Изменить историю

      «На пиру Зоя все же заскучала — устала», — так решил Фили.       Но на самом деле девушку мучили угрызения совести и дурные предчувствия. Она собралась уходить. Фили не стал ей препятствовать. Только грустно наблюдал за ее грациозными движениями. Лана вежливо поклонилась Бургомистру, Торину и направилась к широкой винтовой лестнице, которая вела на гостевой этаж.       Но тут Фили всё-таки встал и, догнав её, предложил:       — Пойдём завтра в лес. И погулять можно, и поохотиться.       От этих слов в её душе поднялась буря чувств: радость, смущение, благодарность, угрызения совести, стыд, злость на себя-обманщицу… Но пересилило одно, странное, оно стояло выше всех и обнимало её своими тёплыми лучами, заставляя сердце биться быстрее:       — Да, пойдём.       Он улыбнулся и поцеловал её руку. И ей хотелось, чтобы этот поступок не был просто продиктован правилами этикета…

* * *

      Проснулась Лана поздним-поздним утром. Солнце уже вовсю светило, посылая свои лучи чуть ли не из зенита. Эльфийка бодро вскочила со стула, на котором и заснула, и побежала приводить себя в порядок.       Через пару минут она уже бегом спускалась с лестницы. Увидь кто-то её, в высоких мягких и блестящих сапогах, в чёрных кожаных штанах, в зелёной плотной тунике, перехваченной золотистым поясом с заткнутым за него эльфийским клинком, с чудным луком и колчаном за спиной, с затейливой причёской, такую всю аккуратную и счастливую, уверенную и ловкую, он вряд ли догадался бы, что девушка лишь пару часов назад, вскарабкавшись по сырым стенам, тихонько толкнула старую раму и влезла в свою комнату через узкое окно.       Она всю ночь провела в лесу, но так и не отыскала брата и подругу.       С одной стороны, это отлично, вряд ли Фили сможет их обнаружить. Но, с другой, это её тревожило. Увидевшись с Тауриэль перед тем как идти на пир, она не сообщила ей о предстоящей прогулке, ведь сама тогда ещё ничего не знала…       Так что же заставило эльфов укрыться?       Эльфийка вдруг остановилась прямо посреди лестницы. И тут же все страхи, старательно упакованные ею до этого в самые дальние уголки души, выползли. Своими чёрными липкими лапами они пачкали и старательно портили всю её уверенность в себе, её надежду на лучшее. Ей вдруг стало казаться, что сегодняшняя прогулка всё испортит, Фили всё узнает, или что-то случится с Ласом и Риэль, или ещё что-то страшное…       — Всё, что должно произойти, произойдёт, хотим мы этого или нет, — услышала девушка старческий голос, то и дело прерывающийся характерным кряхтением. Как Балин ухитрился спуститься так неслышно, Паланиэль не знала, так же как и не знала, как он догадался, что её терзают сомнения: по лицу эльфа трудно что-то понять гному; она обернулась и без приветствия быстро спросила:       — А как же? Зачем же тогда вера, зачем надежда?       — Тот, кто верит и надеется — тот не стоит на месте. Он идёт вперёд, не задумываясь ни о последствиях, ни о препятствиях. Особенно, — гномий мудрец улыбнулся в бороду, — особенно, если им двигает любовь!       Паланиэль не стала удивляться. Она лишь благодарно улыбнулась и бросилась вниз по лестнице.       А там её уже ждал Фили и…       — Кили? — одновременно спросили рыжий гном и темноволосая эльфийка.       Младший принц изобразил на лице самую радостную и счастливую улыбку.       Фили виновато посмотрел на Лану, а после повернулся к брату и состроил «жутко страшную рожу».       Лана не удержалась и захохотала. Видимо, её эльфийская гордость сдалась под натиском гномьей весёлости и простоты. Она ещё никогда так не смеялась. Непонятно, что её так развеселило. Гримаса Фили, поведение Кили или просто это утро было таким непозволительно ярким, пронзительно светлым, весёлым и счастливым.       Так она и стояла, прислонившись к дереву, а её звонкий переливчатый смех разносился по всей округе.       — И откуда же ты узнал? — беззлобно, но с обидой спросил Фили у брата.       Тот хитренько улыбнулся:       — У тебя хорошее зрение, а у меня хороший слух!       — Да уж. Куда же мы от тебя денемся! — буркнул он, добродушно стукнув его в плечо кулаком. — Идём, Зоя!       Девушка, заливаясь смехом, кое-как отлепилась от дерева и пошла за гномами к пристани.       Лодка нашлась без проблем. Желающих помочь спасителям-гномам было много.       Но как только лодка отделилась от берега, солнечное утро будто потеряло все краски. Небо затянули серые тяжёлые тучи.       Настроение эльфийки тоже вдруг поменялось, будто скатилось кубарем вниз с высокого холма.       Всю дорогу Паланиэль молча смотрела на мрачные пейзажи. Водная гладь. Справа унылая долина, ни одного деревца, только серая пустынная потрескавшаяся земля. А на горизонте — как потухший маяк, как напоминание о неминуемом, — развалины Дейла и Одинокая Гора…       Судёнышко ткнулось носом в песок.       — Приплыли!       — Поохотимся на чёрных белок! — предложил Кили. — Ценное пушное животное.       — Ага. Попробуй подстрели! — мрачно усмехнулась Лана. — Только эльфы обладают достаточной ловкостью, чтобы такого юркого зверя ухлопать. Да и увидеть её не просто. Она невидима на фоне мрака Лихолесья, только глаза горят.       Кили прищурился. Зазвенела тетива, пролетев возле самого плеча Ланы. Что-то упало с дерева, что-то маленькое, но эльфийский слух Паланиэль улавливал любые шорохи. Принцесса уважительно присвистнула, развернувшись к лесу и заметив на земле, на самой границе леса, тушку чёрной белки.       Младший принц помчался в лес — забирать трофей. Фили и эльфийка неспеша последовали за ним. Им не особо хотелось охотиться…       Кили подбежал к белке. И вдруг возглас недоумения вырвался из его груди. Из глаза животного торчала эльфийская стрела.       Гном резко встал, задев головой ветку. Ветка хрустнула.       А в следующую секунду Кили увидел…       — Тауриэль?       — Здравствуй! — она слегка улыбнулась, выпрямляясь и отбрасывая в сторону ветку, на которой висела и которую поломал гном.       — Ты… — он был рад, но порядком озадачен, — что ты тут делаешь?       На лице эльфийки отразилось минутное замешательство.       И тут послышался шум. Он шёл из лесной чащи. Кто-то пёрся напролом, снося всё на своём пути. Их было много. А вскоре стали различимы и обрывки фраз.       — Gimb gasat…       — Matur gasat…       — Gaackh!       — Trachk gasat…       — Орки! — закричала Тауриэль, расправляясь с первыми уродливыми созданиями Мелькора. С дерева спрыгнул Леголас. У Кили уже не было времени удивляться и расспрашивать о чём-либо. Он бился с орками, стоя плечом к плечу с подоспевшим братом.       А хитрая Паланиэль уже устроилась на дереве и, оставаясь невидимой в лориэнском плаще, страховала своих друзей оттуда, укрытая мраком деревьев. Когда стрелы кончились, она не отчаялась и даже не потянулась к клинкам: Стрела Элберет теперь возвращалась не в колчан, а сразу в руку к хозяйке.       Орков стало меньше. Заметно меньше, несмотря на то, что количественный перевес был на их стороне. А вот качественный был на стороне Ланы, Ласа, Риэль, Фили и Кили.       Вот Леголас оглушил одного орка просто ударом кулака, второго он раскрутил над головой, скосив таким образом ещё парочку неприятелей. Клинками и луком он тоже, естественно, пользовался, но иногда стоило показать не только меткость и ловкость, но и элементарную силу.       Тауриэль буквально танцевала с клинками, упоённо, вдохновлённо. Оружие в её руках казалось каким-то танцевальным атрибутом. Но соваться к ней в такое время не стоило. Вон тот орк засмотрелся и мигом остался без башки.       Но каждый раз, когда темноволосая эльфийка из своей засады замечала очередного орка, нацелившегося своим ятаганом на её брата или подругу, сердце девушки ухало куда-то вниз. Она знала, что Лас лучший воин королевства, а Риэль со своей ловкостью и холодной расчётливостью даст фору любому, кроме Трандуила. Но ещё она знала, что каким бы прекрасным воином ты не был, от случайностей, особенно неприятных, не застрахован никто.       Чуть дальше боролся Кили. От его обычной весёлости не осталось и следа. Лицо серьёзное, сосредоточенное, но яростное. Он был разгорячен боем.       Лана невольно отметила, что Риэль и Кили прекрасно дополняют друг друга. Хладноковность и стратегия эльфийки, напор и ярость гнома.       Но чаще всего Паланиэль бросала взгляд на Фили. Его верным оружием был боевой молот. Под его ударами орочьи латы трескались, как скорлупа гнилых орехов. Сам воин двигался легко, быстро, а в глазах горела ярость и отвага, такая, как у всех гномов.       Эльфы боролись спокойно, да, и их лица иногда искажали гримасы боли и жутких усилий, но глаза были спокойными, как блеск самоцветов.       Бой продолжался уже довольно долго, орков стало куда меньше. С оставшимися бились сейчас Кили и Фили. Вообще-то орки и не были слишком сильным противником для выносливых эльфов и крепких гномов. Тем более при дневном свете. Конечно, здесь, под сенью деревьев, было довольно темно, так что в этом смысле преимуществ не было ни у кого. Но врагов было много. И с ними был Больг, сын Азога, огромный, с кучей уродливых шрамов, с тяжеленной булавой — он был достойным противником.       Этот ужасный орк, прославившийся своей беспощадностью и жестокостью не меньше, чем его отец, был действительно тем, кого стоило бояться. В отличие от большинства простых орков, Больг был умён, силён, не боялся никого, окромя своего отца и Тёмного Властелина. Он был уродлив, вместо правого глаза — бельмо, но это не мешало ему наносить чёткие удары. Доспехи будто вросли в его тело, оставляя большие участки открытыми, но, несмотря на это, мало кто мог похвастаться тем, что всадил в него стрелу или клинок. А даже если кому-то это и удавалось, такому толстокожему орку было на это начхать.       На Больга уже где-то с полчаса наседали Леголас и Тауриэль, но он не давал им спуску. Лана отметила с удивлением, что с Больгом Тауриэль дралась так, как буд-то в последний раз: такой невероятной была её ярость, которая и придавала ей сил. Риэль даже немного оттеснила Ласа. Но всё же эльфы уже потихоньку уставали, что не укрылось от глаз Ланы. На неё уже давно никто не нападал. Первые минуты она просто наблюдала и следила за тем, чтоб никакой орк не мешал Леголасу и Тауриэль. Но теперь сидеть она уже не могла: над братом и Тауриэль нависла опасность в морде Больга. Паланиэль спрыгнула за спиной у Кили и крикнула:       — Помоги Тауриэль. Этих орков оставь мне! — гном серьёзно кивнул и стал пробиваться к своей эльфийке.       Но тут из-за деревьев появилось ещё несколько врагов; они ехали на толстых и неповоротливых варгах. Кили и Лана одновременно выстрелили в крайних. Волки перекувыркнулись через свои уродливые головы, придавив наездников. Но не успел Кили зарубить следующего орка, ставшего у него на пути к Риэль, как в бедро его вонзилась орочья стрела. Пустивший её третий орк мерзко хихикнул и прицелился в Лану, но его глотку в тот же миг перерезал метательный нож, брошенный Фили.       Тогда и Больг заметил, что осталось от его войска и, отшвырнув Тауриэль, скрылся за деревьями, не сильно заботясь об оставшихся в живых своих соратниках. А те, в свою очередь, лишившись руководителя, разбежались кто куда.       Тауриэль бросилась к Кили. Он выглядел неважно, был бледен и кусал губы, но всё же держался на ногах, хотя стрела вошла глубоко. Он не хотел тревожить Риэль, как догадалась Лана.       Принцесса подбежала к брату:       — Там ведь нет яда? — с надеждой шепнула она.       Принц усадил раненого и присел рядом с ним. Да, его неестественно бледный вид наводил на мысль об отравленой стреле. Но в ране не обнаружилось ни малейшего следа яда. Принцы с облегчением выдохнули. Тауриэль улыбнулась.       Вонь, принесённая орками и исходившая от их трупов, потихоньку рассеивалась. Под сень густых деревьев ворвался ветерок, а на небе показался яркий солнечный диск.       Все слишком устали и поэтому решили удержаться от расспросов. Лишь когда гномы усаживались в лодку, Риэль тихонько шепнула Лане:       — Позаботься о нём, мне кажется, всё же что-то есть… Нет-нет! — воскликнула она с праведным возмущением, взглянув на подругу, — я не думаю, что Лас соврал, как я могу такое думать о принце и друге! Но орки находятся на службе у Мордора, и мало ли что там могли изобрести… Присмотри за ним, прошу.       — Конечно, — принцесса сжала руки подруги и незаметно для гномов прикоснулась к руке брата. Он ободряюще улыбнулся и помог ей забраться в лодку. Заметив колючий взгляд Фили, Леголас сказал:       — Мне не доводилось ранее сражаться бок о бок с гномами. Но теперь я знаю, что они действительно хорошие воины! — и тут же высокомерно добавил, — но всё же глупые и алчные, — и ушёл.       Лана хмыкнула, а после, взглянув на тёмноволосого гнома, нахмурилась. Он становился всё бледнее, и всё меньше красок жизни оставалось в его глазах… На лице Фили была заметна тревога.