***
Диана пропала ровно на три дня. Ну не прям ровно - третий день должен был начаться только завтра, и что-то подсказывало обитателям квартиры, что брюнетка вряд ли заявится в непонятно каком часу ночи. Время текло довольно мерно, скучно и неприхотливо. Захарра благородно уступила Фэшу место сиделки и спокойно укатала в свой институт, куда ее теперь ежедневно сопровождал Ник, замещая брата. Брюнет же был не особо против - это полугодие окончательно катилось коту под хвост, поэтому основательная лекция и злобные взгляды профессоров давно были ему обеспечены. Как же, сын невероятно талантливого журналиста, а такой разгильдяй. Ну-ну. Особых успехов в управлении "этими молекулами", как называл их Фэш, не наблюдалось. Оставалось только надеяться на свою память, которая, возможно, услужливо подскажет, как и с чем едят этот дар. Ну вы поняли. Сказать честно, Василиса чувствовала себя Рапунцель, обитая на восьмом этаже и не имея возможности выйти на улицу. Нет, та принцесса, конечно, вообще всю жизнь в башне сидела, но и эти два дня сказкой не казались. Фэш, конечно, как-то пытался скрасить это времяпровождение, взять хотя бы только что открытую для Василисы социальную сеть, о которой девушка слышала впервые, какие-то сериалы и головоломки, но особого интереса для человека, что прожил полжизни без таких вот штук, они не представили. Зато в квартире обнаружился книжный шкаф, в который девушка погрузилась с головой на добрые два часа, и Фэш (на это же время) мог, наконец, свободно выдохнуть, как старший брат, коему поручили присмотр за маленькой сестренкой. Там же рыжеволосая приобрела запыленное руководство по йоге и медитациям, которые заинтересовали непонятными словами, и тут же побежала приобщать единственного на сей момент жителя квартиры. Первые десять минут было весело. Потом не очень. Потом просто не весело. Потом скучно. И наконец, после очередного падения девушки на брюнета, что разумно пытался предотвратить пресловутое падение, стоя рядом, Фэш решил плюнуть на все. - Удачи, - сказала Василиса, весело скалясь и по-прежнему валяясь на бедном парне. Очевидно, последняя угроза была произнесена вслух. - Было бы очень неосторожно разбрасываться такими обещаниями человеку, что в данный момент располагается сверху. Впервые ей удалось рассматривать его лицо так близко. Теперь Василисе хоть стало понятно, что в нем находят девушки: за такие ямочки она бы и сама убить была готова. Не себя, разумеется. - Удобно? - спустя какое-то время все же решил поинтересоваться Драгоций. - Ой, извини, - совсем забывшись, рыжеволосая густо покраснела и тут же вскочила. Дверь ванной резко захлопнулась под неблаговидным предлогом, причем, без всякой помощи девушки. Сквозь шум льющейся воды смешок парня был явно и хорошо услышан.***
Сегодня ей снились кошмары. - Василиса, подойди, - добродушный бас напоминает голос папы, что девочка никогда не видела. Она мнется, стесняясь, ведь добрая Фиала говорила, что девушкам принято стесняться. Человек смотрит открыто и ласково. У него небольшой живот, пусть и скрытый под белым халатом и активно сверкающая лысина. Василисе смешно, и она опускает глаза в пол - девушки не смеются над другими людьми. Даже если очень хочется. Мужчина по-доброму усмехается в усы - они у него пышные, по-казачьи закручивающиеся вверх. - Ну же, девочка, не стесняйся, - он присаживается на корточки и хлопает по коленке, будто приглашая присесть. - Какая воспитанная юная леди! - восхищается кто-то сбоку. Василиса точно знает, что там женщина - не такая приятная, как мужчина с лысиной, но то, что она девочку назвала леди, возвышает ее в глазах рыжеволосой. - А воспитанные девочки слушаются взрослых, не так ли? Что-то хищное есть в чертах этой блондинки - и акулья улыбка точно не придает лицу очарования, но как ребенок может разбираться в людях? Василиса подходит, иначе запрещают правила приличия, и мужчина с женщиной жадно разглядывают девочку при свете горящей ультрафиолетом лампы. - Ну, Василиса, рассказывай, - продолжает женщина, - как себя чувствуешь? А как она может себя чувствовать? Вроде, как обычно. - Хорошо, спасибо, - скромно отвечает она. Кажется, что в комнате звучит рассерженный вздох. - Ты ведь честно нам отвечаешь, девочка? - рыжеволосой по-прежнему мерещатся акульи зубы вместо улыбки. - Мы проверяем твое здоровье. Ты ведь не хочешь, чтобы у тебя что-то болело? Сердце от чего-то пускается в бешеный пляс. - Да, я хорошо себя чувствую. Женщина удовлетворенно кивает и что-то черкает в своем блокноте. Тем временем мужчина тоже интересуется: - Может быть, ты замечала что-нибудь странное вокруг? Ты сердишься или рада, и тогда происходит нечто... необычное? Определенно нет. - Нет, не думаю, - отвечает малышка и кокетливо хлопает глазками. - Вполне возможно из-за того, что леди не должны испытывать более одной эмоции... Недолгое молчание оставляет неприятный осадок. - Вот так, - говорит, наконец, мужчина. - Тогда нужно эти эмоции испытать. В его ладонь услужливо кладут небольшой пульт. - Простите?.. - дрожащим голосом спрашивает девочка. Человек улыбается. Все так же, ласково и внимательно. - Не бойся, милая, мы не причиним вреда. Голос добрый, успокаивающий... Боль! Яркая вспышка невыносимой боли в голове, она раскалывает череп и мечется, как раненный зверь в клетке, не имея возможности выбраться... Девочка падает на колени, держась руками за голову, что, кажется, еще немного - и она сама сломает себе череп. - Юная леди не должна кричать, дитя, - мягко говорит женщина, поглаживая по плечу, словно и не происходит сейчас этой ужасающей пытки. - Не бойся. Вспышка. Василиса улавливает ее сквозь закрытые глаза. Потом еще одна и еще... Звук падающего оборудования, шипение и запах пепла вокруг. Девочка чувствует, как сгущается воздух, становится густым и тягучим, словно мед, словно, при желании, его можно сложить, как пластилин, сжечь... Хриплый звук над ухом - и хватка на плече становится невыносимой, а потом и вовсе исчезает. Мелькают акульи зубы... Женщина беззвучно открывает рот, держась за горло. Лицо приобрело уже какой-то синюшный оттенок, а ярко-алые ногти нещадно расцарапывают шею, словно пытаясь прорыть доступ к кислороду. Акульи зубы то удлиняются, то вновь становятся нормальными, и все непрерывно клацают. Мужчина смотрит. Василисе страшно. Никто не замечает, когда прерывается эта боль. Девочка продолжает стоять на коленях, в ужасе смотря, как когтистые руки проводят свой последний след на шее, как жалобно скрипят зубы, и как медленно накреняется бездыханное тело бывшей помощницы. - Удивительно. Мужчина довольно улыбается. Лысина уже не вызывает смеха. - Василиса, иди сюда, - он нежно смотрит, как на родную дочь, и манит пальцем, напоминающем сосиску. Девочка замирает. - Солнышко, а покажи еще. И снова эта пытка... Покажи, покажи, покажи... Темный подвал. Сыро, грязно, вонюче. Василиса с омерзением смотрит на пробегающую мимо крысу. - Мы можем поговорить по-хорошему, Влад. Тебе еще дают такой шанс, пользуйся, - вкрадчивый голос, не сулящий ничего хорошего, несмотря на обратные заверения, привязанному к стулу человеку напротив. - Катись ко всем ...! - смачно сплевывает на пол кровь пленный, что недавно получил по некогда смазливому лицу. Черные волосы спутаны и до безобразия испорчены, руки в многочисленных ранах и ожогах, а одежду уже и одеждой сложно назвать. Ну чем не Джеймс Бонд? Вот только это не фильм. Смешок. Все тот же обладатель вкрадчивого голоса смотрит на рыжеволосую, пока незаметную в темном углу. - Смотри, Василиса уже разыгралась, - он мерзко улыбается и кивком подзывает встать рядом. Пленник бледнеет (хотя что уж там можно разглядеть): символика "Энергии" на куртке довольно известна в определенных кругах. - О, вижу ты проникся. И не говори, что я не предупреждал. Повинуясь команде, девушка нарочито медленно приближается к человеку, который, казалось бы, от одного ее вида готов скулить и просить пощады. - Данная особь просто кладезь полезных навыков. Ты даже можешь выбрать: Василиса может лишить тебя воздуха, или твоя кровь вскипит, а может, воздух рядом с тобой неожиданно воспламенится, или, - он прищурился, - каждая часть тела будет медленно избавляться от жидкости, постепенно превращаясь в мумию. Ну как? Человек захрипел, начав судорожные движения всем телом. - Василиса, ну что за самодеятельность, - нарочито недовольно цокнул языком говоривший. - Ты же знаешь, что мне больше нравится. Человек закричал: легкое покалывание воздуха возле рук ознаменовалось появлением ожогов, а после и волдырей. - И давай, соедини, - решил "поразвлечь" себя главный. На крики сил не оставалось - ожоги медленно добирались до лица, а воздух больше не поступал, в частности, к органам дыхания. - Я... все... скажу... - еле слышно прохрипел пленник, царапая пальцами деревянное сидение. - Что, прости? - издеваясь, спросил мужчина. - Я все скажу, я все скажу! - истерично возопил человек, дернувшись и упав вместе со стулом. Послышался дружный смех охранников. Крик. Протяжный и полный мучительной боли. - О! - радостно хлопнул в ладоши палач и доверительно наклонился к пленнику, ни капли не смущенный его положением: - Слышал? Соседняя камера, кажется, милая малышка Марго не сдержалась, так ведь ее зовут? Гневный рык, прозвучавший из последних сил, вызвал еще один смешок у мужчины. - Ну все, бывай, дружище, - похлопал его по плечу главный. - Уходим, ребята. Василиса, - он многозначительно посмотрел на девушку, - заканчивай быстрее. Не верящий взгляд пленника уперся в закрытую дверь. - Нет, - вмиг пересохшими губами прошептал он. И уже отчаянно: - Не-е-е-ет! Не надо! Умоляю вас!.. Умоляю, умоляю, умоляю... А дальше целый калейдоскоп: учеба, задания, Николь, планы, побег... ВСЯ жизнь пронеслась стремительно от самого начала и до конца - вот рождение и теплая улыбка мамы с волосами цвета поздней осени, приют, "Энергия", способности... Она вспомнила все.***
Подушка была мокрая. И дело было даже не в том, что девушка взмокла и дышала как марафонец после долгого забега. Она начала плакать еще в самом начале. Крупная дрожь била ключом, слезы катились из глаз, не переставая, а губы только и могли шептать: "Нет, нет, нет, нет..." - Нет! Она не могла! Это просто невозможно! - Это не я! - девушка со злостью ударила подушку. - Ты врешь, врешь! Казалось, что голос из самых уголков подсознания издевательски смеется над ней. Нет, нет, нет! - Ты врешь! Ты врешь! Ты врешь! - скатилась на пол, принявшись делать из последнего отбивную. Это все было на грани сумасшествия: девушка громила все вокруг, со злостью тянула волосы и раздирала обивку дивана, ковер. Подушка распалась на перья, вазы неожиданно бились сами об стену. Да что уж там - Василисе самой уже хотелось стать вазой и хорошенько приложиться головой. - Это не я! Я не убивала! Не убивала! - пронзительно крича в пустоту одни и те же фразы, Василиса колотила руками воздух, рыдая навзрыд. - Не убивала! Не убивала! Ты врешь! Впервые, спустя столько лет, у рыжеволосой случилась истерика. Она не заметила, когда неожиданно вспыхнул свет, не почувствовала, что давно уже бьет ногами воздух, и не увидела, кто заботливо прижимает к теплой после сна груди, приговаривая абсолютно бессмысленные успокаивающие слова и осторожно перебирая волосы. - Не я, не я убивала, врешь... Ты врешь, - дрожа, словно после холодного купания, судорожно повторяла рыжеволосая и цеплялась за майку парня, как за спасательный круг. - Вру, - послушно согласился Драгоций, сильнее прижимая голову девушки. Не подействовало. Василиса тут же вскинула голову, недоверчиво смотря огромными синими глазами, не веря, что ей ответили. - Я не убивала! - как заведенная повторила она, не в силах отвести глаз. - Не убивала, - слегла улыбнулся Фэш. - Ты врешь, - и вновь. - Вру, - синие глаза медленно приближались. - Врешь, - уже тихо сказала девушка, зачарованная непонятными огоньками на глубине льдистых омутов. - Вру, - снова согласился парень. - Врешь, - еле слышный, до невозможности счастливый и умиротворенный шепот, прежде чем губы соприкасаются... Вру.