Предначертанное

- Скажи, а ты хоть когда-нибудь кого-нибудь любил? Или ты со всеми, как со мной: занимаешься любовью, потом говоришь, что всё было просто великолепно, а потом уходишь к себе домой, чтобы опять прийти, когда нужна очередная порция секса? – красивая ухоженная девушка сидела напротив не менее красивого парня и бросала злые, ядовитые слова, едва сдерживая слёзы отчаяния. - Любил ли я? – задумчиво пробормотал парень, взъерошив светлые торчащие во все стороны волосы. Все без исключения представительницы прекрасной половины человечества, сидевшие в кафе, бросали на него плотоядные взгляды, ожидая, что этот красавец вот-вот расстанется со своей девушкой и тогда можно будет отхватить сие восхитительное творение природы себе. - Да. Мне вот просто интересно, – она выжидающе уставилась на собеседника. - Ну... В детстве кошечек там любил, собачек… - Кёхей, хватит паясничать. Я тебя о серьёзных вещах спрашиваю! - Серьёзных? – он усмехнулся. – Ты так хочешь услышать ответ? - Да. - Я поражаюсь вам, женщины, всеми силами выбивать то, что так не хочется услышать, а потом обзывать скотиной и бесчувственным чурбаном. - Значит... это твой ответ? - Ну, ты же умная девушка, сама всё поняла, – блондин улыбнулся, но глаза при этом остались холодными. Они никогда не меняли своего выражения, оставаясь застывшими, будто чай на морозе. - Что ж… Я так и думала, – вздохнула девушка, принимаясь дрожащими пальцами рыться в сумочке в поисках сигарет. – Чёрт, опять закончились!.. - Одолжить? – опять эта холодная полуулыбка. - Ты же не куришь, – она недоверчиво вскинула бровь. - Поверь, я изымаю у наших пациентов столько всего запрещённого, что скоро смогу открыть маленькую лавочку по его продаже. Так ты будешь? - Нет, спасибо, что-то расхотелось. - Как хочешь, – пожал плечами парень. - Значит, это была правда… - вдруг задумчиво начала девушка. - Что конкретно? - Ну, то, что ты никогда никого не подпускаешь к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Помнится, когда мы учились в академии, много девчонок наступило на эти грабли. - Вообще-то, насколько я помню, мы с тобой были гораздо ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Или ты забыла? Девушка зло посмотрела на него, но Кёхея этот взгляд даже не зацепил. Он давным-давно привык к этим пробирающим до костей полным праведного гнева взорам. Не впечатлило. - Какой же ты всё-таки циник! И почему я по-прежнему не могу на тебя злиться?.. Ты ведь совсем-совсем не любил меня, верно? – она спросила это, заранее зная ответ, но всё-таки отчаянно боясь его услышать. - Нет. Но… мне было с тобой хорошо. - Приятно слышать, – грустно усмехнулась она. – Надеюсь, что когда-нибудь ты тоже влюбишься. А ещё я надеюсь, что она устоит перед твоим обаянием. И тогда ты поймёшь, что чувствовала я. Но… будет поздно. - Айко, ты говоришь глупости. Совсем как старшеклассница, которую впервые бросил парень. Не волнуйся, мне подобная судьба не грозит. - Посмотрим... – загадочно прошептала в ответ девушка. – Посмотрим… Прощай, Такано, надеюсь, мы больше никогда не встретимся… Она встала из-за стола и направилась к выходу. Кёхей лишь безучастно помахал ей рукой. Казалось, ему безразлично всё, что сказала ему только что его девушка. Бывшая девушка. Он усмехнулся. Да… всё всегда заканчивается именно так. Сначала у них сносит крышу от любви и они готовы на всё, лишь бы быть с ним, потом им хочется большего. Сперва просыпаться в одной постели, затем штамп в паспорте, а после... Впрочем, до этого ещё ни разу не доходило. Кёхей ненавидел обязательства. Ну да, понравилась девушка, переспали пару раз, но заводить отношения… Ведь им-то и нравился не сам он, Такано, а его эффектная внешность. Спасибо, как-то попробовал серьёзные отношения, даже вспоминать не хочется. Парень задумчиво вертел в руках пустую чашку из-под кофе. За окном лил дождь, а он опять забыл зонтик. Чёрт... Сегодня ещё дежурство… Как же не хотелось идти на работу. Но надо, потому что осталось каких-то два года интернатуры, а потом начнутся настоящие трудовые будни. Да... Кёхей ещё раз выглянул в окно на заплаканный дождём асфальт, на прохожих, прячущихся под зонтиками от ледяных капель и судорожно бегущих куда-то по своим делам. Забавно… Такое чувство, что он единственный человек, которому некуда спешить. Девушки у него пока что нет, зато сегодня ждёт ненавистная работа и бессонная ночь. Парень и сам не знал, почему стал кардиохирургом. Кажется, родители очень хотели. Да… Тогда он ещё общался с ними. А потом… Потом он просто пошёл дальше, придерживаясь уже выбранного пути. Не в его правилах было сходить с дороги, на которую уже ступил… Парень, вдруг спохватившись, бросил взгляд на часы. Размышления размышлениями, но нужно было идти на работу. Кёхей, заплатив за заказ, встал со своего места и направился к выходу. Ничего, авось под дождём не растает. - Такано, вот ты где! Опаздываешь! – едва парень зашёл в ординаторскую, как на него тут же накинулся один из врачей. - Прошу прощения, Ямада-сенсей. Пробки. Дождь, все дороги размыло… - У тебя как всегда отговорочки. И зачем ты вообще в нейрохирурги пошёл, если у тебя даже просто на работу вовремя прийти не получается?! - Я же сказал… - Ой, оставь свои басни для подружек, – отмахнулся от Такано мужчина. – Я тебя что ищу, пациентка у нас новая. Как раз по твоей части. - В смысле? Красивая? - Нет, идиот, в смысле с сердцем у неё что-то. Мы пока что толком не поняли, но, похоже, вылечить уже не удастся. А жаль. Красивая девочка. Художница... - Ну вот, вы сами себе противоречите, сенсей, – усмехнулся Такано. - Ты о чём? - Ну то говорите, что нет, мол, некрасивая, то что красавица… Определитесь уже. - Ой, не морочь мне голову. Иди и сам обо всём разузнай. Если что, Микото-сенсей, как твой куратор, тебе поможет. - Слушаюсь. А историю болезни не покажете? - Возле палаты найдёшь. Она в тринадцатой. Сама отчего-то туда напросилась. - Отлично. Кёхей широким шагом направился к тринадцатой палате. Настроение было, конечно, так себе, но уж очень хотелось увидеть, что же это за художница такая. Даже не взглянув в историю болезни, парень, постучавшись для приличия, вошёл в палату. И обомлел. Цвета рисовой бумаги кожа почти сливается с белоснежными простынями, волна чёрных волос, тонкие руки, хрупкие плечи и огромные аметистовые глаза. Испуганные. Удивлённые. - Ты?.. – прошептал Такано, едва не сев на пол от удивления. - Не ждал, да? – улыбнулась ему в ответ девушка. – Надеялся, что никогда не увидишь?.. Кто бы мог подумать, что пожелание Айко исполнится так быстро?.. Кёхей с ужасом смотрел на неё. Не может быть! Они же были уверены, что больше никогда не увидятся. А потом он с ещё большим ужасом понял, что она та самая девушка, про которую ему только что говорил Ямада-сенсей. Девушка, которая обречена на смерть... В груди вдруг стало больно и горячо: всколыхнулись старые воспоминания и… чувства. А он-то уж было решил, что смог всё забыть... Так, успокоиться, взять себя в руки, напустить на себя безразличный вид... Чёрт возьми, Кёхей и не думал, что это так тяжело. Впрочем, рядом с ней он всегда забывал о том, что нужно что-то из себя изображать, носить какие-то там маски… Да… С ней он всегда был собой. Но это уже в прошлом. - Сунако? Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть. - Не поверишь, но я тоже, – угрюмо отозвалась она. – А как же твоя мечта? Или ты сменил приоритеты? Впрочем, от тебя я другого и не ожидала. Сунако знала, куда бить. Прицельно, так, чтобы сделать как можно больнее. А Кёхей уже и забыл об этой её способности. Что ж, оказывается, люди меняются медленнее, чем он думал когда-то. - У нас у всех были мечты. Но реальность их разбила на мелкие осколки. - Я бы поспорила с тобой, если бы ты не был прав… - голос её прозвучал неожиданно грустно. Похоже, он тоже задел её за живое. - Я не ослышался? Девушка не ответила. Молча смотрела в залитое дождём окно и отчаянно подбирала нужные слова. Наконец, глубоко вздохнув, Сунако отозвалась: - Я больше не могу рисовать… А ещё я скоро умру… Но я даже рада. Потому что без живописи я не вижу смысла жить. - Не можешь рисовать? Почему? – ему ли не помнить, как важен был для неё её талант, как она радовалась, когда её работу хвалили, и как плакала у него на плече, когда какой-то там член жюри раскритиковал её полотно в пух и прах… - Я сломала руку. Кость была раздроблена, собирали по кусочкам. А после того, как кисть срослась, я не смогла рисовать так, как прежде… Значит, и мою мечту не пощадила реальность, – Сунако грустно вздохнула, аметистовый взгляд затуманился печалью. - А помнишь, как мы мечтали, как думали, что свернём горы, и нам ничего не было страшно, пока мы были вместе? – вдруг спросил он. Сунако фыркнула: - Как же, забудешь такое!.. Те два года, что мы были вместе… они намертво въелись в мою память – ничем их оттуда не вытащишь! Знаешь, после нашего расставания я так тебя ненавидела, что прокляла день, когда мы встретились. - По-моему, как раз тебе меня было не за что ненавидеть. Я не сделал ничего плохого... - Да? Не за что? – взвилась она. – Да ты сначала вспомни, как мы познакомились. А потом уже возмущайся. - И нормально мы познакомились… - озадаченно отозвался Такано. - Ну а ты вспомни… Дождь… Телефонная будка… Вечер… - Сунако нарочно делала многозначительную паузу после каждого слова, а потом и вовсе замолчала, давая собеседнику время собраться с мыслями и всё хорошенько вспомнить, и Кёхей просто не мог не воспользоваться так щедро предоставленной ему возможностью. Они познакомились по-глупому, как и большинство молодых людей, впоследствии ставших парой. У Кёхея как раз был тот период в жизни, когда хочется идти против правил и всяческих наставлений, когда хочется выделиться на фоне остальных, как-то отличиться. И если с последним проблем у парня не было – природа щедро одарила его как запоминающейся внешностью, так и специфическим характером, то с нарушением всех мыслимых и немыслимых правил было сложнее. Но и с этим Кёхей справился, вступив в банду байкеров. Каждый день он встречался с такими же, как он, катался по улицам города и дрался с другими компаниями на мотоциклах. Его жизнь состояла исключительно из этого. И ещё из любви к фотографии, разумеется. С Сунако парень познакомился совершенно случайно, облив её с головы до ног водой из лужи, которую он пытался пересечь на мотоцикле. Тогда Кёхей впервые встретил эту странную, немного не от мира сего девушку. В тот день она только приехала в Токио и как раз вышла из телефонной будки, где позвонила своей тёте и сообщила о том, что скоро будет. В руке Сунако держала папку с рисунками, которой не посчастливилось принять на себя основную часть брызг. Должно быть, это был самый глупый поступок в жизни Кёхея, когда он вернулся к отчаянно ругающейся незнакомке и остановил свой мотоцикл возле неё. Она выглядела забавно: лицо заляпано грязными брызгами, с волос стекает вода, тонкие пальцы сжимают промокшую папку, а сама Сунако сыплет такими ругательствами, что даже у юного байкера, слышавшего всякое и не стеснявшегося использовать бранные словечки, покраснели щёки. Кёхей, проявив чудеса глупости, сначала обсмеял её, а потом предложил подвезти, чтобы загладить свою вину. Сунако согласилась почти сразу – ей некуда было деться, в таком виде в метро или в автобус её бы не пустили, а на такси у неё просто не было денег. Он доставил девушку до самых ворот её дома, а на прощание, повинуясь внезапному порыву, украл у неё поцелуй. И уехал. Это сейчас Кёхей понимает, что поступил тогда неразумно, тогда же это казалось совершенно нормальным и логичным: поцеловать девушку, которая понравилась. Он был уверен, что больше никогда с ней не встретится, но оказалось, что она учится с ним в одной школе. И что в первый же день она записалась в клуб живописи, который делил одно помещение с его клубом фотографии. Это была насмешка судьбы, не иначе. Их история началась именно после той встречи возле телефонной будки. Встречи, которую им обоим никогда не забыть. - Не вижу ничего плохого в нашем знакомстве. Обычное стечение обстоятельств, – проворчал Кёхей, возвращаясь из воспоминаний в реальность. – Я же не ненавижу тебя за то, что ты испортила обивку моего мотоцикла своей мокрой одеждой. Мне, между прочим, потом пришлось её менять! Сунако, отвернувшись, фыркнула. Ей было, что ему ответить, но совершенно не хотелось скандалить с ним. Нет, она совсем не была рада его видеть и счастья от их встречи не испытывала. Будь её воля, девушка не виделась бы с ним ещё несколько лет. Но, похоже, судьба решила в очередной раз подшутить над ними, сведя именно сейчас. Находясь рядом с девушкой в одной комнате, Кёхей чувствовал себя не в своей тарелке: ему нечего было ей сказать. - Никогда бы не подумал, что встречу тебя в больничной палате да ещё в качестве пациента. Раньше ты всегда отличалась отменным здоровьем. Как же так вышло, что ты заболела? – выдав эту тираду, молодой человек замолк, пристально уставившись на сидящую в постели собеседницу. Она сжала в пальцах край одеяла и с наигранным безразличием бросила: - Это всё депрессия после травмы и анемия. После того, как я узнала, что больше не смогу рисовать так, как прежде, мне расхотелось жить, я почти ничего не ела и нарочно издевалась над своим организмом как можно сильнее, не удивительно, что теперь мне приходится за это платить. - Ты совсем не изменилась... – прошептал Кёхей. – По-прежнему, если случается какая-то беда, пускаешься во все тяжкие. - И что? – с вызовом бросила Сунако. – Я очень сильно сомневаюсь, что ты стал совершенно другим человеком. Или ты наконец сумел излечиться от своего эгоизма? - Нет. В этом просто не было смысла, – Кёхей немного помолчал, собираясь с мыслями для вопроса, который хотел задать с того самого момента, когда вошёл в палату и увидел Сунако. – Как ты? - А что, не видно? – язвительно отозвалась девушка, выразительно разведя руки в стороны. - Я имею в виду, как у тебя дела с твоей первой любовью – парнем, к которому ты ушла от меня? Вы всё ещё вместе? - Нет. Мы расстались, – коротко бросила Сунако. – Оказалось, что мы совершенно не подходим друг к другу. Возможно, нам и начинать-то не стоило... Закусив губу, она принялась внимательно изучать собственные ногти, избегая смотреть на Кёхея. Девушка знала, что если он заглянет ей в глаза, то сразу уличит её во лжи. Рассказывать бывшему возлюбленному правду Сунако не собиралась. - Ха, а я знал, что так будет! – неожиданно радостно выдал Кёхей. – Если этот удод однажды отверг тебя, значит, он не твоя судьба, и ты сразу должна была понять, что, если вы попробуете построить отношения, всё закончится ничем. Но ты, Накахара, никогда не отличалась особым умом, так что не удивительно, что и здесь ты осталась верна себе. Тем не менее, я действительно рад, что вы разбежались, – девушка подняла на Кёхея полный любопытства взгляд. – Если бы он приперся сюда, чтобы тебя навестить, я бы набил ему морду, потому что этот придурок никогда мне не нравился. За это меня отстранили бы от работы на месяц, и мне бы пришлось подрабатывать в каком-нибудь магазинчике, чтобы не помереть с голоду. Так что, определённо, я рад, что твой бывший не станет причиной моих страданий. - Дурак... – пробормотала Сунако, в этот момент всем сердцем ненавидя довольное выражение лица парня. – Ты действительно ничуть не изменился... - Это точно. И я несказанно этому рад! – заявил молодой человек, а потом добавил: – Ну, бывай, Накахара. Надеюсь, ты доживёшь до вечера, когда я приду к тебе с обходом. Когда за Кёхеем закрылась дверь, Сунако вздохнула свободно: рядом с этим человеком она чувствовала постоянное напряжение. Их связывало слишком многое, и воспоминания об этом причиняли ей боль. Тогда, несколько лет назад, она бросила его, солгав, что по-прежнему любит отвергшего когда-то её чувства парня. На самом деле причина была другой: Сунако просто не хотела быть Кёхею обузой. Находясь рядом с ним, она всегда чувствовала себя неуютно: Кёхей был слишком ярким, талантливым, необычным. Он мечтал заниматься фотографией, и у него были все способности для этого. А она... она постоянно находилась в его тени и была ничем не примечательной, скучной и посредственной. Она тянула Кёхея вниз, не давала ему двигаться дальше, а потому решила уйти. Он же променял свой талант на хлебное место в больнице... И это заставило Сунако в нём разочароваться. - Почему сейчас? – прошептала девушка, обращаясь к потолку. – Почему я встретила его именно сейчас? Почему он не даёт мне даже умереть спокойно? Потолок молчал. Сунако обессилено откинулась на подушки и прикрыла глаза. Ей следовало запастись силами и терпением, потому что сияющее создание наверняка здорово потреплет ей нервы. Никогда прежде ей не хотелось умереть так сильно, как в этот момент. - Ну что, познакомился с ней? – Ямада-сенсей встретил Кёхея у входа в ординаторскую, будто нарочно стоял и ждал молодого человека, чтобы задать этот вопрос. - Да, – коротко ответил парень, открывая дверь в служебное помещение и заходя внутрь. Ямада-сенсей, источая ауру любопытства, вошёл следом. Кёхей потёр переносицу в надежде, что это поможет ему собраться с мыслями и взять себя в руки, но лучше не стало. После встречи с Сунако его чувства продолжали пребывать в растрепанном состоянии. Он был до того погружен в себя, что совсем не обращал внимания на пыхтящего за его спиной от любопытства Ямада-сенсея - Ну и как она тебе? – задал вопрос мужчина, так и не дождавшись от Кёхея дальнейших пояснений. - Красивая... – бесстрастно протянул парень, пытаясь найти пакетики с растворимым кофе. - А почему так кисло? - Просто... – молодой человек развернулся к Ямада-сенсею и совершенно серьёзно спросил. – Сенсей, скажите, а я могу от неё отказаться? Я не хочу, чтобы она была моей пациенткой. Мужчина тут же насторожился и впился в собеседника взглядом. - Что-то случилось? - Пока что нет... – в самом деле, не рассказывать же старшему товарищу о том, что Сунако – несчастная любовь Кёхея. Тогда уже через десять минут об этом будет знать вся больница, включая поварих в столовой и техничек. - Тогда нельзя, – категорично заявил Ямада-сенсей и, положив руку на плечо парня, добавил: – Не волнуйся, скорее всего, она не задержится здесь надолго. Разве что Микото-сенсей решит рискнуть и сделать ей операцию, и Накахара-сан чудесным образом пойдёт на поправку и останется здесь на несколько месяцев... при любом другом раскладе она протянет максимум месяц. - Месяц... – эхом повторил Кёхей, наливая кипяток в кружку, чтобы заварить кофе. - Да, всего месяц. Учитывая наш график работы, ты моргнуть не успеешь, как он пройдёт. Да и, думается мне, её всё равно выпишут раньше: дома-то умирать всяко приятнее. Ямада-сенсей всегда был циником, так что Кёхей привык, но сейчас у парня отчего-то ужасно чесались кулаки как следует стукнуть старшего товарища. Юноше пришлось до боли сжать руки в кулаки, чтобы хоть немного подавить клекочущий в груди гнев. - Я учту это... – сухо выдавил из себя Кёхей, делая большой глоток из кружки. У растворимого кофе был мерзкий вкус, но всё же он помогал немного отвлечься и перестать думать о девушке из тринадцатой палаты. - Вот и молодец, – подытожил мужчина и скрылся за дверью: разговоры разговорами, а работу никто не отменял. Кёхей не удосужился ответить. Он снова был целиком поглощён мыслями о Сунако. Когда-то молодой человек был влюблён в неё до такой степени, что сам ужасался силе этого чувства. Для него, всегда жившего исключительно для себя, погрязшего в собственном эгоизме по самые уши, было противоестественно любить кого-то. Неудивительно, что даже когда они с Сунако уже встречались, Кёхей пытался держать себя в руках, чтобы не выглядеть в её глазах влюблённым идиотом. Потом выяснилось, что это было ошибкой – Накахара, уже бросая его, обвиняла бывшего возлюбленного в эгоизме и в том, что она ему совсем не нужна. Тогда у него создалось чувство, что её речь, в которой яда было столько, что хватило бы отравить небольшое государство, была нарочно составлена таким образом, чтобы причинить Кёхею как можно больше боли и пресечь все его попытки её вернуть. Ему до сих пор было интересно, почему Сунако так поступила. Если она действительно считала его эгоистом, могла бы просто заявить, что бросает его ради другого, Кёхей бы не стал её держать – он, может, и любил её, но слишком дорожил своей гордостью, которая не позволила бы ему бегать за девушкой, которой он безразличен. Накахара же повела себя так, будто хотела не просто бросить его, а сжечь за собой все мосты, словно боялась, что может не выдержать и вернуться. Эта мысль довольно долго мучила Кёхея после их с Сунако расставания и после встречи с прошлым вновь вернулась, чтобы терзать его бедный разум ночами. А что если Накахара бросила его не потому что разлюбила, а по другой причине? Кёхей дорого заплатил бы, лишь бы узнать правду. Потянувшись, чтобы размять затёкшие мышцы, молодой человек бросил взгляд на часы: ничего себе, он уже около получаса предаётся мыслям о давно минувшем! Накахара, что б её, снова выбила его из колеи, как делала это много лет назад. Ничего, теперь он взрослее, мудрее – хотя в последнем Кёхей сомневался, – а потому ему не составит труда запрятать мысли о бывшей возлюбленной в какой-нибудь заросший паутиной и запорошенный пылью уголок памяти, чтобы вернуться к ним дома. Сейчас же его ждала работа. И он, расправив плечи, направился к дверям.