Великий Лангедокский Хромой

      Стоя на церковной кафедре, грозя пальцем и сверкая глазами, архиепископ Тулузский красноречиво вещал о пекле адовом, призывал верующих пасть на колени перед алтарем в раскаянии за распутство и недостаток веры.       Этого человека, недавно получившего сан архиепископа Тулузского, чтили за святость, а еще он был человеком строгих принципов, непоколебимым противником любого, несогласного с его точкой зрения на Бога и церковь.       - Господь разными путями возвращает свое стадо к себе. – Говорил архиепископ.- Лишь поступайте правильно, и он примет вас обратно в свою паству… Отбросьте всю мишуру, все нечестивые старания, которые стали для вас так важны. Не поддавайтесь на соблазны, расставляемые на вашем пути приспешниками нечестивого врага человеческого, не покупайтесь на дьявольский блеск проклятого тулузского золота! Христос умер на кресте для физического мира и снова воскрес. Точно так и ваша душа должна умереть для мира физических наслаждений и воскреснуть вновь, обретя веру. Господь будет наставлять вас, проверять снова и снова, пока не уверится, что вы из Его паствы. Несите Его крест и будьте достойны этой ноши. Вы обязаны изменить свою жизнь и сделать ее угодной Богу. Чтобы начать новую жизнь, оставьте прежнюю, греховную, и рьяно исполняйте наказы Господа – и я стану молиться Ему, нашему Небесному Отцу… Я говорил с вами о вере. Но я вдруг вспомнил об одном письме с советами относительно земных удовольствий. Я адресую его дамам. Правду говорят, что шелк, пурпур, румяна и краска обладают своей красотой. Все, чем украшают тело, обладает свойственным ему очарованием, но стоит скинуть одежду, удалить краску, и с ней исчезает красота. Она не останется с греховной плотью. Я советую вам не подражать тем людям с дурными наклонностями, которые стремятся к внешней красоте, не имея ее в своей душе. Они украшают себя по моде, чтобы казаться красивыми в глазах глупцов. Недостойно создавать привлекательность из шкур животных и переработанных червей. Разве могут роскошные драгоценности сравниться с румянцем скромности на щеках истинной девы?- он так и впивался глазами в лица тулузок, заставляя гореть их щеки то ли от стыда, то ли от унижения.- Я вижу светских женщин, обремененных, а вовсе не украшенных золотом и серебром. Они ходят в платьях из дорогих тканей с длинными шлейфами, волочащимися в пыли. Но будьте уверены, этим жеманным дщерям Белиала будет нечем прикрыть свои души, когда наступит их смертный час, если только они не раскаются в том, что творят!       - Дщери Белиала? Достопочтенный монсеньор архиепископ всех женщин считает таковыми, если только они не ходят в грубых обносках и не просят на коленях о прощении за грех родиться женщиной! Он берется судить всех, а ведь он не Господь Бог и даже не Его наместник…- насмешливо проговорил де Пейрак, обращаясь к маркизу д’Андижосу.       - Фонтенак очень набожный человек,- мягко остановил его маркиз.- Он ищет ясный путь к Господу и если иногда проявляет излишнюю требовательность и эмоциональность, то исключительно для общего блага, и не нам его судить, а Всевышнему…       - Таково будет наказание Господне грешнику, если не раскается и не вернется на путь праведный! Ибо что есть большее неверие, как нежелание принять на веру то, что не способен постичь разум? И кто тот человек, что оспаривает божественную истину!- закончил между тем архиепископ свою речь, сверля пронзительным взглядом графа де Пейрака, который с легкой усмешкой слушал проповедь, прислонясь к колонне собора.       - Он, кажется, зарывается! Это же прямое оскорбление Пейраку! – раздавались голоса задетых проповедью Фонтенака, когда толпа верующих покидала собор.       Выйдя на паперть из полумрака собора, граф сделал знак своим лакеям:       - Проучите-ка господ, сопровождающих нашего достопочтенного архиепископа!       - Но, Пейрак!..- попытался было возразить маркиз д’Андижос, слышавший слова графа.       - Запомни, Бернар! Никому не позволено наносить оскорбление тулузцу! И уж тем более не позволено этому чужаку!       - Он гасконец…       - Нет! Он захватчик! И я раз и навсегда проучу его!