Пески памяти

Сепаратисткий крейсер, прикованный к креслу Палпатин, панорама боя за спиной… и двое со световыми мечами. Кажется, ей это что-то напоминало. - Как на Звезде Смерти, - подтвердил её мысли маленький Люк, которого она держала мёртвой хваткой. - Граф Дуку, - предупредил канцлер. - Сейчас мы принимаем бой вместе. - Я это и хотел сказать, - осторожно произнёс будущий главнокомандующий Имперским флотом. В интонации ещё молодого, но уже жёсткого, поставленного и властного голоса явно сквозило угрозой. Мара с трудом вспомнила, что ему ещё и двадцати трёх-то нет. Он ещё мальчишка! Мальчишка по годам, но не по жизненному опыту. Она с Люком прошла за ним всю войну, она видела его слёзы и кровавые раны, она слышала звериный рык умирающего зверя, но зверь вставал и выживал. Мальчишка, прошедший войну в авангарде, обладал слишком жёстким характером и твёрдым нравом, чтобы пройти через всё и остаться… человеком? Три года войны перековали его, превратив в смертельно опасного, решительного и хладнокровного врага. В высокой фигуре ещё гибкого и живого тела чувствовался фундаментальный стержень, а плечи ещё не такие широкие, как у главкома, но уже готовые принять ответственность на себя. Его Сила, его мощь, его внутренняя энергия, которая всегда кипела в нём, выплёскивалась в молниеносные и решительные атаки. Всё время войны Оби-Ван был рядом с ним, он уравновешивал и успокаивал огненный шторм по имени Энакин Скайуокер. Магистр Кеноби был мягче, миролюбивее и милосерднее своего ученика. Он был созерцателем, и его место было в высоких стенах Ордена, но Сила распорядилась иначе. И за годы обучения и войны магистр научился жить рядом с Избранным, верить в него и получать из этого выгоду. Оби-Ван был очень горд своим, уже бывшим, учеником, его достижениями, его заслугами и успехами на разных полях деятельности. Он уже знал, что Скайуокер превзошел его, и чувствовал себя магистр вполне уверено рядом с другом, вступая в сражение с Графом Дуку. И потеряв сознание, знал, что друг не подведёт его. Три года, только три года, и сопливый мальчишка превратился в смерть для старого Графа. Дуку был ещё силён, его могущество волнами расходилось по пространству, даже магистр Кеноби ещё не мог сравняться с уже пожилым воином. А не достигший своего пика Скайуокер поставил великого Владыку на колени, лишив оружия и рук. Его привязанность – его сила. Несмотря на все законы и запреты Ордена, Вейдер слишком дорожил своим учителем, в нём была не позволительно сильная привязанность. - Великая Сила, - прошептала Мара в благоговении, видя перед собой троих самых могущественных воинов, пожалуй, тысячелетия. Дарт Сидиус, Дарт Тиранус и Дарт Вейдер. И ей, воспитанной и одаренной, магистру Маре Джейд-Скайуокер, не требовалось касаться Великой, чтобы ощущать, что мощь, хранящаяся в тренированном теле молодого воина, в десятки превосходит и Императора, и Дуку вместе взятых. И сейчас этот воин держал два меча: в левой, живой руке – голубой клинок с серебряной гладкой рукоятью меча джедая; а в правой, в механическом протезе, – алый клинок с чёрной изогнутой рукоятью оружия ситха. - Убей его! – Приказал Императора. - Убей его, сейчас. Но Вейдер заколебался. «Нет, - поправила себя Джейд, - Энакин Скайоукер заколебался, ещё не готовый принять трудное решение». - Не надо, не делай этого! – молил сын, но отец не слышал его детского лепета сквозь время. И учитель, который был всегда рядом, который всегда старался не допустить подобного, именно сейчас был без сознания. В самый важный и решающий момент. - Я не должен, - пытался прийти в себя Энакин, панически хватаясь за собственную душу, опасаясь, что в миг смерти Дуку лишится её. - Убей! – надавил Сидиус, и Скайуокер сомкнул мечи. И испугался. Он часто заморгал, пытаясь прийти в себя. Пытаясь осознать, чтобы тут же пожалеть о содеянном. Он не был ситхом, он не был жестоким, он…был военным. И как положено военным, выполнил приказ высшего командования. Поспешно, на инстинктах, на воздействии, на чужой воле. Тут же пожалел он, тяжело дыша, не понимающий происходящего. - Ты поступил правильно, Энакин, - глубоким и уверенным голосом успокоил его Император, - он слишком опасен. Его нельзя оставлять в живых. - Да, но он был не вооружен… - Слова джедая, - пролепетал малыш, утирая нос рукавом. Маленький Люк, как и она, понимал, что эта была та черта, за которую нельзя заходить. Энакин сожалел и боролся, боролся с Тьмой в своей душе, которую взращивал в нём Сидиус с малых лет. - Оставь его! – таким же приказным тоном велел Сидиус бросить Кеноби. - Рано, учитель, - прокомментировала Мара, понимая, что для Скайуокера Оби-Ван слишком дорогой человек, чтобы можно было вот так просто приказать его бросить. Так же просто, как приказать убить своего бывшего ученика. – Энакин - не ситх. - Пока не ситх, - пролепетал Люк. Она ничего не могла с этим поделать, продолжая крепко держать малыша, следуя за его отцом, который профессионально тащил на себе Кеноби, как-то вёл канцлера и умудрился прокатиться в туннелях лифтовой шахты, влезть в лучи-гасители, нахамить Гривусу, разломать мостик и угнать флагманский крейсер сепаратистов. - Красавчик! – на этом месте вскрикнул бы Соло, а Джейд еле сдавленно выругалась. Вокруг происходило какое-то очередное безумие, но для Скайуокера и Кеноби это была вполне штатная ситуация. Оби-Ван умудрялся шутить, Скайуокер старался не перейти на хаттес при канцлере, а Палпатин молился Силе, чтобы они не разбились. Мара бы тоже молилась, если бы не знала, что эти трое поживут ещё два десятилетия. Она уже плохо воспринимала реальность, возможно от температуры на мостике, возможно от эманаций в Силе, которые создавал Скайуокер-старший, сажая остатки корабля, или просто компания этих безумцев уже достала её. - Это ещё не конец, - «обрадовал» её супруг. Она опустилась на колено, позволяя ему обнять её за шею. Маленький, хрупкий ребёнок с холодным носом и тёплыми руками. Он так верил в отца, он всем сердцем верил в него, в уже знакомого человека. Он верил, как верил в него и Оби-Ван Кеноби, который через двадцать лет будет отдавать Люку меч друга. Мара боялась узнать, как получилось так, что лучшие друзья стали заклятыми врагами. Боялась она этого, так же как и любимый её в теле маленького мальчика. И после убийства Дуку она не думала, что вина за это лежит на плечах Кеноби. Палпатин был прекрасным политиком и лучшим манипулятором, по её мнению, он опирался на Энакина, хотя не был ранен. Он с мастерством актёра играл свою роль. Роль доброго дядюшки, который уже понял, что между ним и его новым учеником стоял лишь уважаемый магистр Кеноби, который так же знал слабые стороны своего бывшего ученика. - Иди, пожимай лавры, ты их заслужил. - Погодите… - запаниковал Энакин, как не паниковал в течение всей миссии. Идея одному остаться с прессой и политиками ему совершенно не нравилась, пока в общей толпе он не увидел золотистого дройда. ТриПиО, дройда-секретаря сенатора Амидалы. Мара искренне не понимала, то ли все вокруг делают вид, что ничего не замечают, то ли всем просто наплевать, что в здании Сената, около колонны рыцарь-джедай целуется с сенатором. Где камеры? Где охрана? Что в этой Республике вообще происходит? Что творится там, на огневых рубежах, и так ясно, а что происходит тут, в столице? - Энакин,- с выдохом прошептала Падме, и Джейд внимательно оглядела барышню в тёмном наряде. Сейчас она как никогда прежде была похожа на Лею, или наоборот, именно сейчас дочь была бы копией матери, особенно в период, когда та носила близнецов. - Она беременна, - прошептал Люк, инстинктивно тянясь к матери, но Мара удержала его, тоже инстинктивно. Она не знала, в прошлом они или в каком-то абстрактном поле-проекции Силы, она не знала, память это или временной поток, она вообще не знала ничего, кроме того что, возможно, её супруг может оказаться в двух вариантах одновременно. И ладно, когда это была его собственная память, а когда это реальность? Люк не дал ей ответа на этот вопрос, его больше всего на свете интересовала реакция отца на новость. А Мара задалась другим вопросом: как так? Великая Сила! Она считала, что в их время Скайуокер, Соло и Органа творят всё что хотят и в целом происходит какое-то безумие, которое они якобы пытаются остановить. Смотря в прошлое, она чётко понимает, что Скайуокер и Органа просто создают это безумие около себя так же, как и их отец, а Соло, как и Кеноби, просто под руку вечно попадается. Но Амидала… она же разумная барышня, она же умная и расчётливая, как она могла допустить такое? Залететь в такое время? Это было слишком безответственно, с точки зрения Джейд. Но… она очень любила мужа. Энакин долго ждал этой встречи, впервые за время он позволил себе выдохнуть, и его стало заносить. Он скучал и боялся, что больше не увидит её, и разум покидал его. Ответственность, договорённость, здравый смысл – эти слова стали пустым звуком для него. И её разумность отдавала холодом по сравнению с его огнём. Мара не могла воспринимать всю трогательность момента, на доли секунды она представила себя на месте Падме. Только на доли, только представила… И ей стало страшно. Страшно от непредсказуемо-огненного характера тайного мужа, от военных действий вокруг, от опасности себя и ребёнка внутри себя в её положении. Карьера, безопасность, репутация, мечта и идея всей жизни, всё на алтарь ради одного – ребёнка. И не просто ребёнка. Мара, как никто другой, в полной мере понимала, что решиться забеременеть от Скайуокера - это надо или совершенно не знать человека, или безумно его любить. Она любила мужа настолько сильно, что готова была пройти за ним хоть в прошлое, хоть в будущее, хоть на другую сторону Силы, лишь бы быть с ним и знать, что с ним всё в порядке. Но она не была политиком, никогда не занимала высоких постов. Хэну много лет понадобилось, чтобы убедить жену, что уже пора и можно думать о детях, и то Лея с очень большой осторожностью и с огромными мерами безопасности пошла на этот шаг. И Джейд не верила, что Амидала была такой беспечной, чтобы не понимать этого. На её посту, будь она беременной от кого-то не одарённого или менее известного, возможно, это не было бы так опасно, но отец ребёнка - самый могущественный джедай, которому запрещена привязанность, не считая списка его личных врагов. К тому же, самое страшное для любой женщины - он же мог не принять ребёнка, он же мог… - Это… - к такому развороту событий Энакин не был готов. Мара почувствовала, как замер Люк, как напряглись его маленькие плечики, - это же просто прекрасно… - Что же нам делать? «Интересный вопрос», - скептически задумалась Мара, прикидывая, что Амидала явно на месяце четвёртом, и что либо «делать» в данный период времени уже бесполезно – только рожать. - Она ещё дурнее, чем вы с сестрой, - прокомментировала циничная Джейд, Люк непонимающе посмотрел на неё, - но я рада этому, - успокоила Мара его. Исторически время показало, что Амидала буквально спасла Галактику от полного падения в пучину Тьмы, но сейчас, в такой ситуации смотря на эту пару, Мара уже не знала, что думать. Возможно, это действительно была великая любовь, раз такая женщина решилась на такой шаг, или непозволительная халатность и ребячество? Новость больше чем на сутки привела Скайуокера в нерабочее и недумательное состояние, он как идиот постоянно улыбался, с абсолютно непонимающими и счастливыми глазами смотрел на жену. А она пыталась заставить его хоть чуть-чуть собраться и предлагала план действий. У неё было больше времени для того, чтобы всё обдумать и отойти от такой важной новости. А Вейдер, казалось, даже и не пытался вникнуть в суть проблемы, он даже не считал это проблемой или каким-либо затруднением. Он вообще мозг не включил, пока ночью не подпрыгнул в очередном ночном кошмаре. Чтобы достучатся до Вейдера даже без шлема, надо было столкнуть его по среди ночи с кровати или пригрозить смертью кого-то из близких, ну или, на худой конец, меч попытаться отобрать, в противном случае этот тип был в абсолютной внутренней броне. Кеноби и Палпатину понадобились годы, чтобы научиться пролезать сквозь эту броню, а вот Амидала смогла найти места крепления его защиты и в нужный момент пролазила сквозь неё, обнимая ночью на холодной веранде. - У неё есть план, - уверено заявила Мара, наблюдая за спокойными действиями будущей свекрови. Она, разумеется, не была готова ко снам мужа и в целом очень боялась грядущего, но она уже знала, что делать. Это, возможно, и спасёт Люка с Леей. - Не уверен, - ответил малыш, который теперь ощущал то же беспокойство, что и его маленькое тельце ещё в утробе матери. Он явно чувствовал и любовь матери, и тепло отца, когда тот касался рукой живота жены. Малыша аж потряхивало от невероятных эмоций, которые были слишком ярки для плода внутри женщины, и которых было слишком много для маленького мальчика. Несмотря на все жизненные повороты, на всю сложность непонятных и эмоционально непостоянных отношений вокруг близнецов, они получили свою долю тепла и любви, чтобы во взрослом возрасте уметь ценить её и дарить своим близким. Мара не была уверена, что из Энакина получился бы хороший отец, вряд ли он понимал, какая это ответственность и абсолютная смена ритма жизни, да и Амидала не была похожа на женщину, которая кинет всё и встанет у колыбельной. Но они любили друг друга и ещё не родившихся детей. И из разговоров Мара поняла, что они ещё не знают, что у них двойня. Странно это всё… Очень и очень странно. А самое странное стало происходить в стенах Ордена по прибытию двух героев в столицу. Джейд понимала, что Палпатин запустил сложные механизмы, которые всё это время настраивал на Корусанте. А эти зазнавшиеся и сонные магистры ничего не заметили. - Что они творят? – задал риторический вопрос Люк, когда магистр Винду объявил о решении дать кресло Скайуокеру только на правах наблюдателя. - Настраивают его против себя, - холодно заключила Джейд, следуя за Вейдером. Разговор с Йодой был так же прекрасен, как и весь холённый светлый Орден Республики. - Великая Сила! – оставалось ей вздыхать, следуя за Энакином в архив. Разговор с Йодой не просто не успокоил и не разрешил проблему, но и убедил Энакина, что у джедаев искать помощи бесполезно, хотя бы у живых. - С тобой всё в порядке? – спросил наставник, который так же глупо и неумело влез в политическую игру, теряя доверие друга. - Да. А что случилось? А случилось именно то, что Орден погряз во мраке больше, чем вся Империя Палпатина! Абсолютное богемное виденье ситуации вызывало в магистре Джейд-Скайоукер раздражение. - Со стороны всегда наглядней видно, - попытался успокоить её маленький Люк, которому тоже не нравились политика и действия джедаев. И они пошли за Энакином по длинным коридорам Сената и Храма… они ходили и ходили, раз за разом вместе с генералом Скайоукером сталкиваясь с мнением Палпатина, с мнением Совета, с мнением аппозиции во главе с Амидалой, с закрытым доступом в архивах и бесконечной бессонницей. Парень валился с ног, засыпая на панели управления в архиве, чтобы через пятнадцать минут вновь подскочить с безумными глазами и с заходящимся сердцем. Он ложился спать рядом с женой, но уходил каждый раз, когда она засыпала. Он ел только вместе с ней или в кабинете канцлера. Оби-Ван пытался поддержать ученика, но Совет старательно вырывал между ними стену недоверия. И у них это получалось. Палпатин всё крепче затягивал его в свои сети, настраивая его против Совета, Ордена, делегации и собственной жены. Ревность… - Как это подло, - сморщился Люк, когда Палпатин намекнул на связь Оби-Вана с Падме. - Подлость – это профиль ситхов, - Мара рукой встрепала волосы на голове малыша, пытаясь как-то поддержать. Но ситуация вся катилась по наклонной. Мара не была уверена, сколько реального времени прошло, а сколько времени они следовали за Вейдером с момента его прибытия на Корусант, но казалось, что всё происходило слишком быстро и затянуто одновременно. Бесконечные коридоры, официальные кабинеты, архив, беспокойный друг, беременная жена и ночные кошмары. Падме пыталась остановить его в этом бесконечном хождении по кругу, посадить, расспросить, но каждый раз это заканчивалось практически ссорой. Чего она допустить не могла, и все их разговоры заканчивались молчаливыми объятиями. Но этого уже было мало, как и мало того, что пытался сделать Оби-Ван своими разговорами о Палпатине, о долге, о проблемах. Никто из окружающих людей Вейдера не замечал, или не хотел замечать, как под общим прессом давления, смертельного страха и хронической усталости сменяется титановый корпус светлого джедая, как искажается его форма, как заполняется его нутро чем-то очень гадким и неприятным. - Они его оставили, - констатировал факт Люк, - Палпатин - лучший в своём деле. Он один разрушил целую Республику. Оби-Ван Кеноби тринадцать лет воспитывал и обучал Вейдера, он был единственным человеком, который мог поймать этого зверя в прыжке, перенаправить этот ураган и вбить нужную мысль в голову Скайуокера, поэтому он оставался единственной преградой для Сидиуса. И Палпатин знал, как это исправить. Отлёт Оби-Вана – вот что стало решающим моментом. Наставник, друг и учитель, оставил Вейдера в самый сложный момент его жизни, посчитав, что он со всем справится сам, не увидев очевидного. Вот что по-настоящему надломило Энакина Скайуокера. Хрупкое равновесие мира пошатнулось, и Сидиус с нескрываемым удовольствием толкнул, разрушая его, запуская события в угодное для него направление с безумной скоростью. Джейд схватилась за голову, когда магистр Винду с Советом отправился в кабинет канцлера, чтобы арестовать его. - Что они творят! – не мог просто смотреть Люк. - Не надо! Не делайте этого! Это же ловушка! Как… «Как?» – задалась вопросом Мара, понимая прописную истину. Старый Ордер прогнил до основания, он исчерпал себя как институт Силы, они позабыли, кто они и зачем существуют, они забыли всё, чему когда-то их научила война с ситхами. Они всё позабыли, кроме собственного страха. Безграничного, тупого, практически животного страха. - Не делай этого! Не надо! - кричал Люк, наблюдая, как отец врывается в кабинет, как защищает Сидиуса. - Не надо! - и по маленьким щёчкам текли слёзы. - Он не Императора защищает, - прошептала она, отворачивая от молний Силы ребёнка, - он хочет спасти вас с Леей и вашу маму. Но это не оправдывало измены джедая, не оправдывало клятвы ситха, не оправдывало принятие Тьмы и убийства ни в чём не повинных детей. Энакин Скайуокер впустил в себя Тьму, приняв имя Дарта Вейдера. И приступил к своим обязанностям ситха так же резко и рьяно, как выполнял обязанности джедая. Немыслимая мощь, сдерживаемая ранее запретами, эмоциями и контролем, теперь была выпущена на свободу со всей гаммой чёрных эмоций, которые накопились в нём за это время. Зачищенный Храм Ордена – вот что было итогом этих эмоций. Люк не мог смотреть на происходящее вокруг них, он прижался к ней, прячась в её рыжих волосах, хлюпая носом. Его била истерика, бестолковая, открытая, детская истерика. - Это скоро кончится, - шептала он, уже не думая успокаивать его, зная, что это бесполезно. И она не хотела, чтобы малыш поднял голову и увидел полный зал мёртвых детей, подростков, рыцарей, учителей… Джедаи были виноваты в случившемся, все они, но не дети: за ошибки якобы мудрых магистров отвечали самые маленькие и беззащитные. Лучший из джедаев стал худшим из всех убийц, которых она когда-либо знала или даже слышала. Он не был безумен, он был профессионалом и радикалом. Или Свет, или Тьма… И сейчас он выбрал Тьму. Но не решился показать её любимой жене и будущим детям. Падме, не знавшая ни о чём, как и раньше тепло встретила его на веранде, поцеловав и обняв. Люк в этот момент замер, прислушиваясь к себе, ему вновь стало спокойно, истерика стала проходить. Малышам в утробе матери без разницы, чем занимался их отец, им даже не важно, что он пахнет гарью и кровью, им важно, что он рядом и мама чувствует себя в безопасности. А ещё он их любит. И маленький мальчик, бившийся в истерике, видевший, как его отец безжалостно убивал своих же, вновь может вытереть слёзы, может посмотреть на него и снова поверить, что папа хороший. Для него папа навсегда останется хорошим, потому что это самое чёткое и конкретное его ощущение ещё до появления на свет. Падме была напуганна, от слов мужа ей не стало легче, только от его присутствия, от понимания, что он жив. Но все его слова казались бредом. И Мара хотела найти какой-нибудь плед, чтобы укрыть беременную и глупую женщину, которая продолжала стоять на холодном ветру, слушая слова предателя и убийцы. Этой барышне, по мнению Мары, надо паковать шмотки и лететь подальше отсюда. Домой, к собственной матери, куда-нибудь подальше от Сидиуса, от джедаев, от мужа, пока он находится в таком состоянии. Ей валить надо! Но Амидала была не настолько умна, как казалось Маре по началу. Или беременность, влюблённость и прочие гормональные отклонения замутили ей рассудок, раз она осталась в столице в тот момент, когда Дарт Вейдер полетел на Мустафар. Красно-чёрная огненная планета. - У меня плохое предчувствие, - подтвердил её опасения Люк, который пришёл в себя, вытер слёзы, но крепко держал её за руку. Мара Джейд-Скайуокер стояла как вкопанная, в тот момент, когда на посадочную площадку села набуанская яхта, когда Падме, потеряв окончательно рассудок, прилетела к мужу, захватив с собой на хвосте Оби-Вана Кеноби. «У Амидалы пролактиновый психоз, - констатировала Джейд, - крыша у Скайуокера-старшего и так подсвистывала, а после Сидиуса и Тёмной стороны просто снесло, а у Кеноби, судя по всему, состояние аффекта после увиденного в Храме». Остаётся два вопроса: как выжили близнецы, и остался ли Мустафар на карте Галактики? Со смесью испуга и полного непонимания происходящего, приоткрыв рот от эмоций, Мара по-прежнему держала железной хваткой Люка, который повис у неё на руках в немой истерике, когда Вейдер чуть не задушил собственную жену – из-за которой, собственно, и перерезал весь Храм и сцепился с Оби-Ваном. Бесчувственное тело Падме еле как уволок Р2, который всё это время был у истребителя хозяина. - Хоть у кого-то есть мозг, пускай и электронный, - вслух прокомментировала Мара перед тем, как их перенесло на берег лавовой реки. Прежде чем дойти до разговора, эти двое умудрились разнести всё в пределах видимости. Мара повернула к себе Люка, обнимая. Она уже понимала, что должно случиться с минуту на минуту, и не хотела, чтобы это видел ребёнок. Пускай даже с заточённым сознанием взрослого человека. Но Люк обернулся, как раз в тот момент, когда Вейдер прыгнул… Его сила была велика, а мощь неисчерпаема, но разум, холодный расчёт и опыт это не смогли перекрыть. Вейдер свалился, как безвольная тушка мяса, скатился по берегу практически к краю реки. Она плохо воспринимала слова Кеноби, но зато ярко слышала изнурённый болью крик: - Ненавижу! Он повторялся раз за разом, и Мара хотела закрыть уши и глаза Люку, чтобы он не слышал этого, она сама бы не хотела этого видеть и слышать. Не то чтобы пережить подобное. Ведь такое не переживают. В таком огне сгорают. Так же считал и Кеноби, обрекая ученика на мучительные страдания, забирая его меч. Она знала, что так будет, они оба это знали, но Люк шёл до конца, как и его отец, и она за ним. Малыш отклонился от неё, смотря на то, что некогда было его молодым и сильным отцом; дождался, пока прилетит Палпатин. Единственный человек, который даже после всего случившегося не оставил его. - Его бросили джедаи, но не ситхи, - страшную фразу проговорил ребёнок. Мара наблюдала, как Сидиус с помощью Силы поднимает обожженное тело, как пытается успокоить Вейдера, который был до сих пор в сознании. Это было немыслимо и нереально, но она знала, что эта была настоящая правда. И теперь неудивительно, что спустя столько лет, не смотря на все разногласия, непонимание и даже сумасшествие Палпатина Вейдер был с ним рядом. Пока тот не совершил ту же ошибку, что и джедаи, – не велел отказаться от своего. - Люк, – позвала она мужа, когда тот неотрывно смотрел, как опускают обгорелое тело Вейдера в медкапсулу, - где вы сейчас? Малыш посмотрел на неё заплаканными пустыми глазами, сморгнул пару раз, осознавая себя, и потянул её в другую сторону. Они оказались в медблоке: Падме на родильном столе, за стеклом прекрасная компания - Йода, Кеноби и Бейл Органа. - Она отказывается жить, - постановил меддройд. - Что? - возмутилась Мара вслух. - Что за бред! - М-м-м… - протянул Йода в своём кресле, - слишком сильна связь между ней и Скайуокером юным была. Слишком… Гибель его гибелью ей сулит. - Это возможно? – удивился и магистр Кеноби, который в таком освещении казался совершенно седым. А возможно, после Мустафара стал таким. - Слышал я о таком, - протянул зелёный гранд-мастер, - редкий случай. Дети их одарёнными должны быть… - Она умирает, потому что влюбилась в одарённого и носит одарённых детей? – с нотой возмущения, но больше удивления спросил далёкий от всего сенатор Органа. - Секреты Силы все неизвестны нам, - подытожил Кеноби, заходя в зал. Мара с Люком проследовали за ним. - В нём есть добро, - продолжала свято верить Падме уже после того, как дала имена детям. Два здоровых и прекрасных малыша закричали на манипуляторах дройда-акушера в тот момент, когда их мать ушла в Силу. Как считали тогда джедаи, к мужу, но ошиблись. Муж в Силу не собирался. Джедаи были опять-таки застигнуты врасплох и ничего умнее, чем разлучить и спрятать детей, не придумали. - Нам пора домой, - поцеловала Мара мужа в щёчку, - пора. Они уже получили все ответы на свои вопросы, она больше не хотела оставаться в этом прошлом или в чей-то памяти. Им пора уже возвращаться и решать свои собственные проблемы. Она уже точно знала, что Вейдер хороший. Был. Где-то глубоко внутри. Был. И этот показатель времени её вполне устраивал. Быть знакомой лично с Лордом Главнокомандующим - безусловно большая честь, а знать его историю и жизнь – означало ещё больше понимать значимость и проявлять уважение, хвала Силе, памяти этого человека. И хорошо, что она не была в его приближенном кругу. И всего лишь замужем за его сыном. - Люк, нам пора.