«На двоих одна судьба»

АННАБЕТ Мы были уже три дня в пути. Мы с Перси поочередно сменяли друг друга за рулем, а минотавры больше нас не досаждали, так как прежние проверяющие не нашли нас подозрительными. Бьянка сдружилась с Перси. Она буквально сияла, когда тот шутил или щекотал ее. Перси был с ней очень милым. Я не знала, что он настолько увлекается историей, поэтому для меня было открытием, когда парень стал рассказывать Бьянке, в форме сказки, историю Древней Греции. Стыдно признать, но многие вещи, которые он рассказывал, я и сама не знала. — Так что я не такой тупой, как ты думаешь, Аннабет, — смеясь, сказал парень с заднего сидения. Мы проехали Макдональдс, и сейчас парень пожирал содержимое пакета вместе ребенком. Отдать ему должное, парень очень настойчиво уговаривал меня поесть, так как, по его мнению, я слишком схуднула. Честно говоря, я и сама это заметила, но я не думала, что Перси уделит этому такое внимание. В такие моменты он хмуро осматривал меня и начинал уговаривать поесть. Но если меня и начинало тошнить от фастфуда, то этих двоих – нет. — Я не говорила что ты тупой. — Закатила глаза я, переводя взгляд на дорогу. Парень лишь хмыкнул. — А что нравится тебе? — задал мне встречный вопрос Перси. — Кем бы ты хотела быть, если бы не вся эта хрень с богами? Этот вопрос был больным для меня. Я не знала смогу ли поступить в колледж и оставить Малькольма. Тем более, что безопасно было только рядом с ним. Просто так все бросить и уехать учиться — было бы для меня большой роскошью. Тем не менее, мне нравилось учиться. В детстве я выучила пару языков, путешествуя по городам, я изучила многие культуры, а Малькольм дал мне полное домашнее образование. Он был хорошим учителем. Он привил мне любовь к точным наукам. А я была хорошей ученицей. Я была трудолюбива, ответственна, внимательна. Мне нравилось так же, что Малькольм, этим самым, уделял мне внимание, которого мне так не хватало в жизни. Поэтому я хотела, чтобы он мной гордился, и делала все, чтобы мы учились и занимались больше. Это было так же одной из причин, по которым я сама не уехала бы от Малькольма. Я понимала, что приходит моя пора заботиться о нем и отдать должное этому человеку. Поэтому, я даже не смела подумать о том, что окажусь в колледже. Хоть и знала, что Мальком хотел бы этого для меня. Видимо я долго молчала, поэтому Перси пришлось гадать самому. — Да брось, Аннабет, что я такого спросил? Ну, кем ты хотела бы быть? Моделью? Не отрицаю, что у тебя получилось бы. Актрисой? Ну наверно лишь драматических ролей, — стал гадать и забавляться парень, понимая, что этим взбесит меня, — Спортсменкой? А, я понял, автогонщицей? Я поняла, что больше не выдержу этот бред. Но я не торопилась с ответом, потому что Перси спрашивал о сокровенном. Я никогда никому не говорила про это, а сейчас, Перси хотел услышать правду. И я захотела ему рассказать. Чтобы он тоже не думал, что я примитивна или глупа. Поэтому, когда неугомонный Перси стал перебирать уже второй десяток профессий, я его перебила. — Архитектором. Да. Я бы хотела стать именно им. — Серьезно? — Переспросил Перси. Но мне понравилось, что он спросил без издевки. Видимо, он действительно не ожидал такого ответа. Да по мне и не скажешь, что я тащусь от архитектуры. — Тебе кажется это странным? — спрашиваю его, а сама напряженно жду его ответа. Перси снова меня удивляет. Парень просит остановить машину и пересаживается ко мне вперед, на соседнее сидение, оставляя спящую Бьянку сзади. Он упирает в меня свой задумчивый и внимательный взгляд. — Почему? Расслабляюсь, понимая, что он не будет шутить и издеваться. Ему, правда, интересно. И мне нравилось это. Это внимание, которое он сейчас уделял мне. — Я люблю точные науки. Математика, геометрия, физика — все это дается мне легко. Цифры, фигуры, линии…Мне нравится рассчитывать, создавать идеальную геометрическую конструкцию, а архитектура содержит все это в себе. Она прочна и стабильна, понимаешь? В том смысле что, именно линии, цифры, графики, пропорции — все это можно просчитать и быть уверенным в том, что ты сделал. Более того, именно архитектура соединяет в себе четкость и правильность, с красотой… с искусством. Я смотрела только на дорогу, и не видела лицо Перси, но я словно погружалась в это с головой, мне хотелось объяснить, мне хотелось, чтобы он понял. — Архитектура — это гармония. Это идеально просчитанная красота… Эстетика, которую ты можешь создать сам. Она вечна. Перси некоторое время молчал, пока потрясено не выдохнул. — Офигеть. Я бы даже и не подумал, но сейчас, когда ты все это рассказала, я понимаю, что это тебе идеально подходит. Я хмыкнула и, повернувшись к нему, встретила его заинтересованное лицо. — Архитектура — это ведь та же история. Только не на бумаге. — Задумчиво произнес Перси. И я тоже задумалась. Ведь действительно, Перси прав. Архитектура это многовековая история, это наша современная жизнь, это то, что остается неизменным, передаваясь следующему поколению. Это заставило Перси улыбнуться. — Видишь, мы с тобой не такие уж и разные. В сущности, нам нравится одно и тоже. Просто в разных интерпретациях. Просто ты инженер, а я гуманитарий. А в совокупности мы оба желаем оставить какой-то след в истории таким образом. Парень не глуп. Очень даже не глуп. И встретив его мальчишескую, дерзкую улыбку, я широко ему улыбнулась. Мы действительно не так уж и не похожи друг на друга. Это время, что мы провели вместе с Перси в пути, сильно сблизило нас. Мы обсуждали разные темы. Перси рассказывал какие-то смешные истории про своих друзей, а я позволяла себе расслабиться рядом с ним. Я стала больше говорить и меньше язвить, а Перси был искренним и внимательным. Мне нравилось, что Перси заботится о нас с Бьянкой. Он был очень внимательным, милым и веселым, и лишь иногда я замечала, что он словно замыкается на время в себе. В такие моменты он становился задумчивым, немногословным. И как бы он не пытался спрятать это под своей улыбкой, я видела правду в его глазах. Мне было грустно думать о том, что Перси что-то терзает. Я признавала, что привязываюсь к нему. Снова. Мне было с ним комфортно. Он давал мне чувство безопасности. Которое мне никто не мог дать. Он был той самой стеной, за которой всегда можно спрятаться. И это пугало. Когда мы ехали в тишине, я задумывалась об этих чувствах. И я терялась. Правильно ли я поступаю, открываясь ему? Можно ли мне вообще испытывать эти чувства… Ночью я часто выбегала на заправке за кофе, пока Перси заправлял машину и сторожил Бьянку. И в такие моменты, мы были особенно близки. Однажды, мы просто смотрели на звезды и Перси рассказывал мне про некоторые созвездия. Мы стояли близко друг другу, и поэтому касались друг друга руками. И если Перси это никак не беспокоило, то меня чуть-ли не током прошибало от этих прикосновений. И, когда я в сотый раз отшатнулась, Перси закончил рассказ и, нахмурившись, сказал, что нам пора. После этого в машине мы ехали в напряженной тишине. И я чертовски себя винила за свою реакцию. А один раз, облокотившись о машину,мы пили кофе и обсуждали дальнейшие действия по поводу Бьянки. Перси считал странным, что никто не знал про ребенка самого Аида и поддержал меня в том, что ребенок не мог забыть свою прежнюю жизнь так быстро. В этот момент я сильно распереживалась, так как не хотела, чтобы Бьянка прошла через те же мучения, что и я, и если до этого Перси старался не лезть в мое личное пространство, то в этот момент он развернул меня к себе и нежно коснулся моего лица. Он сказал мне, что все будет хорошо. И я поняла, что парень понял с кем я отождествляю Бьянку. Он понял, что я вижу в ней себя. Меня пугало, что он понимал все важные вещи касающиеся меня. Но в этот момент он был так нежен и убедителен, что я мгновенно расслабилась, поверив ему. Я почувствовала, что я не одна. И я не отшатнулась. Я была переполнена этим чувством нежности и внимания, которое он подарил мне. И когда я закрыла глаза и выдохнула, парень нежно убрал с моего лица спадающие пряди и наклонился так близко ко мне, что мы практически соприкасались носами. Открыв глаза, я встретила его изумрудный проникновенный взгляд. Он сказал мне, что я всегда могу положиться на него. Чтобы ни случилось - мы одна команда. Мы друзья. А затем, закрыв глаза, после с такой болью взглянул на меня, что мое сердце перестало биться. Он потребовал, чтобы я больше не убегала не попрощавшись. И я пообещала ему. После чего он облегченно выдохнул, выпрямившись, а затем снова наклонился, но замер в паре сантиметров, словно боясь, что снова отшатнусь. Но я понимала, что этот момент может больше никогда не настать. Сейчас мы близки на столько, что позволяем себе это, а завтра можем снова стать теми, кем были в момент ссоры. И я вспомнила свой сон, в котором мне снилось как Афина и Посейдон призывали меня слушать сердце. И я отключила мозг. Я сосредоточилась на своих чувствах и приняла единственно верное на тот момент решение для себя. Я сама сделала полушаг в его сторону и уткнулась головой в его шею, глубоко вдыхая родной запах, и чувствуя, как крепкие мужские руки обнимают меня. Перси очень трепетно стал относиться к Бьянке, и девочка, под конец путешествия, души в нем не чаяла. Ночью я перебиралась назад к Бьянке, и мы спали с ней в обнимку. Мне хотелось уберечь ее от всех бед и несчастий. Мне хотелось, чтобы она была счастлива. Этот ребенок не должен страдать за ошибки своих родителей. И когда короткий сон накрывал меня, я видела во сне воду. Это был чистый ручей, освещенный лунным светом. Вода была спокойной, и, подойдя ближе к ручью, я увидела в отражении воды себя. И рядом со мной, в отражении, стоял Перси.