У счастья и боли один вкус

      На момент падения мне показалось, что я умру. В голове, словно перед смертью пронеслись самые яркие моменты жизни. А потом я отскочила, упав на сетку. Еще пару раз подпрыгнула и замерла, смотря в чистое небо. Облака медленно плыли в своем направлении и я, сама того не заметив, начала смеяться.       С одной из сторон сеток кто-то меня подозвал и я, попытавшись стать на колени, доползла до края. Там сетку натянул высокий мужчина с темно-бронзовой кожей. Лидер Бесстрашия. У нас не было лидера.        — Молодец, Искренняя! — Он подает мне руку и помогает спуститься. Чувствую под ногами твердую землю и с радостью выдыхаю, пусть и есть небольшое чувство невесомости. — Как тебя зовут?        — А… Ария, — отвечаю я и перевожу дыхание. Интересно, а когда Бесстрашные раз за разом прыгают на эту сетку, то они тоже испытывают такой адреналин?        — Пятый прыгун — Ария! — Объявляет он и, хлопнув меня по спине, вновь устремляет взгляд к сетке. Подхожу к другим новичкам, перешедшим из других фракций. Стоит еще один парень из Искренности, девушка из Дружелюбия и парень из Эрудиции. Становлюсь недалеко от них и жду, когда на сетку упадет Тобиас.        - Что, страшно? — Поворачиваю голову вправо и вижу парня из Эрудиции. Он нахально ухмыляется, скрестив руки на грудной клетке и пилит меня взглядом. — Я почти уверен в том, что ты чуть не наложила, когда прыгала.        — А на большее оскорбление твоего безграничного ума не хватило? — Сама не понимаю, что сейчас сказала. И тем более зачем. Улыбка с лица Эрудита исчезает и он, уперев руки в бока, подходит ко мне. Он заметно выше, выглядит угрожающе. Не знай я его фракции, то сказала бы, что он — урожденный Бесстрашный. В то время как я, низкая и худая, прожигаю в его лбу дырку.        — Слушай сюда, Искренняя, — последнее слово он словно выплюнул. Я подняла глаза на Перешедшего, стараясь сохранять выражение полного спокойствия. — Лучше тебе не наживать себе врагов раньше времени.        — Я и не собиралась. Ты первый начал! — Гордо задрала я нос, а потом добавила. — И не смей разговаривать со мной свысока.        — Учитывая твой рост, трудно разговаривать с тобой иначе! — Он вновь ухмыльнулся и стал на свою прежнее место.       Я и дня не пробыла в Бесстрашии, а мысли об убийстве уже посетили мою голову.

***

      Казалось, что ожидание тянется неописуемо долго. Я успела оглядеть всех Перешедших и вовсе людей, которые стояли у сетки. Более детально присмотрелась к лидеру Бесстрашия — Максу. А потом и вовсе не отрывала взгляд от сетки, в надежде, что сейчас прыгнет мой знакомый из Отречения и, может быть, я уже не буду чувствовать себя, словно на иголках. А виной тому Эрик, время от времени сверлящий мне спину прожигающим взглядом.       И, аллилуйя, узнаю в падающем на сетку Тобиаса. Макс ему что-то говорит, называя «Сухарем», от чего я невольно усмехаюсь. Странное прозвище, даже слишком. Макс хлопает бывшего Отреченного по спине. Тобиас кивает и, находя в людях меня, подходит.        — Страшно было? — Спрашивает он, становясь рядом. Я пожимаю плечами.        — Не знаю, можно ли это чувство назвать страхом.       Он усмехается и мы вдвоем устремляем свой взгляд на сетку, с которой слезает Амар и подзывает к себе Перешедших и Бесстрашных. Мы быстро подходим к нему и становимся полукругом, совсем как перед прыжком.       Амар говорит, что прошел посвящение три года назад. Узнаем, что урожденные Бесстрашные тренируются от Перешедших отдельно. В мыслях сама себе добавляю, что «Чтобы не уложили нас в первые же бои». И отлично! Я почему-то уверена, что урожденные и без того нас бы не жаловали. А еще он несет чепуху, на лад «Вы должны познать себя и свои страхи, прежде чем преступить к посвящению». В недоумении приподнимаю бровь. Ладно, и что это значит?       Все дружно следуют за Амаром. Мы с Тобиасом идем рядом, но не обмениваемся не словом. Каждый погружен в свои мысли. Мы сворачиваем за угол, переступаем порог и оказываемся в тускло освещаемом помещении. Одна лампа несколько раз поморгала, а потом перестала. Окно в стене представляет из себя большую прозрачную стенку. Видим, что за этой стенкой еще одно помещение — немного меньше, но тоже с серыми стенами. Там ничего не стоит, просто пусто, в то время как эта комната оборудована камерой, аппаратом, довольно похожим на тот, что использовался во время теста Проверки склонностей и скамьи.        - Там, — он указал на другую комнату. — Проходит пейзаж страха. Я вколю вам сыворотку и ваш разум поддастся симуляции, к которой вы встретитесь лицом к лицу со своими самыми худшими страхами. У нормальных людей их восемь-девять штук.       Перевожу взгляд на сыворотку и замечаю, что она такая же, как и во время первого теста. По крайней мере цвет одинаковый. Нервно вдыхаю.       Эрика вызвали первым. Болтал много. Он выглядел довольно самоуверенно. Я смотрела на его реакцию на страхи. Пусть он и стоял на месте, но пульс его часто учащался и замедлялся, словно сломанные часы. Он глубоко дышит, временами вздрагивает и трясется. Я насчитала двенадцать страхов у бывшего Эрудита. И видимо считала их не только я. Тобиас аналогично смотрит на Эрика и на монитор Амара. После того, как инструктор дотрагивается последний раз до экрана, Эрик медленно открывает глаза. Во мне проснулся некий ужас именно тогда, когда Эрудит, встретившись с нами взглядом, ухмыльнулся. Ухмыльнулся, словно ничего не произошло. Оглядываюсь и замечаю, что даже урожденные Бесстрашные поражены. Его стоит бояться. Мозг и сила — страшное сочетание.

***

      Остались только мы с Тобиасом. Меня подозвали первой. Амар вкалывает мне сыворотку, и я невольно дергаюсь, когда игла впивается мне в шею. Я не боюсь иголок, вовсе нет. Мне не доставляет удовольствия видеть, представлять или чувствовать, как острый конец входит глубоко в кожу. Захожу в то самое помещение, где до меня стояли остальные. С этой стороны эта стеклянная стена — зеркало. Смотрю в свою отражение и, немного улыбнувшись, закрываю глаза.       Недолго так постояв, я их вновь открываю и ничего не вижу. Темнота окутала помещение, да так, что ни единого просвета. Протягиваю вперед руку, а надежде нащупать хоть что, но бесполезно. Быстро моргаю, надеясь, что привыкну к темноте и хоть что увижу, но и это бесполезно. Закрываю глаза и пытаюсь дышать ровно, чтобы не паниковать. Делаю шаг вперед, все еще с вытянутыми руками, потом еще один, еще. Просто иду вперед, вытянув руки. Шаги мои все быстрее и быстрее и сама не замечаю, что перешла на бег. Дыхание начинает сбиваться, бок предательски болеть, а сердце колотится, как бешеное. Слышу какой-то звук и, как самая настоящая дура, бегу вовсе не на него, а в противоположную сторону. Страх темноты. Страх того, что прячется в темноте. Понимаю, что мне отсюда не выбраться. Останавливаюсь и начинаю переводить дыхание. Прикрываю глаза и успокаиваюсь. Сердце колотится все медленней, бок перестает болеть.       Бурчу что-то, но не слышу что именно. Хоть и уверенна была в том, что сказала довольно громко. Яркая вспышка ослепляет глаза и я зажмуриваюсь. Кто-то касается моего плеча своей рукой. Активно моргаю, дабы привыкнуть к свету. Разглядываю силуэты. Мама и братья. Они активно мне что-то рассказывают, жестикулируют и смеются. Но я их не слышу. Пытаюсь что-то сказать, но не могу. Голос словно пропал. А они продолжают смотреть на меня, улыбаться. Пытаюсь заставить их перестать говорить, но это бесполезно. Страх глухоты, правда? Оглядываюсь в поисках бумажки, ручки или еще чего. Нашла. Отталкиваю Скотта, который обнял меня за плечи, и бегу к листку и ручке. Начинаю что-то писать. Поворачиваюсь обратно и никого не вижу.       Пусто.       Делаю медленный шаг вперед.        — Мам! — Зову я, но ответа не следует. — Мам!!!       Выбегаю из квартиры и бегу вниз по лестничной площадке, выбегая на улицу. Ни души. Оглядываюсь и бегу вперед, пытаясь хоть кого найти. Но все бесполезно. В тот же город, те же улицы и дома, но людей нет. Я всегда боялась полного одиночества.       Уже не знаю, сколько стою, прислонившись спиной к холодной бетонной стене здания. Смотрю в ноги. И вдруг слышу шорох откуда-то справа. Широко открываю глаза и поворачиваю голову. Стоило мне только это сделать, как из разбитого стекла окна вылетает туча летучих мышей и летят прямо на меня.       Я пытаюсь от них отмахиваться, отбегать. В судорогах прикрываю лицо, голову руками. Но это бесполезно. Все кисти рук в мелких царапинах, они больно зудят. Одежда порвана, спотыкаюсь и падаю на асфальт, укрывая голову руками и надеюсь, что они улетят. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…       Надеюсь, что это все. Они улетели. Надеюсь, что сейчас открою глаза и ничего этого уже не будет. Слышу, как в стороне капает вода. Нет, не вода. Бензин. Кап, кап, кап… Словно ничего не слышу больше. Кап, кап… Как вдруг чувствую, что по спине что-то ползет. А потом по ноге, руке, по затылку. Поворачиваю голову и, не в силах закричать, лишь на подобии крика кряхчу. Пауки. Десятки огромных пауков ползают по телу, забираются под одежду, пробираются в волосы. Пытаюсь их скинуть, но их все больше и больше. Словно они появляются в воздухе, падают на меня и ползают, ползают, ползают… Последний крик, неожиданный для меня самой, и я открываю глаза.       Резкий и глубокий вдох, выдох. Еще один вдох, выдох. Стою в том же помещении, освещаемый тусклой холодной лампой. Стою там, откуда я перенеслась в мир своих страхов. казалось, что я пробыла там не меньше часа, но переведя взгляд на часы, я удивленно вздохнула. Двадцать минут. Запускаю руки в волосы и медленно направляюсь к двери. Дергаю за ручку и выхожу к Амару и Тобиасу. Пытаюсь улыбнуться, но не получается. Я в полном смятении. Амар смотрит на бывшего Отреченного, говоря взглядом «Теперь ты».        — Я его подожду. Можно? — Не узнаю собственный голос. Он хриплый, тихий, низкий. Амар еще несколько секунд смотрит на меня, а потом кивает. Я выдыхаю и сажусь в угол помещения, устремляя взгляд в потолок. А перед этим ободрительно улыбаюсь Тобиасу.

***

       — Вы оба, — я слышу голос Амара и открываю глаза. — Вы оба какие-то неправильные!       Я переглядываюсь с Тобиасом, который вышел из помещения, и усмехаюсь.        — В смысле?        — В прямом. У тебя, Искренняя, всего пять страхов. А у Сухаря и того четыре. Четыре! У нормальных людей страхов восемь-девять минимум! — Он смотрит на нас с Отреченным, и мы улыбаемся. — А тебе, — он указал на моего друга, — и вовсе нужно придумать более грозное имя, чем «Сухарь».       Я глухо смеюсь. Амар предлагаем пойти перекусить и мы соглашаемся. Тобиас помогаем мне подняться и мы следуем за инструктором.        — Какие у тебя страхи? — Вдруг слышу я вопрос, переводя взгляд на Тобиаса.        — Боязнь темноты, боязнь глухоты, — я начинаю перечислять свои страхи, загибая пальцы. — Потом страх полного одиночества, летучие мыши и пауки. — Я сама не поняла, почему рассказала ему про свои страхи.       Загнув пятый палец, я устремляю взгляд на парня. Он немного улыбается и продолжаем идти.        — А у тебя какие? — Спрашиваю я, но ответа не последовало. Причины могут быть на то, что он не отвечает.

***

      Когда мы заходим в обеденный зал, Амар подводит нас к столу, за которым сидят Перешедшие. Я села, а рядом Тобиас. И так получилось, что напротив нас сидел тот самый Эрик — перешедший из Эрудитов.        — Ну, что? Упали в обморок, Сухарь, Искренняя? — Задает вопрос он, а я поднимаю на него взгляд, полный презрения и раздражения. — Ой, не смотри на меня так, а то мне страшно. — Ухмыляется он и ним за компанию еще один перешедший.        — Я не Искренняя, — только и успеваю сказать я, прежде чем меня перебил Амар.        — Вы все справились со своими страхами. Кто-то меньше, кто-то больше, — он смотрит на меня с Тобиасом, потом на Эрика. — Но лучше всех справились Четыре и Ария.       Четыре?        — Тори, — окликает Амар бесстрашную. — Последний рекорд по самому маленькому количеству страхов?        — Семь или восемь, если не ошибаюсь, — отвечает она. — А что?        — У меня тут перешедшие, у которых только пять и четыре страха.       Тори смотрит на нас, и Амар кивает.        — У нас новый рекорд. — Она улыбается, смотря на Тобиаса.        — Молодец, Четыре! — Я легонько пинаю его локтем в бок, а бывший Отреченный улыбается.       Первый день в Бесстрашии, а я уже нашла себе друга. Ну, теперь я уверена, что не сойду с ума от одиночества.