Женщины могут все

Когда повзрослевшая и не лишенная любопытства дочь спросила:«Так чего же ты ждешь?» Кэл неожиданно для самого себя растерялся, не зная, что сказать в ответ. Вразумительных ответов, которые он мог бы озвучить, не существовало, но Кэл не сомневался в существовании миллиона причин, заставляющих его молчать. Но вопрос Эмили «Так чего же ты ждешь?» гвоздем засел в мозгу, и оказался подобен камню, брошенному в воду и поднявшему муть с самых глубин. Уверенность в собственной правоте — он не тот мужчина, что нужен Джиллиан— пошатнулась, но устояла и даже окрепла. И чем больше он задавался вопросом, почему. Почему на сложный, требующий мужества вопрос любит ли он Джиллиан, смог ответить коротким «да». А простой по сути — почему не может признаться в своих чувствах, вызывал болезненное раздражение и целый вихрь путающихся между собой мыслей. Попытка выстроить их в логический ряд приводила к одному и тому же выводу: он не достоин такой женщины как Фостер. И привычно проникая на её территорию, наводил смуту, всячески измываясь над Джиллиан. Играл с её чувствами, насмехаясь над гордостью, испытывая терпение. Считая выбранную стратегию поведения самой безопасной. И лелеял идиотскую надежду « а может оно само по себе рассосется». Не рассасывалось. Но как всегда вмешался его величество случай. Началось всё с досадной мелочи. Невинно и обыденно. И даже смешно. И опять с подачи преисполненной коварства и преследующей собственные цели Эмили так и не разуверившейся в том, что Джиллиан единственная женщина, рядом с которой её беспокойный и неугомонный папочка может быть счастлив.

***

— Пап, это ты съел последний кусок тортика?! — завопила Эмили вместо того, чтобы пожелать доброго утра, завидев Кэла вползающего в кухню. Прервав зевок, он скривился. — Оглушила. — Сонно огляделся по сторонам. — Тортика, какого тортика? Ах, тортика с этими ужасными розочками? Нет, не ел. Он тяжело плюхнулся на стул, зевнул, едва не вывернув челюсть. — А кофе у нас водится? — Там. — Эмили ткнула пальцем в сторону пыхтящей кофеварки, задумчиво подперла ладонью щеку. — Странно. Я не ела, ты не ел, а куда же он делся? — Сбежал? — невнятно поинтересовался Кэл, набив рот омлетом. — Угу. Если только ты у нас волшебник и наколдовал выпечке ноги. Ладно, пока, я в школу. За мной должна заехать Хэлли.

***

Он вернулся домой, таща два бумажных пакета набитых едой, на пороге его ждала пританцовывающая от нетерпения дочь. Прижав палец к губам, она яростно помотала головой и, тараща глаза, едва слышно прошептала: — Не топай, не ори, не шурши. Проигнорировав предупреждение, Кэл выронил пакеты, и сразу же встретил укоризненный взгляд Эмили. Она, прихватив за рукав пиджака, потянула за собой в сторону кухни. — Молчи, — еще раз предупредила свистящим шепотом. — Я знаю, куда пропал тортик. — Ка!.. — больше ничего он не успел произнести, теплая ладонь дочери прижалась ко рту, а Эмили для верности сердито ткнула его локтем под рёбра. Вытаращив глаза, Кэл согласно мыкнул, дочь погрозила ему пальцем и, убрав руку с его лица, подтолкнула в спину, прошипев в ухо: — Теперь смотри. — А… — в тишине дома, наверное, можно было расслышать, как с хрустом отвалилась его нижняя челюсть. На кухонном столе пировали две весьма симпатичные мышки. Они беззастенчиво дожирали кусок швейцарского сыра, а их третья соратница, перебирая лапками, и негодующе вертя длинным хвостом, что-то выковыривала из-под блюда с бананами. — Правда, пап, они милые, — проговорила Эмили, жарко дыша Кэлу в шею, и щекотно касаясь его уха. — Но они сожрали мои спортивные туфли и отгрызли угол у книги, которую мне дала почитать Джиллиан. Мышки бесспорно очаровательные зверушки, но когда живут не в его доме. Проблему пришлось решать по быстрому. О незваных квартирантах узнала Зоуи и устроила скандал, вереща как мышь, которой прищемили хвост. Её дочь не должна и не будет жить в доме, населенным этими гадкими грызунами. Мужик в зеленом комбинезоне с дебильной эмблемой на груди — в красном круге ехидно оскалившая клыки то ли откормленная мышь то ли, малость скинувшая вес крыса, — деловито сунул свой нос в темные уголки кухни, пообещал одним махом расправиться с этими милыми тварюшками. И с умным видом, задрав вверх и покачивая указательным пальцем, прочитал Кэлу с Эмили лекцию о домашних хищниках: «Крысы, тараканы и мыши, согласно проведенным исследованиям, являются переносчиками возбудителей более двадцати опасных заболеваний. Среди них есть болезни, представляющие смертельную угрозу: чума, сыпной тиф, псевдотуберкулез, бешенство. Помимо этого, крысы довольно агрессивные и могут первыми нападать на людей…» — Стоп, — Кэл прервал его воодушевленную речь. Мужик захлопнул рот и с минуту таращился на Кэла, не понимая, чем не угодил подозрительному хозяину. — Но это же миленькие мышки, — удивленно, но, тем не менее, испуганно возразила Эмили, вскарабкавшись на стул, поджала ноги, оглядываясь по сторонам. — Мыши более храбрые и нахальные, — отмерев, опротестовал зеленый комбинезон, — а крысы умнее и осторожней. Нападают ночью. — Тфу на тебя, — рявкнул Кэл. Если мышек он и мог посчитать симпатичными, то крыс, мягко говоря, недолюбливал, приходилось сталкиваться и приятного от этих встреч было ох, как мало. Эмили вцепилась ему в рукав, притягивая к себе, проговорив жалобным дрожащим голосом: — Но у нас только мышки. — Справимся, — заверил «зеленый комбинезон». Объяснил, что и как он собирается делать и посоветовал покинуть жилье денька на два, а то мало ли что. Все же отравленная подкормка, ну и, помялся, глядя на Кэла честными глазами, короче от греха подальше. Нет, этот тип и не представлял что такое сострадание, он просто предохранял собственную шкуру — вдруг зверики, сожрав яд, станут вести себя неадекватно. Услышав о временном выселении, Эмили аж подпрыгнула на месте, позабыв о страхе, и кинулась к отцу с самым умильным выражением на мордашке, и как-то отстраненно, проговорила: — У нас тут как раз намечается поездка в Канкун, — и, предупреждая протестующие вопли отца, зачастила: Папа, папулечка, ты же обещал подумать, едут все девочки из класса. И не делай такое лицо. Это всего лишь экскурсия. — А не что? — Не знаю что ты там себе нафанизоровал. Девочки только девочки и мисс Рокуэл. — Эта страшная грымза в очечках? — Нет, та блондинка, которую ты поедал глазами на школьном концерте, — и, отвернувшись в сторону тихо, но так чтобы Кэл слышал, — едва не выпрыгнув из штанов. — Не было такого, — отмахнулся Кэл и, подавшись вперед, уставился в лицо дочери. — Не повторяй мамины слова, а то получишь затрещину. Он с таким подозрением изучал лицо дочери, что та, вздохнув, отступила, уставив кулаки в бока, ну вылитая Зоуи в моменты гнева. — И что ты там прочитал? — Эмили вскинула подбородок. — Ну же «мистер ложь». — Это ты! — Кэл легонько толкнул дочь, уходя от ответа. — Это ты притащила эту гадость. — Я что? — она закатила глаза, всплеснув руками. — Ты совсем сошел с ума, или это поддается лечению? — Что за разговоры со старшими? Не увиливай от ответа. А то, как все уж слишком хорошо складывается. Мыши в дом, а ты в Канкун. — Повезло, — хитро улыбнувшись, Эмили обняла Кэла и потерлась лбом о его плечо. — Ты не станешь возражать, я могу собирать вещи? — Ну, так, когда я могу приступить к работе, — прервал их перепалку «зеленый комбинезон», топорща седые усы. И Кэл вдруг подумал, что мужик здорово смахивает на обрюзгшего, потасканного крыса. — Завтра после обеда, — заявила Эмили. — Можете начинать. — Ишь, раскомандовалась. Это еще пока мой дом. И никакого Канкуна. — Да ладно, пап, так нечестно, ты же обещал, — заныла Эмили, надув губы. — Да билеты уже куплены. Мама разрешила. — Ты позабыл, что неделю назад мне исполнилось восемнадцать, и, вообще-то не надо разрешения родителей. Я могу ехать куда хочу. — А финансы, — не желал уступать Кэл. — Если ты, — она сморщила нос, — на мели, мама оплатит экскурсию полностью. — Эй, ты куда?! — заорал Кэл вслед Эмили. О Она, уже протопав по лестнице, ответила откуда-то сверху: — Возьму сумку. — Через мой труп. Как он не сопротивлялся, Эмили каким-то чудом оказалась в выигрыше. Может, его слабости поспособствовал яростное возмущение Зоуи, верещавшей, как придушенная мышь и плюющейся ядом так, что даже после разговора по телефону хотелось ополоснуться святой водичкой и принять противоядие. Или мягкий и дружеский совет Джиллиан: «Кэл я сама была восемнадцатилетней девушкой, — она сделала акцент на слово «девушка», как бы поясняя, что его восемнадцать нечто совершенное иное, — и знаю, чем сильнее давят родители, тем больше хочется идти им наперекор. Ты же не хочешь рассориться с дочерью?» Но, так или иначе, не успел он и глазом моргнуть, как оказался в толпе родителей провожавших своих детишек, улетающих в мексиканские дебри. — Эм, я с кровати не падал? — Нет. С тобой всё в порядке. Просто ты согласился с Джиллиан: я уже взрослая. Кстати, ты бы мог провести парочку ночей у неё. — Эй! Что за намеки. — Просто совет, дружеский. — Ей сейчас не до меня. — Боже! Каким же ты бываешь глупым, упертым и слепым. Джиллиан всегда есть дело до тебя. Всегда. Эмили говорила с такой уверенностью, что Кэл невольно задумался, вдруг его талантливая дочь подвергла аналогичному допросу и Фостер, выудив из неё признание. — И давно ты подрабатываешь сводничеством? — Как получится. Да и платят мало. — Это намёк? — Пап Джиллиан тебя любит. И нет! Я не говорила ей о нашем разговоре. Чмокнув Кэла в щеку, Эмили улыбнулась, помахав рукой на прощание, поспешила к выходу на посадку, но внезапно резко повернулась и, подбежав к отцу, прошептала ему на ухо: — Будь взрослым, па. Проследив взглядом за взмывшим в небо самолетом, Кэл рассерженно фыркнул и, скривив скептическую гримасу, сунул руки в карманы джинсов, замерев на месте. Ощущение того, что его обвели вокруг пальца, и вся эта мышиная кампания подстроена выдумщицей и хитрюгой Эмили, только усилилось. Резко развернувшись на каблуках, Кэл преградил дорогу прилизанному, упакованному в костюм и галстук мужику, тыкая пальцем ему в грудь. — Дрессированные мыши бывают? — с елейной улыбочкой поинтересовался Кэл, у открывшего рот от такой наглости «костюма». Мужик моргнул, и попятился, пробуя обойти Лайтмана. — Значит, бывают, — картинно огорчился Кэл. — А я не сумасшедший, — подергал бровями, — разве что совсем немного, — и ласково улыбнулся, когда случайно попавший под руку типчик, бросился наутёк. А Кэл, трижды пожалев и отругав себя за слабоволие, помчался домой. Встречу с крысоловом никто не отменял. Кэл не раздумывал о том, где перекантоваться пару ночек. Пнув ногой дверь он влетел в свой кабинет. Офисный диван неоднократно испытанный и проверенный томно хрустнул под его телом. Вытянувшись во весь рост Кэл сладко потянулся, завел руки за голову и уже закрыл глаза, когда вдруг понял, что в помещении он не один. Вот так преспокойно, без стука и каких-либо других предупреждений, не опасаясь гнева хозяина, к нему в кабинет мог войти только один человек. —Фостер? — тяжко выдохнул Кэл, не открывая глаз. — Что ты тут делаешь? — Сижу. — Кто тебе позволил? — А с каких это пор я должна спрашивать разрешение? Только не заводи шарманку на тему моя книга, мой офис, я тут главный. Ты забыл? Мы работаем вместе. — Уговорила, — сейчас он согласился с её любым утверждением, лишь бы... А вот это было ложью. Он хотел её видеть. — Я убью эту маленькую паршивку за её длинный язык. Слабая попытка направить свои мысли в противоположную сторону от Джиллиан. — Брось, — в голосе Фостер звучала легкая насмешка, — Хотя, нет. Мне бы хотелось узнать, что такого могла натворить твоя чудо-дочь? — А что наше личное семейное дело. — Кэл привычно увильнул от ответа. — Не хочешь говорить, не надо. А я хочу пригласить тебя на ужин. В гостиной есть диван. Он ничуть не хуже того, на котором ты сейчас лежишь. — Вот не ожидал? — Кэл скептически изогнул бровь и, приоткрыв один глаз, попытался обнаружить Джиллиан. Она сидела за его рабочим столом, водрузив на него ноги и с блаженным выражением лица, прихлебывала из стакана некую золотистую жидкость. — Мой лучший виски! — С пончиками? Ирония была столь явной, что Кэл внутренне поежился. —Холодный чай с лимоном. Сегодня выдался жаркий денёк. Пончик хочешь? — Джиллиан поднесла облитый глазурью кругляш теста к губам и облизнулась. — С чем? Пончики. — В шоколадной глазури, сахарные,— она заглянула в пластиковую коробочку, — с маком. — Сама пекла? — Нет из кондитерской за углом. Ты же весь день пропадал, вот пришлось работать за двоих, проголодалась. — Хмм… Из кондитерской? Не сама? Тогда давай Потребовал он с самодовольной, раздражающе-глупой ухмылкой. — Ты невыносим. Он внезапно сорвался с дивана и подскочил к Фостер, нависнув над столом, сверлил её подозрительным взглядом, шаря в коробке с пончиками. Запихнув один в рот, отобрал у Джиллиан стакан с чаем и громко прихлебнул. — Фостер, ты же всегда пьешь сладкий. Всегда, Джилл, — прошамкал Кэл, тараща глаза. — А захотелось. Ты против? — Да хоть с солью и перцем. — Что-то не хочется. Спасибо. — Прекрати лгать. Ты же ко мне пришла не чаи распивать. Я же вижу, — он приблизился к Джиллиан и, ядовито прищурившись, в упор её рассматривал. — А вот теперь мне стало интересно, — она улыбнулась, не размыкая губ, а в глазах появились лукавые искорки. Кэл отпрянул назад, едва не застонав. Как же трудно сопротивляться самому себе, когда хочется протянуть руку дотронуться кончиками пальцев до её щеки, зарыться лицом в волосы и пусть все стены и границы летят к чертям собачьим. Но он уже опоздал с признаниями, катастрофически опоздал. Слова, произнесенные не вовремя, теряют смысл. У Фостер два месяца и пять дней назад, закрутился новый роман, а в последнее воскресенье перешел в постельную стадию. И мужик на этот раз оказался приличный. Кэл прошерстил его биографию, и увы не нашел к чему бы придраться. Не идеальный, конечно, что говорило о его человечности, и был еще жирный плюс — вдовец с пятилетней дочкой… Неделю назад, в понедельник опоздавшая на работу, счастливая и невнимательная Джиллиан поглядывала на Кэла странно — выжидательно и насмешливо, когда он таскался за ней по пятам и, в конце концов, рассмеялась: «Да, Кэл ты угадал. Это мое личное дело. И да я сплю с … — взмахнула рукой, — впрочем, это неважно» — и, ослепив его улыбкой, упорхнула из кабинета. Ревновал, но не хотел мешать, водрузив свою задницу на очень мягкий и уютный, не единожды опробованный диван в гостиной. Ведь, когда любишь, желаешь только счастья. А Джилл всегда не везло с мужчинами. Может в это раз всё сложится удачно? — Я не ошиблась. Ты собираешься ночевать в офисе? — прервав его мысли, заявила Джиллиан, удивленная странным молчанием Кэла. Благодушно ощерившись, Лайтман плюхнулся в кресло и пробурчал: — А чем тебе не нравится мой офис? — Я о тебе беспокоюсь. — Послушай, заботливая моя, — с внезапной злобой он рявкнул на неё, — подтирай попку своему Джину или Джону. А я уж как-нибудь сам разберусь. Обреченно закатив глаза, Джиллиан вздохнула: — Ты не только невыносим, но и несправедлив. Само терпение и снисходительность. — Да, мне позвонила Эмили. Что случилось, Кэл? Она подошла к нему и присела на подлокотник соседнего кресла, закинула ногу на ногу и опустила руки на колено. Сама внимательность и сочувствие. И выглядела Фостер замечательно. Над её прической поработал хороший стилист, косметики было совсем чуть-чуть — лишь чтобы оттенить цвет глаз и сексапильную припухлость губ. И пахло от неё чем-то очень дорогим, цветочно-пряным, жарким и манящим. Ему не удалось ввести в заблуждение Фостер, и даже не помогла умильная влюбленная улыбочка, от которой Джиллиан передергивало. Она нахмурилась, окинула Кэла с головы до ног выразительным взглядом. Он неопределенно пожал плечами, широко по-идиотски распахнул глаза и, состроив нахальную рожицу, сложил руки на животе. Он мог бы сплясать джигу или провести сеанс по заговариванию зубов, увести Фостер с опасного пути не получилось. — Не делай такое выражение лица, Кэл. Я просто беспокоюсь о тебе. — Мыши, — ответил он с потрясающей его самого честностью, — вот такие, — он показал на пальцах, — маленькие серые зверюшки. И вытянулся в кресле, очаровывая Фостер самой что ни наесть милейшей улыбкой. Но Джиллиан не купилась. Она, изумленно приоткрыв рот, проследила за его телодвижениями и задала вопрос, сбивший его разум с ног: — Мыши? — Эээ… — он, взмахнув в воздухе рукой, описал круг. — Да. Теплая ладонь Джиллиан легла ему на плечо, и этот привычный дружеский жест сработал, как кнопка «пуск». Дальнейший диалог походил на игру в тяни-толкай. Надо, не надо. Хочу, но не буду. Ну, или на что-то очень близкое по смыслу. Грешен, Кэл снова слишком легко поддался на уговоры. Или Фостер была слишком настойчива? Если женщины вступают в сговор, устоять перед их натиском невозможно. А может… Он мог бы придумать тысячу причин, почему тем вечером оказался на кухне у Джиллиан.