LOST Other 6 Season

      Человек имеет право на что-то личное, что-то интимное, сокрытое от посторонних. Какой-то тайник, в который помещены нежелательные воспоминания, разной степени ужасности. Кто-то тайно упивается страданиями; кто-то же явно выставляет их наружу.       Некоторые упиваются негативом, а точнее, тем фактом, что пережили определенный жизненный опыт, и приобретают склонность кого-то поучать.       Но есть ведь опыт отрицательный, которого и врагам бы не хотелось пожелать.       Для множественных рассуждений не существовало предпосылок наподобие физических страданий (спасибо снотворному!) - ничего особенного не было; просто Десмонд осознал, что теперь он принял образ женщины.       Многие наивные люди, обладающие благородными намерениями, мечтают приобрести жизненный опыт, не понимая, что суть исполнения жизненных желаний - в законе торговли; хочешь среднего - требуй чрезмерно большего. Жизнь в конце концов исполнит твои желания, только такой ценой, которой тебе исполнения их уже и не надо. И невдомек тебе будет, что это - необходимая арендная плата.       Но чаще мы упираемся в границы, в которые нам не больно упираться. И напоказ выставляем страдания те, которые и выставить не жалко. Которые выставляют нас сильнее, чем мы есть.       А если нас колышет одно страдание - надо подумать, от чего на самом деле оно нас заслоняет; что мы на самом деле хотим скрыть? Наверное, надо честно задать вопрос самим себе.       Десмонд, вновь приобретя способность думать, отметил для себя, что при перемещении полностью отсутствует боль, и возрадовался - до того мига, пока не осознал новое страшное открытие.       И почему он просто не погиб при взрыве станции "Лебедь".       Тогда бы и Чарли не родился, и с Пенни не сошлись, тут же укорил себя за малодушие.       Поначалу он молчал. Просто долго молчал, осознавая прелести жизни.       Затем попытался сделать мелкое движение - и тактильно ощутил на себе присутствие как раз этих самых "прелестей", а также - и отсутствие кое-чего, для мужчины важного.       Осторожно схватился за длинные, отрощенные волосы руками.       Какой ад! Словно его варили в кипятке!       Десмонду хотелось броситься на землю - под ногами как раз был земляной пол - и колотиться об нее кулаками, причитая, за что же с ним это приключилось.       Черт возьми, даже вновь стать толстяком было бы благословенным избавлением!       Он был готов поклясться, что лучше бы ему было превратиться в какого-нибудь безвестного кабана - и убежать к чертовой матери в джунгли!       Но выбирать не приходилось. Ты хотел (теперь уже - "хотела") - быть кем-то? Не хотелось, чтобы тебя в этой жизни полагали ничтожеством? Получай теперь спасение мира полной ложкой.       Это значило, что теперь надо было принять сей кошмарный факт. Да еще и вести себя, как и в чем не бывало.       Да поскорей, время таяло.       Кейт Остин ошарашенно осматривалась.       На ней была одежда из белого шелка. Девушка находилась в малюсенькой деревянной лачуге, аналогичной той, в которой жили Квоны. Жизнь кипела и здесь. Деревянная кровать, еда, разложенная на грубом столе - очевидно, для готовки.       В углу торчал веник.       Просто для того, чтобы как-то себя успокоить, пошла к этой вещице, чтобы хоть как-то монотонной работой себя успокоить. Для чего направилась к инструменту наведения порядка в быту, мелко переступая и неестественно расставив руки в стороны - дабы грудь не касалась тела.       Хоть она была девушкой стройной, бедра, как ей чувствовалось, были слишком широки.       Подхватив инструмент, она попыталась столь же осторожно наклониться, но тут же распрямилась, как ошпаренная. Затем опять согнулась, все-таки попытавшись подметать - и на колени бухнулась уже резким движением - наклоняться иначе без боязни соприкосновения груди с тканью одежды не получалось. Ноги же сами будто непроизвольно сжимали промежность. Прибор хозяйственного назначения - веник - сжимался цепкой женской рукой.       И позу поменять было страшно. Поэтому мести пришлось так.       Толку от такого домохозяйствования было немного - долго, пожалуй, около получаса Кейт лишь бессмысленно мела на одном месте одну и ту же горстку пыли, такая же согбенная.       Словно надеялась, что все закончится, но ничего не прекращалось.       Шаги же за деревянной дверью заставили встрепенуться.       Десмонд пришел в себя. Постаравшись не думать об ощущениях, вскочил и развернулся. "Летун" во времени не знал, чего опасаться больше - возможных последствий пребывания в женском теле, или, может быть, того, что он себя выдаст?       На самом деле вышеназванные два страха были ерундой. Что по-настоящему заставляло трепетать - то, что теперь женские движения стали для него привычными.       На пороге послышались шаги, и туда вошли без стука.       - Кейт? - Сун ворвалась к ней. - Скажи, пожалуйста, что с этим делать? Мой муж сошел с ума.       Десмонд поежился.       - А в чем это проявляется? - и передернулся от того приятного женского голоса, который из себя изверг.       Но кореянка этого не заметила, погруженная в свое горе.       - Говорит, что мы обо всем забыли. Что Эссау промыл нам мозги. Что мы никакие не странники, а жили в будущем. И там у нас есть дочь.       - А... - прервал сам себя Десмонд, что отлично заменяло типичную женскую растерянность. Но Сун на это рассердилсь:       - Ты не слушаешь меня? С моим мужем беда. Заговаривается и говорит какой-то бред. Что Джейкоб и Эссау в этом будущем враждуют, и Джейкоба убил Эссау, и переместил нас сюда. Что мы все из будущего.       "А откуда мы?" - чуть не спросила мнимая Кейт.       - Кейт, прошу - объясни мне, что происходит? - вновь приходилось, уже в чужом облике, видеть взволнованность у восточной женщины.       Десмонд похолодел. Подышал. Осознал суть дела. Пришел в голову ответ на вопрос, который, по ощущениям, давным-давно его мучал.       Так вот что происходит с теми, кто попал сюда, в прошлое. Оказывается, попавшие сюда ничего не помнят.       Но надо ли было сбрасывать на нее такую информацию?       - И что он сейчас делает?       - Бегает, пристает ко всем - к Сойеру, к Джеку. Кричит на меня и говорит, что мы должны вернуться. Утверждает, что все "вспомнил".       Вот и ответ на второй вопрос - что происходит с "попаданцами"!       Они все вспоминают, едва сознание Десмонда их теряет!       Беда. Что было делать? Спрашивать, где остальные? Бессмысленно.       - И с Чжином... что-нибудь сделали? - осторожно осведомилась закадычная подруга.       - Ничего. Джейкоб и Эссау - милостивые люди, и у нас же никто не позволит силой лечить безумцев.       - А как остальные относятся?       - Терпимо. Мы - хорошие люди.       - Ну а ты пыталась его вразумить?       - Да.       - И что он говорит?       - То же самое! Что мы из будущего. Но мы же "странники"! - удивилась Сун. - Наши души в прошлом были душами людей, уже живших на этом острове и попавших сюда после смерти.       - Да, - солидно, с пониманием кивнула одна домохозяйка другой.       - Но он-то говорит, что это - не так! И как раз мы - живые люди, попавшие сюда.       Отчего-то Десмонд, глядя на хрупкую женщину, понял, что молчать долее нельзя. Он же чертов мироспаситель. А значит, этим и займется - спасением, и даже спасением заблудших.       - Что с тобой, такое, Кейт? - голос сел у кореянки, она неожиданно захватила подругу за рукав легкой белой шелковой одежды. - Странный у тебя взгляд, странный! Я сообщу все Эссау, - продолжала она выражать тревогу.       Десмонд решился.       - Присядь, - произнесла "Кейт" с проклевывающейся в редкие минуты хрипотцой в ее голосе. - Послушай меня, - посмотрела она на тревожную Сун с жестким взглядом - но то было в случае с Кейт также правдоподобно. - Я долж...на, - Дес чуть не оговорился, перепутав род, - сказать тебе кое-что.       Вокруг не было видно стульев - так что рукой, опять вздрогнув от новообретенной привычности движений, он показал прямо на стенку, к которой спиною можно было прислониться.       Сун не стала располагаться на полу.       - Ты явно что-то знаешь. Ты тоже странная какая-то. Повторяю вопрос. Что, по-твоему, происходит с Чжином? И с тобой тоже.       Да, черт возьми, если в этом состоит предназначение, что же, это он и сделает! Даже если прошлое поменял хитрый негодяй - он, Десмонд, вернет все обратно.       - Он прав. Мы действительно из будущего.       - Кореянка, выглядящая очень бодро, на глазазх побледнела. Затем изображение лучшей подруги, ведущей себя очень странно, у ней дернулось. А дальше сознание стало ее стремительно покидать.       Десмонд тоже заметил, что собеседнице стало по-настоящему плохо. Он еще хотел своим голоском позвать кого-нибудь на помощь - например, того же Чжина. Да побоялся - было жутко своим тонюсеньким голоском кричать. Но лишь успел поддержать падающую женщину, у которой закатились глаза под лоб, и с трудом удалось подхватить своими на удивление слабенькими ручками (такими мужчине ощущались руки Кейт!), как вспышка наступила в этот неподходящий момент, милосердно позволяя оставить женское тело, выводя из распоряжения ветреной фортуны - и перепоручая неизвестности.