Пой до конца

Знамя, поднятое над последней крепостью кочевников, гордо развивалось, демонстрирую песчаному миру причудливо изрезанный шестиугольник с двойной печатью по центру. Выпрямившись в полный рост, я откинула с лица волосы, осмотрела поле боя. Потери войска были не слишком велики. Месяц — и страна, так долго доставлявшая нам проблемы, исчезла. А нужно было всего лишь совместить осаду столицы с действиями шпионов-смутьянов внутри. Лицо приятно щекотал ветер, несущий запах из далёкого оазиса. На минуту я даже зажмурилась, вдыхая свежий аромат в благодарные лёгкие. Здесь, на максимально возможной высоте, битвой почти не пахло. За спиной раздалось шуршание. Кто-то шёл по вырезанным в стене ступеням. На площадку поднялся командир центрального подразделения, негласно признанный главным полководцем армии в моё отсутствие. Достаточно опытный и мрачный, он прекрасно справлялся. Назначение на этот пост именно его стало одним из первых моих действий, когда, пять лет назад, в моё распоряжение поступила одна из армий короля. Люди, тогда возглавлявшие подразделения, происходили из знатных родов, но были юны, мало образованны и не имели о войне ни малейших представлений. Узнав об этом после первого же столкновения с противником, всех их я перевела в десятники, а сама отправилась искать более понимающих личностей. Среди таких оказался Борл, прекрасно себя показавший, и до сих пор поддерживающий порядок среди людей. Спустя год после этой реформы к составу моей армии прибавился особый отряд, собранный лично мной из таких же оборотней. А ещё через два она поглотила и все остальные, став главной и единственной. Все они обучались не только бою во всех формах, но и синхронности действий, в комплексе с аналитическим мышлением. Когда армия наступала, отряд всегда шёл первым, атакуя в лоб. Давал остальным окружить противника, разбить на небольших отряды и добить. Аршар разрастался на глазах. Королевство Линнов пало первым. После — холмогорье у Великого Моря, и страна ремесленников. Центральная степь исправно платила дань. А мы шли вперёд, не думая о жизни и смерти, помогали родине окрепнуть, встать на ноги. Сегодня пали Пески, наш главный противник в последние три года. Надо признать, они были умнее и сильнее своих соседей, но одного этого недостаточно, чтобы противостоять моему войску. Мы были почти всесильны. Я засмеялась. Мир вокруг молчал, подчиняясь воле сильнейшего. Смахнув выступившие слёзы, я повернулась к Борлу, терпеливо ожидающему, пока ему дадут сказать. Я кивнула. Военачальник принёс приблизительные данные о результатах дня. Число погибших с нашей стороны не превышало трёх сотен, ещё столько же раненых, сгорело две телеги с продовольствием. Город полностью захвачен, пленных нет. Как я и думала, ничего серьёзного. Отправив Борла с приказом о развёртке лагеря прямо на руинах, я вновь осталась одна. В пустыне стремительно темнело. Лёгкие сумерки превратились в ночь буквально за десять минут. Внизу разжигались костры, к небу начал подниматься первый дым готовящейся еды. На площадку взобралась пара часовых. Увидев меня, они поклонились, заняли положенные места. Я отправилась вниз. Город встретил меня пустыми окнами, разрушенными стенами и кострами, вокруг которых разместились двадцать тысяч моих воинов. Кое-где уже слышались первые песни в исполнении чуть захмелевших голосов. Те счастливцы, которым не придётся стоять в дозоре этой ночью, скоро потянутся к флягам с крепкой настойкой. Не могу их винить, такова уж плата за чужие жизни. К своему шатру я пошла через окраину временного лагеря. Не хотелось лишний раз беспокоить людей своим присутствием. На финальной четверти дороги меня встретили командиры всех трёх подразделений, сообщили, что мои волки в полном составе обустроились посреди центральной площади, и вызвались проводить. Перекидываясь колкостями, они шли чуть справа, ближе к домам. А слева начиналась пустошь. Тёмное пространство без края. Где-то там, далеко, начинались Великие Топи… Когда со стороны этой огромной массы песка колыхнулся силуэт, рефлексы сработали быстрее сознания. Когти переходной формы всегда пресекают движение врага одним точным взмахом. Лицо подскочившего командира южного фронта, самого молодого, забрызгало кровью из порванного горла. Его и без того бледные глаза стали совсем прозрачными. В свете факела я отчётливо видела, как взволнованное выражение сползает с его лица, оставляя лишь пустую маску. Кажется, вопрос о том, почему же простым людям запрещено присутствовать при первой атаке моей стаи, отпал сам собой. Оставив пшеничную макушку южного на оставшихся двоих, я ускорила шаг, стараясь не поднимать руку, по которой стекали яркие капли.

***

«На обратной дороге никаких происшествий не было. В результате песчаная страна в нашей власти, потери незначительные. Всё.» — я упала в кресло, откидываясь на спинку и, наконец, вытягивая ноги. Кабинет правителя обставлен был просто. Большой овальный стол на необычно изогнутых высоких ножках, три кресла по периметру и две двери в противоположных концах комнаты. Одна из них ведёт вниз, в основную часть замка, а вторая — в личные покои короля. Туда даже мне, лучшему полководцу и другу, входить запрещалось. Зато рассказать все новости в свободной форме и удобно устроиться, звеня браслетами — это легко. Король улыбнулся, чуть сузив глаза. Протянул мне тяжёлый золотой кубок, обрамлённый тройным кольцом красных камней. Внутри поблёскивала тёмная ароматная жидкость. Сделав первый глоток, я начала оживать. Такой своеобразный ритуал появился у нас почти сразу после появления у меня войск. Первую чашу пили молча, глаза в глаза. Потом он наполнял вторую и садился напротив. После третей начинался разговор. Не важно, о чём именно, главное — не о войне. Чаще всего лёгкая дискуссия уже через пару минут переходила в сарказм. Мы смеялись, пили и снова смеялись, припоминая истории из жизни и старинные тексты. Слёз, наворачивающихся на глаза от смеха, не замечали. Смахивали, продолжая погружаться в одним нам понятное веселье. Часто не замечали мы и той черты, что нельзя переступать правителю и подчинённому. В такие вечера всё было не в серьёз, и всё было можно. По нескольку часов мы проводили так, не заботясь ни о чём, кроме наличия вина в кубках. В какой-то момент король поднимался, легко смахивая со стола пустую чашу, подходил ко мне. Ему ничего не стоило поднять меня на ноги, покружить по дороге к окну и усадить на пол. Я смотрела, как яркие кляксы лучей расползаются по скалам и тёмным лесам, а он перебирал мои волосы, распускал высокий хвост и собирал заново, добавляя в него много маленьких косичек, касался каждой бусины и цепочки. Когда окончательно светало, и солнце начинало бить по глазам, правитель останавливался, провожал меня до лестницы и шутливо поклонившись, исчезал у себя. После этого пару дней его было не найти. Ни намёка на присутствие, пока не столкнёшся нос к носу в дверях кузницы или конюшни. Но именно в этот момент он всегда беззвучно усмехался, протягивал мне небольшой свёрток и продолжал свои дела. При удобном случае развернув подарок, я находила новое украшение, созданное рукой правителя из драгоценных металлов и камней. Во время следующих посиделок у окна он всегда проверял его наличие. Ставя на стол опустевший кубок, я уже знала, чем всё закончится. Но это было так весело! Захватывающая лёгкость в теле, собеседник, с которым можно быть откровенной. Обычно он заговаривал о чём-то отстранённом, но видимо на этот раз его мнение о застольных беседах изменилось. Обойдя стол, он отодвинул мою левую руку, будто невзначай задев турмалиновое кольцо, внимательно посмотрел в глаза. С некоторых пор этот взгляд перестал действовать на меня, как раньше. Под его напором я свободно могла двигаться, могла даже отвернуться. Только не хотелось. Совсем. Оказалось, что этот странный цвет необычайно… красивый? Я с удовольствием смотрела в глаза чародея, не задумываясь, что в этот момент он видит мою душу. Просто смотрела. И сдерживала рвущийся наружу, почти отчаянный, смех, в глубине которого шевелился комок каких-то злых колючек. — Вот скажи, — голос переливался на низких шипящих нотах, — Почему ты так упорно не хочешь носить оружие? Даже во время войны. Жизнь не нравится? — Очень даже нравится. А против тех, кто её пытается отнять, когти, — я выпустила оные на перехваченной руке, — Действуют гораздо быстрее и эффективнее, можешь у Арокко спросить, — намекнула я на командира южного фланга, до сих пор обходящего меня по самой дальней траектории, — Оружие, кстати, у меня есть, — я выложила на стол кинжал. — И когда ты им в последний раз пользовалась? — ехидно поднял бровь мой собеседник. Я неопределённо хмыкнула. Он отпустил мою руку, вернулся на место, притянул к себе клинок. Короткое обоюдоострое лезвие быстро сужаясь, на конце превращаясь в острейшую иглу. Рубины, вправленные в ручку, тускло блестели. Это был первый его подарок. Почти десять лет назад я получила его и с тех пор почти не снимала с пояса. Но даже в разгар самых кровавых и жестоких сражений он не покидал ножен, хотя затачивался и полировался перед каждым. Я не старалась избежать его использования, так само получалось. Король через стол переслал клинок обратно. Разговор сменил направление. Когда первые кроваво-красные лучи покрыли склоны за окном, и мы привычно оказались у лестницы, он склонился к моему ухе, с ухмылкой прошептав: «В районе рубиновых шахт намечается бунт. Сама понимаешь, это никуда не годится. Отправляйся утром.» И исчез.

***

Мерный шаг лошади, не сильный ветерок и молчаливый отряд за спиной давали время для мыслей. Мы не спеша ехали в сторону моего бывшего села. Я не была здесь с тех пор, как одиннадцать лет назад первый раз отправилась в центральную крепость. Ещё с Торхом и отцом. Я улыбнулась. Даже странно, полмира прошла, а на родину так и не довелось попасть. Наверное, я этого боялась. Не хотела видеть пустой дом, в который уже никогда не войдут хозяева… Но сейчас я была рада возвращению. Должно быть, там сейчас всё изменилось. Рубины, отблескивающие на ножнах моего кинжала — те самые, что я нашла в глубине скалы. Когда правитель узнал их историю, в село были направлены люди, обнаружившие огромные залежи камней, сильно поднявших экономику Аршара. С нами начали торговать даже мрачные горцы с северных вершин, плохо идущие на какие-либо контакты с окружающим миром. Лошадь взобралась на перевал. Я потянула поводья, останавливаясь. Вдохнула побольше воздуха, глянула на как всегда серое небо. Наконец опустила взгляд на село. Улыбка как-то сама сползла с лица. Там, где в моей памяти оставались дома, где я сама бегала и играла, где на отшибе стояла одинокая кузница старого Мико, сейчас не было ничего. Только огромная яма. Где-то на её дне слышались скрипы, нестройный перестук, чьи-то крики и приказы. По кромке карьера растянулась вереница одинаковых, как под копирку, домов в два этажа из желтовато-серого материала. До туда, где они находились, я сама добегала только пару раз. Слишком было далеко, да и скучно. Сзади раздались неуверенные шаги. — Госпожа, — окликнувший меня человек, воин лет сорока с местами проступающей сединой, был смущён. Я вопросительно вскинула голову, — С вами всё в порядке? Мы можем продолжать путь? Я отметила, что несмотря на определённо больший, чем у меня, возраст, он спешился. А за напускным волнением таился обычный страх. Я ухмыльнулась. От получившегося оскала сотник отшатнулся. А я, не ответив, пришпорила лошадь, срываясь в галоп. Не оглядываясь, я знала, что отряд потянулся следом, не протестуя против опасной на крутых горных поворотах скорости. Пьянящее веселье, власть и страх окружающих подстёгивали. Полубезумно улыбаясь, я мчалась в сторону города. Когда я въехала на главную улицу, уже вечерело. Снова пустив коня шагом, я рассматривала город. Весь он расположился по сторонам этой длинной, в полчаса езды, улицы. В обе стороны от неё отходили маленькие тупиковые переулочки, со всех трёх сторон окружённые домами. Здесь жили рабочие шахт с семьями. То и дело на пути встречались женщины, идущие с кувшинами и вёдрами к колодцам. Детей я не увидела. Дорога вывела меня к большому зданию с колоннами по периметру, местной ратуше, претендующей на звание высокоархитектурного сооружения. На площадке перед входом росли два хилых деревца. Между ними-то и расположилась поджидающая нас процессия. Заискивающе улыбаясь и путаясь в полах расшитой мантии, глава селения обрисовал мне ситуацию. Если вкратце, то какие-то ребята из самой дальней шахты устроили себе пару внеплановых выходных, а в ответ на попытку привлечь к работе силой, пообещали «С господина городничего, во имя короля, живьём шкуру содрать». С этим пунктом я была полностью солидарна, но участившиеся забастовки, затрагивающие всё больше и больше людей — уже дело серьёзное. В шахтах трижды ударили в гонг. После ужина, отказавшись от экскурсии по изменившемуся и ставшему унылым, но всё же родному городу, я поднялась в отведённые мне комнаты. Практически, весь верхний этаж был в моём распоряжении. В единственное на всё это пространство маленьком окне было видно, как на улицах появляются рабочие. Уставшие, покрытые пылью, но вполне довольные окончанием смены. Сразу же из незаметных на первый взгляд закоулков показались дети. Они смеялись, запрыгивая на руки и плечи отцов, пачкались в той же пыли, начинали торопливо говорить… Чутьё подсказало мне, что прогуляться всё же стоит. Но в одиночку. Сбросив на кровать плащ и верхнюю рубашку, я открыла окно, через которое без проблем выбралась на крышу. Тело, истосковавшееся по свободным передвижениям, радовалось вечерней пробежке. Почти стемнело, на небо выплыла большая луна, никто не не обратил внимания на тень полузверя, беззвучно перемещающуюся по крышам. Как я и думала, сразу за жилыми домами начинался пустынный участок серых камней. Припомнив рассказы городничего, я отправилась туда, где должна была располагаться та самая мятежная шахта. До места я добралась только спустя двадцать минут непрерывного бега. Наконец остановившись у края расселины и заглянув вниз, я убедилась, что инстинкт не подвёл. На самом дне неровно горел факел, в свете которого переговаривались четыре фигуры. Использовав почти по назначению деревянный помост, висевший между поверхностью и дном, я в два прыжка оказалась среди людей. Поднимаясь на ноги и принимая полностью человеческий вид, я осматривала собравшихся. Один парень, на вид чуть младше меня, смотревший в сторону тоннеля, соединяющего шахту с остальными, подскочил, явно не ожидая гостей сверху. Ещё двое более взрослых мужчин со своих мест не поднялись, но по взглядам было ясно, что мне удалось удивить и их. Четвёртой фигурой оказалась девушка. Светло-русые волосы, собранные в короткую косу, загорелое лицо, серая рабочая туника без рукавов. Она напомнила мне одну старую знакомую — Лилу. Её семья жила не бедно, и единственная дочь часто хвасталась перед сверстницами новыми нарядами и румянцем на пухлых щеках. Мне на одежду в те времена было плевать настолько же, насколько ей на историю, поэтому никаких отношений у нас не образовалось. Только взаимная жалость. Ещё раз вглядевшись в лицо напротив, я убедилась, что передо мной именно стоит именно она. За прошедшие годы Лила сильно изменилась. Лишние килограммы, наряды и разнообразие причёсок исчезли вместе с мельницей, зато появился озорной блеск в глазах и, как я поняла, дух протеста. — Здравствуй! Я верила, что ты придёшь! — Девушка радостно воскликнула и подскочила ко мне с объятиями. Через несколько минут, разобравшись с приступом нежности у девушки и ревностью паренька, мы с Лилой решили немного прогуляться. Покинув зону видимости её товарищей, мы свернули вправо. Спустя ещё пару минут, я жестом остановила её, по сути пустой, монолог. — Ну ладно, хватит. Давай ближе к делу. Что вы тут устроили? — Забастовки-то? — она придала лицу невинно-удивлённое выражение, — Это просто способ привлечь внимание. — Хорошо, считай, что моё ты заполучила. Для чего? — Мне, то есть нам, очень нужен был повод увидеть тебя, — она наконец-то посмотрела серьёзно, а я впервые за нашу беседу удивилась. — Нас много, и мы начали вынашивать этот план, как только узнали, кем ты стала. Поняли, что такого шанса больше может не представиться! Ты в детстве всегда поодаль держалась, мы не слишком дружили, только не обижайся, ладно? Но ты всегда была доброй и понимала, что происходит вокруг. Я машинально кивнула, стараясь уловить подтекст, но его, кажется, вовсе не было. Девушка говорила прямо и искренне. Тем временем рассказ продолжался: — И ты точно гораздо лучше, чем мы, должна знать, какое чудовище этот наш король. Он, наверное, самое жестокое существо, о котором мне доводилось слышать! Даже песчаники с их жертвоприношениями не льют столько невинной крови. Его власть только на этой крови и держится! А ты знаешь, сколько ему лет? Вот и никто не знает. Ходят слухи, что он родом из Великой Топи, — произнося это название, она понизила голос до шёпота и слегка затравленно оглянулась, будто ожидая увидеть за плечом оживший кошмар. — Но то, что он оттуда привозил чудовищ и своими чарами скрещивал с людьми, получая кровожадные гибриды, это точно. Хотя о чём это я, ты их, должно быть, и сама видела. Поэтому нам и нужно с этим покончить! Убить этого тирана, выбрать на его место достойного, обновить страну… — Я тебя поняла, — я как можно добрее улыбнулась. — И у меня есть одна идея по этому поводу. Но понадобятся люди. Много людей. — Люди будут! — активно закивала Лила, вся светящаяся надеждой. — Отлично. Тогда давай завтра в это же время, на пустыре за городом. Приводи тех, кто точно с нами, а я принесу кое-какие чертежи… — Неужели так легко купилась? — Договорились! — И правда… Она всегда была такой наивной? Но это удачно. Жаркое прощание и одобряющие взгляды оставшейся тройки, к которой мы вернулись, продолжались довольно долго, не смотря на моё желание поскорее оказаться у себя. Новый день для меня начался с рассветом. Многое нужно было успеть. Ещё до завтрака я наведалась к своему отряду и нашла среди них пару толковых плотников, не отличавшихся болтливостью. Нагрузив их работой, я поспешила к городничему, что уже ждал за столом. После слишком обильной еды, мне пришлось терпеть его компанию на протяжении длительной прогулке по шахтам, где я исправно пугала своим видом рабочих. За время этого похода я узнала у озадаченного вопросом главы селения, что пара бочек второсортного масла в хранилищах ратуши найдётся. Ближе к вечеру я снова спустилась к своим людям, отобрала из их числа два десятка лучников с крепкими нервами. До заката выбранные воины покинули лагерь, рассыпавшись по городку. Впрочем, выходя из-под сводов временного пристанища с последними лучами солнца я точно знала, что в условленный момент все они окажутся на нужных местах. Я отправилась к выбранному вчера пустырю. Когда навстречу мне вышла Лила, за спиной которой маячило примерно тридцать соратников, я поняла, что не прогадала с таким простым планом. Поднятая рука — команда, и на пустыре вспыхивает паника, скоро сменяющаяся стонами и проклятиями умирающих. Вчерашний резвый паренёк, жених моей старой знакомой, и в этот раз осмыслил происходящее быстрее остальных. Он даже кинулся на меня с каким-то оружием, но напоровшись грудью на кинжал, впервые покинувший ножны для самозащиты, затих и сполз на землю, широко распахнув глаза. На следующий день отряд отряд отправлялся обратно в столицу. Мне не приходилось даже улыбаться, люди и так смотрели на меня с ужасом. С лихвой это обеспечивали два тела, покачивающиеся на виселице перед входом в шахты. Остальные трупы догорали в яме, вырытой на всё том же пустыре. На прощание склонившись к управляющему, смотрящему сквозь меня, и ещё раз напомнив, как надо поступать с возможными желающими снять тела зачинщиков, я подхватила поводья. Снова мы медленно ехали по главной улице. И снова я ловила на себе беглые взгляды. Только теперь в них вместо уважения чувствовалась ненависть, вперемешку с суеверным страхом.

***

— Быстро вернулась, поздравляю, — король перехватил меня практически у ворот и увёл наверх, перепоручив все хлопоты какому-то лейтенанту. — Дело было пустяковое, — я с удовольствием скинула дорожную накидку и потянулась, разминая затёкшие мышцы. — О, наслышан, — протянул он, — Слухи распространяются быстро. — Это какие например? — я шутливо вскинула брови. — Например о Рубиновой Королеве, устроившей кровавую резню в родном селении. — Рубиновая Королева, значит? А мне нравится! — Ну как прикажешь, — усмехнулся он, почти вталкивая меня в кабинет и захлопывая дверь. На этот раз простым заговором король не ограничился. Я слышала, как он вполголоса напевал над дверью запечатывающее заклятье. Не оглядываясь, я устроилась в кресле, стянула неудобную рубашку, оставаясь в одной майке. Мне показалось, что этого недостаточно, чтобы расслабиться и, спустя секунду, вслед за рубашкой под стол полетели сапоги. Это было уже верхом неприличия, но на голос совести я лишь махнула рукой. По окончанию этой процедуры, я всё же оглядела стол. На нём обнаружился небольшой круглый свёрток и карта соседних государств, поверх которой лежал свиток с разбитой печатью меча, нависшего над горой. Чародей незаметно подошел именно в тот момент, когда я заметила надломленный сургуч и неверяще дёрнулась вперёд. — Да, ты правильно поняла, — он серьёзно смотрел на меня, без тени смеха во взгляде, — Эти проклятые горцы выдвинули ультиматум. — И чего же они хотят? Мира во всём мире? — Именно. А ещё чтобы мы, самая враждебная после Топи держава, вернули все захваченные территории и прекратили вести войны. Иначе они сами обещают позаботится о нашем, уже вечном, спокойствии. — Северяне умеют воевать и хорошо обучены, — я рефлекторно прищурилась, вспоминая всё об этом народе, — Но вне своих гор бывают слишком редко и никакого преимущества не получат. — Это ещё не всё. Они знают, что просто так мы не согласимся и предлагают переговоры. У них есть какое-то предложение. Говорят, нас может заинтересовать. — И, конечно, разговор будет на их территории, — я презрительно фыркнула. — Нет, они не настолько глупы. Переговоры будут проходить в стране, лежащей между нами. — Разумно, — я кивнула, — Виллы не станут вмешиваться в войну, даже если мы решим захватить весь мир, но их земли пострадают, если уж сражения начнутся. — Встреча через трое суток. — Отправляюсь утром, — рассчитав время пути согласилась я. — Мы отправляемся, — он хмыкнул, — Это должно быть интересно, — И ухмыльнулся. Слегка кровожадно получилось. Значит, всё в порядке. Да и в его компании всегда интереснее. Он щёлкнул пальцами, проговорив что-то, карта со стола пропала. Подтолкнув ко мне свёрток, он отправился за вином. Я развернула багровую ткань, вынимая на свет широкий браслет. На чернёной стали были выточены узкие переплетающиеся стебли, оплетающие знакомый шестиугольник, с переливающимися красным гранями. Я застегнула браслет, плотно обхвативший запястье. Подарок этот был абсолютно нетактичным намёком на расшитую золотыми нитями ленту, обычно скрывавшую тонкую белую полоску так и не зажившего шрама. Кажется, я потеряла её в одной из последних битв. Впрочем, так было удобнее. Девять сантиметров железа придавали какой-то странной уверенности. Снова оглядев браслет, я заметила, что на обратной стороне стебли переплетаются в стволы деревьев, между которых застыли три фигуры. Все они были образны и схематичны, но я не смогла не распознать в одной из них правителя, а в двух других — волков, по-человечески опустившихся на колени. А сами растения были удивительно похожи на рассказы путников о границах Топи. От созерцания меня отвлёк стук бутылки о столешницу и звон кубков. Я подняла глаза. Чародей спокойно разливал тёмно-красную жидкость. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову, впрочем не отвлекаясь от своего занятия. Его взгляд вызвал улыбку. Слегка перекошенную, но это ничего. — Скажи, — сама не зная для чего, спросила я, — Сколько живут оборотни? — Пока не убьют, — легко ответил он. Но недоумение на миг проскользнуло в его глазах. Всего на миг. Я приняла протянутую чашу, поднесла к губам. Закрыла глаза, делая первый глоток и вырывая из себя все сомнения, вызванные отголосками сказок Лилы. Вот же человек! Даже после смерти покоя от неё нет!

***

Переговоры прошли не слишком удачно. Никаких обещанных дельных предложений от северян не поступило, и мы, отказавшись возвращать с таким трудом добытые территории, отправились назад в Аршар. Готовиться к войне. И всё же меня не покидало ощущение, что у горцев был какой-то ещё план, о котором я так и не смогла догадаться. Молчаливого и хмурого чародея, видимо, посещали схожие мысли. Сразу по возращении в крепость он отправился наверх, бросив короткое «Не беспокоить», и махнув рукой одному из стражников. Кажется, дежурному по темницам. Было ясно, что король решил начать подготовку к грядущим событиям не медля. Может, для его колдовской натуры это и было идеальным выходом, а я для начала собиралась выспаться. Тяжёлая дорога без остановок вымотала меня до предела. К тому же, на протяжении всего пути мне казалось, будто вся сила, что только была во мне, вытекала наружу по незримому каналу. «Либо это было побочным эффектом от надвигающихся событий, либо в эскорте ехал очень сильный энергетический вампир, по ошибке прилепившийся ко мне, » — сама для себя отметила я, падая на кровать. Уже на границе сна я поняла, что меня неоправдано беспокоит грядущая война. Почти что пугает. Такое странное чувство не являлось нормальной реакцией, и скорее походило на дурное предчувствие. «Что-то должно произойти, » — уверенно прозвучал в голове почти забытый внутренний голос. Проснулась я ранним утром. Большая часть замка ещё была погружена в сон, дополняющийся мягким туманом. Всё кругом будто пропиталось уверенной силой. Мою вчерашнюю усталость, вместе с дурными предчувствиями, унесла прочь струя холодного воздуха, забравшаяся через приоткрытое окно. Да, нужно было просто отоспаться. О каких вообще вампирах может идти речь, если рядом король? Решив, что подняться к нему не будет самой плохой идеей, я вышла из комнаты. Лестница отвечала на шаги тихим, но звонким эхом. Ещё за пару пролётов до кабинета я услышала необычную мелодию. Плавную, стройную, невероятно похожую на само утро, окутавшее крепость. Дверь в зал была приоткрыта. По негласному правило это означало, что я могу входить без стука. Оглядев помещение, я обнаружила напротив себя распахнутую дверь в покои короля. Сам он расположился у дальней стены, прислонившись к столу и наигрывая на арфе тот самый мотив. Заметив меня он поднял голову, улыбнулся, кивнул, приглашая меня подойти. При этом его пальцы не переставали перебирать струны, то и дело меняя течение песни. Я уселась рядом, прямо на пол, прислоняясь к холодному камню стены за собой. Мотив набирал силу, поднимался всё выше и выше, потом внезапно начинал падать, почти обрываясь, и снова взмывал ввысь. Очень скоро у меня закружилась голова, а светильники, освещавшие комнату без окон, запрыгали перед глазами зелёно-лиловыми пятнами. Стало невыносимо жарко. Я зажмурилась, поддерживая связь с реальностью только благодаря леденящей кладке за спиной. Музыки я уже не слышала, только всё ускоряющийся пульс в ушах. Мне показалось, что кровь не просто бежит по венам, но и начинает светиться. Завершилось странное происшествие довольно скоро. Сначала наступила тишина, потом начало успокаиваться сердцебиение, пришло осознание себя. Впрочем, открывать глаза я не спешила, пока на моё плечо не легла рука. Жар, как обычно пробравшийся сквозь одежду, сообщил, что разлепить веки всё же придётся. Чародей стоял рядом. Понимающе хмыкнув, он протянул мне маленький стакан из редкой светлой керамики. Я пила, не чувствуя вкуса, по старой привычке оглядывая комнату. Продолговатое помещение без окон абсолютно не походило на личные покои. У стены напротив дверей стоял высокий деревянный стул с резными подлокотниками. Рядом в камне была высечена неглубокая полка, на которой размещался ряд разнообразных склянок и бутылочек. Справа от меня, за тёмно-красными занавесями виднелась ещё одна дверь, по-видимому ведущая в спальню. Всё это не соответствовало моим ожиданиям, но было понятно и объяснимо. А вот сооружение, занимающее оставшееся пространство, оставалось для меня загадкой. Шесть необычной формы столбов, совсем чуть-чуть не достающих до высокого потолка, между которых, на порядочной высоте, была натянута сеть из цветных ниток, образующая шестиугольный купол над пустым пространством в центре. Наверняка правитель ответил бы мне на вопрос о предназначении этой конструкции, но инстинкты отчётливо советовали в это дело не соваться. Я и не собиралась. Слишком уж сильно от столбов пахло смертью. На чёрную магию у меня вообще было особое чутьё. А к тому, что с ней связано, лучше не приближаться. Это усвоила ещё в первый год жизни в крепости. Именно поэтому я не пыталась узнать о неопределённого вида трупах, то и дело попадавшихся мне на глаза. Это всегда были девушки, немногим старше меня. Кроме возраста и пола общими у них были только травмы: кровоподтёки и ссадины в районе запястий, овальный ожог между ключиц, выколотые глаза и тонкий надрез на сонной артерии. Их сжигал на задворках начальник тюрьмы. Молча, с непроницаемым лицом, словно перед ним не изуродованное тело, а обыкновенная куча мусора. Именно за такой самоконтроль он получил должность. Несмотря на периодически просыпающийся интерес, я верила, что о некоторых вещах лучше не знать. Одним словом, взгляд на таинственных столбах я предпочла не задерживать, переводя его обратно к креслу, арфе и полке со склянками. Рядом с ними обнаружился и правитель, сообщивший, что ждать, пока на нас нападут — дело не благородное. Поэтому на подготовку армии к походу у меня есть две недели. Потом мы перебрались в кабинет, где почти четыре часа просидели за картами, занимаясь каждый своим. Он — общей стратегией, я — отдельными тактиками. Основные силы горцев мы должны были встретить неподалёку от степной столицы. Там находилось огромное поле, идеально подходящее для многочисленных армий. Был у него только один минус. С востока, где и находился Замок на Холме, оплот этих обширных земель, его было невозможно прикрыть ни для одной из сторон противников. Но то, что Виллы никогда не станут вмешиваться в дела людей, заботясь только о своих неясных духовных потребностях — общеизвестный факт.

***

Подготовка была закончена к назначенному сроку, хотя это потребовало всех возможных усилий. После победы в степях мы планировали сразу отправляться в главную обитель наших врагов — горы. Дорога до них займёт не меньше месяца, и чтобы кормить всё это время самую могучую и многочисленную армию, когда-либо собиравшуюся в Аршаре, пришлось погрузить на обозы практически все запасы. Эта война будет последней, решающей. После победы над Лайнором, к нашим ногам ляжет весь мир. А проиграть мы просто не можем! За ворота выезжали ровным строем. По древней традиции до границы ехали медленно и в молчании. Наконец, серые скалы остались позади, нам открылся вид на постепенно зеленеющую равнину, на горизонте переходящую в холмы. Там нас ждали сражения, кровь, смерть и исполнение главной главной цели похода — уничтожение единственного настоящего противника. В эту войну армию веду не я. Поэтому сразу отпадает необходимость создавать образ серьёзного главнокомандующего и можно с головой погрузиться в битву, выполняя то, ради чего и была рождена — приносить победу. Именно поэтому мой конь, уже давно нетерпеливо переступающий с ноги на ногу, первым летит вниз по склону, подчиняясь безумному порыву. Маленькие камни поднимали пыль, звонко выскакивая из-под копыт. Потоки воздуха били прямо в лицо, тонкие косички, заплетённые рукой короля из трети моих волос, то и дело хлестали по плечам, тёплый плащ развивался где-то за спиной, золотая фибула переливалась в слабых лучах солнца, металл на руках и шее приятно холодил. Совсем рядом с той же скоростью летел чародей. А за нами, ускоряясь, двинулась армия, от быстрой скачки лишь наполняясь азартом, столь необходимым для грядущей битвы. Началось.

***

Они были сильны. Мне казалось, что я сражаюсь с одним монолитным существом. Опасным, отчаянным, даже величественным, но не имеющим ничего общего с людской природой. Каждый человек в их войске был всего лишь частью этого огромного зверя, дышащей и двигающейся в одном ритме с остальными. Довольно долго я считала, что все Лайнорцы обладают телепатией, слишком уж быстро они узнавали обо всём, что происходило с их товарищами. Впрочем, решение этой загадки оказалось простым. Пресловутой телепатией обладало всего несколько десятков человек, обычно по одному-двум на полк. Именно они и координировали всех остальных. Первые три небольших сражения мы выиграли почти без потерь. Северяне слишком дорожили жизнями собратьев, чтобы бросать силы в безнадёжный бой. Постепенно продвигаясь вглубь степей, мы успели миновать даже удобное поле, вместе с обиталищем Вилл. Такой прорыв не мог не радовать, но всё же имел ряд своих минусов. Далеко не все понимали, что основное сражение ещё впереди, и начали расслабляться. С каждым днём держать армию в собранном состоянии становилось всё труднее. К удивлению, лучше всех с этим справлялся командир южного фронта. Хотя при назначении его главный недостаток состоял именно в лояльности к подчинённым. А вот одного паренька из восточного фронта, решившего устроить победную пьянку в своём десятке, пришлось публично скормить взбесившемуся на походном пайке волколаку. Всю несерьёзность как рукой сняло! Решающая битва ждала армию в середине четвёртой недели, на ромбовидном поле у самых подножий лайнорских гор, на границе высоких хвойных лесов. Здесь я впервые поняла, что значит северный дух. При всей моей ненависти к горцам, игнорировать их силу и самоотверженность не выходило. Слишком уж яро и бесстрашно кинулись они в атаку, не задумываясь больше о жизни. Стало очевидно, что всё это время они лишь притворялись, заманивая нас именно в это место. И всё равно оставалось тайной, для чего был проведён манёвр. Ночью, после первого дня сражений, не выявивших победителя, у входа в штабной шатёр я встретила короля. Прохладная и влажная осенняя мгла располагала к беседе. Мы решили, что небольшая прогулка вдоль лагеря будет гораздо лучшей идеей, чем неприятные посиделки в душном шатре. Неспешно обсуждая последние события, мы довольно скоро пришли к общему мнению: северяне чего-то ждали. Пусть сражаться всерьёз они начали, но время всё равно тянули. Больше всего это напоминало ожидание подкрепления. Только вот разведка точно узнала, что все лайнорцы на войне, и никаких сил в стране не имеют. Ожидаемо, мы и сами поставили на эту войну всё, оставив за спиной полностью опустошённые земли. Мы остановились около крайней палатки с северо-западной стороны. Мимо нас, молча поклонившись, прошёл дозорный отряд. Было тихо, только ветер осторожно перебирал ветки сосен. Первые из них росли всего в паре сотен метров от лагеря. — Ты знаешь, во что верят жители этого леса? — вдруг спросил чародей, внимательно вглядываясь в чащу. — Кажется, они поклоняются силам природы и верят, что сами могут стать их выражением. — Да, и особо почитаем у них огонь, — я чуть не подавилась воздухом, — Можно даже сказать, что у этих недо-дриад особый культ в его честь. — А это значит, — я поняла, к чему он ведёт, — У них и горцев одна вера. Чёрт! — Именно, — король удовлетворённо кивнул, — Распорядись перевести на эту сторону побольше сил. Думаю, утром нам стоит ждать гостей. Уже приказав переместить часть сил юга и запада к границе леса, я осталась одна, рядом с картой. Что-то упорно шептало мне, что люди Лесного Королевства — не единственные союзники Лайнора. Их объединяет не только любовь к огню, это точно. Песчаники-Хорлы тоже его почитали, жертвы на крови приносить не забывали, однако именно против них почти все были готовы вести войну до конца. Хорлов вообще часто обвиняли в связях с Топью и поклонению, пусть и безрезультатному, тёмным богам. Получается, решающий фактор нынешних союзов — деление на свет и мрак? Прекрасно! Я вытащила из сундучка на столе кусок пишущего угля, подошла к карте. Широкими штрихами я последовательно перечеркнула Великую Топь, земли Хорлов, бывшую обитель соседствующих с моей родиной Линнов, а после и сам Аршар. Не закрашенными остались Лайнорцы, их соседи дриады, потусторонние Виллы и жители прибрежной полосы. Подумав, землю Вилл я тоже перечеркнула. Они, как уже говорилось, в сражения не вступают. А вот морская страна… Граница Лилового моря проходит в дне пути от нынешнего расположения войск. Вопрос, на чьей они стороне. Все знают — королева прибрежья пострадала от двойных лун, приобретя раздвоение личности. Но чаще всего она может контролировать своего недоброго двойника. Голос внутри настойчиво повторял в голове одно единственное: «День пути.» Прозрение пришло внезапно, но своевременно. Выругавшись себе под нос, я покинула шатёр. Задача моя была ясна, хоть и не проста: за те пару часов, что остались до рассвета, перестроить и привести в полную готовность армию, причём достаточно тихо и незаметно, чтобы не вызвать подозрений у какой-либо из армий противника. Оказалось, что учения и тренировки армий, одно из моих изобретений, даром не прошли. Когда темнота вокруг начала сменяться предрассветными сумерками очередного пасмурного дня, воины уже были выстроены одним большим многослойным треугольником, обращённым гранями на север, запад и юго-восток. В центре располагались обозы, которые привезли вчера с основной стоянки и, собственно, командование. Сложившаяся ситуация не была заведомо проигрышной, но достаточно не выгодной. Сражаться на три фронта, задача не из лёгких. Впрочем, обширное пространство, занимаемое врагами и разрозненность армий, лишённых единого командования и действенной системы оповещения, освобождали нас от необходимости начинать бой первыми. Достаточно занять плотную оборону и подождать, пока пыл противников, да и их число уменьшится, разбившись о стрелы и первые ряды треугольника. Он последовательно состоял из копейщиков, части мечников и лучников. Хотелось бы вывести стрелков в самый первый ряд, но армии врагов находились слишком близко, чтобы так рисковать, а стрелы неплохо летели и над головами защитного слоя. Когда первая атака захлебнётся, нападавших разметут внутренние ряды, собранные из лёгкой кавалерии и волков. Оставшиеся мечники и уставшие защитники соберутся вокруг лучников, помогая атаке конницы. Казалось, план был прост и хорош. Багровые лучи солнца показались из-за плотных туч всего на несколько минут. Утренний туман медленно таял. Всё кругом молчаливо ожидало. Я, расположившись по центру в той же идеальной готовности, что и люди, из седла наблюдала за местностью. Первыми себя выдали дриады. Осторожное передвижение маскировочных плащей, не различимое для человека, но очевидное для волка, сообщило об их готовности. Следующими были горцы. Они, не скрывая своего присутствия, выстроили свой клин напротив. Последними подошли прибрежные, подавая команду к наступлению. Громкий чистый звук морского рога, вскоре дополнившийся литаврами горцев и лютнями ведьм, определил ход сегодняшнего сражения. Всё шло по моей задумке. Противник не ожидал нашей готовности, и их атака захлебнулась под градом стрел из-за ощетинившегося первого ряда. Вместе с конницей я бросилась по направлению врагов. Начался настоящий бой. Аршар побеждал. Небыстро, но планомерно армия продвигалась вперёд, каждый метр земли щедро поливая чужой кровью. Я, то и дело осматривая обстановку, ворвалась в ряды людей моря. Резкий смех и безумные глаза отталкивали от меня нападавших, но сохранить жизнь это им не помогало. От очередной жертвы меня отвлёк внезапный луч солнца, назойливо коснувшийся лица. Оттолкнув мёртвое тело, я подняла глаза. В небе над полем боя, среди плотных туч, начали появляться странной формы просветы, а воздух зазвенел от неприятно-звонкого клёкотания, походившего на птичий говор. Присмотревшись к облакам, я различила человеческую фигуру, в дополнение к обычным конечностям имевшую две пары крыльев. Стрёкот всё усиливался, и скоро всё небо заполнилось крылатыми существами, решившими, по-видимому, что со вселенским злом, Аршаром, не сражаться не могут. Собравшись вместе, на долю секунды Виллы замерли. А потом, синхронно взмахнув крыльями, направились к земле, неумолимо набирая скорость. И начался ад. Пока я наблюдала за чудо-явлением, на земле кто-то выпустил стрелу, вошедшую в шею моего коня. Поднявшись на дыбы и заржав, он завалился на бок, чуть не придавив меня. В последний момент среагировав, я отпрыгнула в сторону, оставив жертвой трупа лишь полководческий плащ. Уже не думая, я продолжила бой на земле, привычными движениями выпуская когти. Управление армией было потеряно и, видимо, не только мной. Потусторонние Виллы сражались, используя лишь магию. И их силы хватало, чтобы разбить моих людей на небольшие группы, раскиданные по всему периметру. По уставу, всем полагалось вернуться к центру поля для перегруппировки. Но мне, отрезанной от остальных людей двумя армиями, было проще выбраться за границу боя, и уже оттуда добираться до основных сил. Более разумной идеи на тот момент не нашлось. Через несколько минут я уже выбралась на верхушку какого-то холма, усеянного трупами. Добив парочку ещё живых, я осмотрелась. Сражение почти завершилось, от моей армии остались жалкие кучки по десять-пятнадцать человек, окружённых со всех сторон. И над всем этим коршунами кружились Виллы, почти задевая крыльями головы воинов. От Лайнорцев и дриад остались лишь знамёна, слабо виднеющиеся на дороге, удаляющейся в горы. Странно. Без повода они поле боя бы не оставили… Пару раз прокляв непостоянных горцев, сваливших всю грязную работу на чужие плечи, я снова переключила внимание на крылатых. В их странном парении я заметила определённую логику. Описывая спиральные круги, они занимали места над полем. У краёв расположились четырёхкрылые, в центре — шести, остальные между, образуя двойное кольцо, соединённое внутри линиями. Очень похоже на какую-то печать… Мне извне было прекрасно видно каждую деталь их странного полёта. Он вызывал во мне какие-то смутные сомнения. Но внутренний голос, единственный, кто мог подсказать мне сейчас, был занят анализом происходящего с армиями. Если вкратце, то получалось, что Аршар представлял собой мировое зло, угрожающее существованию добра в целом. Это означало, что успокоиться и вернуться на родину Виллы смогут только удостоверившись, что от зла ничего не осталось. Я хмыкнула. Для этого будет достаточно уничтожить всех, кто находится сейчас на поле. Как я уже говорила, в стране после отправления армии никого не осталось. Хорошо, что провернуть такое невозможно. Не выжгут же они целое поле на своих землях только ради быстрой победы! Значит, нужно придумать, как поскорее увести отсюда силы, сражение-то уже проиграно. Радуясь, что должного внимания на меня не обращают, не принимая за серьёзного противника, я постаралась найти правителя. Искать стоило в самой гуще, и я перевела взгляд ближе к центру. Чародей и правда вскоре обнаружился. Тоже лишившись коня и плаща, он ловко орудовал мечом, разрубая всех, кому не повезло оказаться рядом. Волосы, выбившиеся из хвоста, разметались по спине, при резких поворотах отводя внимание врагов. Окончательно обледеневшие светящиеся глаза чётко виднелись даже с моего отдалённого холма. Его доспехи были залиты кровью, перчатки и кое-где виднеющаяся рубашка приобрели тот же красный оттенок, хотя ещё ночью были идеально белыми. Я сама не заметила, как перевела взгляд на свои руки. По локоть залитые кровью, сжимающие кинжал, словно последнюю надежду, исцарапанные и изрезанные. Впервые за десять лет мне стало противно от этого зрелища. Сжав зубы, я снова посмотрела в сторону короля. Внезапно всё движение на поле остановилось. Обе стороны замерли, поражённые резко нависшей тишиной. Последний из крылатых занял своё место в фигуре, раскинувшейся над землёй. Как и в момент своего первого появления, на миг они замерли. А потом их предводительница, шестикрылая королевна с зелёными глазами и ярким оперением, вскинула вверх ладони. Я не сразу поняла, что происходит. Почему все Виллы разом подняли руки, почему по линиям и кругам разошлось странное золотистое свечение, опускающееся на сражавшихся, почему люди внизу, от соприкосновения с сиянием начали истошно кричать. «Вниз. Быстро.» Голос в голове уже не предупреждал, а отдавал прямой приказ. Группируясь и падая вниз, одной рукой закрыв лицо, а другой рефлекторно сжав клык на шее, я успела увидеть шесть ярких точек над полем. На минуту вспыхнув, они исчезли, а землю полностью поглотил золотой пузырь, сжавшийся и оглушительно лопнувший, сметая всё вокруг невероятной ударной волной.  — Я ошиблась, ад начался только сейчас, — прошептала я, после чего моё тело как игрушку подкинул горячий ветер. От последовавшего за этим столкновения с чем-то твёрдым я отключилась.

***

Возвращалось сознание медленно и неохотно. Всё тело ломило, голова раскалывалась. С трудом открыв глаза, я осмотрелась. Ударная волна отбросила меня на добрую сотню метров, а врезалась я в остатки телеги из лагеря обозов. Меня почти полностью накрывали обломки дерева. Выбравшись наружу и пройдя несколько шагов, я замерла. Почти окаменела. На месте, где совсем недавно красовалась вполне живописная, хоть и усеянная трупами, долина, сейчас лежала выжженная безжизненная пустошь. Всё ещё не веря, я спустилась вниз. Вокруг не было ничего, кроме оплавившейся земли и пепла. Ничего. Треклятые Виллы вместе с природой сожгли не только мою армию, но и людей побережья. Вероятно из-за шизофрении их королевы. А Лайнорцев и дриад предупредили… Хороши союзники, нечего сказать. Я пересекла бывшее поле боя, выбралась к небольшому уцелевшему ручейку. Здесь уже можно было найти трупы и разглядеть остатки лагерей. Судя по тому, что земля уже успела остыть, отключилась я надолго, и все выжившие успели уйти, прихватив с собой всё, что ещё можно было использовать. Впрочем не думаю, что много счастливцев встретило сегодняшний день. Я плеснула в лицо водой, отмыла руки от запёкшейся крови и земли, откинула за спину волосы. Не зная зачем, вгляделась в успокоившееся отражение. Из воды на меня смотрела совсем молодая девушка в форме без знаков отличия и доспехов. Вместе с растрёпанными косами, мешками под глазами и широкой царапиной на скуле смотрелось жалко. Я отстранилась. Начинало холодать. Из всех вещей у меня остался только кинжал да клык на цепочке. Нужно было что-то делать. Заставив себя подняться, я пошла вдоль русла. Скоро на моей дороге попался мертвец во вполне целой накидке. Решив, что находка пришлась очень кстати, я перевернула умершего лицом вверх, закуталась в грубоватую ткань и продолжила путь. Через пару часов, когда сумерки уже начали завладевать миром, я добралась до границы леса, куда уходил поток. Рядом обнаружилась свежая виселица, украшенная надписью «Палачи рода людского», повторённой на языках Лайнора, Аршара и дриад. Про себя я отметила, что в словах моего родного наречия была допущена пара грамматических ошибок. Среди повешенных я с отвращением узнала глав всех четырёх фронтов своей армии. Бывшей армии. Пятой была девушка, чем-то похожая на меня. Не став больше задерживаться, я развернулась. Ноги понесли меня на запад, вдоль границы леса. Наверное, мне повезло. Не зная, как точно я выгляжу, они вынесли в той вспышке кого-то другого. А шестым наверняка был король. Его, скорее всего, казнят в назидание на площади какой-нибудь столицы. Если уже не казнили. И помочь я не смогу. Я теперь ничего не могу. Дорога полностью скрылась в сумраке, а я продолжала брести наугад, абсолютно не задумываясь, куда хочу попасть. Внутри меня, на месте, раньше принадлежавшем злой тоске, образовалась полнейшая пустота. Даже плакать не хотелось. А вместо всех возможных мыслей остался вопрос, плавающий где-то на периферии: «И что… Что теперь?..»