Дневник времён

      Мысленно досчитав до десяти, парень набрал в лёгкие побольше воздуха. Больше, больше… Вряд ли бы кто поверил, что эта грудь могла выдержать столько литров без взрыва рёбер. А сколько в нём было терпения? Пожалуй, именно это вымерять было невозможно.       Наконец, долгожданный выдох. И нажатие на одну из кнопок панельного пульта. Большая красная названная «Cancel». Алая, как кнопка «Alert». Правда: только длинный тонкий палец коснулся её — раздался протяжный вой. Но нет, не сирены — это просто был страдальческий и раздражённый стон той, чей мир он только что уничтожил, просто развеяв голограммы.       Юзу ещё раз тихо вздохнул про себя и, опустив голову, пригладил и так всегда послушно лежавшие розовые волосы. Мысленно кивнув самому себе, он поднял глаза.       — Ну и какого лешего ты делаешь? — спокойный, пусть и позванивавший слегка стальными иголками голос рикошетом отбился от высоких стен тренировочного зала внизу и пошёл лёгким эхом, усиленный микрофоном.       — Я это же хотела спросить и у тебя! — девушка посреди размеченной белыми линиями площадки надула щёчки, точно хомяк, и подбоченилась.       Сейчас они находились достаточно далеко: Хираги Юзу наверху, наблюдая за дуэлисткой с маленького технического помещения, откуда запускалось экшн-поле — Сакаки Юя была там, внизу, отделённая от него стеклом и пребывавшая в своём родном мире — Вселенной дуэлей. Откуда, честно говоря, её порой приходилось чуть ли не силой уносить в последнее время.       — Ты толчешься там уже пятый час! Не пора ли тебе закругляться? — для достоверности Хираги задрал светлый рукав школьного пиджака и сверился с наручными часами. На кругленьком циферблате зелёными циферками светилось 8:27. Естественно, p.m.       — А? Ой-ёй! — тот, кто не знал максимальной амплитуды голоса сей рыжей девицы, забавно выпучившей и так огромные алые глаза и схватившейся ладошками за лицо на манер знаменитой картины «Крик», наверняка бы подумал, что в этот момент был использован мегафон. Но нет: такова была нормальная отметка децибел для взвизга Сакаки Юи.       Девушка пулей рванула к выходу из зала. Юзу в который раз вздохнул и тоже тихо направился на выход, не забыв запереть дверь. Он мерно шёл по узким пустым коридорам, какими, в принципе, они всегда и были в этой школе, каждый шаг раздавался эхом. Должно быть потому ему показалось, что произошло локальное землетрясение, когда в дверном проёме перекрёстного коридора размытым пятном мелькнула Юя, грохоча не хуже лошадиного табуна. Хираги остановился и, призадумавшись, поднял взгляд к лампочке, резавшей глаза ярким жёлтоватым светом. Сердце сжалось в боли само по себе.       Слишком Юя стала вот так задерживаться в дуэльной школе каждый день…       Картина, которую Юзу увидел у шкафчиков для обуви возле выхода, просто не могла не заставить его прыснуть, но приступ смеха пришлось подавить поднесённым к губам кулаком: мужскую тактичность и воспитанность никто не отменял. Впрочем, наблюдая за скачущей на одном месте пытавшейся натянуть на ногу розовую балетку Юей, парень, передёрнув плечами, частично сбросил её с себя. Тремя широкими шагами он рассёк комнату и, сократив дистанцию между собой и девчонкой к минимуму, положив широкую пятерню на плечо екнувшей и хлопнувшей длинными ресницами Сакаки. Надавив с силой, подобной всей земной гравитации, он вынудил девушку плюхнуться на маленькую лавочку позади и сам присел перед ней на корточки.       — Тебе повезло, что завтра мы не пишем никаких тестов, — надев балетку на маленькую ножку и защелкнув пластмассовый ярко-жёлтый ножной браслет вокруг тонкой лодыжки, Хираги поднял на подругу лазуритовые глаза.       — Ага, — усталость Юи выдала себя с головой в отчаянном зевке. — Математик сразу бы оценил мою дрёму посреди урока в ноль баллов.       — Ну да, — усмехнулся Юзу, поднявшись и потрепав подругу по зелёной макушке. — В урочное время он предпочёл бы твою внимательную моську, нежели сонную.       Юя звонко рассмеялась, прикрыв рукой рот, как раз вовремя, чтобы сдержать очередной согревший ладошку тёплым дыханием зевок.       Увы, это не сумело уйти от внимания Хираги, и, отвернувшись лицом к дверям, на ходу выудив из кармана ключи, он понял — диагноз был куда печальней, чем каким он казался на первый взгляд. Нет, зная Юю с детских лет, Юзу отдавал себе отчёт в том, что эта девчонка всегда была вертлявой, как юла, но в последнее время от всех этих внеурочных тренировок у неё реально начала ехать крыша, попутно унося с собой стабильное эмоциональное состояние. Самое печальное, что замечали это все без исключения. Все, кроме самой Сакаки.       — Юзу? Эй, Юзу? — погрузившись в невесёлые мысли, парень и не заметил, как оная оказалась у него за спиной. Бросив на неё взгляд с полуоборота, он слегка нахмурился, получив подтверждение своим догадкам.       Юя и впрямь выглядела неважно: бледная в лице, вымотанная, даже измождённая, с синяками под пустыми глазами. Пустыми, но притом сверкающими, как два фонарика, как у человека, пребывающего в ужасающем состоянии нездорового возбуждения после принятия экстази. Слишком тяжело было Юзу осознавать, глядя на неё, на застывшую на её лице извиняющуюся полуулыбку, что с каждым днём внешняя оболочка этой хрупкой девушки таяла, здоровье развеивалось, нервы лопались, оставляя лишь сгусток ненормальной энергии и стремления заставлять всех улыбаться.       «Она так старается…» — не без печали думал порой юноша.       Они вышли на улицу, и, надёжно закрыв стеклянные двери, Юзу запер их на замок.       — Эй, а можно взять тебя за руку? — когда парень надел на плечи рюкзак, вдруг неожиданно робко отозвалась Юя.       Опешив от подобной, но на удивление милой внезапности, Хираги слегка покраснел, то есть всего лишь чуть-чуть скулы окрасились под цвет его волос. Потратив на размышления меньше секунды, он кивнул, протянул руку девушке, но та, тихонько хихикнув, прильнула поближе, схватив его под локоток и положив голову на крепкое плечо.       — Это было… — пробормотал, выдавив из себя, Юзу.       — …вовсе необязательно, — Юя, ступавшая с ним нога в ногу, зажмурилась, как котёнок, и просияла улыбкой.       Они шли по освещённой фонарями кленовой алее под звуки нежных перезвонов колокольчиков из ближайшего кафе, ненавязчивая мелодия заставляла многочисленные мириады звёздных огней в ночном небе мерцать, освещая тёмное время суток удивительным серебристым светом. В этом году апрель выдался на удивление промозглым, а к вечеру обычно ещё поднимался северный, гнавший по асфальту, изрисованному мелом признаниями в любви, лепестки сакуры и пробиравшийся даже сквозь самую тёплую куртку колючий ветер. Холодок скользил по ключицам съёжившейся Юи, и Хираги, заметив это, осторожно высвободил свою руку да приобнял её за плечи.       — Застегнись-ка, умница. Простыть тебе сейчас это последнее, что нужно, — сказал он, и они остановились на полминутки, пока Юя не справилась с замком своей ветровки. Убедившись, что шансы его подруги подхватить простуду изрядно упали, Юзу всё равно положил ей руку на плечо, притянув к себе.       — Мы с тобой выглядим не слишком прилично, — заметила девушка, когда       прошедшие мимо люди странно покосились на них, и улыбнулась. — Тебя это не смущает?       — Ты это серьёзно? — занудно выдохнул Юзу, но в следующий же миг разделив лёгкое настроение подруги, мягко ткнул её в щёчку указательным пальцем, отчего спустя секунду к опушкам колыхавшихся во сне тёмных силуэтов деревьев взлетел унисонный смех.       К воистину сладкому возрасту шестнадцати лет даже такому прагматисту вроде Хираги Юзу сделалось как-то всё равно, что в японском обществе любые публичные проявления симпатии выше уровня держания за руки считались неприемлемыми и постыдными. И больше: сейчас он провожал свою подругу детства не к ней домой, а к себе. Это было непросто в начале, но со временем они научились игнорировать охи и ахи окружающих, что следовали неизменно, стоило им узнать об их совместном проживании четыре-пять дней в неделю. Хираги Шузо уже не прекращал смеяться и каждый день подкалывать сыночка, получая за это нехилых лещей, мол, поиск невесты успешно завершён, а Сакаки Йоко если кому и могла доверить дочь, то лишь этому юноше. В общей сложности Юя ночевала дома только на выходных, и для Юзу уже давно не была странной картина её развешенных в ванной на верёвочке постиранных вещей или зубной щётки наряду с его и отцовской. Такая себе самая обыкновенная для него норма бытия.       — Сегодня на десерт снова будет бриошь, — Юзу озвучил самый важный пункт ужина для Юи.       Её глаза: стеклянные, усталые — на сей раз вспыхнули живимы огоньками.       — Правда? Спасибо огромное! — она ответила ему доброй, открытой улыбкой, но затем округлила глаза в удивлении. — Вот только… неужели ты сам возился с формочками и фольгой?       Парень едва сдержался, дабы не хлопнуть себя свободной рукой по лбу.       — А то ты не знаешь о моём увлечении кулинарией, в частности выпечкой.       Смешинки защекотали Юю изнутри, и она едва сдержала их за прикрывшей рот ладошкой, когда в голове так и нарисовалась картинка: Юзу в тех забавных рукавицах-прихватках в форме цыплят и до неприличия ярко-жёлтом фартуке.       Зная характер этой девочки, изученный за все долгие годы их общения до мельчайших подробностей, Юзу понимал.       — Юя, слушай, я тут поговорил с отцом насчёт того, чтобы ты хотя бы пару деньков отдохнула от дуэльной школы.       — В смысле?       — В смысле завтра и послезавтра можешь не приходить на занятия и тренировки.       Заслышав это, Юя застопорилась и, не веря, посмотрела на друга. Тот остановился рядом и приготовился зачитывать как минимум пятиминутную лекцию о том, что даже Гонгензака столько не занимается каждодневно в своём доджо в неделю, сколько в последнее время Юя стала отводить этого же времени на программу максимум пары дней. А насчёт недовольства сэнсэя так это вообще была констатация факта: возможность оценить спящую мордашку уже имели историк, учитель английского да искусствовед, да и Юзу устал, пусть и привык даже, постоянно краснеть, ловя недвусмысленные смешки и взгляды одноклассников, считавших их с Юей, мол, «друзья детства уже не только друзья?».       — Юзу… Спасибо тебе, конечно, огромное, но мне кажется это лишнее.       Ну вот, опять за своё. Хираги и рта не успел открыть, как заранее известный ему ответ озвучился с этих губ.       Таков уж он, этот мир высшей лиги — пока они были детьми, всё было гораздо проще и веселее. Нынче же: столь желанная с детства Юе жизнь поглощает, пережёвывает и выплёвывает её, оставляя в результате лишь самую жалкую долю сил на существование за пределами арены.       Но Юя терпит. Всегда терпит. Такое вот прискорбное свойство её характера. Она, как чудный бенгальский огонёк, готова сгореть заживо, выйти на свою сцену хоть с температурой под сорок, но своими волшебными искрами озарить улыбкой каждого, кто на неё посмотрит. Однако мало кто понимает, что на миловидном личике в пушистом обрамлении алых кудрей, на самом деле — фарфоровая маска. Незаметная для чужих, но Юзу она всегда бросалась в глаза. Ему и тем немногим, кто по-настоящему ценят эту неловкую хохлушку-хохотушку, что во время своего Шоу держит в сложенных лодочкой ладонях настроение всех.       Даже тех, кто некогда смеялся над ней из-за «горе»-отца, тыкая в неё пальцами и заставляя плакать. Но Юя не была бы Юей, если бы не отточенный почти до мастерства навык прятать свои слёзы от посторонних и глаза, наученные в любой ситуации на автомате отчеканивать «Не волнуйся, со мной всё хорошо. Продолжай просто улыбаться».       «Просто улыбайся» — молитва Юи и её проклятие.       Её цепь, возложенная на неё Папой и нынче затянутая туже семейством Акабы, спонсирующим её путь к солнечным высотам.       Юя — хрупкая пушинка, которую носит по серным бурным водам этой жизни, грозящимся опалить ей крылья.       И Юзу. Ну вот кем он будет, если…       — Дурочка, — на выдохе сказал он и поднял ладонь. В мгновение ока она оказалась у затылка Юи, но…       Вместо привычного беззлобного шлепка Юзу притянул её к себе и поцеловал. Девушка удивлённо распахнула глаза, губы её дрогнули, как лепестки розы, коих коснулся ласковой тёплый ветерок, но вскоре веки расслабленно опустились. Положив ладони парню на грудь, скользнув ими вверх и ухватившись за воротник светлого форменного пиджака, Юя окунулась в то самое чувство первородного уюта, которое так и привлекало её всегда в её друге детства. А Юзу, бережно обхватывая рыжую головушку одной рукой, другой накрыл ладонью руку подруги, переплёл их пальцы. От их тел, силуэтов, освещаемых ярким фонарём в контрсвете, распространялась тёплая аура, согревавшая этот поздний стылый вечер.       — Но я всё же думаю… — промямлила зардевшаяся Юя, когда парень отстранился от её губ.       — Если завтра заявишься, — Юзу улыбнулся и щёлкнул её по лбу пальцами, — мы тебя выведем и отправим домой под конвоем.       — Мы? — девушка выразительно вздёрнула бровь. — Разве для того, дабы взять меня за шкирку тебе когда-либо требовалась помощь?       В ответ на такую ремарку юноша тихо рассмеялся.       — Да уж, огонёчек, тебя не переубедить, как и всегда, — он протянул руку к подруге и заправил алую прядку волос ей за ушко, его улыбка приобрела оттенок грусти. — Но, даже так, очень тебя прошу…       — …отдохни, — эхом отозвалась Юя, глядя в глубокие лазуритовые глаза. Ничего удивительного: она была с Юзу достаточно давно, чтобы уметь отгадывать его следующую фразу, озвучивая её раньше, чем она вылетит с его уст, и её ласковая улыбка всегда была наготове, дабы согреть его вечно переживающее за неё большое сердце. — Ну ладно, разумеется. О чём вообще речь?       Прежде чем Хираги успел и пальцем шевельнуть, Юя обняла его, трепетным прикосновением говоря ему не рушить этот момент маленького волшебства. Она всё понимала: как бы сильно она не отдавала себя своему призванию истинной дуэлистки-энтертейнера, напрочь игнорировать беспокойство в глазах своих близких и родных, а Юзу был для неё и тем, и другим, было нельзя.       Пара-тройка дней — за это время её мышцы не превратятся в воду, а правила и различные тактики ведения дуэли не улетучатся с головы… впрочем, Юя в основном делала больший упор именно на развлекательную составляющую каждого своего Шоу и…       — Юзу… спасибо, — шепнула она, прижимаясь к его груди, наслаждаясь своим обыкновенным крохотным волшебством.       — Глупенькая, — он улыбнулся, обняв её за плечи и чмокнув в макушку, вновь ощущая робкое, но такое дорогое тепло.       Холодный ветер нагонял мрачную дымку дождевых облаков, раздувал волосы, пробирался под одежду, но парочку под этими всё равно прекрасными с древних времён звёздными небесами апреля ничего больше не заботило. Постояв так ещё несколько мгновений, прежде чем асфальт стал покрываться первыми мокрыми пятнышками, они, крепко схватившись за руки, побежали к дому юноши, улыбаясь и посмеиваясь, когда лепестки сакуры, летевшие им навстречу, прилипали к лицу, путались в волосах.       Юзу и Юя бежали сквозь прохладный весенний ливень в свою уютную гавань, чтобы в очередной тихий и спокойный вечер в её светлых и тёплых стенах защищать улыбки друг друга.