безумия. Подъём наверх занял у Томаса не одну минуту. Каждый шаг по каменным ступеням давался ему с огромным трудом и вовсе не потому, что он пошёл туда босиком. Лёгкие ковровые дорожки скрывали под собой стылый даже летом холод камня, но молодого Шарпа словно кто-то пытался удержать. Наконец, преодолев несколько лестничных пролётов, баронет оказался рядом со своей мастерской. Что там понадобилось Люсиль посреди ночи и почему именно там, а не в их бывшей детской, Томас не понимал, да и не очень хотел понимать. Нужно было лишь оградить сестру от какой-нибудь глупости. - Люсиль? – осторожно позвал он, заглянув в мастерскую. Сверкнувшая молния вырвала из мрака согбенный человеческий силуэт как раз в тот миг, когда баронет переступил порог помещения. Во время отсутствия сестры они с Эдит сделали небольшую перестановку, в том числе и убрали от окон несколько столов, чтобы появилась возможность проветривать помещение летом, когда стояла духота. Люсиль как раз стояла у распахнутого настежь стрельчатого окна и хорошо была видна на его фоне. Капли дождя, нашедшие лазейку, загасили свечу, что теперь сиротливо стояла в уголке низкого подоконника. Порывы сильного ветра развевали края клетчатого пледа, в который обычно кутался сам Томас в холодные зимние дни и в который сейчас завернулась старшая наследница Шарпов. Она продолжала напевать знакомые строки о сладком сне на золотых облаках под ангельским крылом, что отгонит кошмары, но сейчас для Томаса эти слова словно обретали иной, жуткий смысл. - Испугался, братишка? – на удивление ласково заговорила с баронетом сестра. – Не нужно бояться, это всего лишь гроза. Скоро ветер отгонит прочь тучи, и вновь засияют звёзды. - Люсиль, зачем ты пришла сюда? – Томас осторожно шагнул к ней. – Ты ещё слишком слаба и можешь простудиться. Пойдём на кухню. Если тебе не спится, я заварю чай. Молодой Шарп понимал, что сестру сейчас нужно во что бы то ни стало отвлечь, иначе она может что-нибудь натворить. Его взгляд скользнул по рукам Люсиль, памятуя прошлый случай, когда она воспользовалась ножом для фруктов, чтобы убить его. Томас не сомневался, что в нынешнем состоянии обезумевшая родственница нападёт на кого угодно, даже на Эдит, и пытался отвести её мысли в иное русло. - Мне было так одиноко... там... – пробормотала Люсиль, вновь отворачиваясь к окну. Она плотнее запахнула края пледа, но окно упорно не закрывала, хотя в мастерской было довольно свежо. – Я скоро умру, Томас. Я слышала, врач говорил Терезе, мне осталось недолго. Может быть, ещё пара месяцев, – расслышал баронет, осмелившись подойти к сестре на расстояние вытянутой руки. - То, что сказал этот врач, ещё не факт. Баронет попытался, чтобы его голос звучал как можно увереннее. - Люсиль, завтра же мы поедем в Лондон, найдём тебе лучших докторов. Неужели ты думаешь, что я просто так смирюсь с этим? Я не позволю тебе умереть. Теперь молодой Шарп оказался за спиной сестры и, развернув её к себе лицом, прижал к груди. - Ты нужна нам. Мне, Эдит, Терезе. Ребёнок скоро появится на свет, и Эдит нужна будет твоя помощь. Никто не гонит тебя из Аллердэйла. Ты вольна распоряжаться своей судьбой без меня. И я бы хотел, всё-таки, чтобы мои дети играли со своими кузенами в нашей гостиной. Люсиль, ты никогда не будешь одинока. Ты ещё слишком молода, чтобы хоронить себя заживо. Я приму любой твой выбор, любого твоего спутника жизни. Здесь места хватит всем. Мы больше не будем одиноки, я обещаю тебе… - Обещай, что больше не оставишь меня одну... – всхлипнула Люсиль, крепко прижавшись к брату. – Обещай... - Никогда не оставлю, обещаю, – Томас осторожно провёл ладонью по распущенным волосам сестры. – Давай забудем прошлое, забудем всё плохое и просто будем жить дальше. Люсиль, я же всё равно люблю тебя. О такой сестре можно только мечтать. Люсиль крепко-крепко обняла баронета в ответ и нежно прошептала на ухо: - Уж за выполнением этого твоего обещания, любимый мой брат, я прослежу. Неожиданно плечо пронзила такая невыносимая боль, что молодой хозяин Аллердэйла закричал и попытался отпрянуть, но сестра держала на удивление крепко, словно и не женщина она была, а демоница, столь не человечески сильными оказались её объятия. Следующий удар пришёлся уже в спину. Томасу казалось, что он оглох и ослеп от боли, и потому он не сразу среагировал, когда сестра рывком развернула его к окну и толкнула на подоконник, забравшись туда следом. Вновь вцепилась в него, словно гарпия в вожделенную добычу и сделала шаг в пустоту. Шарп успел ухватиться за оконную раму, что спасло его от неминуемого падения с многометровой высоты. Люсиль, визжа то ли от страха, то ли от отчаяния, висела снаружи, хватаясь за руку брата. Она даже не успела выдернуть лезвие небольшого кухонного ножа из-под лопатки Томаса, желая этим ударом добраться до его сердца, а сам баронет, хватая воздух ртом, отчаянно пытался удержать сестру. - Люсиль… зачем… – прохрипел он, по-детски удивлённо глядя ей в глаза. По руке от плеча стекал ручеёк горячей крови, уже пропитавшей рукав рубашки. Она не ответила. Лишь взглянула в последний раз в это бесконечно любимое лицо, улыбнулась неизвестно чему и разжала пальцы. На миг её падающий силуэт поглотила наполненная дождём темнота, а следующая вспышка молнии уже осветила распластанное на земле тело Люсиль Шарп. Синие, как небесная лазурь, глаза безжизненно смотрели в хмурое грозовое небо. - Люсиль! – не своим голосом закричал Томас. Не помня себя от боли и ужаса, молодой баронет полез на подоконник. Неизвестно, о чём он думал в тот момент, ведь высота башни особняка насчитывала собой несколько этажей, и, упав оттуда, невозможно было бы остаться в живых. – Люсиль, я сейчас! Я помогу тебе! Наверное, он так и шагнул бы следом за сестрой, если бы супруга, прибежавшая на крик, не схватила его за край окровавленной рубашки и не дёрнула прочь от окна. Коди заходился лаем тут же под ногами и ошалело носился туда-сюда. - Люсиль… Эдит, там Люсиль… Она… она из окна выпрыгнула… Хотела со мной… а упала сама… – неразборчиво бормотал Томас, а по его щекам ручьями текли слёзы. – Нужно ей помочь… Она там… снаружи… одна… Мы должны помочь… Помоги… Он всё силился завести руку за спину, чтобы вытащить нож. От потрясения молодой баронет даже перестал чувствовать боль, просто пытался убрать то, что ему мешало. - Господи, Томас, ты ранен! Тереза! От отчаяния Эдит сорвалась на крик. Миссис Портер, так же разбуженная собачьим лаем и случившимся наверху шумом, уже спешила к его источнику. - Что тут произошло? Томас, что... Что с тобой?! Женщина подбежала к своему воспитаннику. - Эдит, его нужно уложить. Сейчас, милый мой, потерпи немного. Сейчас... Где Люсиль, Томас? Это она с тобой сотворила? - Она т-там… – баронет неопределённо мотнул головой в сторону окна. – Нужно ей помочь… Тереза, не трогай меня… не надо… Ничего не понимая, женщина выглянула в окно и тут же отпрянула, зажав рот ладонью, чтобы не закричать. Люсиль, девочка, которую она знала с трёх лет, которую любила и воспитывала как родную, сейчас лежала внизу, неподвижная, с жутко распахнутыми мёртвыми глазами. - Господи, Люсиль, что же ты сотворила... Что наделала, моя девочка... – прорыдала Тереза, судорожно ухватившись за плечо Эдит. – Нет! Не смей смотреть! – крикнула она подопечной, когда баронетесса тоже попыталась выглянуть в окно. – Ты нужна мне здесь, Эдит... Нужна своему мужу... Помоги мне. Слабо протестующего Томаса всё-таки отвели вниз и заставили лечь на бок, чтобы лишний раз не зацепить всё ещё торчавшее из спины тонкое лезвие. Велев Эдит оставаться с супругом и не позволять ему терять сознание, Тереза умчалась звать Финли и его сыновей, чтобы они помогли перенести тело Люсиль в дом, а кто-то из них послал за доктором. Не успела она дойти до двери, как в неё кто-то нетерпеливо замолотил. - Кто Вы такой? – с ходу рявкнула на незваного гостя Тереза, ведь промокший до нитки молодой мужчина был ей совершенно незнаком. - Доктор Алан МакМайкл, – представился неожиданный гость. – Эдит Шарп моя подруга детства. Простите за столь ранний визит, но у меня для неё и Томаса срочные вести и, боюсь, дурные. - Ах, да... Она упоминала. Видимо, сам Господь послал нам Вас. Схватив Алана за руку и не дав ему скинуть даже плаща, миссис Портер потащила гостя в комнату, где оставила Томаса с супругой. - Умоляю, помогите ему! – воскликнула Тереза и вновь удалилась, намереваясь всё-таки разыскать Финли. - Алан! Эдит, признавшая старого друга, бросилась к нему. - Вижу, я всё-таки опоздал, – вздохнул МакМайкл, скидывая промокшую верхнюю одежду. – Я отбил телеграмму и отбыл в Лондон ближайшим же рейсом, но, похоже, почта нас подвела. Где Люсиль? Это её рук дело? - Я… я не знаю… – пролепетала баронетесса, прижимая ладонь к губам. – Я проснулась, а Томаса рядом нет. Бушевала такая гроза, что мне стало страшно, и я пошла его искать. Это Коди, мой пёс, отвёл меня в мастерскую. Меня и Терезу. Алан, неужели Люсиль снова пыталась отнять у меня Томаса? - Тише, милая, тише. Алан ласково привлёк подругу к своей груди. - Не важно, где она, главное, что с тобой всё хорошо. Я постараюсь помочь Томасу, обещаю. Зажги побольше свечей, если не затруднит. Пока Эдит хлопотала у канделябров, МакМайкл сходил в ванную вымыть руки и принести воды. Вновь, похоже, придётся штопать этого преступника. Ах, если бы не Эдит, оберегающая недостойного поганца своей ангельской любовью и всепрощением, он бы с радостью сдал его властям. Но он давал слово, и не только подруге детства, но и безумной сестрице Шарпа, и отступиться от него - значило запятнать собственную честь. Томас, которого уложили на софу, не мигая смотрел перед собой. Из глубокой раны на плече по-прежнему текла кровь, капая на пол с кончиков пальцев свисающей вниз левой руки, но баронету словно не было до этого дела. Отсутствующий взгляд ясно говорил о том, что молодой хозяин поместья сейчас никого не видит и ничего не слышит. Лишь раз он тихо застонал, когда МакМайкл извлёк из его спины нож. Алан поймал себя на недостойной мысли, что получает скрытое наслаждение от того, что его соперник теперь так мучается, хоть долг врача и вынудил его дать Шарпу обезболивающее. Поделом ему. Бог видит всё, и раз людское правосудие его не коснулось, то Божья кара настигла не за зря. Зашив раны и наложив повязку, Алан ободряюще улыбнулся Эдит. - Всё будет хорошо, – пообещал он, ополаскивая испачканные кровью руки. – Твой муж сильный малый, Эдит, его жизнь вне опасности. А сейчас тебе надо отдохнуть. Я побуду рядом на тот случай, если Люсиль вновь объявится здесь. Ведь это её рук дело, верно? - Люсиль… мертва… – прошептал Томас, опередив ответ супруги. – Она не изменилась… Она по-прежнему считала, что я должен принадлежать только ей… Пырнула меня ножом, а потом потащила к окну и прыгнула… Я не смог её удержать… Она разбилась… От ужаса у Эдит зашлось сердце. Её любимый муж, отец её ребёнка сейчас мог бы лежать там, снаружи, мёртвым, а она в это время спокойно спала. Из груди девушки вырвались беззвучные рыдания, она опустилась на пол рядом с софой и, осторожно взяв баронета за руку, прижалась лицом к его ладони. Алан поспешил отвести взгляд и сделал вид, что занят содержимым своего саквояжа. - Сочувствую, мистер Шарп, – сухо произнёс он, защёлкнув, наконец, замок. – Потерять родного человека всегда нелегко, даже если он был не в себе. - Это моя вина… – едва слышно произнёс баронет. - Нет, Томас, не твоя, – возразила Эдит. – Ты не можешь нести ответственности за все её поступки. Ты… Внезапно баронетесса замерла на полуслове. Её лицо исказила гримаса боли, однако, девушка нашла в себе силы подняться на ноги. - Алан… Пожалуйста, найди Терезу. Быстрее, – дрожащим голосом произнесла она, прижимая одну руку к животу, а другой цепляясь за подлокотник дивана. Шарп, словно вынырнув из забытья, резко повернул к ней голову и попытался принять сидячую позу. - Эдит? Алан тут же оказался рядом и помог подруге устоять на ногах. - Эдит, только не говори, что ты... - Да, чёрт побери! – неожиданно рявкнула баронетесса, у которой от боли было темно в глазах. – Иди и найди Терезу, Алан, и не задавай глупых вопросов! Эдит была так напугана происходящим, что уже не следила за манерой выражения. Она-то думала, что до появления на свет ребёнка ещё около двух недель, но, то ли врач ошибся, то ли из-за постоянного нервного напряжения в последние дни, но малыш решил родиться именно сегодня. Терезу искать не пришлось, она прибежала сама и сразу обо всём догадалась. - Спокойно, моя дорогая, – мягко произнесла миссис Портер, подхватывая девушку под руку. – Сейчас мы поднимемся в спальню, и я тебе помогу. Всё будет хорошо. Алан, присмотри за Томасом, а то он сейчас побежит вперёд нас. Баронет, действительно, вознамерился подняться с дивана, как только понял, что происходит. - Тереза права, – сурово пресёк его попытку МакМайкл, безапелляционно вернув пациента в прежнее положение. – Я не собираюсь штопать Вас вечно, сэр, так что извольте уважить труд скромного врача и не сводить все мои старания на нет. - Если ты не заметил, моя жена рожает, – зашипел Томас, напрочь позабыв о том, что ещё минут пять назад тихо умирал. - Заметил. И? Ты собираешься сделать это за неё? – огрызнулся Алан, тоже пребывающий в шоке и оттого быстро забывший о манерах. - Ты же доктор, чёрт возьми! – Шарп, всё-таки, умудрился сесть. – И так и собираешься торчать здесь? Эдит помощь нужна! - Чтоб ты знал, моя основная специальность - это офтальмология! Акушерство - направление, которое я не изучал! – огрызнулся МакМайкл. - Закройте рты, оба! – неожиданно рявкнула Тереза. – Мужчины... Что вы вообще можете знать о том, как появляются на свет дети? Если хоть кто-то из вас высунет отсюда нос, врежу обоим и не посмотрю, Томас, что ты ранен! Идём, милая, – обратилась миссис Портер к Эдит уже более ласковым тоном. – Рассуждают они тут, видите ли. Профессора, так их раз так. Когда Тереза увела подопечную в другую комнату, где было гораздо тише и спокойнее, чем в остальном доме, Шарп и МакМайкл молча переглянулись. - Я пойду к ней, – почти решительно заявил баронет, подвигаясь к краю дивана. Плечо тут же пронзила резкая боль, заставившая Томаса охнуть и стиснуть зубы, но останавливаться он не собирался. Алан легко вернул Шарпа на место и молча протянул ему откупоренную фляжку, из горлышка которой пахло крепким бренди. Хозяин особняка сначала подозрительно посмотрел на сосуд, потом на его владельца и осторожно сделал небольшой глоток. Высокоградусный алкоголь тут же вынудил Томаса закашляться. - Чёрт возьми, я не думал… что ты именно таким способом захочешь от меня избавиться… – простонал он, возвращая фляжку МакМайклу и откидывая голову на спинку софы. Тот так же молча забрал посудину и тоже отпил немного, тихонько фыркнув, когда жидкость обожгла горло. По телу тут же прокатилась волна жара. - Сразу не помер, значит, и дальше жить будешь, – хмуро отшутился Алан, присаживаясь в стоящее рядом с софой кресло. – Ты не достоин такой жены, как Эдит, Шарп. Я много раз корил себя за опрометчиво данное обещание не сдавать тебя властям, но, видимо, моя подруга досталась тебе, чтобы наставить твою тёмную душу на путь истинный. - Ты мог бы завершить начатое Люсиль ещё в прошлый раз… – печально отозвался Томас. – И сейчас всё было бы по-другому… - Ты жив ещё лишь потому, что она любит тебя, мерзавца, – тихо проговорил МакМайкл. – Ты храним чистой любовью ангела, Томас Шарп. Цени это. - Почему наверху так тихо? – внезапно спросил баронет, прислушавшись. – Разве это… не должно происходить по-другому? - Нет, – спокойно отозвался МакМайкл, извлекая из кармана плаща томик Конана Дойла. – Это может занять полдня или больше. - И ты так обыденно об этом говоришь? – Томас просто обалдел от такого наглого, по его мнению, заявления. – Нет, всё, я иду к своей жене. Я ей нужен, и меня никто не остановит… Алан молча пронаблюдал, как его соперник и пациент, едва переставляя ноги, передвигается в сторону лестницы на второй этаж, и как нижняя ступень этой самой лестницы останавливает, после чего вздохнул, закрыл книгу и подошёл к усевшемуся прямо на пол хозяину Аллердэйл Холла. - Вставай, – коротко велел он, протягивая Шарпу руку. Поставив баронета на ноги, МакМайкл отвёл его обратно к софе и, велев глотнуть ещё горячительного, вложил в здоровую руку пациента тонкий поджаренный хлебец с сыром, какие иногда подавали на постоялых дворах и в придорожных трактирах. Такое кушанье можно было взять и с собой, завернув в бумагу, что прекрасно подходило для лёгкой трапезы в дороге. - Бренди на пустой желудок не пьётся, – пояснил Алан. – Ешь, если не хочешь отключиться и очнуться с сильнейшим похмельем. Пока Томас вяло жевал чуть солоноватое угощение, МакМайкл растопил камин, и вскоре в помещении стало не в пример уютнее, чем было. Гроза ушла далеко на восток, и над Аллердэйл Холлом занимался хмурый поздний рассвет, по-осеннему промозглый и унылый. Внезапно баронета начало колотить, как в лихорадке. - Мне страшно… Я должен быть с Эдит. Который час? - Половина десятого, – не оборачиваясь, ответил Алан. – Тебе где сказали быть, папаша? - Мне нужно наверх, – упрямо повторил Шарп. – Пожалуйста, помоги подняться туда… - Нет, – спокойно отозвался гость, не отрываясь от чтения. – Если бы что-то пошло не так, здесь бы уже была беготня. Если никто не бегает, значит, всё идёт хорошо. Томас наградил нахального доктора одним из своих сердитых взглядов и, раз тот решил больше не помогать, снова поплёлся к лестнице. Действие обезболивающего проходило, каждый шаг причинял молодому баронету сильную боль, перед глазами всё плыло, но он упрямо преодолевал ступень за ступенью, а как только поднялся на второй этаж, по дому разнёсся громкий крик новорожденного. - Ты чёртов упрямец, – процедил сквозь зубы поднявшийся следом МакМайкл. – Глотай, живо. Перед носом Шарпа появился крохотный мерный стаканчик с каплями обезболивающей настойки. Томас попытался отмахнуться, но друг Эдит, похоже, не зря учился в университете: там его научили обращаться со строптивыми пациентами, и капли пришлось-таки проглотить. В этот момент открылась одна из дверей, и в коридор выглянула Тереза. - А, ну вот и вы двое, – сказала она уже более дружелюбным тоном. – Томас, иди сюда. Познакомься со своим сыном. Сейчас молодой баронет был готов проглотить, что угодно, хоть лекарство, хоть цианид вперемешку с мышьяком, лишь бы суметь дойти до спальни, где была Эдит. Остановившись в дверях, он буквально замер на пороге, прислонившись здоровым плечом к дверному косяку. Его Эдит, светлая, милая, любимая Эдит, уставшая, но не менее прекрасная, покоилась на куче подушек и держала в руках спеленатый комочек. Алан не мог не заметить, что Шарп медлит не столько от волнения, сколько от боли в израненном теле, и потому, на время позабыв о собственном к нему отношении, подошёл и вполне миролюбиво подставил баронету плечо. - Тебе не пристало заставлять ждать самого важного человека в этом доме, – пояснил он, подводя баронета к супруге. - Спасибо… – только и смог ответить ему Томас, опускаясь перед кроватью на колени. Его глаза встретились с глазами Эдит, и в их янтарной глубине светилось такое безграничное счастье, что Шарп прослезился. – Я… волновался, – едва слышно произнёс он. – Прости, я в таком виде… даже не переоделся… - Он на тебя похож, Томас, – прошептала Эдит. – Как я и мечтала. - У тебя чудесный сын, Эдит, – улыбнулся Алан, одарив подругу лёгким поцелуем в щёку. – Ты молодец. Вы оба. Уже придумали, как назовёте его? - Картер Томас Шарп, – ответила баронетесса. – В честь деда и отца. Отец… Теперь он по-настоящему стал отцом… Вот он, маленький сопящий комочек, его плоть и кровь, его истинное счастье. Баронет с глуповатой улыбкой на лице пронаблюдал за тем, как новый член семьи сонно зевает, сжал тёплые пальцы Эдит и поцеловал её ладонь. - Люблю вас… – прошептал хозяин Аллердэйла, после чего благополучно позволил себе потерять сознание.