Flashlight

В спешке натягивая ботильоны на ноги, Пасифика оправдывалась и извинялась перед ребятами, сон которых был прерван глубокой ночью. Падение в обморок вызвал большой ажиотаж, да и скрытность девушки только усугубляла положение недоверия. — Меня вызвали в посольство, так как у родителей возникли проблемы с въездом в страну. — бормотала себе под нос Нортвест, завязывая шарф перед зеркалом шарф. Диппер, конечно же, не верил девушке, так как её внешний вид и внутреннее состояние выдавали ложь. Слегка кудрявые локоны растрёпано падали с хрупких плеч девушки, которая и не думала расчесаться. Противные волосы лезли в рот и глаза, а сил убирать уже не было. Тушь для глаз, которой была накрашена Пасифика ещё во время ужина, осыпалась и растерлась, образуя чёрные круги вокруг глаз. Кожа была белее фарфора с голубоватым оттенком, словно у мертвеца, а на руках можно была заметить взудтые вены —— торчащие и портящие вид. Зелёные глаза потускнели, испуганно и быстро бегали по предметам, будто в поиске чего-то важного и потерянного. Искусанные маленькие губы дрожали, словно сдерживая порыв зарыдать и показаться гостям в самом невыгодном свете. С рук всё валилось, мысли навязчивым роем атаковали Нортвест, не давая возможности сосредоточиться на чём-то одном. — Вы можете остаться, пока я буду решать дела, — накидывая куртку на свои белые худые плечи, которые, казалось, не выдержат и малейшей тяжести. — Я же не гоню вас прочь. — на лице Пасифики появилось некое подобие натянутой улыбки. — Я уже позвонила Робби, — понимающе улыбнувшись, Вэнди снова и снова смотрела на часы, отсчитывая секунды, когда она может покинуть этот особняк, пропитанный богатством и роскошью, идиллией, образом благополучия —— тем, что никогда не будет у Кордрой. Иногда ей хотелось бы с головой окунуться в этот манящий омут, пропитанный надеждами и желаниями, но в такие минуты она боялась саму себя, ругая за такие мысли. Ей нравится её жизнь, её семья, её невысокий статус в обществе, её небеспомощность перед опасностью, её настоящее лицо, не скрытое масками богатеньких тварей. — И он любезно согласился подбросить нас! — Зачем срываться среди ночи? Вон, даже Мэйбл спит! А Кенди и Гренда засыпают на ходу! — Пасифика пыталась позаботиться о гостях, однако её мысли находились в другом месте. Диппер даже удивился, как же боится Нортвест своих родителей, мчась к ним на помощь быстрее ветра, забыв, что на дворе глубокая ночь. И странно, что родители не подумали об этом, ведь обычно Пасифику никуда одну не отправляют, а тем более среди ночи. — И не надо её будить, иначе она разнервничается и покою ей не будет. — Вэнди нежно перевела свой взгляд на сопящую девочку, которая мирно сопела в кровати, заложив ладошку под щечку. — Разбудить?! Да её и атомной войной не разбудишь. Ночью нас и ограбить могут, она проспит! — брат лучше всех знал, какая Пайнс соня. Пасифика была вся словно на иголках и возле двери. Заметив нетерпеливость девушки Диппер, улыбаясь, открыл дверь. — Поезжай уже, а то твои родители так и не попадут в страну. Одобрительно кивнув, растреянная Пасифика быстро вышла со своего особняка, оставив наедине Вэнди и Диппера, которые предано ждали Робби, не смея заснуть. Болтая на самые идиотские темы, ребята тянули время, отсчитывая каждую секунду. Казалось, Робби не спешит, издеваясь над сонными друзьями, которые уже давно мечтали провалиться в сладкую дрёму, а телефон у него, как назло, выключен. И как они узнают, заснул ли он или мчится на всех парах? Десять минут Диппер и Вэнди справлялись как могли, пытаясь отвлечься от проклятого тиканья часов, мигающей лампочки, а так же тишины, давящей на сознание, так как говорить не было сил. А потом, словно каждый хотел посмеяться над ними, пошёл дождь, который успокаивающе бил по стеклу в приятный для слуха такт. — Диппер, — тихо прошептала Вэнди, зевая. — Расскажи что-нибудь интересное, а то я сейчас засну! — девушка встряхнула головой, отгоняя дремоту. — Что тебе рассказать? Я сейчас похуже тебя соображаю. Все мои мысли направлены на то, чтобы не заснуть. — Расскажи про дневники или как продвигается расследование? — Тебе правда интересно? — оживившись на глазах, Диппер начал взахлёб рассказывать о разгадках, о страницах, которые он уже досконально изучил. Он делился каждым шагом, которые приближают его к разгадке, кто же автор дневников. Сонно потянувшись, Пайнс перевёл свой взгляд на мирно сопящую Вэнди, на которую его рассказы подействовали как лучшее в мире снотворное. Ей, наверное, снилось что-то приятное, так как на милом белом личике сияла мягкая улыбочка, не свойственная для столь уверенной в себе и сильной девушки, а нос, покрытый веснушками, морщился время от времени. Это выглядело весьма очаровательно, так как Диппер не видел ещё Вэнди столь умиротворённую и довольную. Пайнс пытался не спать: прыгал, бегал по особняку, заходил в каждую комнату, обмывал лицо холодной водой, даже зашёл снова в подвал, обследуя каждый угол, расстроенный ушёл на верх. В голове крутились навязчивые мысли заснуть, тем самым отомстить Робби, который, видимо, не торопился. Глаза слипались, а раскрывать их было невероятно тяжело. Из состояния дрёмы, Пайнса вывели фары машины, которые проникли через тьму ночи и через маленькую щёлку шёлковых штор Нортвестов. «Наконец-то!» — выдохнув, Диппер начал легонько трясти плечо Вэнди. — Я не сплю,— раскрыв резко глаза, бегая зрачками по комнате, Кордрой встала на ноги и, слегка пошатываясь от резкого пробуждения, побежала открывать двери своему другу. — Иди, буди девчонок. — Тоже мне, не спала, — пробубнил парень себе под нос, поднимаясь по лестнице в комнату Пасифики, где остались спать Кенди, Гренда и Мэйбл. Подойдя к каждой подружке своей сестры, Диппер тихонько дёргал их за плечи, объясняя каждой причину пробуждения в столь позднее время и почему приходится покидать особняк. — Мэйбл не будить! Да что там, вы и не разбудите. Даём вам десять минут! — Прости, что разбудили тебя так поздно, просто тут у Нортвестов чрезвычайная ситуация случилась, а оставаться в доме без хозяйки, — оправдываясь перед Робби за столь поздний звонок, Вэнди почему-то смотрела не в глаза собеседнику, а в пол. — Неправильно, что ли. — Да ладно, я не злюсь. Сколько ждать? — Робби обращался уже к Дипперу. Пайнс немного замешкался, соображая в столь поздний час весьма туго. — Минут десять, я думаю. — подойдя ближе к паре, Диппер вспомнил о сестре, то есть, о её сне. — Слушай, у нас есть проблема. — Какая ещё может быть проблема в три ночи? — черноволосый парень удивленно посмотрел на Пайнса младшего и поставил руки на бока. — Мэйбл, как так сказать помягче, её сейчас не разбудишь. Да и не надо, а то начнёт волноваться за Пасифику, потом заболеет ещё. Она же так искренне за всех переживает. А нам разве это нужно? — Диппер почесал затылок и отвёл взгляд в сторону. — Может, всё же разбудим её? — Вэнди вдруг осенило. — Чёрт! Ведь дождь на дворе, как мы её пронесём? Ты Нортвест чуть до комнаты донёс, а сестру точно уронишь! — Эм, - притворно откашлявшись, Робби привлёк внимание на себя. — А я вам зачем здесь? Поднесу я к машине твою сестру, иди собирай её вещи, скоро отъезжаем и поторопи своих подружек. После быстрых сборов, Кенди и Гренда уже сидели в машине, кивая головами с закрытыми глазами и засыпая заново. Вэнди грузила сумки в багажник, а Робби с Диппером пошли забирать Мэйбл, которая мирно спала, ничего не подозревая. Большая комната была окутана мраком и только маленький светильник, стоявший на тумбочке возле широкой кровати Пасифики, освещал небольшую часть комнатки, играясь своими тоненькими лучиками на лице девушки. Мягкий оранжевый цвет очень шёл Пайнс, подчёркивая её мягкую кожу, маленькие сочные губки, длинные пушистые реснички, подрагивающие так мило, а так же аккуратненький носик. Подойдя к Мэйбл, Робби аккуратно убрал одеяло, оголяя плечи и ножки девушки, от которых веяло жаром. Приподняв хрупкое тельце, парень уже хотел понести его вниз, однако назойливая мысль заставила Ви быстро положить девушку обратно на кровать Пасифики Пайнс, которая легла, словно на мягонькое пушистое облачко. — Где её кофта? — получив дозу непонимающих взглядов брата-двойняшки, Робби скрестил руки на груди. — На улице дождь, ты хочешь, чтобы я понёс её в одной тонюсенькой майке?! — У неё нет кофты, — неуверенно ответил брат-близнец девчушки, порывшись в небольшом рюкзаке Мэйбл. Диппер нашёл всё, кроме ветровки или курточки. Наверное, девушка не рассчитывала на дождь. — И что нам делать? — Парень растеряно водил глазами по комнате. — Успокойся, — снимая с себя чёрную байку с разбитым маленьким красным сердечком, Робби медленно и аккуратно надевал тёплую вещь на полуголое тело Мэйбл, которая хоть и была сонная, но весьма красивая. — Теперь можем идти. — Диппер был поражен этим актом заботы, но не подал вида. Кто бы мог подумать, что вечнострадающий и ненавидящий всё и вся Робби Ви отличается великим человеколюбием. Когда парни уже вышли на улицу, дождь долбил с большой силой по асфальту и по крыше машины. Мощные струйки стекали по лицу, телу, с волос, мешая ориентироваться в полумраке улицы. Благо, что машину поставил близко, а иначе не дошли б без приключений. Маленькая дрожь окутала тело Пайнс, которая задрожала на руках и пыталась своей тоненькой ладошкой найти несносное одеяло и снова почувствовать пьянящее тепло. — Где я? — пытаясь открыть глаза, Мэйбл в полусне начала что-то невнятно шептать. — Куда меня несут? — Тихо, — прижав сильнее дрожащее хрупкое тельце, словно фарфоровую куклу, Робби одной рукой начал гладить волосы. — Спи, принцесса, это всего лишь дурной сон, сейчас тебя заберёт единорог. — Единорог? Ммммм, это хорошо... — девочка сладко улыбнулась и умиротворенно засопела, погружаясь снова в глубокий сон, где правит принцесса Мэйбл. Робби легко выдохнул, из его рта заклубился пар, и пришло осознание, что непонятная ситуация была минована. Посадив Пайнс на переднее сидение, Робби быстро обежал машину и сел в тёплую, прогретую печкой, машину, осматривая каждого пассажира. Диппер, засыпая на ходу, что-то быстро записывал в странном дневнике, Вэнди мирно спала, положив свою голову на плечо парню и приобняв его руками. Лицо Пайнса сияло ярче новогодней звезды. Две подружки мирно сопели уже давно. Переведя свой заботливый взгляд на сестру Диппера, Ви непроизвольно улыбнулся, вспоминая ситуацию минуту назад и ощущение хрупкого тельца на руках. Это не сравнится ни с одной секундой, проведенной в обществе рыженькой Кордрой, та упорно отказывалась замечать парня, даже в кругу друзей, что, конечно же, задевало его самолюбие. Машина тихонько двинулась, выезжая с ворот особняка. Парень не быстро гнал, так как ночь на дворе мешала хорошо просматривать дорогу, а так же машину могло занести из-за мокроты асфальта. Дворники машины в ритм расчищали лобовое стекло, а успокаивающая музыка на радио погрузила в царство Морфея почти всех, кроме водителя. На секунду мечтательный взгляд водителя застрял на пассажирке, которая сидела рядом с ним. Крепкий пучок, с которым Пайнс проходила почти целый вечер, был всё так же хорош, а маленькие завитые прядки обрамляли круглое личико. На глазах осталась ещё немного блёсток, которые не смыла девушка, блестевшие каждый раз, когда машина проезжала рядом с одиноким фонарём. Сегодня был единственный день, когда все могли насладиться улыбкой Мэйбл без скоб, снятые ради изысканного ужина Пасифики. Робби подметил, что зубы стали ровными, а значит, эта железяка работала. Байка Робби была очень большой, в ней девушка, словно тонула. Рукава в два раза были больше, а на талии и бёдрах кофта расходилась, так что девушка спрятала под ней свои мокрые ножки, которые всё это время были оголены, ведь пижамка Пайнс состояла из длинной розовой маечки со странным рисунком котёнка и коротеньких шорт, оголяющих худенькие недлинные ножки Мэйбл. «Ей определённо идёт новый образ, придуманный Нортвест» — удивившись своим рассуждениям, Робби пытался отвлечься от навязчивых мыслей переключив внимание на дорогу.

***

Дрожащие ноги вели по дороге всё дальше и дальше Пасифику, у которой в голове не было ни одной стоящей мысли. Если бы не сильная, требующая рука Джона, которая тянула безвольное тело девушки, то Нортвест наверняка стояла бы посередине улицы, застывшая как столб. Приближаясь ближе уже к ненавистному зданию, в котором Пасифика была неоднократно, дыхание замирало, а ком подступал к горлу, заставляя воспоминания вернуться кубарем, впиться в память, заставить горькие слёзы подступить к глазам, разбивая барьер холодности и безразличия. — Мы можем туда не идти, — почувствовав, как Пасифика сжала ладонь дворецкого, Джон, закрыв глаза, остановился и присел рядом с девчонкой. — Это ведь не обязательно! — Ты в своём уме? — чуть ли не истошно кричала Нортвест. — Мои родители—неважная вещь? Ты хотя бы сначала думаешь перед тем как открыть рот? Мы могли бы не идти, если бы это были далёкие родственники, друзья, но родители… — Я понял, простите меня, — мужчина решил отступиться, понимая, что не в силах сейчас переубедить настойчивого ребёнка. — Пойдёмте! Поднимаясь по белоснежно чистой лестнице, Пасифика перед стеклянной дверью закрыла глаза, сделав глубокий вдох. Уговаривая себя войти в это здание, внутри девушки боролись две силы, всплывали отрывки воспоминаний, становилось всё жарче, каждый шаг причинял неописуемую боль во всём теле. — Вы все ещё уверены? — тихий шёпот дворецкого, заставил вздрогнуть Пасифику и открыть глаза. — Вы ещё не готовы! Яркая лампа резала своим светом усталые глаза Нортвест, которые уже вполне привыкли к тьме ночной. Казалось, девушка сейчас выбежит из этого старого помещения, залезет в машину и будет ждать Джона, который увезёт её отсюда в особняк —— крепость для Пасифики. Однако, зелёные глаза бегло изучали помещение, замечая неизменившиеся вещи, а так же и заменившиеся. Жёлтые выцветшие обои с большими голубыми цветами, которые уже были больше серого оттенка, ободраны по углам, а так же разрисованы маленькими посетителями. Грязный пол из древесины впитал в себя сотни следов беглых посетителей, которые даже не вытирают свою испачкавшуюся обувь тряпочкой, лежащей перед входом в помещение. Пару красных диванов стояло по углам комнаты, наверное, новые, так как в памяти Пасифики всплывают дряхлые стулья со времён Второй Мировой. Небольшая стойка была так же новая с оборудованным компьютером. Медленным шагом Пасифика двинулась к молодой девушке, сидевшей на регистрации. Ненароком глаза поднялись выше, заметив часы в форме кота—не изменившийся элемент—на циферблате которого высветилось полчетвёртого ночи. — Вам помочь? — молодая работница данного здания решила вывести застывшую девчонку из состояния прострации, которая и слова не могла произнести. — Назовите фамилию. — Нортвест. — запинаясь, Пасифика всё же выговорила. — Ваши родители находятся в палате номер триста четыре, однако, не поздно ли навещать отца? — девушка приспустила очки на кончик носа и укоризненно посмотрела на Пасифику. — Вы знаете, какое расстояние я преодолела ради встречи? Знаете ли вы, сколько я потратила сил и нервов? Я не уеду и буду жаловаться, если вы сию секунду не проведёте меня к моим родителям! Ясно? — девчушка даже притопнула каблучком, чтобы все тут поняли, что она совершенно не шутит. — Успокойтесь, девушка, полтретьего ночи, чего вы раскричались? Я позову главного врача, который с вами проведёт беседу. — медсестра вышла к Пасифике и повела её за собой. Шагали они по пустым холодным коридорам, которые, казалось, ведут в никуда. Мигающие старые лампы, чей свет раздражал глаза, хотелось выключить, сломать лампочку, выкинуть и купить новую, которая будет согревать, а не наоборот, пугать. Страх повис в воздухе, пропитав каждый сантиметр данного здания, заставляя человека дышать глубже и реже. Аромат спирта раздражал рецепторы, врезался в нос, резал без ножа горло и просто заставлял картинки прошлого мелькать перед глазами, словно старое кино. Затёртые медные таблички не говорили ни о чём Пасифике, только бессмысленные цифры мелькали на секунду, приближая щаг за шагом к заветной комнате. И вот нужная табличка, потертая и блестевшая из-за лампы, чей свет игрался на лицах людей, будто прожигая кожу. Маленькие царапины напомнили это заветное число Пасифике, которое врезалось в память — «триста четыре». Множество лет назад, она была тут и за этой дверью она навещала родителей. Золотая ручка манила лёгкую ладонь Нортвест, которая дрожала от своих домыслов. — Вы готовы? — вечную тишину, поселившеюся в этих коридорах, разбавил мягкий и нежный тихий голос девушки с регистрации, которая волновалась за бледную посетительницу, видя как та не могла открыть заветную дверь и наконец-то расплакаться от картины ужаса. — Я готова! — девочка взяла, наконец, себя в руки. Но в мыслях Пасифика уже была готова, однако тело не подчинялось и поэтому ещё секунд двадцать пустые глаза смотрели на чарующую ручку, пока рука Джона не нажала на ладошку Нортвест, тем самым отворив проход в помещение кабинета номер триста четыре. — Спасибо. — блондинка отвела взгляд. Шаг и ещё шаг. Остановившись по середине уже весьма знакомой комнатки, Пасифика опустила глаза, не имея сил поднять их. Сжав кулаки, сдерживая стену спокойствия, девушка давила в себе слёзы, кусала губу до крови, отвлекала свои мысли, мечтая оказаться дома, представить, что всё это жалкий сон, будящий внутри Нортвест чувства. Однако ничего не происходило: тишина так же давила на уши, время тяготило, лампа своим светом впивалась в глаза, а запах крови окружил сознание. Ноги сами вели Пасифику вправо, наверное, по инерции, зная, где уже лежит тело её отца. Сидясь на стул, сжимая слабую, но родную руку. Перебинтованное тело выглядело неуклюже, так слабо и беззащитно, что Нортвест хотелось просто схватить отца, убежать и заботиться так сильно, как она только умеет. Запёкшаяся кровь не отвращала её, ведь это родное и в такой момент нельзя кривиться, нет, только не здесь. Лицо Престона излучало умиротворённость, благодаря успокоительным и обезболивающим, которые уменьшали невероятную ломоту всего тела. Дышать самому было невозможно в данный момент, поэтому странный для девушки аппарат был подсоединён к её любимому отцу. Переведя медленно свой пустой, грустный взгляд на соседнюю койку, сердце маленькой дочки вздрогнуло и сжималось так сильно, что ей казалось, что в сию минуту именно ей нужен врач. Однако глубокие вдохи помогли привести девушку в порядок. — Итак, вы—дочь? — бестактный врач ворвался в помещение, заставив вздрогнуть девушку, отпустив руку отца. — Да, я Пасифика Нортвест, — приподняв подбородок и выпрямив спину, забыв, что здесь не уместна роль богатенькой доченьки. — Говорите диагнозы! — Сначала надо перейти к опознанию, — указывая на левую сторону, врач подошёл ближе. — Готовы? — Зачем? Это мои родители, я подтверждаю! — Пасифику дико взбесил этот врач, который не давал благополучно уйти ей в свои размышления. — Вы даже не посмотрели на тело своей матери, а нам… — врач читал медицинские карточки Нортвестов. — Я сказала, что подтверждаю, что это мои родители! — перейдя на крик, Пасифика заглянула в испуганные глаза врача. — Или вы хотите ссоры? Я могу это устроить, оставив вас без работы, вашу семью без крова, а ваших детей без еды. Я могу разобрать по кирпичикам это чёртово здание, разрушить жизнь каждому из вас и вместе так же. Не будите во мне зверя, зная мою мощь! — девочка сжала кулачки и грозно смотрела на главврача. — Не делайте ошибок, — положив руку на плечо Нортвест, Джон пытался успокоить девчонку. — Вы злитесь не на того человека. Он пытался сделать всё, что мог, однако он не всесилен. Вы злитесь, погружаясь в свои воспоминания, когда те же врачи сражались за жизни. — Что это? — медленно сжимая маленький листочек, преданный дворецким, Пасифика читала вслух. — Забирай мой подарочек. Жди меня в гостях!