Good morning, London!

Джеймс проснулся от громкого писка будильника. Нехотя встав, парень потянулся, осмотрев комнату. Из окна струился солнечный свет, совершенно непонятно откуда взявшийся – зимой Англию редко посещает солнце, так что, неожиданное свечение заспанный Джеймс поначалу принял за вторжение инопланетян, или, по крайней мере, очередной фонарь, установленный напротив окна. Но нет, выглянув на улицу, Фелпс увидел прелестную картину: во дворе, щедро засыпанном снегом, резвились многочисленные дети, разных возрастов, а на небе ярко светило солнце, вызывая у малышей улыбки и задорный румянец на щеках. Улыбнувшись приятному началу дня, парень, что-то напевая, направился в ванную, по ходу включая ноутбук. «Оливия Фишер: сердцеедка или просто ищущая душа?», «Бен Барнс: новое увлечение или любовь? Как же близнецы Фелпс?» «Оливия Фишер находит новую жертву!», «Очередная игрушка Бена? Оливия Фишер раскрывает все тайны в интервью». Именно такими были заголовки практически всех американских и английских газет и журналов, вышедших с утра. Джеймс, потряс мокрой после душа головой, удивленно уставился на фотографии Оливии и Бена. Их было больше полусотни: стоящие вместе и раздельно, смеющиеся, разговаривающие, и, огромное количество снимков, посвященных скандальному поцелую. Несколько минут тупо пролистывая интернет-версии статей, Джеймс внезапно кинулся к телефону и, набрав номер, стал дожидаться ответа. Конечно же, номер Оливии был у него: выпытать его у беременной Ванессы не составило труда. - Да? – сонный голос девушки вывел младшего Фелпса из строя. - Лив, привет. - Джеймс, только ты не начинай, - вздохнула девушка. – Я уже наслушалась твоего брата. - Ты в порядке? - Что? - Ну, с тобой все хорошо? Ты не расстраиваешься? - Нет, что ты… Я думала, что все будет хуже, - голос Оливии стал намного веселее, когда она поняла, что Джеймс не винит ее. - Бен, да? - Журналисты много говорили об Оливере, о тебе, о Нэсси, Марке… Я не могла ответить, вы слишком… - Нам не хватает тебя, милая, - прохрипел Джеймс. – На самом деле. Я говорю не от лица влюбленного в тебя Джеймса, а от лица всех. - Так Джеймс до сих пор влюбленный? – усмехнулась Фишер. - Будто могло быть иначе? - А Хейли? - Мы просто друзья. Она, кстати, вчера отправилась в тур по Англии. - Вот оно как… Мне вас всех не хватает. Особенно тебя и Нэсс. - Что так? - Вы самые близкие люди, - Оливия невольно всхлипнула. – Но я тут, а вы там… - Расстояние не имеет значения. Только ты чаще звони Ванессе, она места себе не находит, в истериках бьется, ссорится с Марком, а Оливер… Оливер совсем перестал общаться со мной. Без тебя все катится куда-то… Не туда. - Прости, - прошептала Оливия. - Я не виню тебя, ты поступаешь правильно. Мы не всегда будем в одном городе, не всегда вместе. Главное, помни, что у тебя есть мы, и всегда готовы тебя поддержать. И еще, Лив… - Что? - Приезжай на Рождество, - Джеймс улыбнулся. - Мы будем рады. - А влюбленный Джеймс? – рассмеялась Оливия, вытирая слезы. - И он тоже. Я тебе сейчас отправлю кое-что… Я так и не показал тебе фотографии новой квартиры. - Скинь на почту, я посмотрю. - Хорошо. - Я так скучаю, Джей, ты не представляешь… И еще я полная дура. Не потому, что вот так просто позволяю целовать себя «всяким актеришкам», как говорит твоей брат, нет. Я дура, потому что испортила наши отношения, отношения с Оливером…Взяла и бесцеремонно влезла в вашу жизнь, а потом разрушила все к чертям. - Ты не портила наши отношения. - Что? - Просто… Слушай, я несколько раз задавал тебе один и тот же вопрос, но так и не добился ответа. Лив, и все же? Ты любишь моего брата? - Раньше я бы без раздумий сказала «да», месяц назад тоже, а сейчас… - Ты не портила наши отношения. - Их не вернуть, - Оливия вздохнула. – Ничего, все у нас будет хорошо. Пусть по отдельности, но хорошо. Правда ведь? - Полнейшая. Есть только одна проблема, единственная… - Какая? - Я до сих пор люблю тебя, - выговорил Джеймс. - Джеймс, - Оливия замолчала, чувствуя, что сейчас расплачется. – Мне надо поспать. - Да, прости. - Что ты говорил мне на ночь, когда мы встречались? Повтори. - Это особенно актуально сейчас, - улыбнулся Джеймс. – Твой сон дороже всего на этом свете, и я готов защищать его сутками, сам забыв об отдыхе. Где бы я ни был, насколько бы ты на меня ни злилась, я всегда, слышишь, всегда буду сохранять для тебя только хорошие сновидения, я никогда не позволю тебе видеть кошмары, - прошептал Фелпс. – Спокойной ночи. - Мне и вправду никогда не снились кошмары, - всхлипнула Оливия. - Я держу свои обещания. В это время, окрыленная разговором с подругой Ванесса направлялась в офис к мужу. Однако, вопреки всем ожиданиям девушки, она обнаружила своего возлюбленного не в кабинете, а в студии, где Марк, сидя на диване, нервно стучал пальцами по обивке. - Милый? Ты чего здесь? - Понимаете, уважаемая миссис Макензи, - учтиво начал фотограф. – Ваш муж должен сфотографироваться для иллюстрации одного интервью, а он не может даже улыбнуться нормально! - Марк! - Что? Я не знаю, не могу и все тут! – воскликнул парень. – Малыш, давай ты позже зайдешь? Сходи перекусить, в компьютере поройся, поищи на меня компромат, почитай переписку. - А я могу попробовать? – спросила Ванесса, поворачиваясь к фотографу. - Попробовать что? - Сфотографировать его, - уточнила девушка. Дождавшись одобряющего кивка со стороны босса, фотограф улыбнулся и, быстро показав, что нужно сделать, удалился из студии. - Нэсси, эта затея совершенно… - Представляешь, сегодня говорила с Оливией, она такая дурочка! Могла бы спокойно рассказать о нас с тобой всю правду, нам ведь нечего скрывать, правда? – начала Ванесса, не переставая тараторить, вызывая у Марка умиленную улыбку. Щелчок, второй, третий… - И я ему говорю: «Джеймс, ты идиот!». Смешно, да? - Да, - рассмеялся Марк. – Ты такая милая… - он перестал улыбаться, лишь с любовью смотря на жену. Еще один щелчок. Через полчаса упорных съемок, Ванесса позвала фотографа и тот, обнаружив фотографии, сделанные миссис Макензи удачными, долго и пламенно благодарил ее. - Ничего, ерунда, - рассмеялась девушка. – Марк, можно тебя на минуточку? - Конечно, - мягко улыбнулся Макензи, проведя рукой по плечу жены. - Ты можешь отлучиться с работы до конца дня? - Могу, но… Зачем? - Понимаешь, милый, - Ванесса рассмеялась. – У меня, кажется, схватки начались. - ЧТО?! - Ну, мне так показалось, час назад… - Почему ты мне сразу не сказала?! - Я подумала, что не стоит прерывать тебя, вот и… - Нэсс, если бы не обстоятельства… Поехали в больницу, живо! - Едем-е…- Ванесса резко схватилась за живот. – Теперь точно начались. - Милая, ты в порядке? Почему так рано? – Марк, ведя девушку к стоянке, обеспокоенно смотрел на жену. - Такое бывает, - спокойно сказала девушка. – Не волнуйся, у нас есть еще часов шесть. - Сколько? - Ну, может три… Их же двое. Марк, родной, я ничего не говорю, но, может мы поедем уже? - Да, конечно, - сев за руль, Макензи тряхнул головой. – Я думал, что с тобой я пережил уже все, - рассмеялся он. – А чего они такие нечастые? - Тварь такая, ты так и не прочитал ничего, из того, что я давала? – воскликнула Ванесса. - Э… - Между схватками есть интервалы, и они, по мере приближения родов, сокращаются. Но факт остается фактом: наши дети сегодня появятся. - Блин, у нас ничего не готово, и я как-то… - Я тоже не готова, - улыбнулась Ванесса. – Все будет хорошо. - Я знаю, ты будешь прекрасной матерью, а вот я… - Только давай договоримся, Макензи, ты не будешь смотреть, как из меня вылезают дети, хорошо? - То есть? - Ты не будешь в палате, когда я буду рожать! - Ладно, хорошо… - Вот и умничка. А то еще в обморок упадешь, мне потом краснеть. Однако, прогнозы Ванессы оказались фальшивыми. Ровно через четыре часа в больнице, где рожала Макензи, раздался громкий плач одного из близнецов. Марк, сидя около палаты, резко вскочил, однако, громкий крик жены заставил его сесть, и подавлено смотреть в пол. В голове крутились жуткие мысли, последствия тяжелых родов, и прочие, прочие жуткие недуги, коими кишит интернет. Не выдержав, Марк набрал телефон Джеймса. - Если ты звонишь мне во время полового акта, с целью похвастаться, тебе это удалось, - удивленно произнес младший Фелпс, услышав крики Ванессы. - Она рожает. - ЧТО?! - Я сам в шоке… Приезжай, а? Я не знаю, жутко боюсь за нее… - внезапно очередной плач раздался из палаты. Отключив телефон, Марк осторожно приоткрыл дверь, тихо войдя. На высокой койке, тяжело дыша, лежала Ванесса, держа на руках закутанного в простыню малыша. Второй был тут же передан ошалевшему Марку. - Нэсс… - прошептал он, смотря на взмокшую и усталую жену. - Молчи, - прохрипела она. – Я сама в шоке… Пусть первым будет Джордж. - Кто из них первый? - Тот, что у меня. - А у меня, значит, Фредерик? - Да, - прошептала Ванесса, вытерев слезу. – Я… - Не напрягайся, малыш, - улыбнулся Марк. – Ты, мне кажется, уже достойна награды. Спи. - Мне нужно проверить малышей и взять анализы у миссис Макензи, - сказала вошедшая медсестра, аккуратно кашлянув. - Да, конечно, - сказала Ванесса, отдав Джорджа. - А… Зачем? - Это обязательно, балбес, - улыбнулась Нэсси, поманив к себе мужа. – Ты ведь не читал ни одной книжки… - Я так боюсь за тебя… - Я в порядке. Правда, я чувствую это… - Больно было? - Я не помню, - всхлипнула Ванесса, сжав руку мужа. - Почему ты плачешь? - От радости, - улыбнулась Макензи, вытирая слезы. - Мы стали родителями. - Кошмар. - Совсем другая жизнь, - прошептал Марк, внезапно увидев, что Ванесса, закрыв глаза, мирно дышала. – Заснула, маленькая моя, - поцеловав жену в щеку, Марк вышел из палаты. - А вот и они… - Так вот кто жил в Нэсси целых семь месяцев? - Родились раньше срока, сорванцы… - Да, несладко родителям придется. Марк уже носится по магазинам. - А мы тут, можно сказать, жизнь прожигаем. - Папаша там мучается, выбирает бедненьким деткам ползуночки, а мы ерундой маемся. - Не слушайте дяденек, малыши, - Ванесса довольно улыбнулась. – Они дурачки. - Нэсс, а ты сама как? – Джеймс, выпрямившись, потянулся. - Хорошо. Меня выпишут только через три дня. Осложнений боятся. «Милочка, вы такая молодая, да и таз у вас…» Убила бы за мой таз! - А что, что-то не так? – улыбнулся Джеймс, повернувшись, чтобы получше рассмотреть раскритикованную часть тела. - Джей! Прекрати, - Ванесса вздохнула. – А дома вообще ничего нет… Ни кроваток, ни банальных памперсов! - Дорогая, об этом должны думать добрые дяди-Фелпсы, а не ты, - усмехнулся Оливер. – Да, Джей? - Конечно. Я считаю, что мы совершенно правильно поступили, оснастив вашу новую квартиру всем необходимым, - рассмеялся Джеймс. - Но…Осн… Что? – Ванесса только хотела задать лишнюю сотню вопросов, как вдруг один из близнецов захныкал. – Маленький мой… - взяв малыша на руки, Макензи, все еще вопросительно смотря на старших близнецов, начала аккуратно покачивать сына. - Мы… - начал Оливер. - С Оливером, - конкретизировал Джеймс. - Решили… - Что вам… - В новую квартиру… - Которую, буквально три месяца назад, купил Марк… - И о которой тебе не сказал… - Нужно купить… - Кроватки… - В общем, мы… - Смотались в магазин… - Долго выбирали… - Мучились… - В итоге, купили все необходимое… - А сейчас Макензи… - Ищет ползунки… - И прочую одежду для малышей… - И памперсы, - закончил Джеймс. – Довольна, Нэсс? - Зачем так было тратиться? Мы бы и сами… - «Мы бы и сами» - проворчал Оливер. – И что? Мы не можем сделать подарок детям? А? - А квартира? Только не говорите, жуки, что не помогли с ней! - Немного, - отмахнулся Джеймс. – Просто я помог побыстрее ее оформить. Вот и все! А еще порекомендовал Марку рабочих, которые делали мне ремонт, и выбил для него практически половинную от настоящей цену… - А я просто нашел одного друга, у которого собственный мебельный магазин. - Все, замолчите. Я и так уже в вечном перед вами долгу, - прошипела Ванесса. – Как вы можете? Свели нас с Макензи, поселили вместе, теперь еще и помогаете нам с детьми! Я вам очень благодарна, но это слишком. - Ты ничего не понимаешь, Нэсс, - тоном героя из приключенческого фильма сказал Оливер. - Мы просто немного подтолкнули Макензи к действиям, - вздохнул Джеймс. – Мы сделали из него настоящего мужчину, понимаешь? - Ладно, Джей, пошли, а то молодая мамочка нас сейчас с потрохами съест, а потом себя, за то, что съела своих спасителей, - рассмеялся Оливер. - Пока-пока, Нэсс. - Пока… - пробормотала девушка. - Куда мы теперь? – Джеймс, прикрыв за собой дверь в палату, улыбнулся. - Предлагаю напиться, накуриться, снять девочек и со спокойной душой утром проснуться в каком-нибудь захолустном месте. - А честно? - Чайку попьем и баиньки, - Оливер остановился. – Можем заняться чем-нибудь более увлекательным и менее алкогольным. - Гольф? - Ну да. - Нет желания. - С жиру бесишься! Что еще можно делать вечером? - У тебя всего два увлечения? Гольф и нажраться? – Джеймс вздохнул. - Почему нажраться? Мы англичане – мы только немного пьянеем. - Нет, Олли… - Не называй меня так! - Прости. Нет, Оливер, ни пить, ни играть, мы не будем. Нам надо поговорить и мы едем домой. - К тебе или ко мне? - Давай ко мне, у меня пиво. - Не нажраться? - Ну, по бутылке… - Так о чем ты хотел поговорить? – Оливер лежал диване, смотря на белый потолок. Его голос отдавал хрипотцой, а в руке была очередная бутылка пива. Джеймс сидел на ковре, устало и затравленно глядя на брата. Время уже давно перевалило за полночь: близнецы постояли в пробке, затем решили, что просмотр Гарри Поттера поднимет их настроение, понастальгировали о съемках, как было весело и какими маленькими они были, выпили пива, затем еще и еще. Под конец, когда настроение сошло на нет, а пиво практически было выпито, Оливер решил, что было бы логично поскорее начать разговор. - Об Оливии, - прошептал Джеймс. - А что она? - Ну, она ведь… - У нее роман с Барнсом, новая, совершенно отличная от нашей жизнь в Америке, - Оливер допил остатки жидкости из бутылки и поставил ее на пол. - Это ты так думаешь. - Мы пройденный этап, Джейми. Просто два идиота. - Я любил ее. - И я. - Уверен? - Я не слишком умею разбираться в своих чувствах, - сознался Оливер. – Может, я побоялся потерять тебя. - И отнял у меня все, - с горечью сказал Джеймс. - Джей, я должен тебе кое-что сказать. - прохрипел Оливер, повернув голову к окну. Возможно, мне стоило рассказать все раньше, но сам понимаешь. Она никогда меня не любила, слышишь? Никогда. - Что? - Я отчаянно врал всем с того момента, как ты пропал. Мне казалось, точнее, хотелось верить, что она любит меня, что я – все, что может быть у Фишер, а она все время вздрагивала при упоминании твоего имени, плакала, когда мы смотрели чертового Гарри Поттера и постоянно плакала по ночам. Мне хотелось верить, что это пройдет, но когда ты вернулся, она расцвела, и именно тогда я понял, что все эти ее «я люблю тебя» обращены не мне, а тебе. Она никогда не говорила «я люблю тебя, Оливер», потому что не могла мне соврать. А я держал ее просто потому, что понимал: потеряю ее – потеряю тебя. Когда она была рядом, ты вечно фантомом ходил за ней, и я ложно чувствовал себя счастливым. А потом она отдалилась, уехала в Америку и каждый раз, стоило мне позвонить, она спрашивала, не ты ли это. Мне было так больно, что все – слова извинений, какого-то раскаяния – все растаяло, лишь слепая и глупая ревность. И я съедал себя по кусочку, мне была невыносима та мысль, что она меня не любит. Я винил тебя, ее, себя, Ванессу, за то, что познакомила нас с ней, Ганса за то, что начал общение в чате. Но больше всего мне было плохо от нашей разлуки. - Будь я девушкой, я бы расплакался, - отозвался Джеймс после минутной тишины. – Я скучал. - И я. Джеймс, ты любишь ее? - Да. Я не могу вспомнить и дня, даже в мое трехмесячное отсутствие, когда я бы ни вспоминал ее. Она была моим лучшим воспоминанием, даже когда я просыпался в чужих объятиях, пьяный или трезвый, я думал, что она бы сказала, сделала в этот момент, как я бы реагировал, я представлял на месте всех тех женщин, что были у меня, ее. Как она целует меня, а не они, как она шепчет, кричит, бьется… - Тогда добивайся ее. - Не могу. Я очень хочу, но мне кажется, что мы оба должны ее отпустить. Пусть живет дальше, иначе каждый из нас будет напоминать ей о прошлом. - Мы все равно будем в ее памяти. - Конечно… Такие отношения, события, они не выветриваются на раз, на два… - Я и вправду любил ее. - А я люблю ее до сих пор. Оливия Фишер спустилась с трапа самолета и нерешительно посмотрела на приветливую стюардессу. Лондон, как всегда туманный, прокуренный, вечно занятой, внезапно стал роднее всего, что может быть на свете. Шагнув в сторону здания аэропорта, Оливия подумала о будущем мучительном паспортном контроле, о предстоящей ловле багажа, о дороге домой, о Гансе… Ганс был самым приятным из списка «what-to-do», но сильнее хотелось видеть не его. включив телефон, Оливия набрала знакомый номер, пока не услышала знакомый, чуть хрипловатый голос. - Лив? - Я прилетела в Лондон, - выпалила девушка, прикусив губу. - Неожиданно. Слушай, а приезжай ко мне? Сможешь? - Смогу, - прошептала Оливия, отключившись. После утомительных процедур, обязательных для прилетевших, Фишер с облегчением покинула аэропорт, сказав таксисту адрес и сумму, за которою он должен поторопиться. По дороге девушка не рас прокручивала в голову возможные варианты будущей встречи, боялась, что ее могут не понять, не простить, тем более, в сумке лежал договор на пятилетнюю работу в Америке, который Оливия так и не решилась подписать на месте. Когда такси остановилось около здания, девушка быстро передала деньги, отказалась от сдачи и, схватив довольно легкий чемодан, открыла дверь. - Лив, Лив! – восторженно, но шепотом закричала Ванесса, заключая подругу в объятия. – Ты приехала, ты, ты… - Нэсс, что с тобой? - Что? Синяки под глазами? Это ерунда, это… - Ты такая красивая, - рассмеялась Оливия. – И счастливая. - Пойдем, я тебе их покажу. - Так как назвали? - Фредерик и Джордж, - улыбнулась Ванесса. – Марк разрешил. - Почему так рано? Ну, роды… - Врачи сказали, что такое бывает, особенно если близнецы. Они такие милые! У Фредди на ноге небольшая родинка, а у Джорджи нет. Только так и различишь… Прости, я только о них говорю… - Я готова слушать, - пожала плечами Оливия. – Я так рада за тебя. И за Марка, конечно, за Марка! Как он отреагировал? - В шоке до сих пор. Детям всего-то три дня…Лив, я так соскучилась, но тебе стоит уехать. - Почему? - Приемные часы закончились – мне надо кормить их и спать. Увидимся завтра? - Конечно! – Оливия обняла подругу. Предрождественский Лондон. Заряженный особой, радостной и праздничной атмосферой город, пылающий тысячью переливающихся огней, веселящийся не спящий, пахнущий хвоей и мандаринами Лондон. Настроение, созданное елками, всевозможными Сантами, расставленными по всему городу, омелами, гирляндами и улыбками людьми. В такое время года никто, абсолютно никто не может почувствовать себя одиноким: кутерьма, в которую втянуты все, не оставит ни единого, даже самого чопорного и скучного человека равнодушным. Неужели Джеймс Фелпс был чопорным и равнодушным настолько, что его не трогали ни радостные детские визги, ни улыбки на лицах людей, ни предпраздничные плакаты, яркие краски, возгласы, крики? Нет, в любое другое время, когда его сердце не занято любовными проблемами, когда оно не болит, не ноет от воспоминаний – в любое другое, свободное от Оливии Фишер время он готов радоваться празднику. Но не в тот вечер, двадцать четвертого декабря, когда он внезапно остался наедине с самим собой: Хейли улетела к семье, Марк ездит по магазинам, заканчивает дела в офисе, торопится к детям, Оливер пропадает где-то, Шон пьет в барах, запивая одиночество водкой. Поездка к родителям означала бы признание своего унизительного одиночества. Джеймс Фелпс никогда не испытывал недостатка компании, девушки всегда вились вокруг него роем противно жужжащих пчел, как вдруг он, сам Фелпс, остался один в канун Рождества. Между тем снег падал на плечи парня, ресницы и кончики отросших волос покрылись инеем, щеки раскраснелись от внезапного мороза, а ноги то и дело разъезжались в разные стороны, соскальзывая с неровного льда. Джеймс решил не оставаться дома: на главной площади, по старому обычаю, проходили какие-то гуляния, но это не было главным. Шум. Гул голос, непрерываемый смех, создающий иллюзию полноты, иллюзию, что в его жизни есть еще что-то кроме белой квартиры и будто выжженной надписи. Синим по белому. Кто-то из прохожих то и дело хлопал его по плечу, кто-то узнавал, просил автограф, кто-то просто добро улыбался и расспрашивал про жизнь. Его путали, называли родственником, козлом, любимым, и не было на свете человека счастливее и несчастнее одновременно, человека живущего на ужасающих контрастах. Вдруг, совершенно случайно, его взгляд упал на неприметную девушку в трогательной светло-синей шапке, чуть сползшей на лоб. Из-под завернутого края головного убора виднелись завившиеся от влаги светлые волосы. Девушка подняла глаза, смотря на толпу, в которой стоял Джеймс, ее голубые глаза, ее глаза… Джеймсу хватило доли секунды, одной доли маленькой секундочки, чтобы совершить то, на что ему не хватало смелости больше шести чертовых месяцев. Подбежав к светловолосой девушке, он резко поднял ее и, обняв за талию, прижал к себе. - Никуда не отпущу, - выдохнул он. - Джеймс… - Оливия рассеяно посмотрела на руки парня. - Называй меня как хочешь, я… - Подожди. Дай мне первой сказать. - Прошу. - Я приехала на Рождество не потому, что соскучилась… Конечно, мне жутко вас не хватало, но...Джеймс, черт возьми, я люблю тебя. - Выходи за меня?