«На двоих одна судьба»

***

Вечером лагерь преображался. Повсюду горели разноцветные огни, играла музыка. Мы дошли до огромной беседки, с деревянными колоннами, внутри которой располагалось что-то типо столовой. Это было понятно по запаху, который доносился от туда, и по звону разбивавшейся посуды. Беседка была вся обвита цветными гирляндами, что создавало небывалую красоту. Несколько столов стояло на улице под открытым небом, и за ними сидели разные существа: нимфы, обычные подростки, сатиры, остальных я не могу точно определить. Все шумели и разговаривали, и на несколько секунд я даже успела им позавидовать.       У них есть какая-то общая компания, друзья, они не одиноки. Они живут в прекрасном лагере, где о них заботятся: кормят, учат и тренируют. Они не понимают, как им повезло. Потому что все познается в сравнении. Я знаю, что такое, когда ты живешь один, будучи маленьким ребенком, не имеешь друзей, потому что никому нельзя верить, все предают или хотят тебя убить, я знаю, что такое питаться, чем ни поподя, жить на улице и прочее.       Мы подходим ближе, чтобы войти внутрь, и я вижу, как все обращают на нас внимание, перешепчиваются. Стараюсь не обращать на это внимание. Входим внутрь беседки, здесь творит еще больший шум и гам, чем на улице. Помещение огромное, здесь вмещается даже мощный Хирон. Мы заходим не через центральный вход, как я теперь понимаю, а сбоку, поэтому нас мало кто замечает, да и весь народ в основном расположился по другую сторону от нас. Повсюду продолговатые столы, на потолке одна большая люстра, протягивающаяся вдоль всего потолка, а в самом углу стоят столы с едой. Смотрю на Диониса, и он кивает мне головой в сторону «буфета».       Улыбается.       — Присмотрись, Аннабет. — Говорит стоящий рядом Хирон.       Напрягаю зрение и присматриваюсь. Стараюсь не обращать внимание на перешепчивания и смешки.       Смотрю вперед.       Много столов, которые просто ломятся от еды, вижу, как разливают напитки, как складывают себе на подносы еду. А в центре всего этого, какая-то пожилая женщина размахивает руками на вбегающих без очереди ребят, на что в ответ, те смеются. Она закатывает глаза и, с трудом сдерживая улыбку, дает каждому по выпечке.       Кому-то что-то кричит.       Громогласная.       К ней подбегает сатир, держа в руках новую порцию булочек, и она заполняет ими опустевшие подносы. Я мгновенно понимаю, что она здесь всем как мама. Каждого накормит, каждому уделит внимание, всех успокоит и накажет, кого надо. Она довольно пышная, с белыми, как мел волосами, которые заправлены в аккуратный пучок на голове. На ней ряженная цветная блузка и уже запачканный фартук.       Вглядываюсь в ее лицо.       Сразу понимаю, что передо мной, сильный и волевой человек. Глаза показывают, как много они пережили, морщинки рядом с ними — сколько перечувствовали, кривоватая, но добродушная улыбка, дарованная поистине сильным духом людям, которые не сломились под ударами судьбы, и продолжают радоваться жизни.       И эти глаза.       О боже.       Эти глаза.       Ее глаза не улыбаются, в отличие от всего лица. Они пустые. Они не справились с бременем потерь и сожалений. Вижу в них грусть и большую тоску. Вину и непринятие.       Я знала таких людей, поэтому и считываю ее, так как знаю, что за собой несет такой взгляд и такая улыбка. Поэтому я могу сказать, что Дионис, Хирон и эта женщина, пережили многое в жизни. И уверенна, плохого в их жизни было не мало. Почему-то мне хочется подойти к ней и чтобы она меня обняла. Странное чувство.       Как будто она мне знакома.       И вдруг эта женщина поворачивается к нам.       В считанные секунды в голове проносятся воспоминания.       « Тетя Хелен, у вас очень вкусные булочки! — с набитым ртом говорю я. Мне около 5. Я сижу на столе, болтая ножками, а более молодая версия этой женщины кормит меня булочками. Услышав мои слова, губы женщины расплываются в широкой улыбке. Она целует меня в щечки и нахваливает меня. Я улыбаюсь»       Вбираю больше воздуха. В голове проносится еще одно.       « — Тетя Хелен! Я не хочу уезжать! — я плачу, крепко держась за сидевшую со мной на земле женщину. Она тоже плачет и обнимает меня так же крепко.       — Не плачь деточка, не плачь! — сквозь рыдания, говорит она.       — Нужно торопиться, Хелен. — Рядом с нами опускается Хирон. Он встревожен и его глаза с болью смотрят на нас.       — Пожалуйста, дядя Хирон! Не отпускайте меня! — Я вырываюсь из объятий Хелен и хватаюсь за ноги Хирона. Хелен плачет.       К нам подходит Дионис, он поднимает с земли рыдающую женщину. Я поворачиваюсь к нему.       — Дядя Ди! Мне страшно!       Хирон резко выдыхает, зажмуривая глаза. Дионис опускается рядом и берет меня обоими руками за лицо.       — Так нужно, Аннабет. Ты должна уехать. На время. Мы пытаемся тебя защитить, поверь нам. Уезжай и не возвращайся, пока не поймешь, что пришло время. Ты должна быть сильной и смелой, Аннабет. Помни, чему мы тебя научили.       Смотрю на его измученное лицо и горько киваю. Он целует меня в лоб и отходит.       Кто-то берет меня на руки и уводит от них. Я не вижу кто это. Я смотрю на Диониса, Хелен и Хирона.       — Аннабет! — истошно кричит женщина и падает на колени.       — Тетя Хелен! — Кричу я, пытаясь вырваться, но меня держат только крепче.       — Тетя Хелен!!! — Кричу изо всех сил, а слезы градом катятся из моих глаз.       Последнее что я вижу, это искаженные болью глаза Хирона, смотрящие на меня „       Шумно выдыхаю и делаю шаг назад.       Сердце сжимается от боли.       Поворачиваюсь к Хирону. И вижу этот взгляд из воспоминания.       Ему все еще больно.       Он аккуратно, с опаской, протягивает ко мне руку, и кладет ее мне на плечо.       Я не отталкиваю его.       Снова смотрю на женщину. ‚Хелен‘ проносится в голове. Пытаюсь собраться с мыслями. Женщина смотрит на нас, не понимая происходящего. Двигаюсь вперед. Как будто хочу быть ближе к ней. Останавливаюсь в паре шагов от нее. Женщина переводит взгляд с Хирона и Диониса на меня и обратно. И так несколько раз. Она снова всматривается в мое лицо, и я вижу, как в ее глазах вспыхивает узнавание. Женщина громко вскрикивает и отшатывается назад, ударяясь о столовую мебель. Она зажимает рот рукой и качает головой в разные стороны, но я вижу, как ее глаза наполняются слезами. Я смутно осознаю, что в столовой стало немного тише. Еще пару секунд и женщина, уже истошно рыдая, бежит ко мне и бросается мне на шею. Я чувствую ее запах, от нее пахнет ванилью и свежей выпечкой, и вмиг узнаю его.       Запах из детства.       Какое-то время мы стоим, крепко обняв друг друга. С моих глаз катятся слезы, и я уже не предпринимаю попыток их сдержать. Позволяю эмоциям взять надо мной вверх.       Женщина громко плачет и я, теперь с уверенностью, могу сказать, что в столовой очень тихо. Не люблю быть в центре внимания.       Женщина отстраняется и двумя руками держит мое лицо, всматриваясь в мои глаза.       — Аннабет… Аннабет… — почти безмолвно шепчет она.       Мне слишком больно от этого.       Я вытираю с ее щек слезы и позволяю себе улыбнуться.       — Тетя Хелен …