Almost Lover

Somebody tell me why I'm on my own If there's a soulmate for everyone (Natasha Bedingfield – Soulmate)

За два коротких месяца я перешла от мячиков и тренажеров для рук к ножам, настоящим ножам. Я брала их в руки, и они становились естественным продолжением моей руки. Значит, я хорошо потренировалась. Первоначальное расстояние небольшое – один метр, но даже с него мои ножи не всегда попадают в цель. Я чувствую, что мои результаты идут вверх: дистанцию в 100 метров я пробегаю почти за 18 секунд, хотя это не хороший результат, но лучше, чем было в начале, но первый экзамен я сдала на «хорошо». Тренер заставляет делать по 100 приседаний в один подход, но я пока что не могу этого сделать, потому пока что делаю 70. Тренер добился от меня того, что ножи, наконец, с расстояния в один метр вонзаются точно в цель, и позволил мне изменить расстояние: теперь моя планка - 2 метра. Оттуда уже сложнее кидать, но скоро я овладею и этой дистанцией. - Как успехи, метатель ножей? – Катон снова оказался рядом со мной. - Как видишь, прекрасно. – Я кидаю нож и он стремительно прокрутившись, вонзается в живот манекена. - Чуть выше попробуй. - В его голосе уже не чувствовалась насмешка, он говорил серьезно. Я хотела ему сказать, что мне его советы не нужны, но серьезность его голоса остановила меня. Нож вонзается почти в мишень на груди, но в крайний сектор. - У тебя неплохо получается. – Говорит Катон. – У тебя действительно талант метателя ножей. – Конечно, если сверхурочно тренироваться дома, то конечно у меня будет талант. - Правда? – Ехидно улыбаюсь я, но, признаться, была польщена. - Это не мое. – Парень осмотрел мишени, куда вонзались мои ножи. – Я не для того пошел в Академию в 9 лет, чтоб научиться метать ножи за полгода с расстояния в три метра и больше не двигаться никуда. - То есть, ты после экзамена перешел к другому оружию? - Да, я решил всего понемногу. Сейчас вот изучаю стрельбу из лука, но мне не нравится. - И ты будешь пробовать каждое оружие, пока не найдешь свое? – Наши голоса уже не звучали насмешливо или иронично, мы просто разговаривали. Наверное, впервые за все время нашего знакомства. - Не знаю, но я думаю, что перейду к копью и мечам. Тренер говорит, с моей мускулатурой я смогу достигнуть высоких результатов с этими видами оружия. - А ты будешь идти в добровольцы? - Я пока что полагаюсь на удачу. – Катон задумался, но потом добавил: - Но я не считаю, что я готов к Играм достаточно. По сути, я умею только быстро бегать, метать ножи, управляюсь с кинжалами и знаю приемы рукопашного боя. Ну, и посредственная стрельба из лука. Ну и… морально еще не очень. Я над этим работаю. Вот после этого разговора мы и сблизились. Катон перестал надо мной насмехаться и даже обращался как-то…на равных, что ли? Так как я особо то и не завела друзей, Катон познакомил меня со своими друзьями-мальчишками, и они приняли меня. С мальчишками гораздо легче, чем с девчонками. Последним всегда есть что делить между собой – те же мальчишки, секреты, сплетни, клевета… Мне это противно. А с противоположным полом все намного легче! Никаких тайн, секретов, лишь простое общение и сплошное веселье! Я была с ними на равных, и они меня воспринимали так же. Без их дурацких шуточек не обходиться, но я быстро научилась им отвечать. Я рядом с ним, и искусно прячу свои чувства к нему. Когда его друзья рядом, мне это дается легче, но когда мы вдвоем, это становится намного тяжелее. Я ловлю на себе взгляды девушек, которые вовсю стараются привлечь внимание Катона, они как будто недоумевают, что же нашел он во мне, и не обращает внимания на них? Мне он сам как-то сказал, что не любит приставучих девушек, и вообще, он на них не обращает внимания. С одной стороны мне остается только пожалеть бедных красавиц, но с другой – это плохо и для меня. Он, возможно, впустил меня в свой круг только потому, что я не вешаюсь ему на шею, не доставала его своим вниманием, желанием понравится. Я такая, какой была, есть и буду. Я веду себя так, как никто из девушек не ведет себя с ним – как друг. Но в этом-то вся и проблема. Как друг. А для меня он уже далеко не друг. Кажется, я его люблю все больше и больше. *** Сегодня мне исполнилось пятнадцать. А завтра – Жатва. Это моя четвертая Жатва, и пока что мое имя не вытаскивали. Но больше всего я переживаю не за себя, а за Катона. С 16-ти лет он мечтает попасть на Игры, утверждает, что готов сражаться. Да, он готов – он прекрасно орудует мечом, копье кидает на 12 ярдов! Он готов, но не готова я. Не могу представить, что было бы, если бы Катона выбрали на Жатве. Мне тогда следует быть рядом с ним, тоже участвовать в Играх, ведь если он умрет, мне здесь, в Дистрикте 2 больше нет места. Я знаю точно, что мое место - рядом с ним. Пусть даже, если мы останемся вдвоем с ним, пусть он меня убьет: я не смогу этого сделать. Жатва за Жатвой. Когда девушку-трибута уже избрали, переходят к парню, и я стискиваю кулаки так сильно, как могу, умоляя высшие силы, чтоб это был не Катон. А потом снова молюсь, чтоб он не вызвался в добровольцы. И он молчит. Странно, что Катон не вызывается в добровольцы, ведь удача может и не сопутствовать ему и тогда он никогда не поучаствует в Играх. Я не горю таким же желанием стать трибутом, но ведь ради этого я тренируюсь, правильно? Но если мне выпадет такая честь, я стану им, но добровольцем я пока что не буду вызываться. Мне всего пятнадцать. До восемнадцати еще три года – успею. Сегодня последний день занятий в Академии, и все упорно тренируются. Ведь шанс стать трибутом есть у каждого. Катон с небывалой яростью протыкает мечом манекены, а я в своей любимой секции с ножами тренируюсь. Я знаю его уже давно, и за это время мы научились предугадывать поступки по действиям, мысли по выражению лица, и потому…. - Катон, - зову я и подхожу к нему. – Ты идешь в добровольцы? – Предложение прозвучало не совсем как вопрос, а как утверждение. - Да. – Он скорчил довольную мину. – Это мой последний год на Играх, мой последний шанс достичь того, ради чего я тренировался! Я не хочу работать в каменоломне! - Я лишь спросила, чего ты накинулся? Забыл о моих кулаках? – С шуточным грозным видом спрашиваю я. - О, нет. – Катон покатывается со смеху, и добавляет: - А ты как? Надеешься пережить еще одну Жатву? Когда вернусь с Игр, я натренирую тебя, и ты тоже победишь! Мы будем друзья-победители! - Забавный план, мужик. Но я тоже иду в добровольцы. Улыбка стерлась с лица парня, и он ошеломленно спрашивает: - В добровольцы? Но… Мирта, тебе всего пятнадцать. - И что? – Изумляюсь я. Да, он сейчас попробует меня разубедить, но я твердо решила, он на Играх, а, значит, и я должна там быть. – Финник Одэйр победил в четырнадцать лет! И я ловкая, быстрая, и отлично метаю ножи. Ну? И, по-твоему, я не гожусь для Игр? - Но… ты мой друг… - Ой, пожалуйста, не напоминай мне, Катон, о том, что я всего лишь твой друг. - А кто поддержит тебя на Арене лучше, чем друг? – Даже удивилась, что сказала такую проникновенную фразу. - Катон! – Окликнула его какая-то девушка, и, встряхнув волосами, подходит к нему. – Я слышала, ты идешь в добровольцы. Я не могу удержаться, чтоб не закатить глаза. Это ж насколько нужно быть без мозгов…. - Мы разговариваем. – По слогам говорю я, прожигая взглядом эту дурочку. Я всегда злюсь, когда к Катону подходит вот такая безмозглая девица, хотя почему я ревную, если Катона не интересуют девушки? Вопрос хороший, но, к сожалению, у меня нет ответа. Это выходит подсознательно. - И что? – Выпаливает девушка. - И то, что пошла вон. – Она пронзает меня убийственным взглядом, который меня не испугал, и удаляется. - Круто ты с ней. – Катон даже не взглянул на нее, когда та подошла. - Ну, она же дура, это чувствуется. – Пожимаю я плечами. - Понимаешь ли ты, что друзьям не место на Арене? – Продолжает Катон. – Вернется только один! Мирта, пойди на следующий год! - Нет, Катон! Я прошу тебя, не иди! – Пресекаю я его уговоры. – А если… - Я не хотела этого говорить, но слова сами сорвались с губ. – А если ты не вернешься? - Ты что, не веришь в то, что я смогу победить? – Глаза Катона сузились до маленьких щелочек. Раздосадованные, мы стоим пару минут в молчании, а затем я спрашиваю: - Ты знаешь, что такое родственная душа? - Нет. - Парень хмурится, не понимая, причем здесь это. - Это лучший друг. Это один человек в мире, которого ты знаешь лучше, чем кого-либо. Родственная душа – это тот, кто заботится о тебе всегда, и поверит в тебя, прежде чем кто-то другой это сделает. – Я хотела сказать дальше, от чего бы понятие «родственная душа» стало полным, но я не могу сказать Катону, что люблю его, только не сейчас. Он презирает и не верит в это чувство, и он может не понять меня. - Ты считаешь, что мы родственные души? – Лицо Катона было спокойным, но глаза его беспокойно бегали. - Я так считаю. – Главное, чтоб он не знал полного определения, иначе нет у меня больше друга. – Катон, ты понимаешь, что если ты победишь, между нами будет стена? Мы больше не сможем проводить так много времени вместе. У тебя будет своя жизнь, а у меня – своя. - Мирта, я всю жизнь готовился к Играм! Я иду туда ради победы, о которой мечтал с детства!– Прерывает меня Катон. – Оба мы хотим этого, но ведь так не бывает. Либо ты, либо я. – Он отвернулся и громко шагая, вышел из зала. Я возвратилась к ножам, но они непосильной тяжестью были у меня в руке. Глупостью было сказать ему, что она считает их отношения очень близкими. Теперь я чувствую себя неловко. А на устах моих так и остались недосказанные слова о родственных душах: «И ты любишь его, несмотря ни на что, и ничто не может изменить этого».