Пески памяти

Лёгкая ухмылка коснулась губ сквозь сон. В ровном освещении он выглядел мальчишкой. Или, возможно, она видит в нём того маленького и очень миленького мальчика. Мара рассматривала его лицо, спокойное, с лёгкой улыбкой, с седыми прядями в светлых волосах. Он рано поседел. Хорошо хоть жив остался. С такими родителями он мог погибнуть ещё не родившись. Её голова ещё гудела от осознания произошедшего. События кусочками поднимались в памяти, но крик… полный ненависти и боли, и первый крик младенцев. Два самых ярких момента, которые остались в её памяти после… Люк сонно начал шарить рукой около себя, чувствуя её теплое присутствие. Мара пришла в себя на пару часов раньше – вымотанная и голодная. Поспав меньше часа, желудок сам разбудил её. Организм Люка, похоже, делал то же самое. Тёплая рука легла ей на ногу, ласково погладив. - А мелкий ты очень милый был, - произнесла она вслух, прожевав завтрак. - Взрослый уже не то? – голос ещё был с хрипотцой, мягкий, с нотками позитива. Он лениво открыл глаза: любимая супруга сидела у него в ногах, вытянув свои ноги вдоль его койки. Туника была немного мятой, а рыжие волосы на скорую руку подняты вверх. Нежная и тёплая, с ехидными зелёными глазами. Он скучал по ней. На весу она держала тарелку и что-то очень вкусно ела, от чего его желудок громко позавидовал. - Я уже забыла, как ты выглядишь в бодрствующем состоянии, - облизнула она губы, подцепив кусочек на вилку, - а пока спишь, вроде нормально. С тобой завтраком поделиться? Потянувшись, разминая затёкшие мышцы, Люк поднялся к ней, оглядываясь: - В больнице, кажется, кормят только пациентов. Так что это я делюсь с тобой, - он съел прямо с вилки, которую она подготовила для себя. - После таких выкрутасов, Скайуокер, я имею право на все твои завтраки. - И на ужины тоже, - поцеловал он её в щёку, - только это мой обед, – заявил супруг и забрал тарелку, отклонившись на свою сторону кровати. Мара сладко облизнулась, обдумав что-то, развернулась и улеглась рядом с ним. - Мелкого Беном мы не назовём, - заявила она, из-за чего Люк чуть не поперхнулся. – Нет, я не беременная, я так - на будущее. И никакого Энакина. Скайуокер задумчиво доел содержимое тарелки, поставив её на прикроватную трумбочку, немного сполз к жене: - Я девочку хочу… - И не Падме… - Красивое имя… - Скайуокер, в Галактике много красивых имен, а твоё семейство и так неисправимо больное, так что давай без… - Почему моё? - знакомой детской обиженной интонацией поинтересовался магистр. Кажется, он так часто делал, а она этого не замечала. - Хорошо, наше… - согласилась Мара, пытаясь поудобнее устроится на одиночной кровати. Столько лет, а они всё ютятся на чём-то узком. - И да, согласна, что ни я, ни тем более Соло нормальностью не отличаемся. - Мы нормальные, - заявил магистр, поцеловав её в макушку. - Мы одарены Силой, мы часть этого мира, поэтому вокруг нас часто происходят судьбоносные события. Наша сила – это огромная ответственность перед Галактикой, но мы не должны забывать про себя и близких. Мара подняла глаза на супруга, который с самозабвенной возвышенностью и космической верой смотрел вверх. В пустой серый потолок, как смотрел бы на Млечный путь с мостика крейсера. Возможно, Энакин Скайуокер и в правду был Избранным, и весь его род тоже? А возможно, они просто все дружно лечатся в одной психиатрической больнице, а все их миссии, события и проблемы межгалактического масштаба - это всего лишь плот коллективной шизофрении? И даже если это было правдой, то её вполне устраивало лежать в обнимку с человеком, который умеет так верить, черпать добро и дарить тепло. Не смотря ни на что, не смотря ни на кого. - Может, ты мне всё же расскажешь, что это такое было? - Память… бесконечные пески памяти, - шероховатые песчинки проклятого Татуина посыпались в его голосе, и она не смогла удержать скептический тон: - Чей? - Силы. - Замечательно, Скайуокер! Исчерпывающий ответ, - поднялась она над ним, - я тебя наручниками к себе прикреплю, чтобы ты больше никаких пещер с такими приколами не находил. Прижимая её к себе, он усмехнулся: - Согласен. Будем всё время вместе. Мара уткнулась ему в плечо, хорошо подумала и заявила: - Я же тебя на вторую неделю пристрелю. - Я люблю тебя, Мара, - в ответ сказал он, зарываясь в её волосы, готовясь снова уснуть, - и спасибо тебе, что ты всегда со мной. - Точно пристрелю, – начала она подстраиваться под него, пытаясь уложить голову поудобней. - Или подушкой задушу, – найдя удобную позу, она в полтона добавила. - Через неделю.