Good morning, London!

Прошло около шести месяцев с тех пор, как Джеймс расстался с Оливией. И за все это время ни Оливер, ни Ванесса, ни Марк, ни сама Оливия не слышали о младшем Фелпсе. Казалось, он будто растворился: не приходил домой, не звонил, не отвечал на звонки. Надежда увидеть его на площадке не увенчалась успехом: все сцены с близнецами к тому времени были отсняты, а следить за остальным процессом съемок фильма Джеймс, видимо, не хотел. Осень не принесла с собой ничего, кроме холодного ветра и сизого тумана, и Лондон вновь стал тем-самым туманным серым Лондоном, каким его впервые ровно год назад и увидела Оливия Фишер. Что касалось самой австрийки, девушка, казалось, смирилась с подобным течением обстоятельств. Ее отношения с Оливером развивались гармонично, так, как ей всегда того хотелось - без резких взлетов и падений. И ,хотя внешне это казалось не так заметно, внутренне девушка все же переживала долгое отсутствие бывшего парня. Зато Ванесса, с присущей ей эмоциональность, совсем не собиралась скрывать свои эмоции, поэтому нервничала в открытую. Видимо, младший Фелпс знал об этой черте характера своей подруги и, одним ранним осенним утром, когда Марк уже ушел на работу, появился на пороге квартиры Макензи. - Джеймс… - прошептала Ванесса, увидев мокрого от дождя друга, который нервно перешагивал с ноги на ногу. - Прости меня, Нэсси, - он улыбнулся. - Заходи, - девушка отошла от выхода и натянуто улыбнулась. – Я дам тебе что-то из одежды Марка,а то ты насквозь мокрый… - расплывшись в улыбке, Керк запустила руку в волосы Фелпса. - Боюсь, на мне его одежда не сойдется, - рассмеялся Джеймс. Вслед за ним начала смеяться и Ванесса. Странный, немного истеричный смех был прерван внезапными объятьями. Нэсси прижала к себе Джеймса и улыбнулась. - Никогда больше так не делай, дуралей пустоголовый. Я волновалась! Ты даже не представляешь, как я волновалась! Места себе не находила! - Успокойся. Я тут, живой и вроде как здоровый, - Джеймс сел на кухне и достал из холодильника йогурт. - Пончики есть, - сказала Ванесса. - Можно? - Я бы сказала нет, если бы могла, - улыбнулась девушка, доставая еще теплое лакомство из духовки. – Кушай и рассказывай. - Я ушел, потому что это было необходимо. И мне, и Оливии. Зато я вдоволь напутешествовался. Меня не было в Англии, я ездил по Европе, даже слетал в Америку! Представляешь? А ты как? – уплетая пончики, спросил Джеймс. - Мы места себе не находили, волновались. Еще случилось кое-что очень серьезное, но я не знаю, говорить тебе или нет, - Ванесса подошла к шкафу, поставила чайник и достала пачку с кофе. - Конечно, говорить. - Никто из наших еще не знает. Я не говорила никому, даже Оливии, потому что рано еще. Джеймс…Я беременна. - Что?! - Так получилось. Самое ужасное, что я не знаю, как сказать об этом Марку. Уже третий месяц, и я едва ли могу это скрывать, - Ванесса чуть приподняла свободную кофту, оголяя округлившийся живот. - Ого… Почему ты не написала мне? - присвистнул удивленный Джеймс. - Куда, Джей? Ты пропал. - Ладно… А почему ты не рассказала Марку? Он ведь… - Он хочет детей после тридцати. И мне, и ему по двадцать два. Предлагаю восемь лет ему ничего не говорить, просто по-тихому родить и все. - Керк, ты с своем уме? Я уже начинаю сомневаться. Ты должна ему сказать, он будет рад, - Джеймс доел последний пончик. - А если нет, я скажу об этом сам. Но скрывать это дальше...Нэсси, ты меня удивляешь. - Не будет он рад! Это же Макензи! Он постоянно мной недоволен! Я ведь отношусь к нему плохо, плохо с ним обращаюсь… За что я его вообще люблю, Джей, а? - За это и любишь, - гадко усмехнулся Фелпс. – Тебе ведь лишь бы поругаться, а, Керк? - Я… Нет… - Ни один парень в колледже не мог так сильно с тобой ругаться, Нэсси. А ты искала того, кто может тебе противостоять. Так что, вы – идеальная пара. - Ну и ладно. Все равно я его люблю, что теперь сделаешь? – Ванесса села на стул. – Проблема в том, что скоро у Марка корпоратив, и он хочет пойти туда со мной. А мне пить нельзя. - Придумаем что-нибудь… Или скажи ему. - А если я не смогу? У меня смелости не хватит! - Нэсс, просто скажи и все. Он не разозлится, не станет ругаться, не бросит тебя, тем более. - Сказать о чем? – внезапно появившийся на кухне Марк нахмурился. – Нэсс? - Все хорошо, родной, - улыбнулась Ванесса, обнимая парня. Тот нахмурился еще сильнее и взглянул на Джеймса. Парень лишь пожал плечами и, в свою очередь, уставился на побледневшую от напряжения Керк. - Ванесса? Что ты натворила? - Все хорошо. - Обними ее крепко, Маркуша! – воскликнул Джеймс, поднимаясь со стула. - А ты, вообще, где был? - Долго рассказывать. Давай так: я пойду погуляю, вы с Нэсси все выясните, потом позвоните мне , и мы пообедаем. - Хорошо, - пожал плечами Марк, все еще не веря в реальность происходящего. – Обнять крепче, говоришь? - Ага, - Фелпс быстро вышел с кухни. Марк подошел к Ванессе, притянув ее к себе. - Нэсс? - Обними, раз хочешь, но… - Ого… Ты мне боялась сказать, что немного поправилась? Ерунда, милая, - Марк поцеловал девушку в щеку. – Сегодня в офисе затишье и я решил провести день с тобой. - Нет, я не поправилась. - Ну чуть-чуть, Нэсси, все в порядке. - Я не поправилась! И я похудею! - Не хочешь – не худей, мне все равно. Я люблю тебя такой. - Я похудею… Через несколько месяцев. - Да можешь и не худе… - Я не могу вечно ходить беременной!!! - Что? – Марк удивленно посмотрел на невесту. – Что? - Ничего… Это образно, - она улыбнулась. - А, образно… А я уже испугался, - Макензи пожал плечами. - Испугался? - Конечно! Какие дети, Нэсси? Мне всего лишь двадцать два. - Идиот ты, Марк, - прошептала Ванесса, еле сдерживая слезы. Девушка проклинала себя за то, что послушала Фелпса. " Да что он может знать об этом? Расскажи, расскажи Марку, он же поймет...Ага, понял" - думала девушка, дрожа от обиды и злости. - Что-то не так, милая? - Все хорошо, - бросила она, выходя из комнаты. – Я должна съездить по делам, вернусь через пару часов…Или дней... Ладно? - Да, конечно, - пробормотал ничего не понимающий парень. Когда Ванесса ушла, Марк сел на стул и включил телевизор. – Образно она говорила... Ой, - вскочив со стула, Марк встал посреди кухни. – Значит, она беременна, а я сказал ей, что не хочу детей. Хе-хе… Идиот ты, Макензи… - А я с тобой согласен, - Джеймс тихо пролез к холодильнику и достал бутерброд. - Ты же пончики недавно ел? И вообще, вроде как вышел прогуляться. - Вроде как. И что? - Ясно. Что мне делать? – Марк жалобно посмотрел на друга. - Я думаю, стоит догнать ее, хотя бы. А вдруг эта дурочка аборт пойдет делать? Она все может… - Аборт? - Ну, прерывание беременности. - Что?! Нет… - Макензи схватил телефон. – Или так лучше? - Идиот? Лучше? Убить ребенка? - Нет, нет-нет-нет, не лучше, - быстро набрав номер невесты, Марк стал дожидаться ответа. – Не подходит… Ладно, ладно… Я просто пойду и найду ее. Недалеко же она ушла? - Ну да, Лондон маленький город… - буркнул Джеймс. – Я пойду, Марк. А вы разбирайтесь, - взяв куртку, которая была скорее данью осени и моде, чем необходимым предметом одежды. – Пока. На улице было холодно: сизый туман зачем-то лег на город, а осенние листья, не добавляющие настроения, противно липли к ботинкам и превращались в пестрое отвратительное месиво. Солнце скрылось за сплошными тучами, застилающими небо, и только белесый ее диск был виден на небосклоне. Джеймс медленно достал из кармана пачку сигарет, взял одну, и убрал пачку обратно, будто боясь, что кто-то увидит. А людям было все равно: они шли, закрывая лица шарфами, проклиная ветер, небо, солнце и тучи. Джеймсу такая погода и нравилась и не нравилась одновременно. Туман был каким-то очаровательным, а уж выплывающие из него люди, сталкивающиеся друг с другом иногда, словно два слепых крота, и подавно не могли не греть душу, однако сырость и серость заставляли Фелпса морщиться и думать, как был бы прекрасен этот мир, если бы его можно было раскрасить красками. Настроения не было: возвращение в Лондон после яркого лета, наполненного новыми знакомствами, любовными похождениями и литрами выпивки – не лучшее, что могло быть в жизни. однако, праздник не вечен, да и лето кончилось, на вкус Джеймса, слишком быстро. Тоска по дому ни разу не посещала его: один только Нью-Йорк, с его постоянной жизнью, яркими вывесками, пестрыми афишами, пошлыми картинками… Он стоил многого, и Джеймс многое отдал взамен: свои чувства и свою любовь. Свобода всегда требует жертв, денег и нервов. Ты отдаешься ей полностью, а она, чертовка, сначала ломается, как последняя неженка, а затем, после фееричной, головокружительной середины шального романа, она увиливает от тебя, отрывая от неповторимых и непередаваемых пьянящих чувств. Такой роман был у Джеймса, но он старался не придавать ему особого значения. Главное было забыться. И Он забыл. С теми ребятами из развязного Амстердама, где Джеймс курил и забывал обо всем на свете: кто он, где он и что он. С веселыми француженками, когда они, сидя на балконе в свете дневного солнца, пили вино и говорили о любви, столь сладкой и желанной, когда он, Джеймс Фелпс, говорил им о любви английском, шепча на ухо, слишком фальшивя. Он не забудет задушевных разговоров с простой немкой, что разрешила ему задержаться подольше в одиноком баре, посидеть и просто выпить пива. он забыл все: те глаза, те губы, те руки и шепот. Возвращение в Англию не сулило ничего хорошего: воспоминания вернулись, сметая полгода усердных стараний на нет. Ураган, названный ее именем, запретным, удалил все: веселых ребят из Голландии, страстных парижанок, скромную немку, похождения на Манхеттене и пьяные песни на Бродвее. Она вернула все, убрала с воспоминаний статус «секретно» и выпустила медленным ядом Джеймсу по венам. Ему стало невыносимо больно с того момента, как шасси коснулись земли и самолет немного подпрыгнул, наконец приземляясь в столичном аэропорту. Больно было, когда он слышал правильную английскую речь, видел улыбки стюардесс, желающих ему всего доброго, когда он чувствовал пресловутый, злодейский запах чая. Домой не хотелось. Да и не было его, этого дома. А бессердечный Лондон встретил его табачным дымом, унылостью и полным безразличием.