Азбука превращения

Аугментация отнимала большую часть привычных для человека ощущений, но только не «шестое чувство». Виктор редко полагался на свою интуицию, считая это абсолютно антинаучным подходом, но сейчас полностью доверился внутреннему голосу, который упорно твердил: «С Джейсом что-то не так». Джейс был человеком пытливого ума; таких обычно называли «вечными студентами», ведь только им присущ неподдельный восторг, испытываемый в процессе обучения. Виктор вспоминал себя, собственную жажду знаний, и отчасти даже сожалел, что потерял ту страсть, которая была для него основной движущей силой. После всех изменений, произошедших с его телом и сознанием, обучение он стал воспринимать как приятную, но уже не такую волнующую обязанность, в отличие от Джейса, вдохновлявшегося каждым новым открытием. В нем еще горел тот огонь, который Виктор отказался поддерживать в себе. Не поэтому ли он отказался от шальной идеи относительно ограничения воли и самовыражения Джейса? Он мог решить этот вопрос легко, поступить с ним так же, как и с остальными клиентами, не испытывая при этом ни угрызений совести, ни жгучего стыда. Пинцет с микрочипом был подготовлен заранее, но в последний момент Виктор отбросил его в сторону. Он не хотел обманывать. Он не хотел увидеть в глазах Джейса то, что на протяжении долгих лет видел в своих собственных. Едва теплящееся желание творить, постепенно поглощаемое пустотой и равнодушием. И теперь, по возвращению Виктора встретил совершенно другой Джейс – сверхновая, горящая на пределе своих возможностей для того, чтобы потом погибнуть или переродиться после яркого коллапса. Оба варианта развития событий выглядели ужасно, катастрофически ужасно, но Виктор понимал – процесс запущен, и его можно только замедлить, остановить уже нельзя. Он знал это по себе. Он все еще помнил. Контролировать Джейса он больше не мог – его намерение проводить аугментации самостоятельно хоть и достойно уважения, но лишало Виктора последних рычагов влияния. Ему оставалось смириться и ждать. Разве так он видел Великую Эволюцию? Разве ради этой единственной, предсмертной вспышки стоило пройти такой долгий путь? Они оба изначально стремились к Совершенству, и если Виктор просто изощренно обманывал себя, то Джейс… Что им двигало? Искать ответ на этот вопрос становилось все сложнее. Джейс с головой ушел в работу, потерял сон и аппетит, почти перестал разговаривать с Виктором и, как раньше, делиться своими идеями. Сколько бы Виктор ни убеждал его, сколько бы ни просил «сбавить обороты» – Джейс продолжал просиживать ночи напролет за эскизами и ставил новые эксперименты над кристаллом, о котором едва не забыл. Вскоре проект полной аугментации был готов, и Виктор, рассматривая чертежи, поражался уровню их исполнения. Они были идеальны – от и до, каждый изгиб, каждая деталь, каждое функциональное приспособление. Это и близко не походило на левую руку, с набросками которой Джейс ежесекундно отвлекал его от работы. – Потрясающе, – сдержанным тоном похвалил его Виктор. – Только я не совсем понимаю твою концепцию корпуса. Ты собираешься лишить себя всех внутренностей? – Я нашел способ решить проблему с потреблением энергии. Виктор отвлекся от чертежей и повернулся к Джейсу. Значит, параллельно он вел подробные исследования артефакта? Поразительная работоспособность, как для человека без техномагических улучшений головного мозга. – Этот кристалл питается за счет негативной энергии, как правило, излучаемой на полях боя. Один матч в Ущелье Призывателей добавляет, в среднем, десять дней полноценного питания всех систем, – не дожидаясь реакции Виктора, продолжил Джейс. – Ты, наконец, сможешь обходиться без еды, и перейдешь к улучшенной модели корпуса. Я установлю ее себе сразу же. – И как ты видишь работу этого артефакта в условиях Великой Эволюции? – Многие чемпионы и Призыватели никогда на это не согласятся. Их энергии хватит для того, чтобы питать, по крайней мере, наши кристаллы. Судьбы остальных меня не интересуют. – Проще говоря, ты собираешься паразитировать на неаугментированных людях? Джейс нахмурился: – Ты так говоришь, будто в этом есть что-то плохое. Мне казалось, моральные аспекты тебя не заботят. О нет. Виктора не заботило мнение гуманистов, в конце концов, желание жить в обществе, где все готовы перегрызть друг другу глотки – это их сознательный выбор. Рано или поздно даже они придут к тому, что Эволюция – единственный билет в светлое будущее Рунтерры. Чего греха таить – Виктор и сам использовал других чемпионов в качестве лабораторных крыс. К сожалению, иной возможности испытать улучшения оборудования у него не было. Лига Легенд казалась ему абсолютно варварским мероприятием: менее варварским, чем бесконечные войны, но более примитивным по сравнению с элементарной дипломатией. И все же, питаться за счет героев, отчаянно защищающих свою Родину, ищущих истину, жаждущих мести – это… неправильно? «Глупости. Джейс прав, он мыслит рационально». Допустим. Плевать на чемпионов и их мелочные игры в политику. Но как же остальные? Если аугментированный останется без источника питания – он погибнет. Мощности кристалла не хватит на всех желающих. «Им останется то же, что и тебе сейчас. Пища и сон». И все же, все же… Виктора беспокоила не сама суть предложения, а то, что оно поступило от Джейса. Он ведь не из тех, кто настолько равнодушно относится к судьбам других людей. При всей его смешной самовлюбленности, он искренне переживал за будущее Пилтовера и Рунтерры. Тем не менее, он целиком и полностью поддерживал идеологию Великой Эволюции, заботясь, в первую очередь, о собственном развитии. Теперь Виктор считал это отвратительным. – Вик, не пугай меня, – мягко рассмеялся Джейс. – Я думал, тебя порадует мое открытие. – Я предпочел бы и дальше использовать кристалл для ускорения процесса аугментации, – ответил он. – Подобная установка все равно делает тебя зависимым от внешних факторов. – Что же, это твой выбор. Я собираюсь попробовать. – Безумец, – сохранить непроницаемое выражение лица стоило Виктору огромных усилий. – Ты не сможешь ничего вернуть, понимаешь? Частичная аугментация корпуса, в отличие от полной, оставляет тебе возможность сделать шаг назад. – Разве ты задумывался об этом, когда делал самую первую операцию? Конечно, задумывался. Виктор хорошо помнил тот день – это было его личным проклятьем, от которого он никак не мог избавиться. Резать других страшно лишь впервые. Когда режешь самого себя – каждый раз похож на первый. – Единственное, о чем я убедительно тебя прошу – не спеши. Организму нужен отдых, иначе в работе систем начнутся сбои. Джейс кивнул, дав понять, что разговор окончен, мнение Виктора принято к сведению и будет учтено в последующей работе (сомнительно). Оставалось лишь одно – покинуть кабинет и вернуться в лабораторию, к собственным проектам. Давно стоило смириться с фактом: ни душевных утренних бесед, ни увлеченных вечерних споров между ними больше не будет. Горение сверхновой поддерживалось исключительно одержимостью, и Виктору там места не было. Джейс продолжал считаться с ним, как со своим наставником, уважать, как главного идеолога Эволюции, но на этом их отношения заканчивались. Перед самым уходом Виктор заметил на рабочем столе подозрительную емкость, стоявшую рядом с кипой черновиков и блокнотов с расчетами. Зеленоватая, отвратительная на вид масса, похожая на производственные отходы… Джейс, заметив его взгляд, метнулся к «Шиммеру», но Виктор оказался быстрее. Дабы развеять последние сомнения, он оттолкнул коллегу к стене и оттянул ворот его рубашки. Кожа вокруг протеза была синеватого оттенка, а мускулатура явно пребывала в состоянии гипертонуса. Вот оно: секрет работоспособности, дополнительное топливо для горения, и причина радикальных изменений. – Я так понимаю, ты решил остаться без левой руки? – впервые за последние десять лет Виктор испытывал такую удушающую, застилающую глаза пеленой, ярость. Он едва смог взять себя в руки. – Ты хоть понимаешь, что эта дрянь делает с тобой? Из-за деградации мышц и нервной системы контакты протеза перестанут работать корректно, и тогда ни я, ни кто-либо еще не сможет тебе помочь. С долей нескрываемого отвращения он отпустил Джейса и забрал «Шиммер» со стола. – Если хотя бы еще раз я увижу тебя за употреблением этого – поверь мне, лично попрошу Совет выдать разрешение на экстрадицию. – Что, по-твоему, я должен был использовать в качестве анальгетика? Я забыл проклятое кодовое слово, и не мог терпеть эту невыносимую боль, – вспылил Джейс. – Ты втирал «Шиммер» около двух часов назад, – холодно ответил Виктор. – Думаешь, я не знаю? В колледже студенты подсаживались на него во время сессий. Ученые – ради написания диссертаций. И я видел, к чему это приводит – когда ты возвращаешься с пар, обнаруживаешь кишащее правоохранителями общежитие и выясняешь, что твой сосед застрелился, потому что у него отказали ноги из-за длительного употребления «Шиммера». Прежний Джейс вернулся – ровно на секунду: – Вик, я… – Кажется, я просил не называть меня так, – отрезал Виктор. Они должны были расстаться врагами еще там, в Пилтовере, но пружина событий решила раскрутиться иначе, в историю без победителей и проигравших. Финал был кристально ясен – их настигло глубокое разочарование в себе и друг в друге. Виктор снова начал испытывать сильные эмоции, и этот факт раздражал его даже больше, чем преступная легкомысленность Джейса. Видимо, нужно ужесточить контролирующие микросхемы. «В этом нет необходимости», – ответила интуиция. И она была права – рожденный заново внутренний огонь выглядел куда стабильнее ослепительного сияния умирающей сверхновой.