Пуленепробиваемое сердце

      — Догоняй! — весело кричит Грейс, махая рукой Фану. Тот стоит, прислонившись к столбу, и спокойно доедает мороженое, сощурившись от солнца. Затем бросает золотистую обертку в мусорный бак, вытирает руки о свои черные штаны, отряхивается и резко срывается с места. Через мгновение он уже рядом с девочкой, поднимает ее на руки и кружится вокруг своей оси, изображая импровизированную карусель. Грейс радостно хохочет, откинув голову назад. Гоул смеется тоже, не обращая внимания на взметнувшуюся повсюду пыль.       Пати стоит возле двери дешевого кафе, скрестив руки на груди и внимательно наблюдая за происходящим. В груди — глухо отдающаяся и тщательно скрываемая ото всех боль. У него — пуленепробиваемое сердце. Когда-то давно он потерял тех, кто был ему дорог. Так давно, что, кажется, этого и не было вовсе. Ведь это было в другой вселенной, с другим, понимаете? Еще до того, как он стал Пати Пойзоном, вечеринкой, сочащейся ядом, на которой он отравляет всех тех, кто смеется ему прямо в лицо.       Еще до того.       Смех разрывает мрачные нити мыслей, и Пати поднимает голову на Грейс.       У нее, счастливо хохочущей на руках Фана, — улыбка разрывного снаряда, который давно уже создал дыру в мнимо пуленепробиваемом сердце Пойзона. Края раны рваные, растерзанные в лоскуты, и Пати знает, что только у одного человека на свете есть нужная игла, способная зашить его.       У них обоих остались следы после прошлой погони — после всех погонь. Шрамы, что давно зажили, но порой начинающие кровоточить. Они продолжают убегать, миля за милей, шаг за шагом, все дальше и дальше, живя только этим мгновением, только этой, черт ее побери, секундой.       Просто картинка мечты — осталось лишь запечатать в конверт, наклеить марку да отправить этим уродам Корпорации. Вот у них лица вытянутся, наверное, Пати бы с удовольствием посмотрел на это. И приложить к картинке записку, обязательно, не забыть:       «Мы вновь и вновь будем поступать по-своему. Назло вам, нагло смотря в ваши перекошенные от злобы рожи. Давайте-как оставим воронку на месте этого города — как вам идея? А? И проведем переговоры с использованием лазерного луча. Что? Говорите, нецивилизованно? Говорите, так нельзя? А нам откровенно наплевать, мы признаемся в этом честно. За сим мы откланиваемся и подписываемся, убегая из этого места. Оно уже в объятиях пуль, а это явно не наша компания. Счастливо оставаться, кретины. Ваши. Невероятные. Зануды».       — Кобра! Иди к нам! — Кид, что, кажется, хотел благополучно скрыться, передергивает плечами и нехотя плетется к двум одиноким фигуркам, большой и маленькой, стоящих посреди дороги. У Кида сегодня нет настроения, так как, в спешке покидая очередную раскрытую ночлежку, он оставил там один из своих бесценных комиксов. Фан попытался утешить друга, коротко бросив, что «эти бумажки — полная ерунда, нашел, чем голову забивать», но, напоровшись на мрачный взгляд Кобры, предпочел пойти на попятную, проиграв эту битву.       Грейс что-то быстро-быстро рассказывает, взяв Кида за руку, и уже через секунду на лице юноши появляется слабая улыбка. Пати лишь усмехается, покачав головой. В этот момент сзади к нему подходит Джет, с серьезным видом протягивая Пойзону карту и пытаясь что-то объяснить. Тот же улыбается уже в открытую, выхватывает измочаленный листок бумаги из рук друга, несильно пихая в бок. Стар лишь приподнимает брови, вопросительно смотря на Пойзона, отчего тот не выдерживает и хохочет.       Ведь впереди — дорога. Они все вместе, они пережили еще один день, снова утерли нос этим зазнайкам. Что еще можно желать?